У меня нет даже тени : Другая история

не догнать

не поймать

бело – голубую пасть

полумесяца.

***

      На самом деле неясно, отчего у детей, особенно связанных кровью такая крепкая нить в сердцах. Кирн не были похожи друг на друга — абсолютно разные фигуры, которые лишь носят одну фамилию, разделяя общий статус.       И, в конце концов, их разность не так велика, как могло показаться на первый взгляд. Ведь даже в детстве Азриэль не был настолько суровым и замкнутым, как это происходит сейчас, в период совершеннолетия. Он скорее был послушным, но и паинькой назвать его было проблематично.       Это был образ, который попросту вцепился поглубже и теперь остаётся с ним на долгие годы. Явление, на деле, очевидное.        Корнелия ведь до сих пор помнит, как они с братцем сбежали в сад и прятались между деревьями, играя в замысловатые прятки с прислугой. Ведь это, в конце концов, безобидная игра. Бегай, прячься, убивай и всё по кругу.

Проще простого.

      И двойняшки Кирн не были обделены умом. По крайней мере, не настолько слепы, глухи и глупы, чтобы не понимать очевидного. И нос у них не заложен. Не заглушает же никаких ароматов.

Особенно — крови.

      Рацион таков — пахучая жидкость и мясо. Овощи — на гарнир. Сладости редкие, по праздникам в основном. Этот факт расстраивал Кор — сладкое ей нравится. По крайней мере, от вишнёвого пирога никогда бы не посмела отказаться, это точно. Но таковы традиции, которыми не следовать опаснее, чем бежать босиком по осколкам. Буквально наравне со смертной казнью.       Корнелия, безусловно, такое не любит. Но терпит, как хорошая девочка. Лишь перед братом ругается на правила и бесконечно тараторит о том, как же людям везёт в этом плане, как им явно не нужно постоянно так мучаться и есть всё, что только им вздумается. В рамках морали и закона, конечно. Никто не отменял наличие каннибализма.       И эта пищевая цепочка длится целую вечность — природа затеяла идиотскую систему, выбраться из которой практически невозможно. Живым, по крайней мере. В таком случае приходится ходить по хрупким головам, лишь бы вступить на самую высокую ступень, получая господство над более низшими.       Такая система Кирн не по душе. Настолько она глупая и бессмысленная в их глазах.       — Корнелия Кирн. — голос глубокий, слова чётко ударяют по барабанным перепонкам. — Готова ли к посвящению?       Ей ничего не остаётся, как кивнуть. Она даёт согласие.

***

      Занятие скучное. Корнелия бросила рисование к двенадцати годам, променяв его на фортепиано. Играла она нечасто — по настроению. Ранее любила скрипку, но позднее отказалась от неё.       Музыка ей нравилась с детства и будучи шестилетней без умолку болтала о том, как вырастет и выйдет замуж за музыканта. Как будет засыпать под звуки гитары и успокаивающий голос любимого. И Азриэль её слушал, кивая в знак поддержки. Корнелии это безумно нравилось. И нравится по сей день.       — Тебе ведь понравилось? Понравилось? Аз!       Она буквально светилась от счастья, приобнимая брата за крепкое плечо. Он лишь кивает. Как обычно.       — Безусловно. — звучит его низкий голос. — Ты замечательно играешь.       — А ты — танцуешь!       — Я это бросил ещё со времён нашего последнего вальса на дне рождения Мелантиос.       Было это года три назад, возможно. Детали давно стёрлись из воспоминаний, отчего Азриэль облегчённо вздыхает. Но сестру, кажется, это не радовало.       — Помню. Но ведь не всё было так плохо, так ведь? — её голова укладывается на братское плечо, пока кончики бледных пальцев играли с длинными прядями белоснежных волос.       Азриэль всегда держал их в идеальном состоянии, используя все возможные средства для поддержания подобного объема и мягкости. Корнелии это нравится.       — Неплохо. — соглашается он, кивая в очередной раз.       Корнелия лишь продолжает незамысловатую игру, заплетая мелкую косичку. Азриэль не сопротивляется — он прекрасно понимает, что если это происходит — лучше смириться. Особенно если дело рук ненаглядной сестрички — двойняшки.       Косичка вышла немного кривой, которая даже форму не смогла удержать из – за отсутствия резинки под рукой. Выглядит довольно мило, напоминая о чём – то столь волнистом и мягком. И ей это нравится. Действительно нравится.       Разговор идёт туго. Аз не был слишком разговорчивым, пока Кор никак не могла и рта закрыть, бесконечно о чём – то болтая. О любимой книге из библиотеке, о том, какая же Жанна всё – таки милая, о вкусном ужине с вкуснейшим вином, заканчивая это незамысловатым пением и парой слов о Мелантиос.       Иногда и вовсе казалось, что она явно увлечена жизнью чужой семьи, особенно если дела касались близнецов. Корнелия виделась с ними безумно редко. Чара и сам практически не обращал на тех внимания, лишь хладнокровными жестами показывая своё отстранение.

Чего ж нельзя было сказать о последней встрече.

      Корнелия не глупая — прекрасно осознавая его ситуацию, касаемо Фриск, не суёт в неё любопытный нос, не вдумая им помешать.       — Она выглядела напуганной.       — Это неудивительно, Кор. Будь кто угодно из нас на её месте — сам бы дрожал от страха, согласись.       И она соглашается со словами брата. Ведь Азриэль прав — если бы сама Корнелия стала человеком, лишь жертвой в вампирских руках, мечтавших поглотить её, то могла и разум потерять от ужаса всей ситуации.       Стойкость Фриск её поражает — своим хрупким видом она в действительности подаёт отличный пример сильного человека, возможно, даже и не осознавая собственной важности. И Корнелии это нравится.       Фриск — не заносчивая. Огромный плюс для человека, вырастающего в столь грязном и мерзком мире, переполненном насилием и несправедливостью.       — Мне действительно её жаль, Аз.       — Скажу честно, Кор. Мне тоже.       Воспоминания о первой встрече всё ещё яркие. Как бегали её глаза, как она реагировала на каждое движение, как сорвалась и, узнав страшные слухи, попросила отдалиться.       Кирн не держат на неё зла — бессмысленно. Фриск вовсе не виновата. Она лишь выпустила собственные эмоции, не пытаясь притвориться перед ними каменной. Не побоялась их происхождения, хоть и прекрасно осознавала, что её могли съесть.       Корнелии стыдно. Ей не стоило так сильно её пугать своей активностью. Не могла сдержаться. Она ведь действительно миленькая! В конце концов, ведь ожидания Кирн оправдались — замечательный повод для радости.       — Как думаешь, захочет ли она с нами увидеться в следующее воскресенье?       Азриэль, стоя у зеркала в полный рост, прочёсывает каждую прядь длинных волос. Безумно густых и мягких, взгляд от которых невозможно отвести.       — Понятия не имею. — не отрываясь от своего отражения ( которого, к слову, даже не было видно ), томно произносит он. — Но, будем справедливыми, Кор. Девочка явно напугана прошлыми событиями, как минимум. И учитывая, как прошло наше знакомство, шансы того, что она пустит нас в свой круг общения значительно снижается.       Корнелия закатывает глаза, сидя на краю кровати, подпирая подбородок рукой. Другого ответа она, если честно, услышать и не ожидала.       — Фриск не выглядит настолько злопамятной.       — Но и не станем отрицать её чувствительность. Она человек, не забывай.       Слушать о подобном — скука смертная. Корнелия ведь не глупая и прекрасно понимает, насколько же Фриск от них отличалась. Иногда ей и вовсе казалось, что Азриэль специально избегал подобных тем для разговора, будто бы не желая знать больше о человеческой девушке.       — Вампир, человек, полукровка, да какая разница? Плоть у нас всех одинаковая. Одни и те же кости, сухожилия и органы.       Азриэль, вздыхая, продолжая прочёсывать каждый сантиметр. Он обрезал их редко, когда длина ему надоела или элементарно мешала. И хоть ему не нравились постоянные просьбы сестры сделать причёску в духе косы или объёмного пучка на голове, то он никогда не решал эту проблему тупыми ножницами.

Он в принципе не знает такого понятия — сдаваться.

И знать его не хочет.

      — Не стоит сейчас её трогать, Кор. И, знаешь, этот вопрос стоило бы задать Мелантиос, не мне. Они, по крайней мере, знают её намного лучше.       Корнелия, склоняя голову, лишь наблюдает за движениями брата. Ожидаемый, но вполне себе справедливый ответ — они в действительности ничего не знают о Фриск, кроме базовой информации и слухов Маргарет, которые кажутся им слишком уж лживыми.       И только Мелантиос знают всю правду. Чара — особенно. Ведь он ею владеет. Корнелия морщится от этой мысли. Слишком ведь он с ней осторожен и мягок, о какой только доминантности идёт речь?       Она прекрасно помнит, как он заступался за неё перед гостями. Как прикрывал её собственным телом, не отпуская руку, как чётко отвечал за свои слова и, в конце концов, как вывел её на время, сообщая о её плохом самочувствии.       Неизвестно, что было за пределами стен той самой комнаты. Неизвестно, о чём они говорили и чем только занимались. Но явно не столь мерзкими вещами, о которых бы мечтала Маргарет Мелантиос.

Её старший сын не сможет оправдать ожидания.

      Совсем он не похож на чистокровного — Кор видела в этом сплошные плюсы. С таким, как Чара, Фриск точно будет в безопасности.       — Ты прав. — через силу справляясь с злосчастной буквой «р», она коротко кивает, задерживая взгляд на огромный семейный портрет. Заметно поморщилась, вернувшись к сосредоточенному расчёсыванием Азриэлю. — Возьму решение этого вопроса на себя.       В ответ она получает кивок.       — Только, пожалуйста, не мучай парня этим самым вопросом. Не думаю, что ему нравится навязчивость.       — Ты явно меня недооцениваешь, братец.       Ответа не последовало. Корнелия его и не ожидала. Разговор завершён. Говорить не о чем. По крайней мере, тема человеческой жизни и её спасения закрыта и поднимать её снова — самоубийство. И придётся отмалчиваться до следующего удобного случая.       Корнелия не зла на брата. Он не виноват. И она не виновата. Виноваты лишь те, кто замешен в кошмарах, болезненно тянувших на дно своими острыми когтями.       И единственно, что остаётся сделать — ждать. Ждать воскресенья. Ждать подходящего момента и необходимых слов для последующего разговора с старшим Мелантиос. И она понимает, что будет тяжело и даже страшно. Но ей действительно нравится осознавать, что пара её слов смогут хоть немного облегчить положение Фриск. Хотя бы на время. На пару дней, часов, секунд. Какая разница? Главное, чтобы она почувствовала себя защищённой. Даже если её защитит вампир, которого она могла ненавидеть или бояться. Неважно. Это абсолютно неважно.       Важно лишь то, чем это закончится. И Корнелия надеется, что удача будет на их стороне.