Moral Of The Story

      Сакуса на третьем курсе юридического, стабильно идет на красный, во многих моментах даже не заморачиваясь. В его голове теплится давно сформированный план дальнейшей жизни на десять лет. Он знает, какой отрасли посвятит свой третий десяток, где именно будет строить заранее успешную карьеру и на каких условиях. Киеми давно переехал в подходящую съемную (пока что) квартиру, которая находится неподалеку от будущего места работы.       Сакуса каждый день в своем расписании следует четкому графику и не сходит с этого пути последние три года, стоило ему впервые переступить порог университета. Дотошная скрупулезность и педантичность уже не столько завышенные требования к себе, скорее, единое целое самого парня и его это устраивает более, чем достаточно.       Хината Шое, по сей день не понимающий разницу в дееспособности и деликтоспосбности, может лишь высылать видео, связанные с эмоциональным выгоранием, и получать игнорирование в ответ.       Куроо Тетсуро, который, пожалуй, является единственным на данный момент для Сакусы сносным конкурентом (в хорошем смысле) в учебе, постоянно забавляется и придумывает дополнительную нагрузку для них обоих, чтобы посмотреть, насколько же хватит любимого одногруппника-перфекциониста.       Бокуто Котаро, клавший в целом огромный болт на юриспруденцию, просто хочет чего-то интересного в унылых четырех стенах ненавистного ему университета.       Тем не менее они, к всеобщему удивлению, являются хорошими друзьями, пусть и с некоторыми особенностями общения.       Точно, стоить ведь сказать и про Козуме Кенму, которого в этой жизни интересуют исключительно компьютерные игры, но он понимает, что образование юриста может дать хорошую базу для защиты от подводных камней закона.       Сакуса ценит дружбу, но не возлагает на нее особые надежды, потому что это одно из немногих, что невозможно спланировать заранее.       Зная обо всем этом, давно принявшие и понимающие друзья не оставляют попыток вызволить Сакусу хотя бы на лишние пару часов из оков его злосчастного графика в какое-нибудь место, точнее, старается тут один только Куроо, остальные давно забили.       Очередные утренние пары в субботу, очередное предложение сходить вечером в бар, очередной протест. — Сакуса, ты надоел, — Куроо покачивается туда-сюда на стуле напротив парты парня, наблюдая, как тот поспешно собирает свои вещи в рюкзак, чтобы уйти в другую аудиторию и подготовиться к дотошной лекции по предпринимательскому праву. — Ты мне каждый день это говоришь, — отвечает Сакуса, застегивая рюкзак, параллельно проверяя наручные часы. — Так ты мне каждый день и надоедаешь, — разводит руками Тетсуро, очередной раз отталкиваясь ногой от пола, и тут же хватается рукой за парту, едва не упав. — Пойдем выпьем, я тебя в последний раз видел пьяным на посвящении, — к слову, именно благодаря этому они и познакомились, когда Куроо пытался реанимировать в стельку пьяного одногруппника, пока тот прощался с родной печенью. — Нет. — Да. — Нет. — А-а-а! Раздражаешь! — Куроо недовольно взлохмачивает волосы, пытаясь придать им приемлемый вид и цокает, прожигая парня осуждающим взглядом. — И что, сегодня ты снова пойдешь в свой скрытный бар сидеть в одиночестве два часа тридцать минут и десять секунд?       Да, именно так сегодня Сакуса собирается сделать и ни за что не будет изменять своей привычке, отточенной годами, потому что следовать идеально подобранному плану, который, очевидно, обеспечит тебе великолепное будущее – залог хорошей пенсии, о которой парень также успел подумать.       Единственные дни, когда он позволяет себе сделать исключение – дни рождения друзей, хотя свой не соглашается праздновать ни в какую, потому что для него это самый обычный день в самом обычном году его самой обычной жизни. «Ненормальный» - заявил Куроо, впервые услышав эту ахинею.       Кенма, отвлекшись от раунда в игре, мимолетно бросает взор на Тетсуро и закатывает глаза. Этот парень не понимает, что такими темпами Сакуса не будет никуда с ним ходить еще ближайшие пару лет?       Бокуто, запуская в окно самолетик из изрисованной на скучной паре бумаги, оживляется, завидев Хинату, несущегося ко входу университета, сейчас станет намного веселее. — Вообще-то, ровно три часа, — безэмоционально поправляет друга Сакуса. — Ого, тебя и на столько хватает, оказывается? — огрызается Куроо, видимо, решивший довести Киеми до точки кипения, чтобы тот хоть какие-нибудь эмоции проявил на своем противном каменном лице. Сакуса лишь недовольно зыркает, сужая глаза и уже собирается выдать свой фирменный в саркастичном тоне ответ, чему мешает забежавший в аудиторию на всех порах Хината. — Нет, это просто НЕВОЗМОЖНО! — парень, достав телефон, открывает галерею и показывает ребятам фотографию цветов. — Вот вы видите разницу?! — Это что, гвоздика? — всматривается Куроо и переглядывается с Бокуто, подошедшим к Хинате с другой стороны. — Они же одинаковые, нет? — Котаро согласно кивает, теперь они втроем не видят разницу. — Вот ИМЕННО! — машет руками надутый Хината. — Но Атсуму сказал, что одна, — Шое приближает фотографию, — гвоздика пестрая, означающая: «Я не могу быть с тобой», а вторая – гвоздика турецкая, то есть: «Галантность». Они же, блин, одинаковые, как вообще понять разницу? — Ты снова перепутал цветы для букета? — спрашивает не удивленный Кенма. — В прошлый раз это тоже была гвоздика. — Ошибки закаляют, вообще-то, — утверждает Хината со всей серьезностью. — Только они тебя ничему не учат, как я посмотрю, — подмечает Сакуса. — И не надо на меня так жалобно смотреть. — Ну Сакуса! Ты ведь знаешь! — умоляет Хината одногруппника, потому что знает, если постараться, Сакуса не откажет. Ну, то есть да, продолжать жалобно смотреть, не оставляя выбора. — Объясни, а то я вообще ничего не понимаю. — А твой маньяк что, такие доступные вещи не может до тебя донести? — вспоминает Сакуса о наличии того хер пойми какого-то флориста из цветочного. — Он искренне пытался, — Хината неловко запускает руку в рыжие волосы, но через мгновение становиться чуть серьезнее. — И прекрати называть его маньяком. — А у него на всех твоих близких отдельные клички, то Атсуму – маньяк, то Кагеяма – жаба, — добавляет свою лепту Куроо.       Следует изъясниться, что Мию Атсуму Сакуса окрестил «маньяком» неспроста. На это есть достаточно веский ряд причин. — Если так хочешь, могу и тебе придумать какую-нибудь солидную, — предлагает Сакуса. — О, изволь, я откажусь от предоставленной мне чести, — Куроо показательно, без доли всякого уважения нелепо кланяется перед другом. — После лекции я дам тебе десять минут на обработку информации, которую объясню, — возвращается Сакуса к Хинате, которому все еще необходима помощь. — Спасибо! Сакуса, ты крутой! — парень радостно пожимает руку Киеми, вернее трясет со всей силы, не способный в полной мере выразить свою благодарность. Честное слово, существование языка цветов, а уж тем более людей, которые его понимают, для Шое – непостижимая тайна. — Хината, отметь этот день в календаре красным, сам Сакуса Киеми решил выделить на тебя бесценные десять минут своей жизни, — язвит Куроо, не бросающий надежды хотя бы на дружественный пинок. — Я тебя прибью сейчас! — Сакуса раздражен, поэтому Куроо со смехом вылетает на крыльях победы из аудитории, чтобы не получить по шее.       В целом, да, с этими ребятами не соскучишься, какими бы занозами в заднице они ни были, особенно Куроо Тетсуро, для него отведена отдельная роль на этой сцене клоунов. — Над чем задумался? — собиравшийся выходить из аудитории Бокуто окликает Кенму, который безэмоционально провожает взглядом ребят. — Знаешь, а ведь даже этот зануда может кому-то понравиться, — Кенма закидывает нинтендо в рюкзак и поднимается. — Мне заранее жаль человека. — И после этого Куроо обещал помочь Хинате с билетами за маленькую коробку конфет, которые тот должен был выпросить у Кагеямы, — сидя на уже привычном месте за барной стойкой, Сакуса вяло покачивает ногой и обводит пальцем кромку стакана с виски. —А Куроо не боится, что конфеты настигнет карма в лице Цукишимы? — спрашивает Иваизуми, в глаза не видевший никого из тех, о ком ему постоянно рассказывает Сакуса, но слушающий с большим интересом. — Они же один раз чуть не подрались из-за них, да? — Да, а потом Куроо влюбился и уже три месяца старается пробить баррикаду, выстроенную очкастым, — лед медленно тает в янтарной жидкости, пока Сакуса тянется через стойку вперёд и длинными пальцами подцепляет новый кубик. Он держит его в руке пару секунд, пока лед не начинает оставлять влажный след, а затем бросает ледышку в емкость. Бармен, наблюдающий за всем этим, лишь выдыхает горячий воздух и продолжает протирать деревянную поверхность. — Я бы так же сделал. — Ты бы скорее просто послал, появись на горизонте хоть кто-то, особенно… — Особенно если не удивит меня за первые пять минут знакомства, — продолжает вместо бармена Сакуса. Хаджиме лишь закатывает глаза. — Правда, мои драгоценные одногруппники не в счет. — То есть, если бы я не удивил тебя, в наш бар ты бы больше не заглядывал? — закинув тряпку под бар, мужчина берет оттуда же новую чистую и переключается на стеклянные поверхности бокалов. — Именно, ты слишком аккуратно наливал мне виски, ни одной капельки не обронил, — Сакуса закидывает в себя остатки из стакана, — я был под впечатлением весь оставшийся вечер. — Юморист хренов. Добавить? — За счет заведения? — Киеми поглядывает на часы, убеждаясь, что у него еще есть время. — Спрашиваешь. — Как ты вообще умудряешься быть одновременно полнейшим занудой и невероятным наглецом? — вопрос теряется в воздухе, да и не требует ответа. Хаджиме знает, он все прекрасно знает, можно тренировать свое поведение перед людьми сколько угодно, но никогда – будучи в пьяном состоянии.       Иваизуми в очередной раз закатывает глаза и шумно выдыхает. Сакуса ждет, пока бармен освежит его стакан, а следом по-хозяйски вновь достаёт парочку кубиков льда. Мужчина по ту сторону бара вновь спускает ему это с рук. У них такое уже в порядке вещей. — К слову о времени, — Иваизуми косится в сторону, поглядывая на незнакомого парня, сидящего через один стул от Сакусы, и переходит на шепот. — А попробуй сам удивить за пять минут вот его, например?       Нахмурившись, Сакуса слегка поворачивает голову, чтобы посмотреть на того, о ком говорит его бармен. Скучающий парень со светлыми волосами и довольно красивым профилем равнодушно вырисовывает невидимые узоры на барной стойке, которую так тщательно вычищал Иваизуми от каждой крупинки грязи. Приподняв бровь, Киеми возвращается к собеседнику. — Если я прямо сейчас откажусь, ты ведь спровоцируешь меня, да? — Иваизуми лишь с улыбкой пожимает плечами. Устало потирая переносицу, Сакуса продолжает говорить уже с закрытыми глазами. — А давай лучше поспорим на сто баксов, что его понесет с первого же стакана.       Иваизуми и рад был поспорить, вот только заприметил он гостя еще полтора часа назад, и пришел этот парень всего спустя минут пятнадцать после Сакусы.       С закрытыми глазами комфортно: пестрые вспышки разноцветных ламп не бьют по глазам, а пьяные рожи не мелькают перед носом. На самом деле Сакуса не любит этот бар, не любит местную музыку, режущую слух, но больше всего он не любит посетителей данного заведения, норовивших устроить какую-нибудь драку. И если бы в тот день Иваизуми действительно не удивил его в первые пять минут нахождения здесь, то есть, если бы не смотрел своей недовольной рожей и не молил всем своим видом не садиться за барную стойку, за которой он ухаживает, как за собственным ребенком, Сакуса действительно бы ушел. — Какие ещё гвоздики? — из-за внезапно непривычно громкого голоса слева Киеми открывает глаза и замечает своего неизменного бармена за разговором с тем самым блондином. — Чем это вы тут занимаетесь? — Ой, Кус, слушай, этот парень говорит, что мне подходит гвоздика турецкая, — никак не скрываясь, Иваизуми довольно улыбается, пытаясь вовлечь друга в беседу. — Я даже не знал, что такие вообще есть, они же все одинаковые, ей-богу.       Средним пальцем Сакуса неспеша потирает глаз, смотря на появившегося соседа слева, теперь их не отделяет целый стул.       Гвоздика турецкая или же Dianthus barbatrus на языке цветов означает «галантность», хорошо украсят букет для каких-нибудь аристократов, ну… или просто для тех, кто вежливо себя ведет, но парень уже не в первый раз за день слышит это наименование. — Этот парень идиот, ты нисколько не галантный. Из-за твоего вечно колючего взгляда я бы вручил тебе букет из крапивы, — даже не церемонясь, выпаливает Сакуса, поняв уловку бармена. — Ну нет, перебарщиваешь, — подает голос незнакомый парень, понемногу опустошая свой напиток. — Не похож он на жестокого человека, — блондин бросает оценивающий взгляд на Сакусу, прищурив глаза, — а вот ты… лаванда, пожалуй.       Пять минут даже не истекли. — И откуда такие выводы спустя всего один взгляд в мою сторону? — про Сакусу могут сказать многое, от вознесений как самого прекрасного человека в мире до попыток уничтожить его собственное достоинство, но сказать, что он в чем-то сомневается в первые минуты разговора – новая территория. — Сакуса, ты реально считаешь меня жестоким? — влезает Иваизуми, но о нем словно забывают. Парень особо не спешит получить ответ, поэтому возвращается к своему излюбленному делу – протиранию стойки. — Не знаю, просто первое, что пришло в голову, — объясняется парень. — А что, я угадал? — Не угадал, — отрезает Сакуса, и он уже хочет закончить бессмысленный разговор навсегда, но, то ли выпитый алкоголь, то ли собственное желание выпендриться не дает ему это сделать. — Как вообще в голову может прийти именно лаванда? Почему не… не знаю, звездочатка?       Выпендрился, называется, сам же только что произнес первый попавшийся цветок, который вспомнил. Сакуса постарается как можно быстрее стереть из памяти сегодняшний вечер. — Гостеприимство? Серьезно? — парень допивает остатки алкоголя, слизывая капли с губ. — Ты назвал меня идиотом, даже не зная, кто я, и ты хочешь, чтобы я посчитал тебя гостеприимным? — А что? Мы довольно неплохо общаемся, я даже не прогоняю тебя обратно на соседний стул, не похоже на гостеприимство? — Тогда в следующий раз я любезно встречу тебя с букетом из тринадцати гераней, — незнакомец подмигивает, а затем просит у Ивы налить ему еще.       Знаете, в букете важно не только наличие цветов, но и их количество. Вот тринадцать цветов означает: «Я вас ненавижу», а учитывая, что Сакусу только что в отместку назвали тупым, получится довольно едкий букетик.       Все бы ничего, Киеми даже собирался выпалить очередной ответ в духе великого сарказма, если бы не одна вещь, маленькая такая, интересная вещь.       Лицо-то у парня до жути знакомое.       Словно Сакуса уже видел его раньше, например, в магазине цветов, тихо стоящем напротив их университета, а работает там флорист, который, например, очень хороший друг Хинаты. — Это же ты, — Сакуса вытягивает указательный палец прямо на парня. — Ну да, это я…? — непонимающе отвечает блондин. — Ну этот… как его… как тебя там… тот самый маньяк, в общем! — Прости, кто?! — Маньяк, который намеревался соблазнить Хинату! — Ты нормальный?! Не было такого! Я пытался подружиться! И вообще, меня зовут Атсуму, если что.       А, точно, думает Сакуса, у него же имя еще есть. — И давно в тарифы дружбы входят тайные подкладывания цветов в рюкзаки, похищения с улицы к себе домой и непонятные уроки по составлению букетов в закрытом магазине? — О господи, ты ненормальный! Если ты друг Хинаты, то должен знать, что на деле все было не так, как могло казаться! Я вообще ему с парнем помогал, на минуточку. — Слушайте, а как на языке цветов будет «ссора»? — врывается Иваизуми с желанием приостановить данный абсурд. Он уже жалеет, что сам начал это. — Инжир, — выпаливают оба одновременно и удивленно смотрят друг на друга. Очевидно, вопросов возникает много. — О, я могу сказать, что у вас инжирная ссора? Или разговоры на инжирном? Или… О! В воздухе попахивает инжиром, как вам? — прямо сейчас на Иваизуми смотрят, как на болвана. — Короче, прекращайте, выглядит нелепо со стороны. — Нелепо – окрещивать меня лавандой, если уж начал, — не унимается Сакуса, внутри удивленный собственному поведению. Похоже, пора урезать время посещения этого бара и количество выпитого алкоголя. — Да что ты привязался к этой лаванде, — фыркает Атсуму. — Лаванда - красивый цветок, к слову, и пахнет хорошо. — Нет, ну, с этим грех поспорить, хоть в чем-то Сакуса согласен с ним. — Вы бы себя слышали, честное слово, — Ива облокачивается на барную стойку. — А в следующий раз что, будете драться цветами? — Следующего раза не будет, — с этой фразой Сакуса достает наличные для расчета и выходит из заведения, даже не попрощавшись. — Скажи, его как зовут хоть? — спрашивает Атсуму у бармена, провожая Киеми взглядом.       У Сакусы в запасе остается час.

Лаванда (Lavandula) на языке цветов означает «сомнения»