Синдром любви

Дыхание сперло, сердце неистово колотилось в груди, а в голове была та пара темно-карих глаз с пожаром. Никогда в жизни не видела такого взгляда, вызывающего неописуемую бурю эмоций внутри. Дверь за мной закрылась на ключ, выставляя прямо перед широкой двуспальной кроватью с атласными нежно персиковыми простынями, на которую тут же присел Саске. — Говорил, что тебе придется подчиниться. — надменно говорит он, — Тебя сломают в этом месте и растопчут. Думаешь ты не первая, которая устроила нечто подобное? Знаешь, сколько потом таких приползали с мольбой, чтобы остаться? — Мне плевать. — усмехаюсь я. — Тогда я буду тем, кто выбьет из тебя это дерьмо. — он дернул за наручники, и я завалилась на кровать, получив первый шлепок по ягодицам. Он был звонким, опаляющим кожу. Я закусила простынь, но не издала ни звука. — Хотя, что это я?.. Ты же тут должна работать. — равнодушно произнес Саске, и завалился на спину, потянув за плечо, так, что я неловко завалилась на его грудь. Кровать была на удивление твердой, тогда в голову пришла дурная идея, вселяющая надежду.— Потрудись доставить мне удовольствие. Внешне он был моего возраста или на год помладше. Саске прикрыл веки, выжидая прикосновений, но я быстро обернулась на дверь — ключ остался в замочной скважине. — Что там воськаешься? — я с размаху бью его сцепленными руками в пах, парень вскрикивает, и сжимается в позу эмбриона. Это задержит его хотя бы на пару секунд, которые дадут мне фору. Я подлетаю к двери, проворачивая ключ и вылетаю наружу. — Стой, сука! — шипит Саске мне вдогонку. Сердце готово выпрыгнуть из груди и нестись впереди меня. На удивление, по дороге мне никто не встретился, ни охраны, ни кого другого. Сбегаю вниз по лестнице, и я уже у самых главных дверей. Весь путь не дышу, стараясь бежать быстрее. Надежда наполняет меня силой, ровно до того момента, как земля в буквальном смысле уходит из-под ног. — Так и думал, что он не справится. — сказал кто-то, обхватывая мое тело рукой. Вися на плече, я видела только широкую спину, которую так глупо колотила руками. Брыкалась со всех сил, чтобы вновь почувствовать под, ударяющими по торсу, ногами землю. На глазах были готовы навернуться слезы, которые я сдерживала из последних сил. Желанная свобода была так близка — всего четыре моих шага, а на пятый я окажусь за дверью этого богом забытого места. — Отпусти меня, ублюдок! Отпусти! — рычала я. Кислорода не хватало толи от крика, толи от боли, сковывающей все тело. — Отпущу, когда станешь адекватной, а то, как дикий зверь. Дверь стала удаляться. Мужчина, не особо напрягаясь, понес меня обратно вверх по лестнице. — Мадара, я… — услышала напуганный и виноватый голос Саске. — Свободен. Сам справлюсь. — грубо ответил мужчина. Оборачиваясь в сторону молодого парня, с противоположного плеча упали эти длинные черные волосы, торчащие в разные стороны — это тот, кого я ударила. Мадаре было абсолютно плевать на то, что я лупила его изо всех своих сил, кусалась и ворочалась. — Отпусти! Нет! — мы вошли в какую-то другую комнату, в противоположном конце коридора. Дверь закрылась, разрывая меня с внешним миром. Мужчина даже осторожно усадил меня в кресло, и когда я постаралась встать, положил руку на голову, придавливая вниз. — Можешь кричать, можешь плакать, бегать туда-сюда сколько тебе угодно, но знай одно — отныне ты принадлежишь мне. И мне плевать — нравится тебе это или нет, но теперь так есть. Смирись. — спокойно произнес он, усаживаясь напротив. — Не собираюсь! Неважно как, неважно через сколько, но я уйду отсюда… — Ты права, когда-то ты и покинешь эти стены. Это же не морг. — усмехается он, а я закусываю губу со всей силы, что уходит от внимания мужчины из-за ткани на лице. Он закидывает ногу на ногу, закуривая сигару и вовсе не спеша рассуждать или действовать. Меня трясет от злости, ногти впиваются в колени, царапая кожу. — Скажи мне, Акира, ты любишь секс? — Я же теперь Миа. — холодно возразила. — Оставь это для других. Для меня ты будешь Акирой. Ответь на мой вопрос, только честно. — Что изменится от моего ответа? — Видишь ли, теперь ты работаешь на меня, и исходя из опыта, такие девушки, как ты обычно бывают лучшими в постели. Стоит только чуть-чуть поменять мышление. — И как же ты это делаешь, Мадара? — Подсадить. Секс — это лучше, чем наркотики. — он сделал глубокую затяжку, а я старалась сохранить лицо непоколебимости. — К сожалению, у женщин в голове есть один барьер, почему они так следят за количеством своих партнеров. Вы относитесь к этому, — мужчина обвел взглядом стены комнаты, обозначая факт заведения, — как к насилию. Это просто секс, и вы тоже получаете свое удовольствие, так наслаждайтесь. У меня элитный бордель, в котором никто не позволит обращаться с вами, как с мусором, делать больно или нечто плохое. — Красиво поешь, но какую-то хуйню! — я вскочила на ноги. В его глазах вновь вспыхнул этот пожар, заставляя меня слегка затихнуть. — Если не насилие то, что это? Я не хочу жить такой жизнью! Я хочу домой… — я едва сдерживала слезы отчаяния рвущиеся наружу. — Расскажи мне о своей прежней жизни. — Нет. Зачем это тебе нужно? — отрезаю я. — Тебе будет проще, если ты выговоришься и отпустишь все. Дай подумаю… — Даже не начинай. — перебила, — Оставь уже эту хрень… Бесит. — мои слова рассмешили Мадару. — Стоит отдать тебе должное, ты сохраняешь лицо и тут. Многие едва дверь закрывалась, начинали молить, падая в моих глазах. Борешься? Борись до последнего. Люблю таких людей. А, то так глупо — подчиняться беспрекословно. — он затушил сигару, и утопил руку в своих смоляных волосах, — Раздевайся. Все тело парализовало и сковало, в горле застрял ком из разбитого стекла, и я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Отвращение, смешанное с яростью, разлилось по телу. В голове звучит сто тысяч «нет». А жгучая печаль притупляет чувство страха, оставляя за собой лишь безнадежность. — Я не причиню тебе боль, Акира. Тебе не стоит бояться меня. — сладкий, но такой мерзкий шепот, что пробивает в дрожь. — Не надо… — уверяю я, будто бы это что-то изменит. Время растягивается и покадрово вижу, как он встает и подходит все ближе, я неосознанно пячусь задом к стене. — Надо. — усмешка на его лице и холод бетонной поверхности, коснувшийся кожи, отрезвляет, дает нужный подзатыльник, чтобы я ожила. Нет! Не может быть, чтобы все закончилось вот так! Делаю шаг вперед, но не успеваю даже замахнуться, как Мадара резко подхватывает меня и в буквальном смысле кидает на кровать. Не успеваю сдержать крик, как он уже оказывается сверху, сидя на моем животе. Мужские руки крепко держат мои и умело стягивают ту самую вуаль на теле, которая своей плотностью скрывала шрамы, оставляя в одном нижнем белье. А затем, и без того скованные, руки привязываются к изголовью кровати. — Будешь дергаться, я тебе и ноги свяжу. Или у тебя фетиш на шибари? Тело само извивалось в попытке скинуть с себя мужчину, который уже вплотную наклонился ко мне. — Пора бы убрать эту маску с твоего лица. Что же ты там прячешь? — его пальцы скользнули за мои уши, снимая ткань, что все время помогала скрывать эмоции и отвращение. Мадара на мгновение завис, а в глазах блеснул все тот же огонь, не прошло и минуты, как мои губы накрывают чужие, целуя властно и требовательно. Как бы я ни старалась отвернуться от этого, рыча и хлопая ногами по кровати, у меня не выходило ничего. Мужчина был намного больше, тяжелее и сильнее меня. — Не смей кусаться. — среагировал он быстрее, чем я успела сомкнуть челюсть на его нижней губе. Рука легла на горло, немного сдавливая. Матрас был мягким, и я практически тонула в нем под весом взрослого мужчины на моих бедрах. Пальцы подушечками скользнули по моей коже. Тело играло против меня, оно хотело выгнуться навстречу, но я лишь сжала челюсть. Пряди его черных волос ласкали чувствительные рецепторы, так нежно и так невесомо, что кровь начала приливать вниз живота, приятно стягивая. Он неспешно поднялся, а я вжалась в себя, не зная, чего ожидать. Мадара прошел по комнате, вытащив из тумбочки презервативы, лубрикант и какую-то упаковку, которую тут же разорвал. Мой взгляд переместился на прикованные руки, которыми я отчаянно дергала, чтобы выбраться, но все попытки были тщетны — надежда умирала. — Видишь, новый? — произнес он, и по пространству разлилось механическое жужжание. Брюнет самодовольно вертел в руках вибратор черного цвета. Я еще сильнее задергала руками, пытаясь противиться физиологии, которая так противно заставляла пульсировать все тело. — Ну, он немного подождет. — инструмент лег ну тумбочку рядом со мной, как и все остальное, что достал Мадара. — Напомню тебе про то, что, если ты будешь болтать ногами, я их свяжу и все равно тебя трахну. Мужчина прошел по кровати, коленом раздвинув мои бедра, и устроился между ними. — Хорошая девочка. — я закусила губу, стараясь сдержать крик от отвращения. Его пальцы умело, скользнули под моей спиной, расстегивая застежку лифчика. — Нет. — запротестовала я, почувствовав, как ткань без лямок, исчезает с тела. — Да, Акира. — этот голос бросает в дрожь. Он глубокий, теплый, как горячий шоколад со своей горечью, но так мне противен своей притягательностью. Трусики так же быстро испаряются, а я чувствую себя отвратительно грязной. Раздетая, лежу в постели какого-то психа, и теперь это будет постоянно… Хочется рыдать, но я не могу себе этого позволить. Показав свою слабость, ты делаешь его победителем… — Тебя били? — спрашивает мужчина с какой-то жалостью в голосе, проходясь по отметинам на теле. — Плохие отношения или родители? — выжидает, но не слышит ответа. — Тут к тебе так не будут относится, милая. Только веди себя хорошо. Ладно? Длинные пальцы проходятся между бедер, а после исчезают во рту у Мадары, появляясь вновь все покрытые слюной и до неприличия блестящие в приглушенном свете. Сердце ускоряет свой темп, если посчитать количество ударов в минуту, то оно вероятно превышает норму в трое. Закрываю веки, словно это что-то изменит, и если я ничего не увижу, то эта комната, это место и этот мужчина исчезнут. Кошмар закончится, а я очнусь в своей постели, рядом будет мирно посапывать серенький кот, за окном небольшого трейлера будет носится гнедой конь и мычать молодая корова, раздастся телефонный звонок с дурацкой мелодией, которую я так и не поменяла, напугает меня, еще сонную, до чертиков своей громкостью, и на том конце провода Нелли расскажет мне о плохом сне… Два пальчика проникают внутрь, начиная медленно двигаться, впервые в моей жизни задевая ту самую точку, о которой говорят все женщины и пишут все модные журналы. Странное и уже забытое чувство наполненности спирает дыхание, отзываясь моей беззвучностью. — В каждой комнате шумоизоляция. Можешь стонать, никто тебя не услышит. Я лишь сильнее стискиваю челюсть и жмурю глаза, когда влажный язык проходится по ореоле соска. Мадара накрывает его целиком, слегка посасывая и дразня. — Не сопротивляйся, расслабь мышцы, тебе же самой больно. — но я сжимаю бедра еще сильнее, тогда он вытаскивает свои пальчики, и раздается опять то же жужжание, что и пару минут назад. К клитору прислоняется холодный силикон, тут же бросая в огонь, мышцы начинают судорожно сокращаться и напрягаться. В ход пошел на этот раз только один пальчик, который начал двигаться гораздо быстрее. Невольно, поясница изгибалась дугой. Мне было приятно. Чертовски приятно в его руках, под его телом. В разум закралась первая песчинка противоречия. Самое ужасное, что мне никогда не было так хорошо. От этого я ненавидела себя, кусая губы и царапая ногтями ладони. — Скажи мне, Акира, у тебя есть аллергии. Ну, там на латекс, к примеру. — я не ответила, чувствуя, как начинает дрожать нижняя губа. — Это важно. Я не хочу, чтобы тебе потом плохо было. — Нет. У меня нет аллергий. — голос, словно мне не принадлежал. Он был холодный, отстраненный и грубый. Мне было больно от того, что внутри меня буквально умирал человек, которым я была всю жизнь. Теперь я была грязной девчонкой, которая сдерживается изо всех сил, чтобы не начать двигать в такт бедрами. Все резко оборвалось. Боковым зрением я заметила, как он стягивает свою черную одежду, сперва водолазку, затем штаны вместе с боксерами, а я все сильнее проваливалась в пучину тьмы, увязая в грязи по горло. Он вновь устроился между моих ног, размазывая по члену смазку, а затем резко вошел. Громкий вскрик озарил пространство, брюнет замер. — Тебе было больно? Ты достаточно узкая. Давно ни с кем не спала? — я молчала отвернув голову в сторону, — Акира, отвечай. — Да. Мне было больно. — Хорошо, начнем тогда медленно. — он почти вышел, а затем вошел до конца, действительно, осторожно и плавно. Через минуту таких движений, боль сменилась на удовольствие. Тело, отвыкшее от всего этого, тут же отреагировало на ритмичные движения. Мужчина почувствовав это ускорил темп, сжав мои бедра. Было невозможно сдержать эти ненавистные и отвращающие стоны, которые то и дело рвались из груди. Скулы краснели, голос хрип, мышцы каменели и не хватало кислорода. Мадара не делал ни одного лишнего движения, доставляя максимум удовольствия, впервые в моей жизни. И как бы я противилась, как бы не рвала зубами внутреннюю сторону щек, чтобы отвлечься на боль, у меня не выходило. Я просто ждала пока он кончит и свалит, но мужчина явно не торопился, и выйдя, одной рукой перевернул меня на живот, ставя на четвереньки. — Ого… — присвистнул он, не спеша продолжать. Почувствовав прикосновение к самой нежной части моего тела, я сорвалась на крик: — Не смей! Широкий шрам на спине был порталом в мою душу. Удар плети рассекший кожу, проник намного глубже, чем хотел мой бывший. Теперь печать той боли, что я пережила красовалась на моем теле уродуя его. — Это видимо было больно. — Да, ладно, блять? — рассмеялась я, чувствуя всю нелепость ситуации. Широкая ладонь опустилась на мою ягодицу, которая по-прежнему болела от шлепка. — Это откуда? — Господи, какая тебе разница? — Я забочусь о своих женщинах, Акира. — спокойный голос против моей агрессии. — Просто заткнись! — после этой фразы, чувствую, как он вновь входи. Зарывшись лицом в ткань, я закусываю подушку, и сдавленно мычу в нее. Слезы наконец струятся вниз, обжигая кожу. Я переживала это вновь. То от чего я бежала все это время. Но жизнь решила иначе — она повернулась на триста шестьдесят градусов, бросая вновь в насилие, топя в боли, одиночестве и грязи. Несмотря на все это, Мадара не был груб со мной, что едва ли могло успокоить. Он не действовал лишь в угоду себе, периодически пропуская руку под моей талией, чтобы касаться эрогенных зон, выбивая из меня новые и новые стоны. Темп начал ускоряться, а мышцы сжиматься и чаще сокращаться. То, что оргазм женщин идет из головы — полная брехня. При правильных действиях — поступательно, плавных движениях любая девушка финиширует, главное иметь опытного мужчину рядом, которых хорошо чувствует все. — Ой, кто-то скоро кончит. — сдавленный смешок, добавляет той остроты и с громким, шумным стоном, я вжимаюсь в матрас еще сильнее. По телу проходит разряд тока, концентрируясь между бедер, но движения не останавливаются и через несколько секунд с громким рыком кончает и Мадара, нависая над мной и легко закусывая холку. От такой позы, член проник еще глубже, продлевая приятные чувства наслаждения. Я ощущала его разгоряченное дыхание на коже — это туманило разум. На мгновение я даже забылась, выгибаясь навстречу, затылком прикоснувшись к его лбу, но быстро одернулась, опомнившись. Мужчина отстранился, а я вытянула ноги, продолжая лежать лицом вниз. Слышала шорох одежды, который заглушало мое сердцебиение. Оно пульсацией отдавалось в висках, и конечностях. Усталость захлестнула с головой, почти неделя без сна давала о себе знать. Мои глаза прикрылись, топя в легкой дремоте. Мадара вновь залез на мою спину, перекинув ногу через мое тело, которое в мгновение, как ледяной водой обдало, отрезвляя, и на этот раз звякнула застёжка наручников. — Вставай. Тебе нужно в душ. — не успел он досказать фразу, как я резко переворачиваюсь на спину и леплю пощёчину. Щека в мгновение становится красной, взгляд сменяется с обычного на удивлённый. Мы лежим так, кажется, целую вечность, прежде, чем он задаёт вопрос: — И что это было? — Иди нахер. — слабо сиплю я. — Ты хочешь, чтобы я вновь сцепил твои руки? Мне с тобой возится, как с ребенком что ли или каким-то животным? Будь спокойней. — Мадара встаёт, подходя к шкафу. — У меня тут только такой халат. Одевайся. На постель ложится мужской махровый халат темно серого цвета, а брюнет выжидающе смотрит на меня. — Тебе помочь? — вновь это убийственное спокойствие в его стальном голосе. Молча, я встаю, закрывая руками грудь и накидываю теплую ткань. Все тело отзывается болью, будто налитое свинцом, а дрожащие коленки, словно из ваты. Не поднимая взгляда на него, я подхожу, стараясь идти, как можно тверже. — Хорошая девочка. — без сарказма говорит он, отпирая вторую дверь, за которой оказывается огромная уборная. Приглушенный свет задавал расслабляющую атмосферу. По центру стояла глубокая ванна, вырезанная из камня, кафель светло коричневого оттенка, а вся фурнитура черного цвета. Стиль — дорого-богато, но без лишнего пафоса. Я застыла в проходе, но легкий толчок в спину сдвинул с места. — Иди скорее. Шаги моих босых ног отразились от шероховатых стен эхом. Рука на лопатке не исчезла вплоть до самого края ванны, где Мадара включил воду. В лицо хлынул поток теплого воздуха, и мужчина отошел в сторону, опускаясь на стул, на котором до этого лежала стопка полотенец. — Я не могу оставить тебя тут одну. Слишком много всего — бритвы, лезвия… Уж, извини. Откинув в сторону халат, я быстро села в ванну, поджимая коленки к подбородку, закидывая на плечо душ, чтобы поддержать тепло тела. Безмолвие, нарушаемое только шумом воды, разрывало мое сердце. Я прикрыла веки, желая проснуться, но это был не сон. Запах тут, провоцировал ностальгию. Воспоминания о доме вызвали теплую улыбку. Перед глазами появились родители, которые скорее всего еще не знают о моей пропаже. Мне кажется, я даже почувствовала жар палящего солнца родины, запах свежескошенной травы и пыль, поднятая копытами моей лошади. Вечерний ветер, который обдает тебя такой долгожданной прохладой. Бескрайние, раскинутые под синим небом, поля с цветами. Долины и горы, забравшись на которые ты будешь выше, чем облака. Услышанный шорох, заставил резко распахнуть глаза. Мадара опустил руку между моих ног, я дернулась, хватая его за запястье, щелкнула закрывашка слива, и вода стала накапливаться. Мы смотрели друг другу в глаза, он с легкой усмешкой, а я со злостью. — Если хочешь, чтобы я посидел рядом с тобой — так и скажи. — я разжала хватку отталкивая руку, но мужчина присел на корточки, приподнимая мое запястье. — Зачем ты это сделала? Кожа местами была в кровоподтеках и неглубоких царапинах от того, что ногтями я раздирала ее, в попытке забыться и отвлечься на боль. — Потому что мне противно от себя. — Это скоро пройдет. — Мадара протянул руку к одному из гелей и добротно влил его прямо в воду. В нос хлынул аромат хвои. Губа дрогнула, и я отвернула голову от него, пряча лицо в волосах. Это был запах осенних лесов Техаса, по которым я так любила гулять. Сперва ребенком, таща папу за большую, мозолистую ладонь, показывая новый цветочек или какую-то букашку. А после будучи взрослой, носясь галопом на мустанге по имени Рей. Вернусь ли я когда-то домой? — Расслабься. — рука легко потянула за плечо, опуская в воду, а я словно марионетка послушно последовала ей. Красные кудри распустились, слегка окрашивая жидкость. Мужчина не ушел, он заботился обо мне — помог смыть шампунь, подал полотенце. Делал все то, чего я никогда не видела. Четыре года я состояла в отношениях и жила у парня, который думал, что заботы, как открыть дверь передо мной будет достаточно. Думал только о себе, избивал меня, насиловал, а я терпела, потому что это нормально. Он говорил, что так происходит у всех. Разве может быть иначе? POV Мадара. Девушка осела, ее расслабила горячая ванна, пусть она и пыталась скрыть свои слезы, но я все равно их видел. Мне было плевать на их причины, хотя, они и так были ясны. Я был с ней нежен, ухаживал, даже отнес в постель — забота о своем товаре была моей прямой обязанностью. Так и знал, что Саске не справится, поэтому поджидал в вестибюле. Она сбежала гораздо быстрее, чем думал. Акира была не готова к тому, чтобы я выпустил ее наружу, потому что несмотря на усталость, она видимо будет делать все, что угодно лишь помешать работе моего заведения. Такие люди опасны тем, что, пронеся свой огонь, могут всколыхнуть всех остальных, поэтому заперев ванну, и убрав все колющие предметы, я закрыл ее в своей комнате. Едва я опустил ее на постель, девушка буквально вырубилась. Тело покрыто шрамами, синяками, взгляд горит яростью, а руки всегда готовы заехать тебе куда угодно. Это нужно пресечь — преобразовать в страсть, подсадить ее на секс. — Виски. — говорю я бармену, а пальцы стучат по экрану смартфона. «Акира Сино». Очень странное имя для американки. В поисковике на фейсбуке высвечивается аккаунт девушки. На аватарке фотография с лошадью, которая задрала верхнюю губу вверх, оголяя зубы. Красноволосая в ковбойской шляпе широко улыбается, прикрыв глаза. На носу россыпь веснушек, которая сейчас была скрыта макияжем. Я полистал фото, видно, что она жила полной и счастливой жизнью, но откуда шрамы? Информации никакой, кроме штата ее проживания. В друзьях мелькнуло знакомое лицо с блондинистыми волосами. «Нелли Кунара». Так они подружки… Было много совместных фото, причем еще детских — с посещений какого-то фестиваля, в париках. Можно было проследить, как обе девушки взрослели. Я вновь вернулся на страничку Акиры. Ее лицо было таким беззаботно счастливым и по простому красивым. Синие глаза блестели желанием жить и узнавать новое, а то, что видел я сейчас, было далеко от правды. С такой детской жизнерадостностью ее можно продавать гораздо дороже. Это то, что влечет мужчин. Каждый хочет быть героем для женщины даже, если она шлюха. Такова наша природа. Не все способны это дать, а Акира относилась именно к такому типажу. — К утру у меня в кабинете должно лежать досье на Акиру Сино и Нелли Кунару. — обратился я к одному из охранников, который знал кому это передать.