Зелёный — цвет счастья

Темноволосая девочка преодолела коридор торопливыми шагами и остановилась у двери. Прислушавшись, она смогла разобрать чей-то лепет. Сейко вздохнула и села на ближайшую скамью, прислонившись спиной к стене. Черные волосы растрепались. В ее голове роились смутные, тяжелые мысли. Проблемы неожиданно свалились на ее хрупкие плечи. Оплата жилья стала делом второстепенной важности. О таком можно было бы подумать и потом. По крайней мере, так казалось Сейко в ту минуту, когда она потеряла Монеки. Не в прямом смысле, конечно, потеряла. Кем, впрочем, вообще была для нее Монеки? Сейчас она задумалась об этом в первый раз. Она привыкла считать Монеки сестрой, — пусть и неродной, — которую нужно защищать от пагубного влияния внешнего мира. Сейко было всё равно, где она сама будет спать, главное — обеспечить необходимым Монеки. Откуда взялась такая привязанность? Почему какая-то любопытная шаловливая девчонка заняла главенствующее место в сердце Сейко? На эти вопросы ей почему-то не хотелось знать ответ, хотя он и лежал на самой поверхности. Сердце у неё забилось чаще, когда вблизи послышался скрип. Дверь открылась. Из неё выглянул мальчишка лет десяти, с пшеничными волосами и обаятельной, на первый взгляд, улыбкой. — Ты к Монеки? Заходи! — воскликнул он жизнерадостно и поманил Сейко рукой. Она, еле сдерживаясь, чтобы не переключиться на марафонский бег, поспешила в палату. А когда зашла, невольно ойкнула от окружающей роскоши: картины на стенах, огромный экран, был даже небольшой столик с настольными играми. В самом углу на койке сидела Монеки. Монеки, как только заметила Сейко, радостно вскрикнула и хотела уже сломя голову броситься навстречу, но тот самый мальчик схватил ее за руку. И только сейчас старшая девочка разглядела у него на запястье надпись: «23.10.2032. Август». Он, заметив недоумение Сейко, попытался прикрыть руку, но у него был слишком короткий рукав. — С тобой потом поговорим, — шепнула ему на ухо девочка и подошла к подруге. — Монеки! — Сейко, прости… из-за меня ты не пошла на работу… — виновато потупилась младшая, не решаясь взглянуть ей в глаза. — Дура! — в сердцах выкрикнула Сейко и всплеснула руками. Первый раз в жизни она потеряла над собой контроль. — Какая к черту работа, если ты не в порядке! Думаешь, эти часы, пока ты тут лежала, я думала о работе? О, ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что деньги для меня важнее тебя! Монеки, напуганная внезапной тирадой Сейко, вжалась в кровать. Сейко моментально взяла себя в руки, когда увидела, что нагоняет на подругу страх. — Не переживай, Монеки, всё наладится, обещаю. Скоро ты поправишься! Болит сейчас голова? — заботливо поинтересовалась девочка. — Минут пять не жалуется, — иронически ответил за нее обаятельный мальчик, сидевший на соседней койке. — А это у нее уже большой прогресс. — Помолчи, Август! — Монеки покраснела. Она не хотела, чтобы узнали о ее слабостях. — Кто, кстати, этот прелестный юноша? — будто бы невзначай спросила Сейко, кивнув головой в сторону мальчика. — Понимаешь, оказалось, что в этой больнице недавно открыли новую палату. Сейчас мы в ней и находимся. Эта палата для тетр. А Август — тетра из новосибирской лаборатории, — скороговоркой выпалила Монеки. — И он тоже… ты понимаешь… сбежал? — тихо полюбопытствовала Сейко. — Вы там так громко шепчетесь, что и за дверью наверняка слышно! — воскликнул Август и подошёл к выходу, чтобы поплотнее закрыть дверь. — И нет, я не сбежал. А вот про тебя Монеки всё мне разболтала. Сейко возмущенно взглянула на Монеки, не умевшую хранить тайны. — В ее оправдание могу сказать, что во время признаний она бредила с больной головой. Я и не расспрашивал специально, Монеки сама рассказала мне самое важное. Но потом, к сожалению, так и не вспомнила, о чем говорила, — ухмыльнулся мальчик. — А с тобой, Сейко, я уже заочно, получается, знаком. Она придирчиво осмотрела мальчишку с головы до ног и пожала протянутую руку, предварительно еще раз изучив его надпись. Буквы были постыдно чисты и аккуратны: ни одной царапины, ни одного шрама. — Август, почему ты здесь? — спросила она отрывисто. — У меня возникли проблемы с чипами, и наши ученые из Новосибирска не смогли с ними справиться. Направили сюда, в Москву, с провожающим. — В больницу? Не в лабораторию? — Сейко недоверчиво хмыкнула. — Кто их знает, этих новосибирцев! Судя по словам Августа, они на всё способны, — вмешалась Монеки. — Да в лабораторию тоже направляли. Там сказали, что ничем помочь не могут. Уже из лаборатории перенаправили в больницу. Пятый день жду. И, кажется, напрасно. — Мальчик улыбнулся, но улыбка эта была какая-то неискренняя, роботизированная. — Понимаешь, Сейко… у меня не такая простая проблема, как может показаться не первый взгляд. Один из моих чипов просто перестал работать. Говорят, я мог бы стать из-за этого тетрамогой, но я за собой никаких особых способностей не замечал. Поэтому, когда стало ясно, что шансов нет, меня и перенаправили сюда, чтобы восстановить работу чипа. Сейко невольно пришла на ум мысль, что Август отлично сошелся бы с Монеки на почве самоуничижения. Тут она обратила внимание на медицинские датчики у койки подруги и следом на отсутствие сих у мальчика. — А как ты понял-то, что чип не работает? — спросила Сейко. Август замялся. — Да это не я первый понял… В нашей лаборатории у тетр ежедневно программируют характер и в целом улучшают их с помощью чипа на управление. А как раз этот чип-то у меня и перестал работать. И одним утром меня просто не смогли меня перепрограммировать. Сами еще починить меня пытались, но это им, как видите, не удалось. Сейко застыла в ужасе. Программируют характер каждый день? Что же осталось от личности настоящего Августа? — Я не понимаю, как вообще можно изменить характер? — аккуратно спросила она, чтобы ненароком не обидеть мальчика. Сейко первый раз посмотрела в его глаза. Взгляд Августа оказался отрешенным. И она поняла, как можно изменить характер, чтобы насыщенно-карие глаза — зеркало души! — стали бесцветными, пустыми. — Очень просто. Нажал пару кнопок, ввёл код и поменял характер своей куклы. И, возможно, сломал судьбу человека, — без эмоций ответил мальчик. — Мы все там уже привыкли. Привыкли жить автоматически, не задумываясь. Потому что больше никак. Да и зачем задумываться о чем-то, если в итоге твои воспоминания сотрут, твои увлечения изменят, твой характер исправят? Из тебя сделают идеальную игрушку. И когда ты вырастешь, бросят на растерзание львам. — Но ты ещё можешь что-то исправить, всё в твоих руках, — Монеки приняла неуверенную попытку поддержать Августа. — Правда, Сейко? Сейко промолчала. Она почувствовала неожиданный прилив нежности к ученым своей лаборатории. То, что казалось ей раньше негуманным, потеряло вдруг своё значение в сравнении с Августом и его собратьями-тетрами. — Если бы я ещё мог что-то исправить, то давно бы это сделал, — улыбнулся он. — Но я даже не знаю, кто я такой. Когда меня вылечат, просто вернусь обратно, в свой дом, в Новосибирск. — Ты мог бы остаться с нами, — доверительно прошептала Монеки, поддавшись на кровати вперёд. — Какой в этом смысл? Я никогда не стану настоящим. Из-за беспрерывной калибровки мой характер стал непостоянным. Вам надоело бы видеть, как в одну минуту я прыгаю от счастья, а в другую — лью слёзы. А рано или поздно я наверняка бросился бы на вас с ножом. Снаружи Август выглядел беззаботным. Но после он поднял на девочек взгляд, полный сожаления и странного немого укора. Сейко впервые ощутила его искренние чувства. Воцарилась неловкая тишина: Август стал рассматривать картины; Сейко села на кровать Монеки и взяла её за руку. В голове старшей девочки блеснуло воспоминание, и она погрузилась в глубокое раздумье. Будто наяву ей предстала забытая когда-то картина: лаборатория, Фёдор. Он ее учил писать, красиво выводить буквы. Не выходило. То ли педагог он плохой, то ли Сейко была необучаемая. Фёдор покрутил непонятные датчики — и стало неприятно до омерзения, будто душу выворачивали. Вот Крис бы никогда не сделал ей больно! Зато буквы она теперь выводила аккуратнее. Когда Сейко пришла в себя, Монеки уже спала у нее на коленях. Сейко погладила подругу по светлым кудряшкам и в очередной раз восхитилась её кукольным невинным личиком. Она приложила палец к губам, прося Августа не шуметь. — Где ваша хваленая мышеглазка? — не выдержав, спросил мальчик. — Ого, тебе и про это рассказали! — хохотнула Сейко. — В мотеле оставили. Но я вообще-то хотела спросить тебя кое о чем, если ты, конечно, не против… Мальчик помотал головой. Прошло всего лишь полчаса с их знакомства, но он уже мог уверенно сказать, что доверил бы Сейко самые сокровенные мысли. — Скажи мне честно… ты уверен, что хочешь вернуться? — Я не могу поступить иначе. Ты же не будешь удерживать меня силой, правда? Я нестабилен, опасен для общества, — он сказал это с ощутимой грустью. — Я псих. Но Сейко, как бы ни вглядывалась, не могла даже заподозрить в нем душевнобольного. Ею овладела позорная жалость. — Не наговаривай на себя. Если бы ты действительно был психом, то уже прыгнул бы с крыши какой-нибудь многоэтажки или терроризировал бы город ограблениями банков. — А кто сказал, что я этого не сделаю? — горько усмехнулся Август. — Ты была когда-нибудь под влиянием чипов? Не в то время, когда тебя заставляют есть ту самую противную кашу, а когда тебя полностью меняют? Когда ты, быть может, хотел писать стихи, но твой код изменили, и ты захотел профессионально играть в волейбол. Или же был когда-то, будто бы давным-давно, сорвиголовой, а потом чик-чик, пикнула программа — и стал бояться собственной тени. Или когда с девчонкой дворовой общался. В прятки играл, по клумбам цветочки ей рвал. Раз — и нет девчонки. То есть девчонка-то есть, но ты её совсем не помнишь. И всё, и не было никогда никакой дружбы навеки! Больное воображение Сейко сразу представило подвал, датчики, сенсоры. Жирный крест на экране. Писк — и Монеки не было в ее жизни. Повсюду темнота, пронизывающая сознание. Вместо мыслей — тоже темнота. И лестница вниз. Сейко отогнала наваждение. — Почему они это делают? — Я думаю, они хотят сделать из нас идеальных людей. Но каждый раз ошибаются. И чтобы исправить свои ошибки, программируют вновь и вновь. Последствия есть всегда. Иногда моя память помогает мне, и тогда я вспоминаю то, что надлежало забыть. Сбежал бы, если бы ещё не был сломан. Сейко тихонько кивнула и взглянула на дремавшую Монеки. Она почувствовала невероятное желание переманить Августа на свою сторону, но это оказалось бы тщетно. Поэтому Сейко махнула головой, отгоняя наваждение и глупые собственнические мысли. Девочка аккуратно встала, чтобы не разбудить подругу, и направилась к выходу из палаты. — Проветрюсь. Душно тут, — сообщила она мальчику и ушла. На улице голову тут же заполнили новые вопросы. Пытаясь избавиться от них, она поплотнее натянула меховую шапку. Очевидно, это не помогло, и девочка, шагавшая к ближайшему универмагу, вступила с собой в беседу. Монеки еще лечилась. Сейко физически не имела возможности проводить с ней всё время. Зато на Августа вполне можно было положиться. Он наверняка отлично сладил бы с ней. Сейко не понимала, как врачи справятся с проблемой мальчишки, когда даже ученые оказались в этом деле бессильны. На минуту она представила, что было бы, если бы таких чипов не существовало. Если бы она родилась обычным человеком. Если не было бы никаких лабораторий и неприятных калибровок. С сестрой Монеки рядом и с Крисом в качестве отца. Такой мир представлялся ей идиллией. Но жить в вечных мечтаниях — не выход. В больницу Сейко вернулась не с пустыми руками. Монеки к тому времени уже болтала с Августом и увлеченно записывала что-то в блокнот. Увидев Сейко, она радостно помахала. Старшая выдала всем по кусочку пастилы. — А ты вовремя! — улыбнулся мальчик. — Монеки, кажется, определилась, чем она будет заниматься всю жизнь. — Звучит пафосно. Чем же? Работать дегустатором пастилы? — снисходительно обратилась Сейко не то к мальчику, не то к самой Монеки. Девочка показала ей исписанную страницу блокнота. Сейко подошла поближе, чтобы разглядеть слова. Сверху красовалась неровная надпись: «Рассказ». — Получше названия не нашлось? — подтрунила её Сейко. Монеки опустила голову. — Ладно, ладно, не расстраивайся так! Я рада, что тебе есть чем заняться, пока не выпишут. — Но это всё серьёзно! — Монеки взволновалась равнодушием подруги. — Конечно! — Сейко взлохматила её волосы. Конечно же, она не поверила, что Монеки может вот так, в пару минут, решить, чем ей нравится заниматься. Но Сейко пора уже было уходить — всё же не следовало забывать про работу и Азамата. — Обязательно вернусь позже! — Мимолетом, едва касаясь, она чмокнула Монеки в макушку и попрощалась с Августом. На выходе из больнице её внимание почему-то привлекло простое инвалидное кресло, каких в лаборатории было навалом. Оно пустовало. Сейко внимательно вгляделась в это кресло, но ничего необычного так и не заметила, а потому спокойно вышла на улицу и с наслаждением вдохнула холодный воздух.