У меня нет даже тени : Другая история

ждёт тебя, ждёт деревянный эшафот. плачь, ты не плачь за спиной стоит палач.

***

      В полумраке не видно ни единой детали. Даже хрупкий силуэт был столь незаметен среди засасывающей внутрь темноты.       Ловкое движение – свеча горит слабым пламенем, играющим свой лёгкий танец. Каменная стена никогда не пустовала – глянцевые фотографии то и дело заполняли её, не оставляя пустого пространства. Быть фотографом – честь! Особенно, когда выполняешь свою работу незаметно и до боли прекрасно.       Качество сделанных снимков никогда не подводило, даже когда приходилось прятаться в неуютных местах для съёмки. Щелчки были настолько тихими, что он никогда их не слышал? Получается, что удача точно не покидает фотографа.       Рыжие пряди уж больно коротки – их длина доходила до ключиц. Она постоянно их выпрямляла, стирая недавние кудри из жизни.       Голубые глаза устремились на фото - стену, её личную выставку, которую никто не заберёт. Рука осторожно касается самого нового снимка – модель, даже не подозревающая о съёмке опирается спиной об стену, держа в руке сборник классической литературы – плевать, какой именно, это просто не имеет значения. Абсолютно наплевать на эти мелкие детали. Девушка вздыхает. Так протяжно, с долей восхищения.       — Прекрасная работа, Жанна, просто прекрасная!       Сам себя не похвалишь – никто не похвалит. Этот принцип давно застрял в её юной голове, нехотя отпускать. Поднятые воротники белой, местами испачканной рубашки, растрёпанная причёска и босые ноги – она не думает об этом. Взор устремлён лишь на фотографии. На языке вертится лишь одно имя, которое она не смеет называть вслух.

Эта фото - стена принадлежит лишь ей. И больше никому.

***

      — Снова в художники подался, братец?       Джейсон начинает надоедать. Уже в который раз он без предупреждения заглядывает в его комнату, то и дело с тупыми вопросами впридачу. Ему что, заняться нечем, чем шляться по всему особняку без какой - либо цели? Чара вздыхает – брат явно не отстанет, пока не получит ответа. Даже самого грубого или абсурдного.       — А не видно?       Вампир лишь лениво поглядывает на полукровку, решившего провести день в более домашней одежде, нежели в классическом костюме. Сегодня только вторник, а значит, что никаких гостей не будет ещё дней пять. Чара уже давно не видел смысла наряжаться в подобное время – ни Ноэль, ни другие грязные существа никогда не обращали на это внимание, так зачем же всё усложнять.       Джейсон же считал иначе – его белая рубашка всё ещё расстёгнута, отчего был заметен оголённый торс. Длинные волосы хаотично разбросаны по плечам. Тёмные брюки всё ещё оставались классикой. Как чистокровный вампир он явно не изъявлял желание носить иную одежду – даже спал в рубашках, подобно больному в психиатрической лечебнице.       — Что рисуешь хоть? – поинтересовался он, заглядывая внутрь желанного блокнота.       Чара тут же закрывает его, не дав любопытному братцу засунуть нос туда, куда не стоило. Зная характер Джея – он точно неправильно поймёт его манию рисовать лишь портреты. Рисовать веснушки, глаза, да и в принципе всё, что приходит в голову после произношения заветного имени.       — Неважно. Просто рисую.       — И даже брату не покажешь?       Чара встаёт с места, наконец - то выровнявшись с братом – тот был выше его всего лишь на несчастные пять сантиметров.       — Ты явно что - то задумал, Джей. – полукровка хмурится. – Пытаешься мне отомстить за удар?       Он лишь засмеялся. Так мерзко, подобно картонному герою из дерьмового сериала. Особенно, когда весь бюджет уходил именно на такую дерьмовую озвучку.       Невольно Чара сравнивает этот неприятный гогот с нежным смехом, напоминающем звон мелких колокольчиков. Фриск хоть и стала смеяться намного реже, но он по - настоящему ценил эти короткие моменты, словно они могли внезапно удалиться из его памяти. В такие дни никогда не упускал возможности нарисовать её – уже не исподтишка, а как нужно, по всем известным ему правилам.       Фриск даже не приходилось позировать – любая поза была хороша для художника. Главное, чтобы героиня новой работы была поистине счастлива, дарящая остальным своё тепло, исходящее из самого сердца.       Сердце. Его нельзя не любить. Кажется, что Чара даже сможет узнать её по одному только сердцебиению – тихому, но чёткому, отыгрывающему собственную мелодию.       — Больно надо. – фыркает Джейсон, поправляя очки.       — Иди ты, Джей. Отвлекаешь. – шикнул Чара в ответ.       — Тогда твори, горе - творец. – он лишь усмехнулся, прежде чем развернуться на носках и покинуть комнату.       Полукровка тихо выругался. В глаза бросается закрытый блокнот с незаконченным портретом. Если бы не внезапное любопытство брата, то вероятнее всего он бы давно был на руках у хозяйки. Джейсон – настоящий идиот. Неужели завидует его таланту и просто хорошо скрывается?       Бред. Этот чёрт просто не знает о понятии зависти. А в зависимости – знаток. Ненаглядный братец тот ещё любитель выпивки, в частности крепкого винца. На любом воскресном застолье он – главная звезда. Даже будучи пьяным из его рта выскальзывает одинаковый бред — о людях и их слабостях перед вампирами, и естественно, делая особый акцент на Фриск.       Воскресение – тот день, когда её обсуждал каждый второй. Вопросы постоянно сыпались на голову Маргарет, отчего та хищно улыбалась, выдав откровенную ложь о вечных муках с человеческим телом.       Каждый раз Чара предпочитал промолчать. Стоит вставить своё слово – сделает хуже. Естественно, противные разговоры его не устраивали, но обрывать их – смертный приговор для обоих.       Во время последней встречи Маргарет заявила о том, что сама девушка решит присоединиться к общему сбору. Чару передёрнуло – как ей вообще хватает наглости затащить её в самую опасную зону? В случае чего он просто не сможет её спасти – взрослые точно неправильно поймут его реакцию, отчего сделают только больнее.       Фриск – девушка сильная, но такого ада она точно не вытерпит. С ней точно не будут церемониться, без лишних слов порвут её хрупкое тельце на куски и даже посмеются над этим. Гости – существа, готовые вытворять любую ересь с теми, кто ниже их по статусу. И Фриск, к сожалению, находится на нижней ступени.       Необходимо что - то придумать – для неё это будет слишком опасным визитом. Одно неловкое движение, лишнее слово или даже вздох – этого хватит, чтобы голодные существа набросились, словно уличные псы на кусок сырого мяса. Полукровка отрицательно машет головой – не бывать этому! Чара вновь и вновь даёт себе одно и то же обещание – защитить её любой ценой.

***

      Пальцы хрустят, отдавшись слабым эхом. Фриск вздыхает, откладывая книгу в сторону – ей стало настолько скучно, что она решилась попросить у Ноэль пару томиков, лишь бы скоротать время. Удивительно, но столько книг она даже не читала за все годы своей жизни, да и здесь её было действительно много – от классической литературы до не переведённых с языков оригинала книг. И это был даже не английский – как минимум французский, который девушка, естественно, не знала.       Она моргает глазами, оглядывая комнату. Привычно – огромный шкаф, наполненный её вещами и книгами величаво стоял в углу. Зеркало, находящееся рядом лениво отображала юную особу – давно ж она не смотрела на саму себя. Эта мысль заставляет усмехнуться. Действительно забавно.       Ноэль действительно постаралась – начала чаще навещать девушку, спрашивая у неё банальные вопросы об её самочувствие. Фриск никогда не врала, без утайки рассказывая о том, что её беспокоило. Даже если считала это глупостями. Служанка ведь хочет сделать лучше. И пришлось принимать эту помощь, какой бы она не была. Слова, прикосновения – неважно, что это было. Это новая ступень в её жизни.       Сердце мирно отбивает характерный ритм. На удивление спокойный. Фриск никак не могла привыкнуть к подобному – никогда не было дней, когда она чувствовала себя так хорошо. Возможно, недавний разговор с Чарой хоть немного, но помог ей обрести тот самый покой в её сердце. Поистине прекрасном сердце.

— Люди забираются в скорые поезда, но они сами не понимают, чего они ищут, поэтому они не знают покоя, бросаются то в одну сторону, а то в другую. И все напрасно. Глаза слепы. Искать надо сердцем.

      — Экзюпери читала, дорогуша?       Фриск вздрагивает оборачиваясь. Перед глазами маячит знакомый образ вампира, ловко поправляющего очки. В его взгляде алых глаз читался нарастающий гнев. По крайней мере, так подсказывал разум. Настолько верны его догадки, девушка не знала.       — Читала. – кивнув, отвечает она.       Джейсон быстро приближается к её постели, стуча каблуками идеально начищенных туфель. Тяжёлое дыхание разрезает воздух. Одно мгновение – его пальцы уже держат худощавую руку, некрепко сжимая её. Фриск дёргается.       — Что ты делае–       — Тебе угрожает опасность. – шепчет он в самое ухо. – Вообще, эту информацию должен был донести не я, но молчать об этом не собираюсь.       Девушка удивлённо хлопает глазами. Тонкие брови заметно хмурятся. Губы сжимаются в одну линию.       – Это шутка такая?       – Никаких шуток, Фриск. Это серьёзно.       Называет по имени – значит точно не шутит. Его голос непривычно дрожит, но по - прежнему груб. Это пугает. Пугает настолько сильно, что хрупкое сердце пропускает удары.       — Не паникуй раньше времени. Просто выслушай. Я не буду врать, скрывать что - то от тебя – ты получишь всю информацию, о которой знаем мы с Чарой.       Джей даже его по имени зовёт. Это вроде простая мелочь, но так пугает — совсем ведь на него не похоже.       — Что происходит? – тихо спрашивает Фриск, то и дело вздрагивая.       Недавнее ощущение лёгкости тут же испарилось – на её место пришёл привычный страх неизвестного. Она до последнего надеется, что Джейсон просто хорошо скрывается за маской, играет роль страдальца, параллельно приплетая брата.       – Ради всего святого, будь осторожнее. В воскресенье, как обычно, прибудут гости.       – Ты серьёзно? Я всегда осто–       – Ты не поняла. Всё будет иначе, Фриск. – он вздыхает. – Встречать гостей будем не только мы.       – То есть...       – Ты будешь с нами. – дополняет Джей за неё, вздыхая. – Им надоело слушать про тебя. Они хотят увидеть.       Фриск опускает голову, громко дыша. В тишине слышится её беспорядочное сердцебиение, решившее предательски выдать нарастающую тревогу. Она мельком слышала о том, как происходят такие встречи, но не думала, что окажется на ней вживую.       В голове вырисовывается страшная картина – толпа кровожадных тварей жадно прожигает её тело своим взором, глотая слюни. Они будут терпеливо ожидать подходящего момента для нападения. И Маргарет точно будет главной в этом цирке. Она – глава. Остальные же – её верные псы, готовые слушать любые капризы хозяйки.       Одно слово – тело упадёт на холодный пол. От одежды останутся одни тряпки, испачканные в крови и слезах. Руки, ноги, даже горящим золотом глаза – любая часть тела будет поглощена этими тварями. Об органах и костях пойдёт та же песня. От неё не оставят ни кусочка. Никто не сможет помочь, остановить это безумие. Она станет ужином и забавной игрушкой для голодных гостей.       – Не трясись. – чужая ладонь медленно ложится на дрожащее плечо. – Мы не дадим тебя в обиду. Особенно братец.       Фриск вздыхает, выравнивая собственное дыхание. Джейсон прав – ей не нужно нервничать. Не нужны лишние приступы и страдания. Взгляд медленно поднимется. В глазах собеседника читается непривычное сожаление. Это было заметно даже через стёкла очков. Она не могла доверять ему на все сто, но сейчас не было другого выбора.       – Успокойся. Всё будет хорошо.       Первый раз, когда его речь звучала без жалкой насмешки и острых подколов. Джейсон будто бы заменяет своего брата – хоть они и близнецы, но они были до жути разными.       Фриск не находит каких - либо слов, лишь коротко кивая. Вампир покорно отпускает её. Медленно встаёт, оглядывая комнату, словно видит впервые. Взор застревает на зеркале – ни единого намёка на отражение. Впрочем, Джея это и не беспокоило. Он снова улыбается и убирает руки в карманы.       – Теперь ты предупреждена. Если не веришь – спросишь у братца.       Девушка коротко кивает.       – Умница. Удачи, дорогуша. – усмехнувшись, бросает он на прощание.       В голову будто вбивали огромные гвозди, ломающие череп. Её сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки и с хлюпающим звуком упасть на пол. В это мгновение все надежды разбились, подобно хрупкому фарфору. Этот страх поглощает её с головой. Фриск падает на кровать – с языка срывается тихое ругательство.       Она не станет скрываться – ей страшно. Впервые за всю жизнь её пугает выходной день. Пугает неизвестность встречи с чудовищами лицом к лицу. Как только она вздохнёт рядом с ними? Как будет себя вести, чтобы остаться в живых? Вопросов слишком много – ответов практически нет. Но ведь её не бросят. Не оставят одну. Спасут, в конце концов.

– Я не хочу в ваши лапы. – взгляд медленно переводится в пустоту. Глаза прожигают дыру в тёмном пространстве, после чего щурятся, будто бы пытаются кого - то разглядеть. Узнать черты незнакомого лица.

      Рука медленно тянется вперёд. Дрожащие пальцы крепко сжимаются. Дыхание нарушает удушающую тишину. Фриск замирает. Как и гнилой мир вокруг неё.