Тоже самое, но другое

На следующее утро Гарри проснулся в обычное время. Он был рад этому, спускаясь на завтрак в сопровождении Рона и Гермионы, как будто это был обычный день. Когда они добрались до главного зала, Гарри отступил на шаг. Огромная столовая была полна учениками, в том числе и той, которую он искал. — Идите вперед, я сейчас подойду, — сказал он, когда его друзья остановились, чтобы подождать вместе с ним. Они странно посмотрели на него, но продолжили путь к Гриффиндорскому столу. Гарри повернулся к столу из зелени и серебра, и его пронзила острая боль. Весь остальной мир, возможно, осудил бы его змей, но, по крайней мере, они все еще были друг у друга. Он привлекал внимание, но Гарри решительно продолжал идти, пока не оказался прямо за спиной Драко Малфоя. Малфой повернулся на стуле, глядя на Гарри подозрительным взглядом. — Поттер, — выплюнул он, и Гарри коротко кивнул. — Малфой, — нейтрально ответил он. — Я хотел бы предложить перемирие. Малфой вытаращил глаза. Вокруг него слизеринцы стояли в мертвой тишине, и приглушенный шепот доносился из-за других столов. Все в зале уже смотрели на него, даже учителя. — Что ты задумал, Поттер? — Спросил Малфой, подняв брови. — Наверное, я немного повзрослел, — криво усмехнулся Гарри. — Мы оба немного староваты для всех этих обзываний, не так ли? В мире есть вещи поважнее, чем соперничество между семьями. При этих словах глаза слизеринца многозначительно сверкнули, а губы сжались. — И что, ты надеешься, что мы все сможем взяться за руки и вместе выскочить на свет? — парировал блондин. Гарри фыркнул. — Мы можем, по крайней мере, приветствовать друг друга с честью. По крайней мере, я бы не хотел иметь больше врагов, чем мне нужно. Особенно у наследника дома Малфоев. Слова Гарри были достаточно тихими, чтобы их могли слышать только Малфой и ближайшие слизеринцы, но он практически видел, как крутятся шестеренки в мозгах учеников. Хитрость лучше всего работает со змеями — он не хочет, чтобы они сражались с ним, он просто не хочет сражаться с ними. Он хотел, чтобы у них был выбор. — Конечно, я все равно надеру тебе задницу на квиддичном поле, — добавил он с ухмылкой, заставив другого парня удивленно рассмеяться. — Как пожелаешь, Поттер, — последовал автоматический ответ. Гарри протянул руку, и после недолгого колебания Малфой пожал ее. — Значит, перемирие. Было ясно, что он сбит с толку, но он был слизеринцем до мозга костей.Он не собирался отказываться от потенциально выгодного союза. Отпустив тонкие пальцы Малфоя, Гарри наклонил подбородок, чтобы осмотреть остальную часть слизеринского стола. — Я также хотел бы публично извиниться, — сказал он чуть громче. Оглядываясь назад и зная что он Салазар Слизерин, Гарри понял, что он, вероятно, совершил тысячу социальных ошибок, будучи наследником Поттера, и это, вероятно, было причиной того, что большинство одетых в зелёную форму учеников имели с ним проблемы. — Вопреки распространенному мнению, я вырос не в волшебном мире, и мне еще многое предстоит узнать о правилах здесь. Я также знаю, что раньше жил под влиянием некоторых довольно… предвзятых мнений. — Его взгляд на мгновение метнулся к директору. — Я не хочу иметь никаких разногласий между моим домом и вашим. Пожалуйста, простите мне мои ошибки.Когда-то я научусь правильно представлять семью Поттеров. Тишина. В этом зале можно было услышать, как упала булавка — даже другие ученики замерли. Краем глаза Гарри видел, как покраснел и разъярился Рон, сдерживаемый лишь хваткой Гермионы. — Слизерин ценит твои извинения, — сказал Малфой, когда стало ясно, что никто больше не собирается говорить за его стол. — Прости нас, если мы помедлим, пока не убедимся, что ты верен своему слову. — Ничего другого я и не ожидал. — Гарри слегка улыбнулся, та его часть, которая была Салазаром, сияла от гордости за свой дом. — Спасибо, что позволили мне испортить вам завтрак. Увидимся на зельях, — добавил он, бросив взгляд на нескольких слизеринцев, окружавших Малфоя. С этими словами он направился обратно к Гриффиндорскому столу, скрывая ухмылку от взглядов и шепота, который снова поднялся. Он поймал взгляд Седрика, когда шел через зал, и Хаффлпаффец подмигнул ему, посылая вспышку тепла по телу Гарри. Тепло не покинуло его, когда он занял свое место напротив Рона и Гермионы, и не дрогнул под пристальным взглядом Рона. — Что это было, черт возьми? — воскликнул рыжий. Гарри пожал плечами. — Именно так оно и выглядело. Это мелкое соперничество вышло из-под контроля, и я не хотел, чтобы оно вызвало какие-либо серьезные проблемы в будущем. Конечно, он не сделал бы такого смелого шага без памяти и уверенности Салазара, но еще до того, как он проснулся, он устал от борьбы. Малфой был небольшим мерзавцем, но, скорее всего, это было просто потому, что Гарри был мерзавцем для него. — Но это же Малфой! — Возразил Рон, как будто этого было достаточно. — И ты извинился перед всем Слизерином, ты что, потерял свои глаза? Они этого не заслуживают! — Почему? — Прямо спросил Гарри. Рон моргнул. — Что «почему»? — Почему они не заслуживают моих извинений? Мое уважение? Почему Малфой не заслуживает того, чтобы я был с ним вежлив? — Они слизеринцы! — И что? — Голос Гарри звучал кисло, становясь все громче от гнева. — Ты же не можешь честно сказать мне, что считаешь, будто целый факультет школы можно считать злом? Они же дети! Половина из них еще даже не может сотворить чертово обезоруживающее заклинание, они никому не угрожают! И после того, что случилось этим летом, я не думаю, что обращаться с ними так, как будто они уже безнадежны, — это способ построить мосты! Он вскочил на ноги, внезапно слишком рассердившись. — Повзрослей нахрен, Рон. Явно не закончив устраивать сцену, Гарри вышел из зала, нахмурившись. Он мог только надеяться, что некоторые другие услышат его слова и подумают над ними, переосмысля то, как они относились к ученикам Слизерина. Торопливые шаги за спиной заставили его напрячься, прежде чем знакомая магия коснулась его, и он расслабился. Невилл замедлил шаг, чтобы соответствовать шагу Гарри рядом с ним, демонстрируя понимающую полуулыбку. — Ты всегда была королевой драмы, — поддразнил он. — Вот, я видел, что у тебя не было возможности что-нибудь съесть. — Он протянул завернутый в салфетку сверток, и Гарри, развернув его, обнаружив огромный сэндвич, набитый пищей для завтрака. В животе у него заурчало. — Спасибо, приятель. Он откусил огромный кусок, обдумывая свои мысли, пока жевал. — Как ты думаешь, насколько сильно я облажался? — Не думаю, что ты вообще это сделал, — ответил Невилл. — Я имею в виду, да, Рон немного разозлился. Но, честно говоря, ему уже давно нужен был пинок под зад. Если он дуется, это его потеря. — Просто теперь я чувствую себя намного старше, — пожаловался Гарри, и Невилл кивнул в знак согласия. — Я не хочу их отталкивать, правда. Но мы никогда не сможем сказать им. Они, скорее всего, никогда никому не расскажут. Даже если им поверят, это приведет к большим неприятностям. Их изучат, выставят на всеобщее обозрение, их нынешние личности будут стёрты в пользу их прошлых. Гарри любил своих лучших друзей, но это был секрет, который он не мог доверить им. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Честно говоря, я рад, что всегда был немного одиночкой. Так будет проще. — Ну, те времена давно прошли. Для тебя больше нет мира и покоя, дорогой брат, — тихо поддразнил Гарри, стукнув его по плечам. Годрик всегда был склонен к приступам меланхолии, когда его слишком долго оставляли одного, и Гарри меньше всего хотелось, чтобы эта черта снова проявилась. Невилл рассмеялся. — Замечательно. — Сарказм заставил Гарри усмехнуться. — Но серьезно, Сал, не волнуйся. Ты сделал правильный выбор — если остальная часть школы и прислушается к кому-то, так это к тебе, и в конце концов они могут последовать твоему примеру. Плевать на то, что думает Рон Уизли, он просто не хочет, чтобы его лучший друг проводил время с кем-то ещё. Гарри что-то напевал, но все еще думал об этом, даже когда они заняли свои места в классе. Рон и Гермиона вошли вместе с остальными Гриффиндорцами, Рон сердито смотрел на Гарри и Гермиону, выглядевших расстроенными и противоречивыми. Гарри закатил глаза и повернулся к Невиллу, прежде чем Флитвик успел войти и начать урок. Независимо от того, был ли это правильный выбор, Гарри уже сделал свой ход. Оставалось только посмотреть, что из этого выйдет.

***

В течение следующих двух дней перемирие Гарри со слизеринцами было единственным, о чем могла говорить школа. Слушая сплетни, Гарри забавлялся и немного опечалился от людей, которые думали, что все это было подстроено для какой-то изощренной шутки, заманивая слизеринцев в ложное чувство безопасности. Все, что он мог сделать, — это доказать, что его мотивы благородны. Войдя в класс зелий, Гарри усмехнулся про себя, когда увидел, что место рядом с Малфоем было пусто, несмотря на то, что все слизеринцы уже были в кабинете. На последние два урока ему пришлось прийти пораньше, чтобы сесть рядом с блондином. — Наконец-то решил, что я не совсем безнадежен? — сказал он вместо приветствия, ставя сумку рядом со столом. Малфой ухмыльнулся. — Твои зелья вполне сносны, — ответил он, что было самым близким к комплименту, который Гарри мог бы получить. Через пару столиков Невилл сидел рядом с Блейзом Забини, предыдущим напарником Малфоя. Эта пара, казалось, работала на удивление хорошо. Основатель Гриффиндора никогда не был хорош в зельеварении — для этого у него были Салазар и Хельга, — но он, по крайней мере, больше не будет запуган Снейпом. По крайней мере, Забини, казалось, был вполне доволен. Снейп, конечно, не знал, что делать со всей этой ситуацией, но он не мог занизить оценку Гарри, не наказав также и Драко. Он мог снять много очков, но Гарри это почти не волновало. Если традиция сохранится, Дамблдор найдет какую-нибудь глупую причину дать Гриффиндору достаточно очков, чтобы рано или поздно выиграть. Он чувствовал, как глаза сверкают кинжалами у него за спиной, и не потрудился обернуться. Рон почти не разговаривал с ним с тех пор, как было объявлено перемирие, и Гермиона все ещё была слишком недовольна тем, как слизеринцы говорили про её кровь, чтобы склониться на сторону Гарри. Она все ещё разговаривала с ним, но обращалась с ним так, словно он сошел с ума, и Гарри это быстро надоело. Внезапно наступила тишина, когда в комнату ворвался Снейп, и Гарри внимательно сел, его пальцы зудели. Если и была огромная разница между Гарри и Салазаром, так это его отношение к искусству приготовления зелий. Гарри был вполне счастлив перенять чувства Салазара по этому вопросу — и его мастерство. Теперь, когда он понял, почему некоторые ингредиенты реагировали так, как они реагировали, почему определенные методы приготовления имели определённое значение, он мог понять, почему Снейп так высоко ценил это искусство. Если бы только этот кислый человек потрудился поделиться этим знанием со своими учениками.

***

Четверо основателей собирались вместе каждый вечер с момента своего пробуждения, но на этот раз у них были другие планы. Гарри встретил Седрика в подземелье, недалеко от класса зелий. Они оба были окутаны заклинаниями невидимости, но Гарри узнал бы магию своей любви где угодно. Он улыбнулся сам себе в темноте. — Ну что, пойдем? — тихо пробормотал он, чувствуя, как Седрик коснулся его плеча. — Показывай дорогу, — ответил старший парень, переплетая их пальцы. Гарри завел их за угол, лицом к почти ничем не примечательному участку стены — за исключением крошечной змеи, вырезанной в одном из камней. — Откройся, — прошипел он, наблюдая, как камни складываются, открывая узкую арку. Пара шагнула внутрь, и еще одно шипение вернуло стену на место. Он не мог рисковать главным входом в ванную с Мирттл, живущей там. Этот призрак никогда не будет хранить такой большой секрет. Оставшись одни, они сбросили заклинания невидимости, Седрик криво улыбнулся и сжал руку Гарри. — Ты готов к этому? — спросил он, обеспокоенно глядя на него серыми глазами. Гарри спрятал гримасу, зная, что он найдет в конце туннеля — его там не было, но он не мог больше откладывать. Он наклонился и поцеловал Седрика в губы. — Давай просто покончим с этим. Они двинулись вперед, по обе стороны от них вспыхивали факелы. Все, что он делал, это подчеркивал поистине поразительное количество маленьких тушь животных, усеивающих туннель. — Ты ведь не шутил, когда говорил, что это штаб? — Заметил Седрик, присоединяясь к Гарри в создании нескольких мощных очистительных чар. — Просто подожди, пока мы не доберемся до главного зала. Они находились недалеко от самой центральной комнаты, и мозг Гарри не мог не наложить воспоминания Салазара на его текущий вид; он так ясно помнил, как выглядела комната новой, когда камень блестел, а огонь делал все вокруг привлекательным, а не жутким. Вопреки легенде, эта комната никогда не была секретом — во всяком случае, от его коллег-основателей. Это была безотказная защита. Последнее свойство, если оно когда-нибудь понадобится, достаточно большое, чтобы вместить все население замка в случае чрезвычайной ситуации, с грозным стражем, чтобы защитить их от всего, что может угрожать их безопасности. Он хранил пароли на парселтанге в основном для того, чтобы досадить Годрику, который хотел проникнуть в его личный кабинет и испортить его дневники. — Почему дети никогда не меняли пароли? — неожиданно спросил он. Все трое его и Хельги детей унаследовали дар змеиного языка, любой из них мог бы придумать более удобный пароль. — Мы думали об этом, — со вздохом признался Седрик. — Но… К тому времени в школе остался только Артур, и ему нравилась связь с тобой. Я полагаю, что мы предполагали, когда придет время, когда в замке не останется ни одного одаренного, он будет изменён. Не знаю, почему этого никогда не случалось. Мы должны разобраться. Я… я хотел бы знать, что случилось с детьми после моей смерти. Боль в его голосе заставила сердце Гарри сжаться, и гриффиндорец успокаивающе сжал руку Седрика. Он тоже хотел бы знать, что стало с их семьей. Что произошло между Салазаром и Волдемортом, очевидно. А как насчет линии Хаффлпаффа? Их второй сын взял этот титул себе, и у него была маленькая дочь, когда Салазар умер.Была ли она последней, или эта родственная линия продолжалась и дальше? Вопросы замерли, не успев сорваться с языка, как узкий коридор открылся в огромную камеру, запах застоявшейся воды и засохшей крови наполнил комнату. В центре, всё в той же позе, которую оставил ей двенадцатилетний Гарри, лежала Клеопатра. Неподвижна, глазницы превратились в застывшее кровавое месиво, но в остальном тело находилось в удивительно хорошей форме для умершего чуть больше года. Яд василиска был настолько силён, что ни один из обычных насекомых и бактерий не выжил бы в их теле, и крысы, конечно, не попытались бы съесть его плоть. Его рот был открыт, показывая сломанный клык и дыру в нёбе. Гарри судорожно сглотнул. — О, моя бедная девочка.Он отпустил руку Седрика и сделал несколько медленных шагов к огромной змее. — Моя дорогая Клео. Как ты могла позволить ему так тобой манипулировать? — Как, должно быть, одинока она была, подчиняясь приказам любого, кто забредал в зал, подчиняясь приказам, которые подвергали студентов опасности. До Тома, когда ее в последний раз кто-то навещал? Большие руки легли ему на плечи, и он вздрогнул, прежде чем понял, кто это. Теперь его разум принадлежал Салазару, и он ожидал увидеть маленькие пальчики Хельги. — Мне так жаль, любимый. Я знаю, как сильно ты заботился о ней. — Седрик уперся подбородком в затылок. Гарри на мгновение наклонился к нему, затем отпрянул, нежно проведя пальцами по тусклой чешуе змеи. — Я должен был продумать заранее, предусмотреть для нее что-нибудь получше. Дал бы ей что-то вроде инструкции о том, что делать, если я умру, если когда-нибудь будет долгое время без члена семьи в резиденции. Я думал… Я думал, что у меня есть еще время. Когда он уезжал, это была всего лишь обычная поездка, чтобы забрать учеников и благополучно доставить их в школу. Ему и в голову не приходило, что она будет последней. Так много прощаний он так и не произнес, так много всего осталось недосказанным… Он внезапно обернулся. — Я говорил тебе, что люблю тебя? Седрик как-то странно посмотрел на него. — Во время обеда, — сказал он весело. — И сто раз до этого. — Нет, когда я уходил. До того, как я… когда я так и не вернулся. — зеленые глаза встретились с серыми, когда пришло понимание. — Я помню, как собирал вещи, как целовал детей и обещал тебе, что вернусь домой. Я сказал Бетан, чтобы она не рожала до моего возвращения. Но я не помню, чтобы говорил тебе, что люблю тебя. — Ох, Салазар, — вздохнул Седрик-Хельга, и в его глазах появилась боль.- Если нет, то это не имеет значения. Я и так это знал.Он шагнул вперед и, наклонив голову, прижался губами ко лбу Гарри. — С каждым вздохом я знал, что ты любишь меня больше всего на свете. То, что ты так и не вернулся, разбило мне сердце, но в этом я никогда не сомневался. — Нам дали второй шанс, — в отчаянии сказал Гарри, притягивая Седрика ближе. — Я буду говорить тебе слова любви каждый день. Даже больше. Посмеиваясь, когда его руки скользнули к бедрам Гарри, Седрик поцеловал его- Все, чего я хочу, — это чтобы в будущем ты был немного осторожнее. Ты прав, это второй шанс, и я сомневаюсь, что мы получим третий, поэтому я хочу, чтобы вы были рядом как можно дольше. Гарри фыркнул, приподняв темную бровь. — Мальчик-который-выжил, помнишь? Темный Лорд охотится за моей головой. Я буду осторожен, насколько позволят обстоятельства. — Пожалуйста, теперь, когда ты полностью восстановил свою власть, ты быстро разберешься с этим маленьким выскочкой-наследником, — уверенно сказал Седрик. — Только не делай глупостей. Особенно если меня не будет рядом с тобой. Это вызвало улыбку на губах Гарри, и он наклонился для еще одного поцелуя, вынужденный приподняться на цыпочки, чтобы получить нужный угол, уговаривая Седрика открыть рот. Когда они наконец отстранились, его губы нахмурились. — Я скучаю по высокому росту, — пробормотал он, заставив Седрика усмехнуться. — Это честная игра, дорогой, — поддразнил он. — Мне не хотелось бы портить тебе настроение, но… что ты хочешь сделать с Клео? С упавшим сердцем Гарри повернулся к трупу одного из своих старейших товарищей. — Наверное, собирать её по частям. Здесь, внизу, холодно, большая её часть сохранилась достаточно хорошо. Было бы стыдно позволить всему пропасть впустую, сжигая. — Он не собирался просто бросить пятидесятифунтовый труп ядовитой змеи в лесу.У кентавров был бы припадок. Он соберет все, что сможет, а остальное сожжет — они могут бросить туда всю сброшенную кожу и другой мусор. Он вернет свою комнату в прежнюю форму, чего бы это ни стоило. Он посмотрел на огромную статую, все ещё с открытым ртом. Это был не Салазар, как он думал, когда ему было двенадцать. Он понятия не имел, кто это. — С этим придется покончить, — задумчиво произнес Гарри, качая головой. — Интересно, какой эгоистичный наследник решил построить её? Он видел фамильное сходство — нос Хельги, подбородок Салазара, рост его отца. — Тот, у кого слишком много свободного времени, — согласился Седрик. — Это немного чересчур. Разве эта статуяне блокирует ваш офис? Глаза Гарри расширились. Его кабинет! Так много знаний в его личной библиотеке и дневниках — знаний, которые, попав в чужие руки, могут иметь ужасные последствия. Том Реддл бывал здесь в юности, нашел ли он дорогу туда? Была ли какая-то извращённая магия, которую он использовал в поисках бессмертия, чем-то, что он нашел в книгах Салазара? Он поспешил вперед, используя свою магию, чтобы найти дверь в офис. Когда он построил комнату, она была спрятана в стене, похожей на тот вход, через который он вошел сегодня вечером — еще одна предосторожность против Годрика и любых потенциальных злоумышленников. Хельга была единственной, кого туда пускали. Вздох облегчения вырвался у него, когда он ощутил, что собственные вещи всё ещё нетронутые после всех этих лет. В комнату никто не входил с тех пор, как он был там в последний раз. — Я не мог туда войти, — пискнул Седрик. Гарри в замешательстве повернулся к нему. — Обереги были установлены так, чтобы позволять тебе войти. — Проблема была не в этом. -В Седрик сжал челюсти, на его лице промелькнула боль. — Я этого не вынес бы. В той комнате было так много тебя, так много хороших воспоминаний для нас двоих. Было слишком больно даже думать о том, чтобы войти внутрь. Я пробовал один раз, после твоих похорон. Добрался до двери, прежде чем разрыдался. После этого я не спускался сюда, только Артур, чтобы проверить Клео. Гарри с трудом представлял себе, каково было Хельге, жившей в том пространстве, которое они делили вдвоем в течение семи лет. Он бы с этим не справился. Но он всегда настаивал, что Хельга — самая сильная из них. — Иди сюда, — сказал он сдавленным голосом. К его удивлению, по щекам потекли слезы. Седрик, не колеблясь, шагнул в распахнутые объятия Гарри. Это было неловко; они больше походили на Салазара и Хельгу, чем на самих себя в тот момент.Хельга была слишком высокой, а Салазар слишком худым. Хотя оба они плакали, они не могли не рассмеяться. — К этому придется привыкнуть, — вздохнул Седрик, пока его руки не обхватили Гарри, а лицо не уткнулось ему в шею. — Я скучаю по возможности обнимать тебя, как когда-то, — признался младший расстроенным шепотом. Он не испытывал ненависти к своему телу до тех пор, пока не вспомнил, каково это-находиться в высоком и сильном теле, которому не отказывали в питании на протяжении большей части его раннего развития. Седрик был не самым высоким мальчиком в своем классе — на добрых четыре дюйма ниже близнецов Уизли, — но Гарри будет трудно догнать его. — Пока ты обнимаешь меня, это все, что имеет значение, — сказал Седрик, крепче сжимая ее. — Мы привыкнем. У нас полно времени. Гарри знал, что он прав — он был молод, все ещё растущий, и со временем они все поймут. Но в этот момент он просто хотел, чтобы все было как раньше — его тело, его комната, его жизнь. Для Гарри Поттера все было слишком сложно. По крайней мере, остальные были с ним. Хельга, Годрик и Ровена. Он бы не выдержал, если бы остался один.