Lively

      Темнота. Пространство, окутанное тьмой, где тонкие костлявые щупальца пробиваются сквозь густой морок. Пытаются дотянуться до самого светлого — души. Захватить её в капкан леденящего страха. Заставляя кричать от отчаяния. Пытаться выбраться из липких оков мглы. К свету...       Вдох.       Яркий свет.       Выдох.       Мерзкий писк телефона вытаскивает девушку из сна. Всё ещё пытаясь отдышаться от ночного кошмара, она нехотя тянет руку к мобильному, проклиная все на свете за столь ранний подъем.       Одно голосовое сообщение. Прослушать.       *Доброе утро, Ви. Знаю, ты ещё спишь, но нам надо поговорить. Встретимся в нашем кафе. Пока.*       Откидывая телефон в сторону, Беррингтон с тихим стоном закрывает лицо руками. Как бы произошедшее вчера не было скверным, она немного гордилась собой. Была очень рада тому, что не устроила истерику, не опозорив отца и Майклсонов. Хвалила себя за то, что не выпила в этот вечер ни капли спиртного. И была безумно счастлива, что не дала Джузеппе Сальваторе повода потешаться над ней.       Всеми этими маленькими победами пыталась скрыть ту боль, что разрасталась где-то глубоко внутри. Глубоко в душе. Там же росло и нечто тёмное, одно из семи смертных пороков. И имя ему — гнев.       Flashback.       Холодный ночной ветер совершенно не помогает прийти в себя. Тонкая поволока слёз никак не даёт сфокусироваться. Крепкие объятия не помогают справиться с дрожью.       — За что он так со мной, Ник? — шмыгая носом, лепечет девушка. — Он ненавидит меня. Хочет, чтобы я осталась одна в этом городе.       — Ви, что за глупости?       — Нууу, в какой-то степени Вивиан права...       Взбешенный взгляд Никлауса пробегает по хрупкой фигуре Форбс.       — Кэролайн дорогуша, ты, на чьей стороне? Мы вроде как пытаемся успокоить Вивиан.       — Просто послушай, — Кэр примирительно подняла руки. — Когда тебе было около восемнадцати, вы с Ви были не разлей вода, тогда её отец забрал тебя в Лондон. Потом укрепилась дружба с Ребеккой, тут мистер Беррингтон посоветовал твоим родителям отличную бизнес-школу для Беккс во Франции. А теперь он появляется и говорит, что Элайджа будет новым президентом одной из ваших корпораций в Нью-Йорке. И Ви останется без него, без своего лучшего друга.       После её слов плечи юной Беррингтон стали вздрагивать с новой силой, едва не захлебываясь в своих слезах, она выдавила:       — Она права, Ник. Он наказывает меня за то, что я не оправдываю его надежд. Учусь на журналиста в ненавистном ему городе. Хочет оставить меня одну. Доказать, что одна я не справлюсь...       — Ви, перестань! Доводы Кэролайн абсолютно неверны. — Ещё раз бросая гневный взгляд на подругу, произносит Клаус, при этос думая, как успокоить другую подругу. — Если бы Мистер Беррингтон пытался оставить тебя одну, то он начал бы с Элайджи. У вас ведь с ним с детства прочная связь. Он всегда тебя защищал, помогал справляться с ночными кошмарами, потакал любым твоим капризам. Я уверен, он найдёт выход и из этой ситуации.       В заплаканных глазах заплескалась надежда. Девушка, тяжело вздыхая, кивнула. Сейчас ей нужно было прийти в себя, она стёрла слёзы и благодарно улыбнулась друзьям. Возвращаться на бал она, разумеется, не собиралась, но и попадаться кому-то на глаза в таком виде не хотелось.       Кэролайн быстро поняв, что делать, мигом вернулась в особняк, забрать косметичку. Через какие-то полчаса Вивиан Беррингтон уже сидела в машине с отцом, стараясь изо всех сил не дать трудам Форбс растечься по всему лицу.       Наши дни. «Наше кафе» находилось на Бурбон стрит и называлось оно «Галатории». Улыбнувшись старым воспоминаниям, Беррингтон заняла свой любимый столик, за которым она с Элайджей проводила практически каждый вечер, каждый ужин проходил здесь, их столик на двоих уже бронировался без их ведома, каждый сотрудник заведения знал, что занимать это место не может никто, кроме этой парочки. Буквально несколько секунд девушка пребывала в упоительном настроении, мысленно прокручивая будущий диалог с другом, желая, чтобы он не закончился ссорой.       «Да ты издеваешься!»       — Здравствуй, Вивиан! — ядовито улыбнувшись, брюнетка плюхнулась напротив спутницы.       — Убирайся, Кэтрин! Что ты забыла здесь?! — шипит Вивиан. — Разве в этом городе мало других кафе?       — Как некрасиво, Ви. Где твои манеры? — Гилберт проговорила это с лёгкой задумчивостью, оглядываясь по сторонам.       — Ты кого-то ждёшь?       — Как проницательно! — выплюнула Катерина, затем выдохнув, добавила. — Паршивец Лоренцо опаздывает уже на час.       — Идиотка! — фыркнула Вивиан, скрестив руки на груди. — Дай угадаю, ты попросила у него помощи, а теперь, когда он что-то нашёл, игнорирует тебя.       — Как проницательно...       — Повторяешься! А теперь — уходи! Я не желаю, чтобы ты попалась Элайдже на глаза.       — Насколько я помню, ты имеешь влияние на Сент-Джона. Помоги и я тут же исчезну. — пропуская слова мимо ушей, выкинула Гилберт.              — Твоя информация устарела. Уходи!       Беррингтон кипела от злости, в её голове уже чётко вырисовывалась картина, как она тащит Гилберт за её длинные космы прямо к выходу. Но что-то во взгляде брюнетки и ещё сообщение от Элайджи, что он задерживается, заставляет смахнуть это облачко фантазии у себя над головой. Всё-таки когда-то они были подругами, и если бы Кэтрин попросила о чём-то, то Вивиан без раздумий помогла. Сейчас же все иначе, как только Гилберт появляется на глазах, Беррингтон едва сдерживает рвотные позывы, настолько ей противна бывшая подруга. Но этот взгляд, потерянный, загнанный в угол. Она еще никогда не видела Кэтрин такой.       «Разве у меня своих забот мало?»       — Я ещё об этом пожалею, но что ты хотела от Энзо?       — Я не собираюсь тебе говорить...— Конечно, она собирается, но замашки стервы так просто не сотрешь. И ещё желание показать, что она справится сама, вынуждают Гилберт произнести эту фразу. Но и Беррингтон не проведёшь, она уже увидела настоящую Катерину.       — Тогда на кой черт ты тут рассиживаешь? — Рвотный рефлекс снова вернулся, однако уходить Вивиан не собирается, она пришла первая и это её место.       — Хорошо! Но обещай, что никому не расскажешь...       — Так, Кэтрин, если ты не забыла, то это ты предала моё доверие, обидела моего лучшего друга, и навлекла на себя мой гнев...       — Я тебя поняла, — так же перебила её брюнетка. — Просто посмотри на это. — Она протянула фотографию и вырезку из старой газеты.             Беррингтон опустила взор на изображения, нахмурив брови, стала вспоминать, где она могла видеть девушку с фотографий. Шестерёнки в ее голове никак не хотели двигаться, поэтому она непонимающе пялится на собеседницу.       — Это моя мама в девяносто седьмом, — Кэтрин указала на фотографию. — А это двенадцатое апреля тысяча девятьсот девяносто восьмого года медицинская конференция в Берлине. Здесь она в очках.       Вот теперь шестерёнки Беррингтон стали работать, суматошно считая месяцы и вспоминая дату рождения близняшек.       — Твоя мама...не выглядит беременной. Я же права?       — Да, та кто должна находиться на седьмом месяце беременности, разъезжает по Европе.        Беррингтон сочувствующе взглянула на девушку. Надо же Вивиан всегда считала, что у этой самовлюбленной бестии нет серьёзных проблем, только какие шмотки купить, чтобы понравиться новому парню и как подлизаться к родителям, когда она нашла в очередной раз дорогостоящее хобби.        И с Еленой было также, Вивиан считала её волком в овечьей шкуре. Она видела все милые притворства этой святой монашки, но ей было так плевать как та себя ведёт, что какое-то время считала и Елену своей подругой. Но в один миг Елена превратилась в Кэтрин, отравляя жизнь Беррингтон, только из-за того, что Вивиан якобы влезла на территорию Елены — братья Сальваторе. Младшая Беррингтон без каких-либо сомнений и угрызений совести принимала ухаживания Деймона и постоянно трепалась со Стефаном. Она же понятия не имела, что близняшки Гилберт застолбили их себе, а потом Беррингтон расплачивалась за свое незнание, начиная с безобидного — зеленой тоникой в шампуне и заканчивая слишком жестоким — слухом о порочной связи с деканом её факультета, и всем было плевать, что он её не в отцы, а в дедушки годиться.       — Твоя сестра знает? — пытаясь забыть все пакости близняшек Гилберт, спросила Вивиан.       — Нет, она же сразу пойдёт к родителям. Или станет винить себя за каждую ссору с ними, считая их святыми. Или захочет сама узнать о биологических родителях, разумеется напортачив.       — Ой, прям как ты! — издёвка слетела с уст Вивиан быстрее, чем она подумала. — Прости...Хорошо, если тебе нужна информация Лоренцо, то у меня есть человек, который имеет доступ к документам Сент-Джона.       Как ни странно, но даже огромная неприязнь к близняшкам Гилберт не остановила Беррингтон, чтобы произнести эти слова. Она не раздумывая предложила свою помощь, усердно отгоняя параллели между проблемой сестёр и своей. Она тоже искала человека, которого помнила только из снов, что скорее походили на кошмары. Вивиан не хотела признаваться самой себе, что шансов на её успешную миссию критически низки, тогда почему бы не помочь другим и повысить их шансы. И плевать, что эти люди одни из самых ненавистных ей, в помощи нуждается каждый.       Девушки обменялись самодовольными улыбками. И если в голове Беррингтон всё-таки начали прорастать опасения по поводу сомнительного сотрудничества с этой бестией, то в голове Гилберт всё крутилось от счастья, что она встретила эту злюку сегодня.