Ведьмин огонь

~3~

      Юнги открыл глаза с рассветом, но инквизитора рядом уже не было. Он выбрался из постели и снова, как вчера, подошёл к окну. Над озером висел густой туман, где-то вдалеке в небо поднимался сизый дым от пепелища. Что-то случилось этой ночью, пока он крепко спал.       Тяжёлая дверь в покои отворилась, и перед ним предстал Чимин. Инквизитор был одет в такую же, как вчера, чёрную мантию поверх лёгкой серебряной брони. — Я с подарком, — сказал он вместо приветствия.       Чимин раскрыл перед ним плоскую деревянную шкатулку. Внутри, на подложке из чёрного бархата, лежал серебряный крест на изящной цепочке из того же металла. Украшением изделия служил маленький красный рубин, сверкающий в самом центре. Юнги судорожно вздохнул, глядя на него. — Тебе нравится? — Он очень красивый.       Юнги сказал то, что на самом деле думал, но когда Чимин взял цепочку и подошёл к нему с намерением помочь примерить, маг выставил руку, желая защититься. Он так испугался своего неосторожного жеста, что в конце концов так и замер с вытянутой рукой, лишь слегка расслабив её. Чимин встретился с ним взглядом и после непродолжительной безмолвной борьбы кивнул на украшение, произнося: — Крестик принято носить на груди.       Однако Юнги был непреклонен. Если эта вещь и будет обжигать кожу, то, по крайней мере, не в опасной близости к сердцу. Он готов носить своё наказание на руке, которая, благодаря его ремеслу, уже не так чувствительна к близости этого металла. В таком положении Юнги думал продержаться ещё пару дней.       Чимин усмехнулся, глядя на него, и согласно кивнул. По просьбе инквизитора Юнги подставил под обжигающее кожу украшение своё левое запястье вместо правой, настраиваясь очень хорошо и долго терпеть. — Всё не как у людей, — с улыбкой произнёс Чимин, осторожно надевая оберег на предложенную руку. Ему пришлось намотать цепочку на запястье в несколько оборотов, чтобы она не спадала, и только серебряный крестик остался висеть вдоль ладони, изредка касаясь пальцев.       Когда он закончил, Юнги поднял украшение на уровень глаз и даже смог улыбнуться, несмотря на «слёзы благодарности», которые подступили к нему помимо его воли. В этот момент он сам бы себе не поверил, но инквизитор, похоже, принял его слёзы боли за искреннюю признательность. Или просто сделал вид. — Носи его не снимая, — приказал Чимин, осторожно стирая непрошенную влагу с его лица. — Он защитит тебя от проклятия ведьм.       В этот момент маг подумал о том, что инквизитор вероятно ещё не знал об истинной сущности того, кто стоял перед ним. Или хотя бы пребывал в глубоких сомнениях. Юнги не хотелось думать, что Чимин просто играет с ним, как кошка с мышкой, прежде чем жестоко убить растерзав на части. — Обещаю, что не сниму, — ответил Юнги.       Он был рад, что Чимин пока не требовал от него пить святую воду или молиться стоя на коленях. А тонкую полоску серебра на своей руке Юнги готов был стерпеть, хоть и стиснув зубы. Возможно, это было только началом пыток, которые его теперь ожидали, но думать об этом и тем более переживать больше не хотелось. — Что там произошло? Откуда дым? — спросил Юнги, взглянув в узкие окна. — Церковь сожжена, — ответил Чимин, не сводя с него взгляда.       Как и обещал, инквизитор пристально следил за ним, не упуская из виду даже малейшие жесты тёмного мага, внимательно изучал. Однако Юнги почему-то казалось, что его взгляд на самом деле отражал не подозрение и злобу, а скрытое любование. Каждый раз, когда Юнги ловил на себе его взгляд, его охватывало смущение и кровь стремительно приливала к щекам. — Это дело рук ведьм? — Не всё зло происходит от ведьм, — без лишних эмоций ответил Чимин. — Вчера мы увели из домов множество девушек. Все они были чьими-то жёнами и дочерьми. — Вы всё понимаете, но так легко говорите об этом…       Юнги словно только что вырвался из цепких объятий сна, в которых пребывал со вчерашней ночи. Чтобы убедиться в этом, он сжал серебряный оберег, который только что обязался носить не снимая. Теперь он был обречён постоянно ощущать сильную боль, которая не позволяла ему забыться надолго.       Однако он очень сильно этого хотел, поэтому невольно устремил взгляд на длинные волосы инквизитора, которые казались слегка влажными после долгих утренних процедур. Ему снова хотелось к ним прикоснуться. Эта мысль становилась слишком навязчивой, но Юнги нисколько не сопротивлялся, продолжая потакать себе в этом. — За тобой пришли.       Юнги вздрогнул, только сейчас ощутив какое-то движение у себя за спиной. Обернувшись, он увидел замершую в дверях служанку.       Его жизнь теперь полностью была во власти главы Священной инквизиции, поэтому Юнги даже спрашивать не стал, куда его ведут. Он послушно последовал за девушкой куда-то вниз, мысленно радуясь тому, что за ним пришла только она, а не вчерашние прислужники, которые в своё время не церемонились, выбивая дверь его кузницы.       Девушка шла впереди и, кажется, дрожала от страха. Слухи в замке разносились со скоростью света, даже ночью, поэтому вся прислуга уже знала о Юнги, как и то, кем он мог оказаться.       Служанка проводила его в помещение, где стояла купель, наполненная водой специально для него. При нём девушка развернула чистую хлопковую ткань и погрузила её в воду, оставив большую часть свисать с краёв широкой бочки.       На полу вокруг купели и на ступеньках были разложены сухие травы. Среди них Юнги смог узнать только алтей и ромашку. Раньше он никогда не проявлял интереса к травам, поэтому даже эти скромные знания вызвали у него удивление.       Среди людей бытовало мнение, что ведьмы на самом деле обладают удивительной памятью и могут запомнить каждую травинку в лесу. Теперь Юнги был готов поверить в то, что такие знания на самом деле передавались ведьмам вместе с их даром.       Как только он вошёл, его не самый чуткий нос уловил лёгкий запах свежей полыни. Теперь её аромат не казался таким горьким, как раньше, и ему сразу же стало интересно, каково это растение на вкус. На самом деле Юнги до жути хотелось смять в руках целую горсть этой травы и затолкать её себе в рот, поэтому он даже сам не заметил, как оказался у низкого столика с пучком полыни в руках.       За спиной раздался едва слышный скрип двери, и Юнги понял, что девушка куда-то ушла. Но не успел он вздохнуть с облегчением, как на пороге появился глава инквизиции. Чимин вошёл в комнату и пристально посмотрел на Юнги. Его взгляд выражал удивление, хотя на лице по-прежнему читалась холодность и отчуждённость. — Ты знаешь, некоторые травы помогают ведьмам восстанавливать силы. Полынь в том числе, — произнёс инквизитор чуть тише обычного, и Юнги, испугавшись, случайно выронил свой ароматный букетик.       Сам того не желая, он вёл себя слишком неосторожно. Теперь Юнги понимал, почему его нашли даже в кузнице: он так мало знал о ведьмах, что это незнание сыграло с ним злую шутку. Ему следовало быть более осмотрительным и не полагаться только на удачу. — Тебе нужно искупаться, — напомнил ему Чимин, закатывая широкие рукава. — Я помогу тебе смыть остатки угля с волос.       Юнги скинул с плеч серую мантию, которой завладел ещё утром в отсутствие хозяина, и снова остался в одной ночной рубашке. Её он не хотел снимать под чутким взглядом инквизитора, но и попросить его отвернуться тоже не решался. Догадавшись об этом, Чимин отвернулся сам. Юнги быстро избавился от остатков одежды и, забравшись в купель, погрузился в воду. Она оказалась сильно тёплой, почти горячей и очень приятно пахла.       Чимин поднял с пола пучок свежей полыни и подошёл к купели. Юнги с тоской смотрел на траву, в глубине души всё ещё мечтая съесть её. В этот момент он представлял себя маленьким козликом, который всё лето свободно пасся на лугу, а с наступлением зимы стал получать еду только из заботливых рук своего хозяина. Хозяин, к тому же, не скрывал, что растил его на убой.       Он всё ещё думал об этом, когда Чимин вдруг осторожно опустил полынь в воду. В воде он сжал траву сильнее, будто хотел выдавить из неё все соки. В этот момент Юнги почувствовал, что готов утопиться в этой купели. Запах полыни опьянял и дурманил его, вызывая желание вдыхать его до тех пор, пока лёгкие не лопнут. — Тебе действительно от этого так хорошо? — с любопытством спросил Чимин, не отрывая взгляда от его расслабленного и даже счастливого лица. Юнги, сидя в купели, выпрямился, не в силах ни согласиться с этим утверждением, ни опровергнуть его. Казалось, что инквизитор всё сильнее затягивал его в ловушку, не оставляя никакого выхода из этой ситуации.       Если бы мог, он бы сказал, что боль от креста на левом запястье постепенно ослабевает, и это позволяет ему дышать свободнее. К сожалению, это продлится только пока он находится в тесном контакте с этим растением. Юнги не знал, а скорее чувствовал, что так оно и случится.       И снова, будто услышав его мысли, инквизитор медленно растёр траву в своих руках, окончательно превращая её в мягкую мочалку. Проделав то же самое с веточкой мыльного корня, он соединил их вместе и начал нежно водить по его плечам и груди, вызывая в нём волны приятных ощущений. Юнги заглушил рвущийся из груди стон, ведь всё, что он мог сделать в присутствии инквизитора, — это, задержав дыхание, прикрыть глаза, чтобы случайно не закатить их от удовольствия. Настолько ему сейчас было хорошо.       Юнги позволил ему омыть себя полностью. Ароматная вода настолько разморила его, что в какой-то момент он окончательно расслабился, отдаваясь приятным ощущениям.       Чимин в последний раз сполоснул его розовой водой из кувшина, после чего подал большое полотенце. Юнги полностью завернулся в него, выбираясь из купели.       Он всё ещё пребывал в каком-то состоянии лёгкой эйфории, покидая эту комнату и возвращаясь в покои главы инквизиции, поэтому почти не запомнил дорогу обратно. Юнги даже хотел незаметно унести с собой веточку полыни, чтобы спрятать в складках одежды, но в последний момент одумался. Это только ускорило бы его поход на плаху, а умирать Юнги теперь не хотел. С каждой минутой всё больше и больше. И это заставляло его бояться инквизитора как никогда прежде. — Вечером в замке приём, — предупредил его Чимин, как только они снова оказались в комнате одни. — Будешь сопровождать меня. Твой торжественный наряд принесут чуть позже.       Эта новость повергла Юнги в полное замешательство. Когда прошлой ночью инквизитор привёл его сюда, он думал, что до конца своих дней будет гнить в яме. Но вместо этого Чимин предложил ему свою постель, утром помог умыться, а теперь звал с собой на приём.       Юнги намеренно пропустил момент с подарком, потому что влияние полыни спало, и он до сих пор считал ношение серебряного креста своей персональной пыткой. И оказалось, что боль ему проще принять и понять, чем всё остальное.       Теперь Юнги с горечью думал о том, что инквизитор ещё более жесток, чем он изначально предполагал. За один только день заставить его полюбить эту жизнь, чтобы впоследствии убить…       После своих слов инквизитор, видимо, ожидал, что Юнги хотя бы кивнёт, но тот молчал, глядя куда-то в сторону. Чимин ненавязчиво коснулся его руки, привлекая к себе внимание. — Говори. — Что именно? — удивился Юнги. — Мысли, о которых молчишь, — сказал Чимин, не спеша направляясь к туалетному столику. — Я хочу знать их все.       Инквизитор опустился на стул перед зеркалом и перекинул на правое плечо свои длинные и тяжёлые волосы. Глядя на это, Юнги ощутил странное покалывание на кончиках пальцев, словно испытал прилив сил. — Позвольте мне, — сказал он, прежде чем успел подумать.       Чимин без лишних слов перекинул пряди назад, и Юнги, не в силах сдержать волнение, подошёл ближе. Его руки дрожали, когда он касался блестящего на свету белого шёлка. Однако он не мог позволить себе наслаждаться этим зрелищем слишком долго: глава инквизиции, вероятно, куда-то спешил.       «Очевидно, у него есть куда более важные дела, чем возиться тут со мной», — подумал Юнги и уже хотел было попросить передать ему что-нибудь для работы, но Чимин опередил его.       Вместо обычной деревянной щётки для волос инквизитор протянул ему гребень, украшенный сапфирами. Юнги не смог сдержать улыбки, когда увидел, что и этот предмет был сделан из серебра. Посуда, столовые приборы, украшения и даже подсвечники — всё было изготовлено из этого металла. И если бы Юнги был обычной ведьмой, которая боится серебра как огня, то не смог бы даже шагу ступить в этой комнате. — Благодарю.       Юнги принял гребень из его рук. На этот раз площадь соприкосновения металла с ладонью оказалась больше, чем обычно. Хотелось взвыть от боли, но Юнги только крепче сжал челюсть, скорее принимаясь за дело.       Инквизитор с любопытством следил за ним в отражении зеркала. Пару раз они сталкивались взглядами, после чего Юнги вынужденно опускал глаза, явно проигрывая в этом неравном сражении.       Тщательно расчесав волосы, прядь за прядью, Юнги без дозволения инквизитора принялся плести из них не слишком тугую косу. Время от времени он вплетал в волосы серебряные цепочки, подвески и другие украшения, которые попадались ему под руку. Чимин его не останавливал.       В конечном итоге получилось что-то действительно красивое. Юнги остался собой доволен. Но когда увидел взгляд инквизитора в отражении зеркала, который с удивлением смотрел на него, испуганно отступил. Он совсем забылся за этим занятием… — Умелые руки, — похвалил Чимин, поднимаясь. — Интересно знать, кто тебя этому научил: мать, сестра или, может быть… Где твоя семья?       Юнги ожидал этого вопроса, но не хотел обманывать инквизитора, говоря, что родные погибли. Почему-то ему было тяжело лгать ему о таких вещах. Поэтому Юнги решил просто промолчать. Ведь если он не будет ничего говорить, их не найдут и не казнят вместе с ним, верно? — Я не причиню им вреда, — пообещал инквизитор с невозмутимым видом. — Если только они не такие же ведьмы, как ты.       Юнги крепче сжал серебряный гребень в своих руках, а когда боль стала практически невыносимой, заглушая собой боль душевную, он осторожно положил его обратно на туалетный столик в специальную для этого коробку.       Чимин подошёл к широкому дубовому столу и налил себе в кубок немного воды из кувшина. Сделав пару глотков, он поймал на себе заинтересованный взгляд. — Если тебе хочется пить, просто скажи мне об этом.       Юнги, может, и хотел бы выпить, но не святую воду из серебряного кубка. Он вкусил этот дар вчера ночью и долгое время мучился болью в животе. В сравнении с этим голод был куда предпочтительнее. — Как вы освящаете воду? — спросил Юнги, неосознанно делая шаг ближе. Чимин неожиданно рассмеялся на его последний вопрос. — Молитвой девственника, — пояснил он, и, кажется, это не было шуткой. — Значит, такое под силу не каждому? — Не каждому, — согласно кивнул ему Чимин и прошёл к другому концу длинного стола, где лежали свитки, книги и что-то ещё, чему Юнги не нашёл бы названия. Он не был обучен грамоте, поэтому даже не мог занять себя чтением, когда вчера ждал возвращения инквизитора с ночного собрания.       На столе в вазе на высокой ножке лежали красивые на вид зелёные яблоки. Их не было утром, когда Юнги проснулся, и теперь стоило ему посмотреть на них, как во рту непроизвольно начинала скапливаться слюна. — Они очень кислые, — предупредил Чимин, проследив за его взглядом.       Юнги расценил эти слова как приглашение. Он не стал сдерживать себя, выбрал то, что лежало красивее всех, и с лёгким хрустом пустил клыки в тело сочного яблока. Оно и правда оказалось кислым, но это не остановило голодного Юнги. Кажется, он не ел уже сутки, поэтому фрукт, оказавшись в желудке, почти сразу избавил от голодной боли, но не утолил жажду полностью. Юнги уже хотел схватиться за второе яблоко, когда рука инквизитора внезапно нежно легла поверх его, останавливая. — Скоро принесут другую еду, не набивай живот раньше времени.       Юнги залился краской, но не обернулся, чтобы посмотреть на него, ведь в голосе инквизитора слишком очевидно звучала улыбка. Юнги колотила крупная дрожь, и он очень сильно старался с нею справиться, но нисколько в этом не преуспевал, потому что Чимин как стоял позади него, так и остался в прежнем положении, сжимая его ладонь в своей.       Находясь так близко к нему, Юнги ощущал исходящий от него приятный аромат. И от этого снова по всему его телу разливалась приятная слабость. — На приёмах принято танцевать, — прошептал Чимин где-то над ухом, внезапно опустив ладони на его талию. — Учитывая твой статус, ты не сможешь отказать, если кто-то захочет пригласить тебя.       Юнги сильно сомневался, что нечто подобное вообще могло с ним произойти. Ни одна девушка не согласится танцевать с ним на этом балу. Поэтому о каком-то там приглашении не могло быть и речи. Знатные особы все без исключения сторонились ведьм как чумы, и только молодой глава инквизиции, похоже, считал чем-то обыденным явиться на всеобщее торжество под руку с рыжеволосым колдуном.       Всё так же не убирая руки с его талии, Чимин увлёк растерянного мага в центр комнаты, где не было мебели. Там он медленно переместил ладонь под его левую лопатку, после чего указал Юнги, куда следует положить свои руки.       Юнги ощущал себя в этом положении больше чем просто странно, но ему нравилось находиться так близко к Чимину. Однако выдержать его смеющийся прямой взгляд было по-прежнему не так просто, поэтому Юнги непроизвольно отвёл глаза, позволяя инквизитору притянуть себя ещё ближе. — С правой ноги на меня, — прошептал ему Чимин и сделал первый осторожный шаг назад. Юнги ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       Движения танца оказались очень лёгкими, даже Юнги со всей своей неуклюжестью мог легко их запомнить и повторить почти без ошибок. К тому же они танцевали очень медленно. И хоть Юнги до сих пор не понимал, почему богатые люди любили заниматься такой ерундой, он ничего не говорил против, продолжая повторять незамысловатые движения, которым обучал его Чимин.       Внезапно раздался громкий стук в дверь. Юнги, испугавшись этого звука, вырвался из объятий инквизитора и отступил на несколько шагов назад. Он подумал, что слуги не должны увидеть их так близко друг к другу. Это было странно, но он не хотел, чтобы из-за него о главе Священной инквизиции поползли грязные слухи.       В очередной раз удивившись его поступку, Чимин перевёл взгляд на дверь и негромко приказал: — Войдите.       Юнги узнал в пришедшем вчерашнего прислужника, который руководил казнью на мосту. Вид этого человека, стоящего в дверях, выражение его лица и холодный взгляд, полный ненависти, вернули мысли Юнги к реальности. Пока он наслаждался здесь обществом главы инквизиции, где-то там, за стенами замка, творились по-настоящему страшные вещи. Юнги снова охватили тоска и печаль, которые словно придавливали его к земле, не давая надежды на лучшее. — Мой господин, ваша лошадь готова. — Я скоро буду.       Прислужник ушёл, и они вновь остались одни. Не в силах больше смотреть на своего инквизитора, Юнги отвернулся к окну и стал бесцельно блуждать взглядом по отдалённым деревням и верхушкам деревьев, не останавливаясь ни на чём конкретном. — Вы собираетесь посетить пепелище? Что интересного в догорающих развалинах церкви? — спросил Юнги с какой-то неуместной злостью и печалью в голосе, которые не удалось скрыть.       Инквизитор приблизился к нему и обнял со спины. — Я должен быть там, — произнёс он спокойно.       Не получив от колдуна какого-либо ответа, Чимин быстро собрал вещи и вышел из комнаты. Дверь за ним тихо закрылась, и в опустевшем помещении воцарилась тишина.       Юнги стоял один, наблюдая своё отражение в окнах на фоне тёмно-синего грозового неба и тихо ронял слëзы. Крупные и блестящие, они срывались с его длинных ресниц и тут же исчезали, теряясь в складках одежды или разбиваясь о каменный пол.       Он всё ещё чувствовал короткий поцелуй, оставленный Чимином на его шее, в районе позвонка, и молча пытался справиться с чувствами, которые не должны были возникнуть к главному инквизитору всего лишь за одну ночь.