У меня нет даже тени : Другая история

ты знаешь — мне не больно. ты знаешь — всё серьёзно. я просто так хотела быть с тобою слишком взрослой.

***

      Страницы шелестят — слышится томный, полный напряжения вздох. Азриэль не любил это чувство. Как едкий запах приторных духов, которыми пользуется Жанна.       Рыжая всегда наивно держится рядом — оглядывает, обнюхивает, будто в первый раз. И каждый раз на лице Кирн возникает мимолётное отвращение.       Не то что бы ему не нравилось люди — просто она была исключением.       Жанна говорит слащаво, растягивая буквы. Она крепко хватает его за руку, прикладывая голову к плечу. Аз не любит лишние прикосновения. Как и присутствие Жанны.       — Прекращай. — говорит грубо и резко. И рыжая слушается, как покорная собака, желающая одобрения от своего хозяина.       Азриэль никогда не сможет её понять.

***

      Габриэль Кирн — тип жестокий. Всегда держа детей в ежовых рукавицах, не давая и лишнего слова вытолкать из горла, никогда не позволял тем тратить время зря.       Манеры изучались долго и нудно — род великий, как – никак, должен подавать пример и более мелким.       Говори чётко, не запинаясь и не проглатывая слов. Не позволяй перебивать и перечить, указывать как необходимо жить.       Двигайся элегантно, изящно, без навязчивой дрожи. Никаких изъянов — каждый шаг должен быть идеальным.       И человека по имени не зови, никогда не жалей его плоти — грызи и кусай беспощадно, как самое лучшее блюдо.       Ведь ты выше. Ты — вампир. Не грязная кукла, зовущая самого себя человеком, ещё и разумным. О какой разумности речь, когда и защитить своих же не смогут.       Двойняшки Кирн прекрасно это знали. Наивно велись на каждую угрозу, хоть и прекрасно понимали, что это полный бред. Что им пудрят мозги, пытаясь перестроить под свои гнилые стандарты.       Корнелию всегда тянуло к людям — мечтала всю жизнь встретить человека вживую, прикоснуться и поговорить по душам. Азриэлю приходилось выслушивать её бесконечные реплики о людях, какие они носят вещи и как от них пахнет.       — Я не могу дождаться! — она хлопает в ладоши, подпрыгивая на носочках. — Ты ведь слышал, слышал? Аз!       Он лишь закатывает глаза, собирая длинные волосы в высокий хвост. Глазами пожирая фигуру сестры, вздыхает. Для него она слишком активная. Даже не раздражающая — просто активная.       — Прекрасно слышал. — он коротко кивает, сложив руки за спину.       Корнелия напомнила ребёнка, которому купили щенка. Забавно, что животных иметь в особняках запрещается — даже попугайчик в клетке запрещён, чего уж говорить о пушистой собаке или ласковой кошке?       Другое дело — еда. Она была разрешена. Своего рода рабство — закладывалось в голове Азриэля. Глупое решение заводить человека, как питомца, при этом лишая его рассудка и здравого смысла, если не тела.

Особенно, когда присутствуют кровозаменители.

      Корнелия и сама это понимала, но была слишком эмоциональна — краем уха она слышала, как горничные активно обсуждали человеческое тело. Живое. Способное двигаться, дышать и говорить. Юной Кирн не надо повторять дважды — она не глупышка и сразу поняла подвох.       Азриэлю эта новость не понравилась сразу же, как сестра произнесла первые пару слов — он тогда отмахнулся, заявив, что подобное только делает хуже, если не понижает их статус. Корнелия была не согласна, но и спорить с братом не стала — причина глупая.       Были разными — всё равно не видели смысла в ссорах и прочем человеческом мусоре, предпочитая существовать в молчаливом согласии и уважении.       — И что думаешь на этот счёт?       — Скептически. Впечатление, словно бы за Мелантиос повторяем.       Корнелия хлопает глазами. Она никогда не была вовлечена в подобные новости — её это не так сильно и волновало.       — Разве у них еда имеется?       — У старшего.       Азриэль кивает. Наверное, сам Габриэль нарочно копировал происходящее у другой семьи, словно бы пытаясь угодить Маргарет Мелантиос. Азриэля раздражает эта тяга.       И Корнелия кивает в ответ. В глазах загорается бóльшая искра азарта.

***

      Рыжие волосы. Рост невысокий. И голубые глаза сияют, как две пуговицы у фарфоровых кукол. Девчонка выглядит намного младше двойняшек — на деле же почти ровесница.       Ни малейшего страха. Она держится уверенно и чётко, выполняя требования Габриэля и его жены.       — Добро пожаловать в новый дом! — Корнелия обнимает ту, говоря с заметной картавостью.       Жанна усмехается. Домом назвать это тяжело. Но она называет, не отрывая взгляда от высокой фигуры Кирн — Азриэль не смотрел на неё, но чувствовал чужое присутствие.       — Спасибо. Вы все такие душки.       Она кокетничает, мурлычет и хлопает глазами, ведёт себя миловидно и скромно, не смея и грязного слова сказать.       Жанна говорила, что родом из далёкой страны, где пиво распивать на улицах — нормально. Корнелия ахает, слушая её рассказы. Алкоголь она не любила — он ей кажется странным и горьким. Максимум — глоток вина по праздникам и на общих встречах в воскресенье.       Но и Жанна не похожа на любительницу выпивать — да и говорит она, что не пьёт от слова совсем и в свои восемнадцать никогда и на языке вкуса алкоголя не ощущала.       И говорила, что любит животных и красный цвет. А Корнелия считает это милым, продолжая проводить кончиками пальцев по рыжим прядям.       — А это твои настоящие волосы?       — Родные! Я их даже не красила. — Жанна гордо поднимает голову. — К слову, этот же вопрос касается твоих глаз.       Корнелия кивает. Природа наградила её гетерохромией — смесью зелёных и карих глаз, которые она видела только на портретах.       — Мои – мои. Красивые, правда?       — Так мало людей с подобными глазами, дорогая. За гетерохромию и душу продать готовы ради эстетики.       Кирн усмехается. Её радует, что люди не считают её особенность чем – то мерзким и странным. Наслаждению нет предела в этот момент.       Она ведь говорит с человеком. Лично. Не читая реплики персонажа из книги, представляя его во всех возможных деталях.       — На твоё зрение хоть не влияет? — интересуется Жанна, мельком взглянув девушке в глаза.       — Вижу прекрасно! — Корнелия мягко улыбается, продолжая играть кончиками бледных пальцев с рыжими человеческими волосами.

На ощупь мягкие, приятные.

      Корнелия готова буквально визжать от переполняющего восхищения и ёрзая на мягкой кровати, постоянно напоминать человеку о его природной красоте. Жанна и не против.       Против был Азриэль — он никогда не общался с девушкой, отвечая либо максимально сухими фразами, либо игнорировал её до последнего, пока там пыталась что – то промурчать на ушко, при этом активно жестикулируя.       Иногда ему казалось, что большинство людей такие странные. Распущенные. И, наверное, с отсутствием инстинкта самосохранения.       Перед ней вампир — фигура статная. Отец так обучал. А ведёт себя так, словно знала его с пелёнок и о каждом его чихе ей известно.       Безусловно, под одну гребёнку не любил сгребать — парень не глупый.       — Тебе ведь удобно с такими волосами, а?       — В противном случае я бы от них избавился. Не задавай глупых вопросов, прошу.       Азриэль всегда отвечал низким голосом, отчего обычно Корнелия пищала, называя его в такие моменты грозным братцем. Вполне себе справедливое прозвище. Получше зануды.       Жанна была безумно тактильной. Вечно трогала его во всех возможных местах, слегка разминая их, будто делая замысловатый массаж.       Он противился, отталкивал и говорил, что ему это не нужно и хочется побыть в тишине. Она уходила лишь через минут десять после его уговоров.       Корнелия с этого изредка умилялась, но и на брата не давила.       — Может быть, она просто такая сама по себе?       — Я не отрицаю этого, Кор. Но ты сама видишь — мне это не нравится. Она слишком навязчивая.       И сестра кивает. В какой – то степени братец прав. Им слишком чуждо человеческое общество.

Особенно — её.

      Она явно их не боялась. Сама предлагала свою руку, позволяя надкусить и отпить немного крови. Как и полагается, послушно ведёт себя со своим хозяином, выполняя роль покорной еды.       Осторожный укус. Жанна тихо постанывает, прикрывая глаза. И сильнее её пальцы сжимают ткань чужих брюк. Азриэль лишь выполняет свой долг — не более.       Он не вслушивается в её слова, вырывающийся сквозь протяжные стоны. Не смотрит ей в глаза — и без того цвет хорошо помнит, не дурак же без памяти. Она у него более чем отличная, если не идеальная. Да если только Кирн захочет — наизусть отрывок из Библии прочитает со всеми интонациями и ударениями на нужных буквах.       Жанна — такой же человек, как и все. По крайней мере, Азриэль знал, что таких девушек — большинство. Таких кокетливых и шаловливых, как котята, которые требуют внимание от своего хозяина.       Она, кажется, даже иногда специально мурлыкала, пытаясь выводить на реакцию. Получала в ответ только холодный взгляд и короткий кивок, что её, безусловно, расстраивало.       Её и расстраивало и отсутствие его фамилии рядом с именем. Ведь Жанна Кирн — звучит отменно. По крайней мере, так считает она сама.