У меня нет даже тени : Другая история

***

      – Получается, ты обо всём знаешь?       Фриск коротко кивает, даже не пытаясь соврать – её страх заметен невооруженным глазом. Дрожащие коленки, руки и покрасневшее от слёз лицо. Предатели выдают состояние своей хозяйки. И её это раздражало.       Чара прекрасно это осознавал – девушка до жути напугана. Действительно, не каждый день ты будешь вынуждена провести пару часов в компании кровожадных вампиров, так и жаждущих выпить её солёной крови. Морщится – этот вкус донельзя отвратительный. Он лучше съест кусок сырой рыбы, чем выполнит столь мерзкий обряд. Рыбу, к слову, ненавидел не меньше.       – Я сам этого не хочу. – полукровка вздыхает, мягко поглаживая каштановые пряди чужих волос.       – Этого хотят лишь они. – Фриск опускает голову. – Чудовища, чёрт их побери.       Она ругается, стараясь не выдавать слишком много нецензурщины. Приходится держать её в себе. Чара молчит, в глубине души соглашаясь со сказанным.       Фриск права – они настоящие монстры, готовые совершать самые мерзкие поступки, при этом натягивая такие же противные улыбочки. Им плевать на чужие страдания.       Рука медленно тянется дрожащему плечу. Одно движение – её тело прижимается к чужой грудной клетке. Неловкие объятия лучше глупых слов. Тело тоже требует покоя. Невольно слышится её дыхание – отрывистое, беспокойное. Страх медленно поглощает все внутренности, будто бы перемешивая их между собой.       — Тебя никто не тронет. – шепчет полукровка, осторожно приобнимая её.       Фриск поднимает взгляд – жёлтые глаза устремились в чужое лицо, выражающее искреннее беспокойство. Уже и не скрывала своих слёз. Их не спрятать.       – Не отдавай. Я не хочу к ним. – жалобно проговорила она, сглатывая мешающий комок.       Вместо ответа он лишь крепче прижимает её дрожащее тельце к себе, будто бы оградив от внешнего мира, готового уничтожить этот солнечный лучик в его тёмной жизни. Фриск не стала задавать лишних вопросов – всё поняла без слов. Хоть и запугана, но не глупа.       Чара хранит молчание, лишь осторожно положив голову на девичье плечо. Он не станет спорить – ей, возможно, будет тяжело дожить эти несчастные пару дней до заветной встречи. Тяжело дожить до утра выходного дня. Тяжело дожить до воскресенья.

***

      Белая рубашка плотно прижимается к хрупкому тельцу. Волосы неуклюже укладываются на плечи. Фриск вздыхает, то и дело теребя несчастную юбку – дни пролетели уж слишком быстро, а она по - прежнему не готова к судьбоносной встрече. Да она упадёт в обморок раньше, чем откроет рот перед ними!       В зеркале уже не виден нежный образ невинного создания – лишь существа, переживающего все круги ада. Вид красив, да душа точно спряталась за яркой оболочкой. Фриск чувствует себя актрисой, готовой сыграть свою роль на шаткой сцене перед гостями в лицах низших слоёв прогнившего общества.       Рука изящно ложится на сердце. Делается пару неуверенных шагов к зеркальному двойнику – слух режет стук идеально вычищенных туфель на каблуке. Слегка влажная ладонь прикладывается к стеклу, оставляя след.       Перед ней маячит своё же отражение, но совсем иное. Если девушка жива, то двойник – всего лишь подделка, которая не сможет вырваться из тела, даже если очень сильно пожелает об этом. Мир – не фабрика по производству твоих хотелок.       – Готова?       Фриск осторожно разворачивается. Юноша терпеливо ожидал её у двери, изредка теребя воротник своей рубашки. Один стиль – одно желание. И это желание спастись.       – Не знаю. Мне страшно. – честно признаётся она, невольно цокнув каблуком по каменному полу.       – Я буду рядом. – Чара не уходит со своего места, вместо этого протягивая руку вперёд.       Его желание помочь иногда оставляло странный осадок – даже несмотря на принятый этикет в их роду продолжит держаться своей позиции.       Фриск осторожно приближается. Их разделяет один несчастный шаг. Одно движение вытянутой руки. Чара вздыхает, прежде чем мягко сжать её длинные пальцы, поглаживая их в успокаивающем жесте.       Время медленно уходило прочь, словно стекающая по лезвию кровь. Больное сравнение, режущее разум на мелкие кусочки. Настенные часы чётко вырисовывают злосчастные одиннадцать утра. Встреча вот - вот начнётся. Им стоило бы поторопиться, если не хотят узреть гнев Маргарет.       – Идём, солнышко. – хватка усиливается. – Нам действительно пора.       Фриск коротко кивает. С уголка глаз стекает мелкая слезинка.       – Я точно выживу? – тихо спрашивает она.       – А я не дам тебе погибнуть.– также тихо отвечает он. – Всё будет хорошо.       На веснушчатом лице промелькнула слабая улыбка. Чара невольно краснеет – сердце приятно покалывает в грудной клетке. Даже мимолётная улыбка могла заставить его смущаться, просто скрывать внутренний крик. Нужно держаться вместе – хватка не должна разорваться.       – Она будет зла, если мы опоздаем?       – Поверь, будет злее голодного зверя.       Фриск снова всё поняла. Как бы не хотелось, но пора увидеться со смертью лицом к лицу. Посмотреть своему страху прямо в глаза.

***

      Их и правда ждали. Чудовища в одеянии человеческой кожи синхронно обернулись, почуяв чужой запах. От бесконечного взора алых глаз Фриск сглатывает – казалось, что в любой момент на неё могли накинуться, разгрызая холодную плоть, пропитанную мужским парфюмом. Её пальцы крепко сплетены с чужими – Чара и не думал отпускать.       – Какая прекрасная куколка. Такая нежная и невинная. – наконец - то раздаётся хриплый голос, совсем незнакомый для ушей.       Мужчина усмехается, оценивающее оглядывая дрожащую девушку со всех возможных сторон, не забывая глотать слюны. Грязные мысли приходили в его старую голову – Фриск была в этом уверена на все сто.       – Сколько ж тебе лет, лапочка? – снова, снова его мерзкий голос выдаёт такие же мерзкие слова.       Казалось, что ещё немного и она точно сойдёт с ума, убежит подальше и запрётся в своей комнате, читая непривычные молитвы. Не прошло и пяти минут, а на неё уже успели положить глаз – отвратительное явление.       Полукровка прекрасно подмечает обстановку – кроме него никто даже не подумает остановить это безобразие.       – Невежливо ж молчать, когда к тебе обращаются. – вампир улыбается, показывая острые клыки.       – Невежливо так обращаться с девушками. – хладнокровно прошипел Чара, закрывая её своим телом. – Неужели Вам не видно, что она против диалога?       Фриск невольно прижимается к нему. Их было не так много – чудовищ пять, без учёта ещё не прибывших Чарльза и Маргарет. Девушка замечает лишь взрослых – сверстников совсем не видать. Даже Джейсон всё ещё не прибыл. И это, если честно, пугало ещё больше.       – А Фриск сама не скажет об этом? Или ты уже вырвал ей язык?       Теперь её не удивляет такое откровение по поводу одного только имени. О ней знают всё. Даже больше, она сама.       – Дорогой, хватит. Свои способности он пока–       – Извините, что перебиваю, но ничего делать я не буду. Она принадлежит только мне, но никак не Вам.       Из него вышел бы хороший актёр – первая мысль, пришедшая в голову. Голос полукровки даже не дрогнул, когда тот произносил эти слова. Тон необычайно груб, показывающий всю серьёзность сказанного. В алых глазах мелькают огоньки ярости.       Гостья замирает, но ничего говорить не стала. Возможно, поняла, что нет смысла спорить с юным полукровкой. А ему это только на руку. Убрав белокурые волосы, женщина усаживается на ближайшее кресло, после чего отводит взгляд куда - то вдаль.       – Так сколько ей лет? – мужчина вновь повторяет вопрос.       – Неважно. Вас это интересовать не должно.       Фриск дрожит. В нос ударяет запах свежей крови. На лице тут же выступает гримаса отвращения.       – Не хочешь отведать с нами? Группа A, если интересно. – мурлычет женщина, держа в руках графин, наполненный красной жидкостью.       Ей не стоит объяснять – это самая настоящая человеческая кровь. Даже неизвестно, какой из фактов будет страшнее.       – Воздержусь. – Чара мельком поглядывает на дрожащую девушку.       Хотелось спросить о самочувствии, но нельзя. Нужно сохранять хладнокровие, будто бы между ними ничего нет. Будто и нет никакой дружбы.       – Очень жаль. – пожав плечами, гостья отпивает содержимое, чмокая губами от удовольствия.       Фриск понимает лишь одно – ещё немного и тошнота вырвется наружу. Этот блядский запах заполняет всё пространство. Полукровка, будто почувствовав неладное, медленно выводит её из духоты. Существа запаниковали.       – Куда ж мы торопимся? – голос мужчины прозвучал слишком резко, разрезая пыльный воздух, словно острым лезвием ножа.       – Человеку плохо. – хладнокровно проговорил Чара.       – Разве это вкус не станет лучше? – поспорил вампир.       – Не думаю, что Вам понравится есть мясо со вкусом рвотных масс.       Фриск дёргается. Подобного высказывания не ожидала. Он слишком хорошо играет эту роль, вжившись в неё на все сто процентов.       – Мы ведь непривередливы, ты ж знаешь. Захотим – и такую гниль поглотим.       Чара уже не слушает его. Зато Фриск прекрасно услышала. Её подозрения по поводу внутренней гнили начнут проявляться ещё ярче.       – Ты как? – стоило отдалиться на приличное расстояние, он наконец - то решается спросить то, что его интересовало больше всего.       Абсолютно плевать на кровь. Плевать на этот цирк. Фриск не будет видеть этого. Маргарет её не получит. Никто из них не получит.       – Нам ведь придётся вернуться туда.       – Ты не ответила. – отрезал Чара.       Она вздыхает. Понимает, что не отвертеться.       – Когда это закончится? Я не хочу всего этого. – очередной вздох, полный отчаяния. – Меня тошнит. Жутко тошнит от происходящего.       И он осторожно прижимает её к себе. Слух режет беспорядочное сердце спутницы. От неё всё ещё пахло парфюмом – крепким, напоминающим нотки некой древесины. Обычно девушкам не идут подобные ароматы, но Фриск – исключение из правил. Она это делает не потому, что хочет выделиться, а просто из личного желания. Впрочем, ей этот образ действительно идёт.       – Почему этот кошмар упал именно на наши плечи? – прошептал человек скорее себе, чем собеседнику.       Фриск была любопытной даже в подобных вопросах. Это чувство когда - нибудь задушит её где - нибудь в пыльном углу, пропахшим лилиями. Белыми лилиями. Отвратительные цветы – слишком много дурных воспоминаний они связывают в крепкий узел.       – Не забивай голову. Мы обязательно справимся. – тихо произносит Чара, хоть и понимает – Фриск не слышала его слов.       Не слышала, но прекрасно чувствовала его тепло. Хоть и фальшивое. Ей намного спокойнее в объятиях, чем в компании чудищ. Здесь, в пустом коридоре никто не посмеет грязно обратиться с ней. Даже кинуть осуждающий взгляд будет проблематично. Ни одна пара разноцветных глаз не сделает этого.       – Вас ждут, братец.       Джейсон медленно приближается к ним, параллельно поправляя волосы, заплетённые в низкий хвост.       – Она уже прибыла? – спрашивает полукровка, осторожно отпуская чужие плечи.       Короткий кивок. Цоканье языка.       – Фриск плохо себя чувствует. Не думаю, что она снова выдержит это.       Джей бормочет под нос что - то неразборчивое, скорее всего с нецензурным подтекстом. Чёрт знает, кого он проклинает – недалёкого вампира, ненаглядную мать или девушку, готовую заплакать в любой момент. Или вовсе гостей, доводящих беднягу до такого состояния.       – Всем, к сожалению, плевать на это. Они хотят шоу.       – Габриэль скорее хочет сыграть роль Гумберта в Лолите. – чопорно произносит полукровка, вздыхая.       – Нашёлся тут фанат Набокова. – таким же тоном проговорил Джей, сложив руки на груди.       Фриск переводит взгляд с одного парня на другого – действительно близнецы. У обоих явно сложный характер и она успела это понять.       – Нам пора идти. – прошептала она, положив руку на плечо полукровки.       Тот невольно вздрагивает и, вздохнув, осторожно берёт её длинные пальцы в крепкую хватку. Вампир кашляет в кулак – мол, поторопитесь.       Совсем не хотелось возвращаться в этот ад. Не хотелось слышать противных голосов. Но ещё больше не хотелось смотреть в глаза Марго.

***

      – Фриск, верно?       Властный голос женщины пробирает до мурашек. Девушка будто находилась перед палачом, готовым убить её самым жестоким способом. Только вот, каким?       – Верно. – она кивает.       Маргарет криво улыбается, грубо взъерошив каштановые волосы – на мгновение Фриск кажется, что их вырвут с корнем. Страх потёк по её венам, заменяя кровь.

Такую желанную и вкусную.

      – Чудное, чудное имя. – пропела женщина, мельком кинув взгляд на мужа.       Девушке это не нравилось – казалось, что она была на выставке искусства. Картин, скульптур – нет разницы. Фриск – главный экспонат, на которого нацелены все взгляды. И лишь один любовался ей, а не желал использовать в качестве угощения к горькому напитку.             – Она такая красивая. И не скажешь же, что еда. – ухо улавливает незнакомый шёпот.       – Мы просто всё тщательно прячем. На деле всё не так хорошо, как Вам может показаться. – сладко отвечает Маргарет, постучав ногтями по деревянному столу, которому явно грозит смерть – уж слишком много на нём вкусностей. Удивительно, здесь даже есть нечто съедобное. – Так ведь, Чара?       Он коротко кивает, хоть и понимает, что нагло врёт. Мать явно привыкла жить в пучине лжи, лишь бы выстроить о себе хорошую репутацию среди других семей. Ради признания она готова на абсолютно любой шлак. Даже если придётся приплетать своего сына.       Фриск мельком оглядывает остальных – каждый стул был занят фигурами разного роста и телосложения, но их объединяет общее желание – полакомиться. Где - то в углу виднеются два белокурых силуэта. Причём до боли знакомых.       Двойняшки. Точно. Они уже появлялись в прошлый раз, превратив покой в нарастающий конфликт. Она прекрасно помнит восхищения Корнелии. Ещё лучше помнит хватку Аза. А помнят ли они об этом?       Заметив на себе человеческий взор, Кирн слабо, практически незаметно улыбается. Показались мелкие клычки. Фриск тут же возвращает своё внимание на Маргарет. Она молчала, после чего жестом указывает на дверь – выгоняет или даёт ей право сесть с остальными? Второй вариант тут же вылетает из головы.       – Крошка, присядь.       Девушка поёжилась от уже привычного, но по - прежнему мерзкого голоса. Габриэль. Вот его имя. Выглядит молодо, но по человеческим меркам Фриск дала бы не меньше тридцати пяти, если не сорока. По человеческим меркам.       Чара уже хотел выдать очередную порцию агрессии, но человек успел опередить его.       – Спасибо, воздержусь. – она отрицательно кивает.       Корнелия, вероятнее всего успевшая растаять от столь звонкого голоса, откусывает кусок практически не прожаренной говядины. По крайней мере, вид мяса явно не говорил о его полной готовности к потреблению.       – Многое теряешь. – пожав плечами, мужчина в последний раз оглядывает юную фигурку, прежде чем продолжить незаконченный разговор с женой. Та лишь кокетливо улыбнулась.       Фриск вздыхает, осторожно сложив руки за спину. Маргарет наблюдала за ней, но молчала – с языка не сорвалось ни одного язвительного словечка. Хорошо играет ведь, скрываясь под маской лжи. Слишком крепко она приросла к бледной коже.       – Не слишком ли она чиста? Ни единого укуса не вижу.       – А их и нет, милая. Мы начинаем с мягкого – от оскорблений до побоев. Видишь ли, госпожа Кирн, вот здесь. – Маргарет бесцеремонно проводит длинным ногтем по полосе синеватых синяков, оставшихся после удушья. Они слишком хорошо сохранились – первое, что успело прийти в голову.       Фриск замерла. Она касается её, акцентируя внимание на самой больной зоне. Слишком слабой зоне. Марго чувствует дрожь человеческого тела, прекрасно чувствует. Хотелось отстраниться – нельзя, хуже станет.       Женщина умело манипулировала каждым гостем, словно кукловод. Возразить – перейти дорогу самой смерти. Маргарет продолжала тактильный контакт, то и дело поглядывая на остальных.       – Надеюсь, вопрос исчерпан. – прошептала вампирша, наконец - то освобождая из плена. Фриск выдыхает.       Гости решили не задавать лишних вопросов, приступая к долгожданной трапезе. Девушка чувствовала одни и те же запахи – смесь дурных и слащавых духов, фруктов, шоколада и прочих вкусностей. Но больше всего чувствовался запах крови.       Рвотный позыв – худший друг в данной ситуации. Взгляд мельком бросается на огромные часы с маятником, гордо кричащие о двенадцати часах дня. Она уже устала и хочет обратно в комнату. Никогда не подумала, что действительно захочет туда вернуться.       – Фриск.       Жёлтые глаза прожигают говорящего – Чара осторожно толкает её в плечо, кивком указывая на Маргарет. Девушка без лишних слов переводит взор чуть правее.       – Тебе пора. – бросив всего лишь два слова, женщина машет рукой в неизвестном для Фриск направлении.       После этих слов полукровка поклонился своей матери и, вздыхая, развернулся, ведя девушку подальше от места торжества. Удивлена – нет, она просто поражена этим действием до глубины прокуренной души. В голове мелькает один вопрос – зачем?       Она ещё слышит обрывами своё имя. Чувствует тревогу, когда понимает, какова тема разговора.       И снова в голове картина — Маргарет сжимает её шею так сильно, что внутри всё ломается. Что сонная артерия окажется открытой и выпустит кровь фонтаном. Фриск их жутко ненавидит.

Фонтаны в том числе.

      – Всё прошло даже лучше, чем я думал. Ты отлично держалась, солнышко.       Неожиданная похвала тут же настигает слух. Его голос снова заиграл своими красками, постепенно выходя из холодного плена.       Фриск сглатывает. Воздух наполнялся более привычным запахом – что - то между ароматным чаем и карамелью. Блаженство, после кровавого замеса в соседней комнате. С души мгновенно падает огромный булыжник, разбиваясь об пол. Вздох. Долгожданное облегчение.       – Мы пришли. – Чара останавливается около двери, помеченной цифрой 9.       – Это ведь не моя комната. И даже не твоя.       – Знаю. Но тебе стоит побыть здесь до конца встречи.       – Но в чём смысл? — и даже сейчас её любопытство напоминает о своём присутствии.       Чара горько усмехается.       – Это ненадолго. – он вновь её обнимает. Третий раз за день.       Фриск перестала сопротивляться. Но вопросы никуда не делись.       – Еду оставляют здесь до тех пор, пока не заканчивается ужин. Такова традиция.       Полукровка понимает, что человеку нужно от него. Ответов, покоя и объятий. Возможно, горячего чая.       – Я... – она вздыхает. – Я поняла. Пожалуйста, будь осторожен.       Его лицо невольно краснеет – смущение берёт вверх, делая ситуацию ещё более комичной и забавной.       – Ты тоже не отставай. – полукровка мягко поглаживает её по голове, прежде чем отпустить. Фриск же прикладывает ладонь к дверной ручке, немного опуская её.       Очевидно же, что он хотел сказать больше, чем получилось по итогу. Но ведь и не смел задерживать ни её, ни тем более себя. Никто ждать не будет.       Она полностью опускает ручку – дверь открывается, издав знакомый скрип. Глаза, давно привыкшие к темноте слегка щурятся. Силуэт. Хрупкий, точно девичий. Она слегка отстраняется, стоило тому медленно приблизиться.       – Здравствуй, Фриск. – шепчет неизвестный голос, прежде чем полностью выбраться из объятий тьмы.