Один - белый, другой - серый

      Арсений сидит на ступеньках в подъезде и явственно ощущает на себе чужой взгляд. Будь тот магического происхождения, было бы проще: накинул по периметру несколько следилок, определяющих движение чужой магии, начаровал ловушку, а потом просто развеял чужой след или закинул в хранитель образец, чтоб потом сличить с базой – эти действия понятные и привычные, в какой-то степени даже успокаивающие. Но что делать со взглядом, принадлежащим явно негативно настроенному человеку, Арсений не знал. Увы, за скверный характер пока статьи не придумали.              Антон просто сказал: «Игнорируй».              Типичный Шастун – меня не ебет, пока оно меня не ебет. Впервые Арсений едва не споткнулся на лестнице, когда в щели двери напротив Антоновой квартиры увидел недовольно сморщенное лицо с поджатыми губами и маленькими крысиными глазками. Удержаться от базового экзорцизма было сложно, но сам Антон прошел мимо с абсолютно безразличным лицом, поэтому Арсений просто прошептал отгоняющее порчу заклинание и прошмыгнул в квартиру – от греха подальше.              Грехом оказалась пожилая соседка. Антон затруднялся сказать, сколько ей лет, только походя сообщил, что бабка ввиду скверного характера ненавидела весь мир, а в каждом, кто появляется в подъезде, видела врага народа – неважно, жильцы это или доставщик еды. Некоторым соседям иногда даже доставалось деревянной палкой по спине или ногам, но Шастуна старая грымза боялась. Неожиданно смутившись, тот сообщил, что однажды не сдержался, начаровал клубящийся черный дым и, ступая в десяти сантиметрах от пола, замогильным голосом «предсказал» бабке, что Костлявая уже стоит у порога и только ждет подходящего момента. Бабка впечатлилась и наблюдать стала в основном через глазок.              Арсений, услышав эту историю, долго кашлял, безуспешно пытаясь скрыть смех.              Вздохнув, он опирается о колено и левой рукой водит в воздухе, перекатывая бело-голубую искорку между пальцев. С момента их первого свидания с Шастуном прошло уже больше двух месяцев. Они не побежали на него сразу: Арсений на пару недель увяз с делом Белого, собирая материалы для передачи в суд (и мстительно добавляя к ним собранные Сережей показания свидетелей о нападении стаи на него самого), из-за чего их общение состояло из ленивого перекидывания мемами, пока Антон не написал время и место с короткой припиской «свидание». Арсений тогда целый час проторчал у зеркала, приводя себя в порядок.              А потом совершенно круглыми глазами смотрел на Антона, который безапелляционно заявил, что они идут кормить в парк синичек, и ссыпал ему в руку грецкие орехи.              В итоге все закончилось ленивыми поцелуями в арсеньевской машине с непередаваемым ароматом съеденной ранее чесночной шаурмы.              Так с тех пор и повелось: они сходили в нормальный ресторан, побывали в зоопарке, где Шастун всю дорогу бубнил, что бесчеловечно содержать животных даже в хорошо обустроенных вольерах, а потом умилялся круглоглазым совам, объедались пиццей за просмотром «Друзей», которых оба обожали, занимались сексом, больше не смешивая ауры благодаря бесценному медальону. Арсений привык проводить у Антона почти столько же времени, сколько у себя, даже сделал дополнительный комплект ключей, который сегодня умудрился забыть в кармане другой куртки.              Десять минут назад Антон написал, что скоро будет, и с тех пор Арсений сидит на лестнице в подъезде под прицелом всевидящего глазка. Хочется немного пошалить и накинуть какую-то иллюзию, но он вовремя вспоминает, что с иллюзиями у него не очень клеится, да и вообще он взрослый серьезный человек, капитан Магведа, тут вам не хиханьки да хаханьки, тут статус.              Хуятус, сказал бы Шастун. И был бы прав.              Щелкает магнитным замком дверь подъезда, раздаются шаги, а потом в поле зрения Арсения появляется черная кепка, под которой обнаруживается и сам темный маг. На нем темные очки, неизменная толстовка, а сверху еще и куртка, хотя на улице сентябрь, и похолодало едва-едва. В руках он держит батон.              – Арсений, а у вас с работы за забывчивость не увольняют?              – Нет, только за несанкционированное убийство.              Из-за соседской двери явственно слышится сиплый хрип.              Шастун хмыкает и лезет обеими руками в бананку за ключами, придерживая шелестящий целлофаном батон подбородком. Арсений поднимается со ступенек и ждет у входа в лифт, засматриваясь на своенравно торчащие из-под кепки кудряшки на затылке. Антон оказался каким-то воплощением кота в человеке, и когда маг впервые зарылся ему пальцами в волосы, довольно прикрыл глаза, а потом стек ему на колени и разрешил себя чесать, перебирая прядки. Арсений иногда занимался этим в качестве антистресса, когда на работе за день выбешивали до предела.              Арсений гасит бешено вьющуюся вокруг запястья искорку и резко поднимает голову, привлеченный странным отблеском от двери. Там ничего нет, но все равно что-то неприятно ворочается в памяти и беспокоит как заноза.              Понимание приходит в тот момент, когда Антон наконец находит ключи и делает шаг к двери.              – Антон, стой! – Он подлетает ближе и дергает того за торчащий из-под куртки капюшон на себя. Батон падает на пол, а Шастун едва не заваливается назад – Арсений еле успевает помочь им обоим невесомой воздушной подушкой, мягко подтолкнувшей в спину.              На месте бабки-соседки он бы уже распечатывал попкорн.              Антон смотрит на него с недоумением, даже бровь выразительно поднимает, мол, что опять. Арсений же только цыкает, жестом просит его подождать и достает из прикрепленного к поясу чехла короткий посох, без которого с некоторых пор никуда не выходит. Он небольшой, чтоб было удобно носить, вырезан из дуба и испещрен древними магическими символами, которые загораются серебристо-голубым светом, когда Арсений сосредотачивается. Тот походит от ауры и виден только ему, ну и присутствующим поблизости магистрам, поэтому Шастун заинтересованно наблюдает, как маг творит заклинание. Обхватить посох по центру левой рукой, приложить раскрытую ладонь правой к верхушке, прошептать слова, которые редко, но приходилось использовать на работе...              Вокруг входной двери шастуновской квартиры проявляются толстые обсидиановые нити, которые плотно сплетаются между собой, образуя вычурный узор. Они оплетают дверь по периметру, переходят на ручку и даже спускаются к коврику, где постепенно истончаются и исчезают. Именно в них Арсений и увидел отблеск магической искры.              И хорошо, что успел вовремя.              – Это что за херня такая? – хмурится Антон, разглядывая новый декор двери. Хорошо хоть близко не подходит.              – Это проклятье, – поясняет Арсений, пряча посох. Он недовольно морщится, услышав шуршание за соседской дверью, и одним быстрым движением ставит временные заглушки на все двери на лестничной площадке, чтоб никто лишний раз не грел уши. – Дрянь первостепенная, пусть и одноразовая, влезешь – или оглушит, или уже мертвый валяться будешь.              Антон нехорошо смотрит на собственную дверь, будто та сейчас на него кинется.              – Хорошо, что ты забыл сегодня ключи, – он сжимает пальцы мага, словно пытается убедиться, что тот в порядке, и тут же отпускает. – И как теперь попасть в квартиру?              – Нужно его нейтрализовать. Вот только это совсем не моя специализация. Но я знаю человечка, который может помочь.              Матвиенко приезжает спустя сорок минут. Все это время они сидят на лавочке у подъезда, а Арсений рассказывает, как на одном задержании в подобную дрянь влез Антон Захарьин, светлый маг из опергруппы, а потом две недели валялся в реанимации – ему повезло, что стандартный щит отразил часть энергии, иначе вряд ли бы ему удалось выжить. Шастун только поджимает губы и быстро крутит на среднем пальце ободок серебряного кольца.              Остановившаяся возле них белая БМВ сразу привлекает внимание. Арсений поднимается с лавочки, пока водитель выходит из машины: в коричневой кожанке, темных очках-авиаторах и взъерошенным ежиком коротких волос. Маг коротко здоровается и приобнимает друга – для этого приходится слегка наклониться. Антон подходит следом, держится осторонь, внимательно наблюдая из-под кепки.              – Это Сережа, – представляет его Арсений. – Сергей Борисович Матвиенко, майор Магведа, мой непосредственный начальник и универский друг. Сереж, это Антон.              – Шастун, ага, наслышан, – кивает Матвиенко, пожимая протянутую руку. Он оглядывает Антона поверх очков. – А вы по росту сошлись, да?              – Типа того, – серьезно кивает тот.              – Сереж, – цокает языком Арсений. – Дело серьезное.              – Что Сереж? У Сережи отпуск, у Сережи завтра самолет, который доставит его к теплому океану, горячему песку, серфингу и прелестным девушкам, подальше от ваших загруженных лиц. – Он машет рукой куда-то в сторону Антона. – Ладно, показывайте, что там за пакость.              Они поднимаются на четвертый этаж, и Матвиенко первым делом ставит непроницаемый полог, чтоб любопытные соседи не только ничего не слышали, но и не видели. Он внимательно разглядывает темные нити заклинания, что-то шепчет, не подходя слишком близко, и морщится. Арсений ободряюще прижимается к Антону плечом.              – Ну и кому ты перешел дорогу? – Сережа испытующе смотрит на Шастуна, а тот подбирается. – В этом проклятье магии хватит на то, чтоб троих уложить под землю со стопроцентной гарантией, не факт, что и щит бы помог.              Антон молчит, только бесстрастно смотрит поверх его плеча на потемневшую дверь.              – А не могли его на меня ставить? – задает маячивший в голове все это время вопрос Арсений.              – Да хер его знает, Арс, я ж не бабка-гадалка, могли и на тебя. Но квартира его, так что твой Антон более вероятная цель. А это уже не шутки, это пиздец.              Арсений кончиками пальцев касается прохладной ладони Шастуна и чувствует, как тот понятливо обхватывает его руку. Вот уж действительно пиздец. Проклятье сильное, запрещенное, это не порча на понос, за которую могут только грозно покачать пальцем или выписать административный штраф, это покушение на убийство, тут дело открывать надо и искать исполнителя. И если с Арсением все понятно, у него в каждом втором деле есть такие отбитые фигуранты, которые могли бы устроить ненавистному магведовцу подобный сладкий прием, то кто может хотеть смерти Антону? Вряд ли родственнички, мысль о которых приходит в голову самая первая, ненавидят его настолько, что готовы убить.              – Ты сможешь снять это проклятье? – Арсений чувствует, что волнуется. В принципе за Антона, а еще за то, что если у Сережи не получится, то придется оформлять вызов, приглашать группу и привлекать ненужное внимание к Шастуну, которого тот так пытается избежать.              – Я попробую, – обещает Матвиенко. – Но ты мне нужен будешь в качестве накопителя.              – Настолько все плохо? – тихо спрашивает Антон.              – Говорю ж, пиздец.              Иногда маги могут использовать резерв друг друга, если заклинание требует больше сил, чем есть у заклинателя. Это работает примерно как с использованием физических накопителей, типа различных украшений или изделий, но в другом человеке гораздо больше свободной магии, чем в любой побрякушке. Разумеется, воспользоваться чужой магией можно только с разрешения, когда ваши ауры схожи, а еще лучше – если оба мага давно работают вместе и знают все нюансы сил друг друга. Поэтому Шастун тут не подходит – пусть магии в нем как у полноценного магистра, но даже с медальоном его аура слишком отличается от ауры светлых.              – Мне нужно что-то знать? – Антон удерживает Арсения, когда тот уже готов подойти к Сереже.              – Если увидишь, что мы оба отъезжаем, поставь щит между нами и дверью и оттащи подальше, пожалуйста, чтоб мы случайно не завалились прям на проклятье. Если же увидишь, что я теряю сознание, а с Сережей все хорошо, то щит не нужен, дай ему закончить работу. Можешь в этом случае меня отвести от него, чтоб не мешался под ногами.              Шастун сжимает губы и кивает.              – Осторожней, пожалуйста.              Арсений явственно ощущает, как сгущается вокруг него аура. Уже привычная, она снова щекочет пробежавшими по позвоночнику мурашками, как в первые дни знакомства.              – Нормально все будет, мы сто раз это делали, – он ободряюще улыбается, подходит к другу и крепко берет его за левую руку.              Матвиенко достает свой посох, сделанный из черного дерева, и, вдохнув, начинает на выдохе читать заклинание. Арсений не видит никакого свечения его символов, но знает, что Антон внимательно наблюдает, как те разгораются песочным светом – именно такая у Сережи аура. Он договаривает слова заклинания и наводит навершие посоха на край двери, где проявляются обсидиановые нити. Арсений чувствует, как его магия буквально перетекает в ладонь друга, а собственный резерв стремительно редеет.              Там, куда Матвиенко направляет посох, нити проклятья бледнеют и словно ссыхаются, отставая от стен и поверхности двери. Это все происходит медленно, слишком медленно для такого дела, обычно на нейтрализацию проклятья хватает нескольких минут, но спустя десять Сережа только на половине, а Арсений понимает, что магии у него осталось совсем мало. Он становится поудобнее, расставляя ноги на ширину плеч, а спина натурально взмокла; у Сережи капля пота бежит по виску.              Опустошение магического резерва ощущается как длительный изматывающий бег, когда двигаешься вперед исключительно на силе воли. В момент, когда накатывает тошнота и начинает кружиться голова, Арсений осторожно выскальзывает из ладони Сережи и делает пару шагов назад, сразу оказываясь в кольце рук Антона. Его аура, которую, кажется, практически можно потрогать, на этот раз успокаивает, и он выдыхает, расслабляясь.              – Арс, – напряженно зовет Матвиенко, когда ему остается обработать последний угол. Остальная часть двери выглядит как раньше, только кое-где остается словно налипшая темная пыль. – Достань у меня из кармана куртки контейнер, я возьму образец магии.              Арсений делает шаг ближе – рука Антона так и остается в районе его лопаток, показывая, что он рядом, – и достает небольшой стеклянный флакончик, который вкладывает Сереже в левую руку. Тот одним движением откупоривает крышку, и когда на двери практически не остается никаких следов проклятья, словно подцепляет на верхушку посоха длинную темную нить и помещает внутрь, сразу же плотно закрывая.              Они все выдыхают одновременно. Антон снова придерживает Арсения за плечи, а Сережа поднимает заметно подрагивающую руку с посохом и одним направленным потоком воздуха убирает следы безвредной теперь темной пыли – все, что осталось от проклятья. Он поворачивается к магам, утирая мокрый лоб рукой.              – Не знаю, кто наслал эту хрень, но разобраться с этим нужно как можно быстрее.              Непроницаемый барьер, как и поставленные ранее заглушки, давно спал, и в повисшей тишине стало явственно слышно молящуюся за своей дверью соседку.              Сережа уезжает, дав Шастуну наставление напоить Арсения сладким чаем, даже если тот будет упираться и давить на диету, на что темный маг серьезно кивает. Арсению упираться не хочется, он прислоняется к стене и молча смотрит, как тот аккуратно открывает дверь, обвесившись всеми возможными щитами. Но ничего не происходит, замок тихо щелкает, а дверь даже не скрипит, приглашая их войти. Батон приходится наконец поднять с коврика.              Шастун тратит еще минут пять на обнаружение в его доме посторонних людей, чужой ауры, затаившихся заклинаний и просто шального сглаза, но, к счастью, ничего не находит.              Едва они попадают в квартиру, Арсений тянется к Антону за поцелуем, а потом кладет подбородок тому на плечо, и некоторое время они просто стоят в прихожей, обнявшись.              – Ты видел цвет ауры? – бубнит он ему в воротник толстовки, не желая прерывать объятие.              Нить от чужого проклятья в контейнере потеряла свой цвет и видимость, став обрывком ауры, которым по факту и была. Матвиенко пообещал завезти в лабораторию, чтоб там его сличили с базой и нашли владельца, если его образец там есть. Арсений все же надеется на положительный результат, потому что сидеть в ожидании, пока неизвестный маг решит повторить свою попытку, он совершенно не согласен.              – Темная, с фиолетовыми всполохами. Найти бы ублюдка.              Спина Антона под его руками напрягается, и Арсений мягко поглаживает его под курткой, успокаивая. Ему тоже нервно, потому что одно дело постоянно быть начеку на работе, иногда и жизнью своей рисковать во время задержаний, а совсем другое – возвращаться домой из магазина и попасть под действие направленного на тебя смертельного проклятья.              – Возможно, он захочет повторить попытку. Не хочешь переехать ко мне, пока мы его не найдем? – Арсений отстраняется и ищет глазами взгляд Антона.              – Давай подождем. Я попробую поискать в оставшихся от ба записях какие-то охранные заклинания, думаю. Пиздец, тридцать два года без них жил, а тут здравствуйте. – Ворча, он проходит на кухню и включает чайник. Оборачивается и вопросительно поднимает брови: – А ты чего там стоишь? Снимай куртку и бегом пить чай, я тебе сейчас свою литровую кружку заварю.              – Ложку сахара, не больше.              Шастун смотрит скептично и кладет три.       

***

             Просыпается Арсений от мысли, что что-то происходит. Ему сложно описать свои чувства, но ощущается это как навязчивый зуд между лопаток, который ты никак не можешь почесать. На часах еще нет девяти, но сторона Антона уже пустует, хотя обычно того в выходной практически невозможно вытащить из кровати раньше десяти.              Ведомый настороженным любопытством, он выскальзывает из-под одеяла, но тормозит в коридоре, долго вглядываясь в сторону входной двери. Выглядит та как обычно, но он готов поставить свой посох на то, что какие-то изменения есть – на энергетическом уровне. Магический резерв за ночь восстановился полностью, так что он поднимает руки и сосредотачивается. Вход в квартиру пульсирует жизнью. Кончики пальцев покалывают и немеют, и это очень похоже на то, как воспринималось вчера проклятье, но магия знакомая, однозначно шастуновская, хотя как Арсений ни старается, увидать плетение заклинания самостоятельно не может.              Антон находится в кухне. Он сидит, склонившись над пухлым старым блокнотом, и бездумно вращает в руках чашку с кофе, а второй рукой поглаживает висящий на шее медальон – с некоторых пор маг заметил за ним эту привычку. Вчера, когда Арсений шел спать, тот предупредил, что хочет еще немного почитать заметки своей бабушки, покойной Эвелины Георгиевны, и, судя по состоянию входной двери, нашел там то, что искал.              – Доброе утро. – Арсений подходит ближе и кладет ему руку на плечо – Антон со вздохом опирается на нее головой и щекотно трется щетинистой щекой.              – Доброе. Будешь кофе? – Он с сомнением смотрит на кружку в руке. – Свой не предлагаю, тут сахара больше, чем кофе.              – Я сам заварю, сиди. – Арсений ставит кружку в кофе-машину и нажимает на кнопку. Антон смотрит куда-то сквозь него, под покрасневшими глазами залегли тени. – Ты не ложился?              – Неа, – тот вдруг кривится и душераздирающе зевает. – Разбирался с записями ба.              – Судя по тому, что входная дверь на меня чуть не кинулась, удачно.              – Кстати! – Взгляд Антона становится чуть более осмысленный, он порывисто поднимается и берет Арсения под локоть, увлекая к двери. Поясняет: – Нужно настроить защитное заклинание еще и на твою ауру, чтоб оно спокойно пропускало нас обоих. Дай руку.              Антон ведет кончиками пальцев сверху вниз, и плетение заклинания наконец проявляется. Оно действительно похоже на увиденное вчера проклятье, только нити серо-стальные и отливают металлом, а узор все время меняется, мешая разобрать, что темный маг там намешал. В центре остается статичный квадрат, и он прикладывает туда ладонь Арсения, сосредоточенно шепча слова заклинания. По руке куда-то к сердцу пробегает чужая магия, и квадрат под пальцами исчезает, сменяясь плавно перетекающими друг в друга защитными нитями.              Шастун удовлетворенно выдыхает.              – Все. Если реально для снятия этой защиты сил требуется в три раза больше, чем было первоначально вложено, то пусть теперь попробуют ее взломать – я влил туда весь резерв.              Арсений восхищенно наблюдает за его заклинанием. Тут он прав: для нейтрализации особо сложной магии энергии требуется в разы больше, чем было использовано, поэтому Сережа вчера так пыхтел. И если Антон реально использовал весь свой магический резерв, который у него значительно выше, чем у заурядного мага, то это превращало его квартиру практически в крепость.              Арсений хмыкает.              – А ты уже придумал, куда мы будем складывать тела соседей и работников газовой службы? В кладовой у тебя стоит велик.              Антон недоуменно смотрит на него несколько долгих секунд, а потом внезапно хихикает.              – Бля, Арс! Оно защитное. – Он на мгновение задумывается и не очень уверенно добавляет: – По идее. То есть не сработает, пока кто-то не попытается взломать дверь или наложить на нее какое-то заклинание. Или окна – я замкнул его по периметру квартиры.              Они возвращаются на кухню, где Антон откладывает бабушкину записную книгу, а себе готовит еще кофе. Арсений в это время делает тосты. Такие утра вошли в привычку с тех пор, как он стал оставаться в этой квартире на выходные, правда, начинались обычно позже – Арсений, обычно просыпающийся намного раньше, внезапно стал ловить кайф от того, что в выходной можно подольше поваляться в кровати под уютное сопение Шастуна. Будить его не хотелось, а чувствовать на торсе тяжесть чужой руки оказалось приятно.              – Ты не думал, кто может точить на тебя зуб? – спрашивает Арсений, взгрызаясь в хрустящий тост со сливочным сыром. Антон протягивает руку в сторону сахарницы, хмурится, когда та так и остается стоять на месте, и со вздохом тянется к ней сам. Опустевший резерв та еще дрянь.              – Думал, конечно. – Ложечка звонко стучит о стенки чашки. – Вот только не надумал ничего. Родственники у меня, конечно, с приветом, но не до такой степени, чтоб подставляться под статью. А заклятых врагов у меня нет, мы ж не в фильме, в самом деле, какие враги?              Придется ждать и надеяться, что в базе окажется аура мага, который накладывал проклятье. Сережа в телефонном звонке сказал, что попросил лабораторию ускорить поиск, так что если что-то есть, то до конца выходных у них уже будет необходимая информация. Как раз они отдохнут, и можно будет с новыми силами вытрясти из неизвестного злоумышленника всю информацию.              – Может, поспишь? – предлагает Арсений, глядя, как Антон кривится, когда отпивает кофе.              – Не, мне еще поработать надо, дедлайны горят. Их почему-то не интересует, что тебя пытаются смертельно проклясть, там умри, но сделай.              – А мог бы подтвердить звание магистра, – он привычно пропускает мимо ушей ворчливое Антоново «хуистра», – и работать по специальности.              – Да, мам, – смиренно соглашается тот. – Сполоснешь посуду?              Антон уходит в комнату, где окапывается за ноутом, а Арсений наводит порядок на кухне. С тех пор, как он узнал о возможностях темного мага, эта тема поднималась регулярно и уже больше по привычке, без надежды на то, что Шастун действительно согласится. В Академии Арсения учили, что каждый маг – одарен, и его силы просто необходимы для того, чтоб мир спокойно вращался дальше. С каждым годом это утверждение переставало казаться таким бескомпромиссным, и насчет каждого он бы поспорил, но вот талант Антона был очевиден – мало кто из знакомых Арсения смог бы за ночь разобраться с устройством незнакомого ранее заклинания и успешно применить его на деле. Но темный маг ничего менять не хотел, и кто он такой, чтоб ему указывать? Только и остается бубнеть.              Арсений в принципе не уверен в статусе их отношений с Шастуном. Ну, они однозначно встречаются, спят вместе, проводят довольно много времени наедине, а однажды разнеженный Антон щекотно поцеловал его в живот и сообщил, что ему с ним хорошо – пока это было высшее проявление чувств с его стороны. Арсений тоже не спешит признаваться в любви: с одной стороны, боится вспугнуть, а с другой – не может понять, действительно ли это так. Но при виде лохматого Антона у него в груди разливается давно забытое тепло, и на данный момент этого достаточно.              Планы вытащить отчаянного домоседа Антона на долгую вечернюю прогулку приходится отложить, потому что его резерв к этому времени еще не восстанавливается, а попусту рисковать не хочется – мало ли что у неизвестного проклинателя в голове. Они заказывают доставку и чуть ли не с научным интересом наблюдают, как охранное заклинание реагирует на курьера. Оказывается, что никак, и тот оставляет пакет с едой и быстро сбегает, пытаясь оказаться подальше от их хищных лиц.              Пока Арсений кладет продукты в холодильник и разогревает лапшу, Антон пропадает в комнате вместе со звонившим телефоном, а возвращается с еще более загруженным лицом, чем обычно.              – Что-то случилось? – Арсений кладет рядом с тарелкой вилку, потому что Шастун считает деревянные палочки настоящим извращением и есть ими принципиально отказывается.              Антон садится за стол и задумчиво тарабанит пальцами по телефону.              – Мне звонил компаньон отца и пригласил на встречу в его офисе во вторник.              – А твой отец... – теряется Арсений – тот никогда про него не говорил, ограничивая свои рассказы только сумасшедшей частью семьи со стороны матери.              – Обычный человек. Был. Он семь лет назад разбился на машине. Мы толком не общались, они разошлись с мамой, когда мне было четырнадцать – не могу его винить, он еще слишком долго продержался в семейке, где каждый первый – потомственный светлый маг с отвратительным характером.              – У него был какой-то бизнес? – Арсений накрывает его руку своей, когда видит, что Антон снова начинает крутить на пальце кольцо. Тот благодарно растягивает уголки губ в улыбке.              – Ага, небольшая строительная фирма. После смерти его доля отошла партнеру, Валерию Львовичу, все официально, но тот обязался переводить маме определенную сумму каждый месяц. Насколько я знаю, за все это время тот ни разу не пропустил платеж.              – И теперь он хочет с тобой встретиться. Говорил зачем?              – Сказал только, что хочет обсудить дальнейшее развитие бизнеса. Понятия не имею, при чем тут я.              – Но ты согласился?              – Ну да, – он кивает. – Я ничего не потеряю, если схожу. Очень уж интересно в чем там дело и почему он хочет поговорить со мной сейчас.              – Ты думаешь, – Арсений замирает, – что он может быть причастен к проклятью?              Шастун досадливо морщится.              – Вряд ли, конечно. Но совпадение интересное.              Арсений кивает. Действительно интересное, а еще и опасное – если бывший компаньон его отца появился именно сейчас не просто так, то встреча может быть просто поводом избавиться от Антона без лишней шумихи, раз уж не вышло с заклинанием. Хотя вот так вот напрямую звонить и подставляться, не имея гарантии, что тот не расскажет кому-нибудь о встрече...              – Я пойду с тобой, – заявляет он, сжимая ладонь Антона в своей.              – Это в полдень, ты же работаешь.              – Пока Сережа греет бока на своем Бали, я временно исполняю его обязанности, так что, думаю, смогу выделить несколько часов на встречу, отдел не развалится. Надеюсь, ты не против. Но если против – я все равно пойду, после этого проклятья уже как-то не до шуток.              – Не против, Арс. Спасибо. – Антон наклоняется ближе, ведет носом по щеке и целует в висок. Арсений же чувствует себя школьницей, с которой впервые поздоровался нравившийся старшеклассник. – А теперь давай есть, остынет.              Приходится проморгаться и собраться, пока Шастун невозмутимо накручивает лапшу на вилку. Антон тактильный, но довольно редко позволяет себе скатиться в откровенные нежности, из-за чего каждый такой момент особо ярко расползается теплом в груди и вызывает неконтролируемую улыбку.              Сорок годиков, Арсений, в самом деле, держи себя в руках.              – А что потом? – хитро спрашивает он, глядя на жующего Антона.              – Когда – потом? – тот недоуменно хмурится, сразу начиная походить на недовольного хомяка.              – Ну, вот мы поедим... – Арсений сосредоточенно колупает деревянной палочкой в тарелке, кидая на него взгляд из-под челки. – В душ потом сходим, зубы почистим... А потом?              Антон давится.              – А что ты хочешь? – сипит он, кашляя. Арсений благородно передает ему стакан с водой.              – Тебе в хронологической последовательности или в алфавитной?              – Арс!              – Тебя хочу, – честно признается он.              Шастун кивает, словно это что-то само собой разумеющееся, и снова возвращается к еде. Еще с момента разговоров о ритуале Арсений заметил, что обсуждать секс словами тот не очень любит, больше предпочитая действовать.              – Только давай пожрем сначала.              – Чтоб было как прошлый раз?              В прошлый раз они сели смотреть фильм и целовались уже на вступительной заставке, не сильно интересуясь, что там на этот раз наснимали в Ворнер Бразерс, но приехал курьер с пиццей, и они обожрались ею так, что единственные стоны, которые были слышны в квартире, принадлежали Антону, который пытался найти в аптечке панкреатин. Естественно, тогда уже было не до секса, тогда дышать получалось через раз.              – Чтоб не было внезапных обмороков – полупустой резерв жрет всю энергию, зараза.              – Тебе не нужно будет ничего делать, – мурлычет Арсений. – Я все сделаю сам.              Антон одаривает его восхищенным взглядом, пока пытается вслепую наколоть вилкой кусочки курицы.              – Тогда я первый в душ. Блин, Арс, а у тебя суккубов в роду не было?       

***

             В понедельник на работу Арсений безбожно опаздывает. С самой ночи пустился мелкий противный дождь, который то усиливался, то практически прекращался, а темные облака плыли низко-низко – погода совершенно не способствовала пробуждению, так что будильник он проспал; из-за этого же пришлось жертвовать завтраком. В подъезде он испачкал светлые кроссовки в непонятной черной пыли, а на парковке ждал не самый приятный сюрприз: какие-то уроды ночью баллончиком написали на капоте его машины слово «АНТИХРИСТ», перепачкав светлой краской еще и лобовое стекло. Суть сообщения от сонного и раздраженного сознания уползала, так что, злобно матерясь, Арсений отправился будить Антона – на общественном транспорте на работу добираться полтора часа с пересадкой.              Это уже позже до него дошло, что можно было вызвать такси, но к тому времени они уже добрались к управлению, Антон оставил смазанный поцелуй у него на щеке и уехал, пообещав завезти его машину в мастерскую.              Городское управление Магического Ведомства расположилось в новом девятиэтажном здании в одном из спальных районов города. Раньше, еще когда Арсений учился в Академии, оно располагалось в историческом центре, но однажды туда пронесли проклятый предмет, и тот взорвался, распространяя проклятие радиусом метров в двести и поражая окрестные дома. Проклятие было мгновенным, поражающим металлы, и часть зданий из-за него обвалилась, потеряв важные элементы каркаса, а несколько человек погибло – под завалами и даже от отказавшего кардиостимулятора. Тогда под прессом общественности управление решено было переместить в другой район, а меры безопасности усилили в разы.              Арсений проходит рамку, считывающую его ауру, бегло здоровается с молодым дежурным, имя которого не может запомнить уже второй месяц – Артур? Артем? Андрей? – и быстро проходит сквозь приемную к лестнице, чтоб сидящие там несколько человек и не задумались о том, что его можно остановить ради какой-то информации.              Его отдел находится на пятом этаже, куда Арсений взлетает за полминуты, подгоняемый раздражением и необходимостью выпить кружку кофе. Вообще, говорить, что конкретно они занимаются особо тяжкими преступлениями, неправильно, потому что туда входит куча других отделов: и отдел по борьбе с организованной магической преступностью, и по борьбе с запрещенными зельями и заклинаниями, с экономическими преступлениями и так далее. Конкретно он вот уже шестнадцать лет работает в отделе, что занимается расследованием преступлений, совершенных магическими созданиями и с использованием магии против обычных людей.              По-хорошему, если заводить дело об использовании проклятья в сторону Антона, нужно идти к коллегам на седьмой этаж, раз уж это они занимаются запрещенным колдовством. Делать этого не хочется, потому что работы у них и так много, а дело, где никто не пострадал, скорее всего отойдет на задний план – Андрей Бебуришвили, начальник их отдела, маг принципиальный, и ради своего коллеги двигать другие дела не станет.              Как говорится, когда вас убьет – тогда и приходите.              В конце концов, никто не запретит ему заняться проклятием самостоятельно, а дело завести уже задним числом – Андрей ему только спасибо скажет за повышение раскрываемости. Главное, в процессе никого не покалечить и не нарваться самому.              На этаже тихо и сонно, даже лампочки словно приглушеннее горят, убаюканные стуком дождя по стеклам. Какой-то гений в архитектуре решил, что общее пространство повышает работоспособность коллектива, так что кабинет у них на этаже только один, начальника, все остальные работают вместе. Всего в отделе их восемь, если не считать Наденьку, Сережину секретаршу, но сейчас в опенспейсе всего трое человек – Катя с Олесей о чем-то тихо переговариваются, а Юра с таким сосредоточенным лицом смотрит в экран компьютера, что Арсений готов поспорить на то, что у него там какая-то игрушка.              Обычный рабочий день, дамы и господа, приходите к нам, мы вас защитим и восстановим справедливость.              – Опаздываешь, товарищ временный начальник. Разлагаешь трудовую мораль. – Музыченко даже не отрывается от экрана, только поправляет мешающуюся длинную челку.              – Вижу я, как вы трудитесь. – Арсений со вздохом роняет себя за свой стол в углу. – А где Макс и Сережа? Опять другим отделам мешают работать?              – Они на задержании, уехали с опергруппой минут двадцать назад. – Катя на стуле откатывается к своему рабочему месту. – А ты чего такой взвинченный, Арсень Сергеевич?              – Бурные выходные и не менее бурное начало недели, – расплывчато поясняет он, включая компьютер. На столе еще с пятницы лежит несколько дел, по которым нужно внести информацию в базу.              – А, это с той самой пассией, которая тебе сырники в лоточке готовила? – оборачивается Музыченко, еще и смотрит испытующе.              Арсений закусывает щеку изнутри, чтоб не заулыбаться. Антон действительно некоторое время повадился готовить ему по ночам еду на работу, пока он сам уже спал, и оставлять в лотке на столе. Так что несколько недель Арсений таскал в сумке пластиковый контейнер и дисциплинированно ходил обедать, а не просто пил кофе прям за рабочим столом.              – Арсений Сергеевич, вы просто обязаны нас познакомить! – с горящими глазами восклицает Олеся, прижимая руки к груди. – Это ж традиция, мы со всеми женами знакомы, да и с мужьями тоже.              Так-то у них в отделе замужем только Катя, да и у Юры жена, а все остальные гуляют или ходят в холостяках, разве что Макс с некоторых пор самой Олесе стал глазки строить, но все закрывают на это глаза – пускай, дело молодое и работе не мешает.              С трудовой моралью у них действительно так себе.              – Боюсь, там совсем не тот человек, которого вы ожидаете увидеть, – Арсений все-таки растягивает губы в улыбке.              – Ну все, теперь и мне интересно, – хитро улыбается Катя.              – Скоро у Сергея Борисовича день рождения, вот тогда и познакомите! – решает Олеся, а Арсений мысленно прикидывает масштабы катастрофы. Кажется, он станет темой для обсуждения до самого нового года – еще бы, светлый капитан Магведа в отношениях с темным магом! Тут сплетни любят порой больше, чем работу.              Хотя, должно выйти забавно. Если Антон, конечно, согласится.              В магическом обществе ситуация с гомофобией чуть проще, чем среди людей. Часто бывают ситуации, когда люди сходятся не по полу, а на похожести аур – их друг к другу тянет, а жизнь вместе оказывается в разы комфортнее, чем с кем-то другим. К тому же, бывают ситуации, когда твой партнер по ночам воет на луну – пол в этой ситуации меньшая из проблем.              – Там тебя, кстати, Ида искала. – Юра теряет интерес к разговору и снова отворачивается к экрану компьютера, где у него открыта не игра, но какой-то сайт – Арсений со своего места видит только фотографии неизвестных растений. – Она в приемной у Наденьки.              Еще до того, как Арсений доходит до приемной, ее дверь открывается и к нему летит темный вихрь, бодро стуча каблуками туфель, а потом и крепко обнимая. Он делает шаг назад, чтоб удержать равновесие, и обнимает ураган, оказавшийся невысокой темноволосой женщиной, в ответ.              Ида работает не здесь, ее криминалистическая лаборатория расположена в другом районе. Их основная специализация – исследование улик, которые несут на себе явный магический след, будь то заколдованные предметы, остатки оснащения для проведения ритуалов или фрагменты чужих аур. Конечно, обычные улики Магвед тоже возит в эту лабораторию, однако именно ей Сережа в пятницу отвозил образец магии неизвестного заклинателя.              – Привет, дорогая.              – Арсюша! – Она, наконец, выпутывается из его рук и смотрит шутливо-серьезно. – Ты чего на работу опаздываешь? Я тут уже сорок минут хожу, меня Надя чуть не выгнала за то, что я ее от документов отвлекаю!              – Так Сережа в отпуске, вот и прогуливаю по возможности.              – Ну ты, конечно!.. – Она толкает его кулаком в плечо. – Пойдем выпьем кофе и поговорим, у меня для тебя кое-что есть.              – Конечно, идите, у нас же совсем нет работы, – тянет Юра.              – Не завидуй, зайчик, сходим как-то на кофе и с тобой, – Ида отправляет ему в спину воздушный поцелуй – Музыченко поднимает руку и «ловит» его, даже не оборачиваясь.              Арсений толкает дверь на небольшую кухоньку, где у них стоит стол и минимально количество техники, и пропускает женщину вперед, закрывая за собой дверь. Женщина садится за стол, ставит сумочку на колени и терпеливо ждет, пока Арсений разбирается с кофе-машиной и ставит в итоге на столешницу две кружки.              Ида работает в лаборатории достаточно давно, чтоб у них успели завязаться приятельские отношения. Подробностей его жизни она, конечно, не знает, о том же Шастуне пока в курсе только Сережа, но за кружкой кофе или бокальчиком вина они периодически встречаются.              – Ты же не просто так приехала, правда?              – Ну, во-первых, – улыбается Ида, – я хотела тебя увидеть. Тебя же в гости не дождешься!              – Обещаю исправиться, – искренне произносит Арсений. – А во-вторых?              – А во-вторых, нашла я ауру нужного мага в базе. Середнячок, раньше привлекался по мелким правонарушениям – я всю информацию скинула на флешку. – Она кладет небольшую ярко-красную флешку на стол и наманикюренным пальчиком подвигает поближе. – Расскажешь, в чем дело? Сережа только сообщил, что все неофициально, но тебе нужно пробить ауру как можно быстрее.              Арсений в задумчивости вертит флешку между пальцев. В принципе, Ида своя и имеет право знать. В конце концов, скоро все будут в курсе.              – В пятницу на квартиру одного моего знакомого наложили проклятье. Я пришел к нему раньше и успел вовремя заметить, что что-то не так, а потом уже Сережа помог снять эту гадость. Вот и хочу побыстрее разобраться сам, кому он не угодил – ты же понимаешь, квартира не моя, и как нападение на сотрудника Магведа это дело не квалифицируешь, а так оно затеряется на седьмом этаже, хорошо, если через месяц кто-то начнет что-то делать.              – Дело – дрянь, конечно, – сочувственно кивает Ида. – В файле есть домашний адрес мага, если что. Только будь осторожен, он темный. Возьми с собой кого-нибудь, если поедешь его искать, это может быть опасно – он уже наложил одно проклятье, может еще что-то натворить.              Арсений пожимает плечами. Ну темный и темный, какая разница, они же не спать собираются. А вот разница между проклятием и обычным заклинанием есть, и существенная. Это заклинание кастуется быстро, используется в моменте и может представлять опасность при задержании, а вот проклятье нужно готовить заранее, довольно долго, постоянно вливая туда магию и прикрепляя его к какому-то предмету. К тому же, он будет готов к разным неожиданностям, и если маг действительно имеет средний уровень магии, то больших проблем возникнуть не должно.              В конце концов, он будет не один.              – Не переживай, я возьму кого-то к себе на подмогу, – улыбается Арсений.       

***

             В машине у Антона просторно, тепло и тихо играет какая-то электроника. Рабочий день пролетел незаметно: сначала Арсения в оборот взяла Наденька и впихнула в руки кучу документов, которыми обычно занимается Матвиенко, потом он готовил текущие дела для суда, и уже к концу дня смог добраться до переданной флешки. Информации на ней было не так уж много: имя, год рождения, адрес проживания, уровень магии на момент восемнадцатилетия (действительно совершенно не впечатляющий), а также правонарушения, из-за которых темный маг и попал в базу – им Арсений уделил основное внимание, с каждой строчкой все больше и больше выгибая бровь. Преступления там были как на подбор: кража куртки из магазина одежды с помощью магии, наложение проклятья на неудачу, из-за чего жертва сломала ногу, попытка использования чужой внешности, а еще – неудачное кастование зачарования на публику во время выступления мага на стендапе.              И этот тип смог наложить такое мощное проклятье?              Когда Арсений позвонил Антону и кратко описал ситуацию, тот только весело хмыкнул и предложил ехать по месту жительства сразу, как он освободится. Кажется, он тоже не особо впечатлился достижениями незнакомого темного мага.              Судя по имеющимся данным, тот живет в одном из спальных районов города, не очень далеко от квартиры самого Шастуна. Дом, куда они приезжают, выглядит так себе: типичная побитая жизнью пятиэтажка без домофонов на дверях подъездов, с поодинокими лавочками у входа и уродливыми цветными лебедями из шин. Машина Антона в этом антураже выглядит настолько чужеродно, что Арсений несдержанно хихикает.              – Что тебя так развеселило? – интересуется Антон, зябко передергивая плечами – дождь закончился, но на улице все равно сыро и холодно.              – Все это, – честно признается Арсений, ухватываясь за старую железную дверь. – Как будто кто-то издевается.              – Сейчас узнаем.              Через ступеньку они поднимаются на третий этаж, где нужная им дверь под номером «51» неприветливо смотрит глазком. В подъезде сравнительно чисто, откуда-то пахнет куриным бульоном – Арсений морщится, вспоминая, что так сегодня и не поел, – а возле дверей квартир лежат коврики разной степени истоптанности.              Он кивает Антону, и тот перемещается вбок, поднимает руки и кастует щит – прозрачный, чтоб не было видно со стороны. Арсений левой рукой сжимает посох и нажимает на дверной звонок, сразу отозвавшийся птичьей трелью.              Звуки из детства, ей-богу.              Дверь никто не открывает. Из соседней квартиры слышны голоса из громко работающего телевизора, и Арсений кидает на ту дверь двустороннюю заглушку и на несколько секунд прикладывает посох ко лбу, сосредотачиваясь. В уши сразу врезается лай собаки на этаже выше, плач ребенка, дыхание Антона и чьи-то шаги, явно доносящиеся из нужной им квартиры.              Ага.              Арсений убирает посох, морщится от внезапно накатившей тишины и звонит еще раз, параллельно стуча в дверь ногой.              – Откройте! Полиция!              Некоторое время снова тихо, а потом щелкает сначала один замок, потом второй, и дверь открывается на ширину цепочки. В просвете виднеется лицо немолодой женщины с глубокими морщинами на лбу, мешками под глазами и неряшливо собранными в хвост волосами. Надетый на нее цветочный халат давно выцвел, как и некогда яркие глаза, блекло-серые сейчас.              – Чего тебе? – скандально набирает обороты она, снизу вверх глядя на Арсения. – Вон пошел, я никого не жду!              – Капитан Попов, Магическое ведомство. – Арсений достает из кармана чехол с пластиковым удостоверением, на котором ярко переливается ведомственная голограмма щита, обвитого плющом. – Джабраилов Игорь Эмранович здесь проживает?              – Нет его! – гаркает женщина и пытается закрыть дверь, но та натыкается на вовремя подставленную ногу Арсения. – Ушел, с утра его не видела! Опять со своими дружками-маргиналами последние бабки пропивает, ирод, сил моих нет.              – А где его можно найти, не подскажете?              – В наливайке за углом смотри, наверняка там под столом валяется! Не знаю, что он натворил, капитан, но посади его уже, пусть этого неблагодарного государство кормит, видеть его не хочу!              И она с силой закрывает дверь. Арсений едва успевает убрать ногу, потому что это и в первый раз ощущалось не очень приятно, и вопросительно смотрит на Антона. Тот пожимает плечами и кивает на лестницу, предлагая спускаться, а потом идет следом, так и не убирая щит – руки он опускает только на улице.              – А я думал, у меня семья так себе, – тянет Антон, опираясь о капот автомобиля.              – Все сходят с ума по-своему. – Арсений пожимает плечами, разглядывая двор.              Еще несколько пятиэтажных домов стоит параллельно и перпендикулярно, кое-где виднеются старые качели, засыпанные опавшими листьями, и припаркованные автомобили. В принципе, фраза «за углом» может означать где угодно, но вряд ли далеко – уезжать пока рано.              – Хочешь попробовать поискать так называемую «наливайку»? – понимает Шаст.              – Раз уж мы сюда приехали. Конечно, проще было бы сотворить отслеживающее заклинание на основе его ауры, то как раз в пределах двухсот метров должно работать, но у нас нет образца магии – после лаборатории ничего не осталось. Так что придется по старинке.              – Это романтика, Арс, ты не понимаешь. Как в сериалах девяностых, – Антон засовывает руки в карманы и поднимает лицо вверх, вглядываясь в низкие серые облака. – Никаких тебе новомодных заклинаний, только старенькая машина...              Арсений косится на шастуновскую Тахо.              – ...бодрое: «У нас труп, возможно криминал, по коням!»...              Арсений вспоминает, как Музыченко со страдальческим «бля, опять вызов!» обычно встает из-за стола и жалуется на жизнь ближайший час.              – ...и злачные места с отбитыми преступниками.              Ну, тут совпало.              – Антох, а ты точно не хочешь пройти квалификацию в Академии и устроиться к нам? Тебе даже не придется учиться все пять лет, можно влезть в полтора.              – Тогда это будет серыми буднями, а не сериалом, – он пожимает плечами. – Не хочу рушить этот вайб.              Арсений не настаивает. Он, конечно, продолжает постоянно предлагать ему различные варианты развития его способностей, но больше уже с азартом, чем действительно с желанием надавить. В конце концов, Антон взрослый мальчик, уверенный в своих силах, да и у него впереди еще вся жизнь, более долгая, чем у обычных людей. Даже более долгая, чем у среднестатистических магов, потому что длительность жизни напрямую зависит от уровня магии, и чем тот больше – тем дольше сможет замедлять старение и поддерживать организм. Известны случаи, когда магистры жили более двухсот лет, так что если Антону на голову не упадет кирпич, то у него есть все шансы прожить долгую и счастливую жизнь, в которой он сам будет решать, чем ему заниматься.              Они выходят со двора и идут вдоль расположенных около проезжей части домов. В похожем районе вырос сам Арсений, правда, в совсем другом городе, но раньше их клепали по одному образу и подобию, так что моментами приходится ловить не совсем приятные флешбеки из детства. У него, конечно, любящие родители – самые обычные люди, которые всегда гордились сыном, родившимся с неплохим магическим потенциалом; у него всегда было много друзей, пусть он и учился не в школе у дома, а единственном на весь город магическом интернате, откуда приезжал на выходные. Но то ощущение безнадеги, застрявшего в прошлом городка, где все живут «как надо» и не хотят ничего менять, где каждый день похож на предыдущий как две капли воды – от этого чувства Арсений до сих пор просыпается с колотящимся сердцем среди ночи, хотя уехал больше двадцати лет назад.              Каждый раз, когда он приезжает в гости к родителям, он только больше убеждается в том, что все правильно сделал.              Они проходят несколько домов, обходят стоящую перпендикулярно пятиэтажку, и Антон замирает, восхищенно приоткрыв рот – Арсений не может сдержать расползающуюся улыбку.              – Ты знал, что такие места еще существуют? – выдыхает Шаст, пялясь во все глаза.              И есть на что: в подвале одного из домов расположилось место с гордым названием «Степной волк» – черные псевдоготические буквы на болотном фоне вывески и стоковое изображение волка в круглой рамочке в углу. К металлической двери с надписью «открыто» и приписанными от руки часами работы ведут несколько ступенек, на одной из которых, завершая картину, расположилась жестяная банка из-под консервированного горошка, забитая окурками.              То ли пресловутая наливайка, то ли застрявший во времени, как и все вокруг, бар, но Антона это все однозначно впечатляет.              – К сожалению, знал.              – Не знаю, там ли нужный нам хрен, но мы просто обязаны зайти!              – Только давай осторожно, на случай, если он действительно там.              Легко открывшаяся дверь ведет их прям в небольшой зал, заставленный столами. Те деревянные, местами уже обшарпанные, с массивными стульями рядом. На стене напротив входа висит что-то, напоминающее побитую молью шкуру волка, рядом виднеется полочка с расположившимся на ней рогатым шлемом, а на выкрашенных в темно-зеленый цвет стенах развешаны фотографии неизвестных мужиков на охоте или рыбалке.              А еще в зале пусто.              – Антуражненько, – тихо произносит Арсений.              Антон кивает и указывает в сторону темного прохода недалеко от шкуры, где оказывается ведущая еще ниже лестница. Арсений старается ступать бесшумно, чтоб заглянуть во второй зал и понять, что там находятся еще несколько столов и короткая барная стойка, за которой кто-то сидит. Он коротко оборачивается, достает посох и выразительно смотрит на Антона. Тот понятливо создает щит – вдобавок к тому, который кастует Арсений.              Они подходят ближе, и Арсений понимает, что сидящий за стойкой мужчина и есть тот темный маг, которого они ищут. Который наложил на дверь Антона смертельное проклятье, а сейчас сидит за баром, уныло сгорбившись над литровой кружкой светлого пива и совершенно не обращая внимания на двоих магов. Он точно такой же, как и на фото из базы: с короткими светлыми волосами и такой же бородой.              Бармен, расположившийся в углу по ту сторону стойки, безразлично гоняет в какую-то игрушку на телефоне.              – Игорь Джабраилов? – обращается Арсений, выдерживая между ними расстояние. – Нужно поговорить.              – Я с незнакомыми не разговариваю, – тот даже не смотрит в их сторону, только прикладывается к пиву.              – Арсений Попов, капитан Магведа.              – Хоть сам Верховный Магистр, – фыркает маг. – Иди нахуй, Арсений Попов.              Арсений уже открывает рот, чтоб ответить, но Антон, до этого стоящий за ним, подходит ближе и складывает руки на груди.              – Игорек, ты не понял, – его голос звучит тихо, но с такой явной угрозой, что даже бармен отрывается от телефона и кидает настороженный взгляд на Шастуна. – Нам нужно поговорить.              Тени в углах сгущаются, делая и до того слабо освещенное помещение еще темнее, они вытягиваются и ползут ближе к барной стойке, почти лижут сидящего темного мага за пятки, окружая с трех сторон. Антон за их счет словно становится выше, нависает над сидящим мужчиной, а его аура ощущается практически физически. Арсений чувствует, как волоски на руках встают дыбом.              – Какого хера, мужики, вы кто? – дрожащим голосом спрашивает Джабраилов, поджимая ноги.              – Он же тебе сказал, – Антон кивает на Арсения, – Магвед. И мы очень сильно хотим поговорить с тобой по поводу одного такого небольшого смертельного проклятья, которое ты наложил в пятницу. Припоминаешь?              Джабраилов смотрит круглыми-круглыми глазами, потом крупно вздрагивает – Арсений автоматически поднимает руку с зажатым в ней посохом – и со стоном утыкается лбом в стойку. Бармен закатывает глаза и снова утыкается в телефон, Арсений вскидывает брови, а Антон замирает.              – Блядь, ну почему все как всегда через жопу, – ноет Джабраилов в не самую чистую стойку. – Почему у всех все всегда получается, а Игорь – неудачник? Только выпадает возможность подзаработать бабки, так нет же, и тут все по пизде пошло. Это какой-то всемирный заговор, они издеваются надо мной, уроды. Как же задрало!.. Может, меня кто-то проклял?              Антон становится так, чтоб видеть и страдающего мага, и Арсения. Тот тихо спрашивает:              – Это мы его сейчас утешить должны или что?              – Лично я близок к рукоприкладству, – вполголоса делится Шаст и уже громче произносит: – Так что по проклятью, Игорек, признаешься? Образец твоей магии у нас есть, ждет не дождется, пока его приобщат к делу. Хочешь пятую уголовку, а?              Джабраилов отрывается от стойки и смотрит таким ненавидящим взглядом, что Арсений только вливает еще больше силы в щит – маг в этот момент выглядит так, словно способен на любую гадость.              – Пятую, седьмую, двадцать пятую! Хорошо вам говорить, все такие правильные, вы только посмотрите: родились с золотой ложкой в жопе, все перед вами на блюдечке с голубой каемочкой, все с самого детства имеете! А нормальные люди типа меня в Академию даже попасть не могут, не говоря уже о Магведе – нет у нас таких денег, чтоб дать взятку, туда только так и поступают, я знаю, я три года пытался!              Арсений, начавший готовиться к поступлению в Академию с пятнадцати лет, только поднимает брови. Антон же внешне никак не реагирует на гневную тираду, зато тени подползают ближе – один из завитков кокетливо обвивает щиколотку Попова, заставляя тихо хмыкнуть, – а из углов доносится неясный многоголосый шепот, низкий, тяжело оседающий на кончике языка предчувствием чего-то нехорошего.              Джабраилов дергано озирается, и ярость в его глазах быстро сменяется на страх. Он пытается сжаться в невидимую точку, но Антон делает шаг ближе, а вместе с ним тени рвутся вперед, за ними скрывается все такой же флегматичный бармен – остается лишь слабо освещенный круг вокруг них. Арсений непроизвольно делает шаг вперед, пытаясь держаться ближе к Антону, пусть и понимает, что магия его не обидит, а происходящее вокруг – качественные спецэффекты.              – М-мужики... – лепечет Джабраилов, шевеля бескровными губами. – Я ничего не сделал.              – Ты, – Арсений направляет на мага посох, и тот только бегает взглядом от него на Шастуна, явно пытаясь понять, кого бояться больше, – ты наложил смертельное проклятье, из-за которого должен был погибнуть сотрудник Магведа. – Он почти не врет. – Ты понимаешь, что это тянет на пожизненное? Это тебе не куртку из магазина воровать, идиот!              – Но я не знал...              – Зачем ты это сделал? – резко обрывает его лепет Арсений.              – Я просто пытался заработать денег! Это был заказ!              – Кто заказчик? – коротко спрашивает Антон, а Арсений в это время активирует записывающее заклинание, чтоб признание этого мага-неудачника потом можно было переслушать повнимательнее.              – Я его не знаю, – почти плачет Игорь. – Мужик какой-то, он сам на меня вышел. Мы встретились недалеко отсюда, он не хотел на камеры попасть, а тут и не было их никогда.              – Как он выглядел?              – Не знаю. – Тот запинается, а когда голоса в углах начинают злобно шипеть, почти кричит: – Правда не знаю! Он лицо скрывал за маской и очками, еще и магией сверху! Среднего возраста, думаю, мне вот сюда достает, – он лихорадочно тычет пальцем себе в подбородок. – Он дал мне часть бабок и артефакт какой-то, в нем уже было проклятье, мне нужно было только накачать его магией и установить в нужном месте, клянусь!              – Адрес тоже он тебе дал? – мрачно цедит Антон.              – И адрес, и сказал, когда никого дома не будет, чтоб спокойно установить! Он сказал, что там нет ничего запретного, обычное проклятье на неудачу, только сильное. И на бабки меня кинул, сука, обещал перевести вторую часть сразу после установки, но почта, с которой он мне писал, недействительна. Мразь.              Арсений с трудом сдерживает желание застонать и уткнуться лицом в ладонь.              Да он же идиот.              На лице Антона читается та же брезгливая мысль.              – И ты не проверил, с каким артефактом работаешь? – раздельно, как у несмышленого ребенка, спрашивает Арсений. – А если бы он направил проклятье на тебя или просто взорвался от твоих манипуляций?              – Конечно нет, – хмурится Джабраилов и странно на них смотрит. – Я никогда не проверяю, я же в этом не понимаю ничего.              Ради всего святого, как хорошо, что он не попал в Академию и Ведомство. И самое обидное, что из-за тупости этого персонажа совершенно непонятно, куда двигаться дальше.              – Давай руку, – вздыхает Арсений, доставая из кармана захваченный с работы флакончик.              – Зачем? – стонет Игорь.              – Для подписки о невыезде. Попробуешь куда-то дернуться из города – засажу пожизненно, так и знай.              Джабраилов протягивает трясущуюся руку, и Арсений ведет над ней посохом, шепча заклинание. Флакон в руке едва ощутимо нагревается, показывая, что образец ауры успешно перекочевал в многогранный хрусталь – именно этот минерал может долго удерживать в себе следы магии, – и маг убирает его обратно. Джабраилов смотрит с кислым лицом, периодически кидает настороженные взгляды на Антона, так и не развеявшего клубящиеся вокруг тени, и прячет руки поглубже в карманы.              – Это все? – глухо спрашивает он.              – Пока да. В случае надобности мы тебя легко найдем, не переживай.              – И еще, Игорек, – добавляет Антон, – если с кем-то из сотрудников что-то произойдет по твоей вине, то за нераскрытое дело меня по головке не погладят, а вот на превышение самообороны при задержании тебя как особо опасного преступника глаза могут и закрыть. Так что не высовывайся и сразу сообщай, если что-то вспомнишь.              – Но я ничего не сделал!              – Ты не сообщил о готовящемся преступлении, как это должен был сделать любой добропорядочный гражданин, – наставительно произносит Антон, давя тяжелым взглядом. Если бы в юношестве Арсения такие магведовцы читали лекции о нарушении правопорядка, то половина класса сразу бы бросила курить, а вторая – обрисовывать стены членами. – Научись нести ответственность за свои слова и поступки.              Арсений оставляет бледному Джабраилову рабочие контакты, а сам берет у того адрес почты, с которой заказчик договаривался о встрече – возможно получится как-то пробить. Они выходят из бара, оставляя за спиной сгустившиеся тени и голоса, которые с каждым шагом звучат все громче, окончательно затихая только тогда, когда дверь глухо хлопает, а влажный и прохладный ветер лижет лицо. Арсений даже не заметил, в каком напряжении был весь разговор, ожидая от непутевого мага какой-то необдуманной пакости.              Антон отпускает заклинание, трясет кистями и с недовольной гримасой разминает кончики пальцев, пока они отходят подальше от дома. Надо же, ничего человеческое этим магистрам доморощенным не чуждо, Арсений прекрасно знает, как затекают и покалывают руки, когда длительное время удерживаешь концентрацию на определенном заклинании. Он перехватывает ладонь Антона и греет в своей, добавляя немного тепла магией, ловит благодарный взгляд.              – Спасибо, – легко улыбается тот. – Совсем выбесил этот идиот.              – Из тебя получился отличный сотрудник Магведа, все преступники должны икать от страха и ссаться в штаны, – посмеивается Арсений. – Меня бы за такое, правда, уволили. Но я впечатлен.              – Толку-то... – вздыхает Шастун. – Все равно на заказчика никак не выйти.              – Есть некоторая вероятность, но только в том случае, если он попытается повторить покушение. Будь осторожен, ладно?              Антон согласно сжимает его ладонь. Они так и продолжают идти за руку, и Арсений про себя решает, что если увидит хоть один косой взгляд, то порча на понос перестанет быть просто мемом из интернета.              – Пожрать бы, – мечтательно тянет Шастун, когда они наконец усаживаются в машину.              В животе у Арсения утвердительно урчит.              – Шаурма?              – Шаурма.       

***

      Арсений выгибается на кровати и шумно дышит, когда Антон добавляет второй палец и спустя несколько тягучих движений проходится ими по простате. У того потемневшие глаза с расширившимися зрачками, сосредоточенное лицо, словно он не пальцами в заднице у него шерудит, а задачи по квантовой физике в уме решает, а шею очерчивает цепочка от медальона, который сейчас перекинут на спину – тот уже не раз в самый ответственный момент прилетал Арсению по лицу. Он проводит рукой вдоль цепочки и зарывается во вьющиеся на затылке волосы, чтоб притянуть Антона к себе и глубоко поцеловать. Тот даже во время поцелуя не останавливается и сцеловывает с губ несдержанный стон.              – Ты пахнешь чесночным соусом, – выдыхает Арсений, коротко облизывая его нижнюю губу.              – Ты тоже, – фыркает Антон. – Надо переставать сосаться после шавы.              – Не хочу переставать, – требовательно бубнит Арсений, и Антон со смешком наклоняется, чтоб поцелуем в переносицу убрать появившуюся там морщинку.              И замирает внезапно, заставляя моментально напрячься.              – А хочешь, – осторожно начинает Антон, словно сам еще раздумывает, пока говорит, даже останавливает движения рукой, – хочешь я сделаю так, что ты временно не будешь слышать запахи?              – Но мне нравится, как ты пахнешь.              Тот в ответ на эту фразу закусывает нижнюю губу, а его щеки розовеют. Арсений тянется к нему и утыкается носом во влажную шею. Антон пахнет отголосками дезодоранта и свежего парфюма, сигаретным дымом и чем-то неповторимым, терпко-сладким, что заставляет глубоко вздохнуть и потереться об кожу, вызывая видимые мурашки.              И чесноком, конечно, он тоже пахнет, потому что, когда Антон слизнул у Арсения с подбородка капельку соуса и стал сползать ниже, покусывая и вылизывая шею и торс, стало совершенно не до чистки зубов.              Хочется прижаться к нему всем телом, обхватить рукой его член, но тот, зараза, так и не снял боксеры, совершенно не скрывающие возбуждение.              Антон вытирает перемазанные смазкой пальцы бумажной салфеткой, другую ладонь кладет ему на щеку, аккуратно поглаживая.              – Я хочу кое-что попробовать, но мне нужно твое согласие. Ты доверяешь моим навыкам?              Арсений проглатывает слащавую фразу о том, что он доверяет самому Антону, и расслабляется, растекаясь по подушкам. Шастун гладит его торс, будто случайно цепляет соски, щекотно ведет пальцами по бокам, вызывая несдержанный смешок, вопиюще игнорирует слегка обмякший за последние минуты член, спускается к ногам, мягко массируя. А потом поднимает ладони, держит их лодочкой, читая заклинание, и натурально сдувает то в сторону Арсения. Несколько секунд ничего не происходит, и он уже хочет поинтересоваться, в чем суть задумки, как комната мгновенно погружается во мрак.              Арсений слегка дергается и в этот же момент чувствует, как его руку Антон берет в свои, мягко перебирает пальцами, целует косточки – это ощущение такое яркое, что взлетает вверх по нервам электрическим импульсом.              – Все хорошо, – до ушей доносится мягкий голос. – Просто расслабься.              Арсений в курсе, что при желании можно воздействовать на рецепторы другого человека, усиливая их или отключая, им когда-то на эту тему читали лекцию в Академии. На вопрос кого-то из аудитории, можно ли это использовать во время работы в поле, преподаватель снисходительно усмехнулся и в пух и прах разгромил это предложение: эффект у заклинания кратковременный, а наложить его без желания самого человека, в условиях повышенной концентрации и даже наличия щитов попросту невозможно, каким бы ты искусным магом ни был. Так что использовали его преимущественно в больницах, например, чтоб временно убрать способность чувствовать боль. Ну или в других бытовых ситуациях.              Вот как эта, например.              Антон щелкает крышкой – наверняка смазка. Арсений вздрагивает, когда чужие пальцы мокро касаются низа живота – тот рефлекторно дергается в ответ на поглаживание, – а потом идут ниже, к паховой складке. Руки деть совершенно некуда, поэтому он только сжимает ими простынь и считает собственные вдохи.              Раз, два. Теплые пальцы мягко гладят внутреннюю поверхность бедра, проходятся близко к промежности, сжимают кожу.              Три, четыре. Рука зарывается в волосы, перебирая прядки и массируя кожу головы. Это так приятно, что по плечам снова разбегаются мурашки, а потом на губах чувствуется чужое дыхание. Чувствуется так, что сносит остатки крыши, и Арсений начинает подозревать, что Антон не только повлиял на его зрение, но и выкрутил на максимум чувствительность. Он уже собирается задать этот вопрос, как к его губам приближаются другие: горячие, влажные – и Арсений пропадает под движениями чужого языка, на котором, кажется, чувствует каждый сосочек.              Не дышит, а потом задушено стонет, когда во время поцелуя пальцы касаются колечка мышц – не проникают внутрь, а только давят на все чувствительные окончания сразу.              Кожа Антона под сжавшей ее рукой кажется шелковой.              Пять, шесть, семь, восемь. Арсений напоминает себе выброшенную на берег рыбу, когда поцелуй прекращается, а пальцы исчезают. Он раскрывает рот, втягивая в себя воздух, тянется вперед, стремясь вернуть потерянный контакт, но груди касается рука, удерживая на месте.              Девять, десять. Поцелуй в запястье, короткое касание языка к внутренней части локтевого сгиба, куда Антон еще и сразу коротко дует, заставляя поежиться. А потом легонько прикусывает кожу около соска – Арсений мычит в плотно сомкнутые губы.              – У тебя есть голос, Арсень, я хочу его слышать. – Шепот ввинчивается в уши, слух, кажется, усиливается без всяких заклинаний.              Когда второй сосок сжимается скользкими от смазки пальцами, Антон слышит.              Одиннадцать, двенадцать. Поцелуй в шею, сминающаяся под рукой кожа на боку, мажущий естественной смазкой по животу собственный член, легкий укус на внутренней части бедра, следы подсыхающей смазки по всему телу – Арсению слишком много.              Антон, придерживая его за бедро, подкладывает под поясницу выскользнувшую много ранее подушку.              Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать... Впрочем, плевать, он и так уже слишком много раз сбивался и начинал считать заново. Арсений тихонько скулит, когда чувствует в области промежности горячее дыхание, а следом и прикосновение губ к мошонке. Антон начинает медленно вбирать в рот яички и поочередно посасывает, удерживая рукой мечущегося по простыням мужчину.              От прикосновения к члену хочется плакать и материться, но Антон быстро разрывает контакт. Снова щелкает крышкой смазки, а следом влажное касание внезапно ощущается на кисти, но совершенно не от смазки – Антон берет в рот и начинает посасывать его пальцы, быстро проходясь языком по перепонкам между, где кожа тонкая и чувствительная без всяких заклинаний. Арсений никогда бы не подумал, но он стонет от этого, а потом этим же стоном захлебывается, потому что в него проникает обильно смазанный палец и мягко гладит стенки изнутри.              – А-Антон...              – Что, мой хороший? – тот со звучным чпоком отрывается от его ладони.              Но палец так и не убирает, касанием к простате заставляя вскинуть таз в попытке то ли уйти от стимуляции, то ли наоборот ее усилить – Арсений сам не понимает в этот момент. Вокруг только темнота и Антон. Везде Антон.              Арсений не отвечает.              Антон целует в шею, целует в низ живота, потирается собственным стоящим членом – когда только успел избавиться от белья? – входит вторым пальцем, учащает движения рукой, усиливает нажим, выбивая очередной стон, а потом обхватывает член, синхронизируя движения обеих рук, пока Арсений не изгибается дугой, открывая рот. Капли собственной спермы горят на животе, Антон же не прекращает двигать руками до тех пор, пока Арсений от чрезмерной стимуляции не начинает дрожать.              В темноте перед глазами пляшут звезды.              Руки пропадают одновременно, а воздуха катастрофически не хватает. Арсений пытается судорожно вдохнуть, и выходит это тогда, когда лица касается дуновение чужого дыхания, а потом по лбу, щекам и подбородку разливается тепло от чужих губ – они расслабляют и сцеловывают влагу с висков.              – Арс, открой глаза.              И когда он только успел зажмуриться?              Свет от прикроватной лампы бьет по чувствительным глазам прожектором. Приходится сощуриться и смотреть сквозь слипшиеся ресницы. Антон перед нечетким взглядом размывается, но все равно похож на совершенство – покрасневший, со спутанными волосами, цепочкой от медальона на шее и слегка взволнованным лицом. В груди разгорается тепло, совсем непохожее на недавнее возбуждение, но такое сильное, что затапливает до пяток и кончиков волос.              – Я хочу тебя поцеловать, – голос подводит, хрипит, как у курильщика со стажем, но Антон все равно понимает и ярко улыбается, выглядя в этот момент совсем юным.              И целует – нежно, тягуче, так, что в заложенном носу начинает щипать.              – Ты как? – шепчет он в губы. Темно-зеленые глаза близко-близко.              – Охуенно, – честно выдыхает Арсений. Чужой член потирается о бедро. – А ты? Давай я...              – Лежи, Арсень, – останавливает его Антон. – Лежи и смотри.              И он смотрит. Не отрываясь смотрит, как тот садится рядом и с оттяжкой дрочит, глядя в глаза, а потом кончает прям Арсению на живот, сводя колени. Их сперма смешивается, поблескивая в свете лампы. Антон падает рядом на подушки, устраиваясь головой у него на плече, и водит пальцем по белесым потекам.              – Это пиздец, – заключает Арсений.              – Тебе не понравилось? – хмурится Антон, останавливая щекотные поглаживания торса.              – В другом плане пиздец, – он целует того в макушку. – Мне очень нравится. Но до душа я сейчас не дойду, а надо бы – я весь в смазке.              И сперме, которая уже начинает подсыхать и неприятно стягивать кожу.              Антон улыбается.              – Херня вопрос.              Он проводит рукой по воздуху, шепча заклинание, и следы с кожи исчезают – словно истаивают прям на глазах. В их самый первый раз такое не прокатывало, тогда серая аура заставляла их справляться с подобными проблемами на манер обычных людей. Знала ли Эвелина Георгиевна, когда оставляла внуку медальон, что тот нужен будет им в том числе и для избегания подобных проблем? Эта женщина могла.              Собственная аура довольно вспыхивает яркими голубоватыми всполохами.              Арсений хихикает с того, что после секса думает о бабушке Антона – это уже какой-то новый уровень кринжа. А потом вспоминает о другом.              – Кстати, сегодня на работе коллеги изъявили желание с тобой познакомиться.              – Прям со мной? – удивляется Антон.              – С пассией, которая готовила мне сырники на работу, – цитирует Арсений. – Сказали звать ее – тебя – с собой к Сереже на день рождения.              – А когда у него? – зачем-то интересуется Антон.              – В ноябре.              – Долго, – задумчиво тянет тот.              – А ты хочешь пойти? – Все же, Арсений не был уверен, что ему понравится эта идея – Антон не особо любит компании незнакомых людей, предпочитая тихие вечера наедине.              – Почему нет, – неудобно пожимает плечами тот. – Должен же я знать, кого нельзя проклинать, если они внезапно окажутся на моем пороге.              – Я удивлен, как от тебя целыми и невредимыми уходят доставщики еды.              – Им просто везет натыкаться на меня, когда я в хорошем настроении.              – Так и знал, что с тобой что-то нечисто, не зря копал, – хмыкает Арсений.              – Не докажешь.              Арсений кусает его за ухо.       

***

             На следующий день Антон приезжает к Арсению на работу. Они договорились, что съездят в офис к компаньону его отца, а потом он привезет страдающего без своего автомобиля Арсения обратно в Управление – встреча не должна занять много времени, а вот работа сама себя не сделает.              Вот только Антон не дожидается в Тахо, как это делает обычно.              Отдел монотонно гудит энергосберегающими лампами, периодически только тяжело вздыхает Олеся, зарывшаяся в стопку бумаг на столе. Арсений бы ей посочувствовал, но у самого ситуация не лучше, учитывая Сережины обязанности, свалившиеся поверх своих – тот умудрился не закончить квартальный отчёт за лето и свалить, а у Арсения теперь от статистики раскрываемости по отделу и отдельно по каждому сотруднику начинает дёргаться левый глаз. Ещё и сентябрьский отчёт на носу – этот некогда хвостатый хрен, который называет себя другом, к концу месяца явно не вернется.              Арсений, чтоб отвлечься, придумывает коварный план по передаче документов Матвиенко прям на Бали – мы вас и тут заебали, – как в этот момент в тишине звонко щелкает кнопка на чехле от посоха. Он недоуменно хмурится и смотрит на напряжённую спину Музыченко, который держит правую руку у бедра рядом с посохом, а сам всматривается в сторону двери. Ничего не происходит несколько секунд, пока та не открывается, впуская высокую фигуру, по привычке пригнувшуюся в проёме двери.              Арсений несколько секунд смотрит вопросительно – как он минул проходную? – а потом расплывается в улыбке – у Антона в руках запотевший лоточек, который тот бережно несет перед собой, как какой-то трофей. Он приостанавливается на мгновение, находит взглядом Арсения и уже уверенно движется к его столу.              Музыченко одним плавным движением преграждает ему дорогу, обхватив правой рукой светлый посох.              Это в спокойной обстановке тот выглядит безразлично, даже в какой-то мере похуистично, но Арсений видел его за работой. Юра пусть и выглядит лет на тридцать, но примерно столько же у него за спиной опыта работы в Магведе – начинал он оперативником еще в девяностых, а в отдел пришел примерно в то же время, что и Попов. Довольно сильный светлый маг, совершенно не претендующий на кресло начальника – в этом они с Шастуном в чем-то похожи.              – Вы к кому? – Он оглядывает Антона снизу вверх, даже не пытаясь выглядеть дружелюбно.              Антон только сильнее сжимает руки на лотке – его пальцы слегка белеют, – но вежливо улыбается.              – К Арсению Попову. Я пройду? – Он даже не двигается с места, чтоб не провоцировать не настроенного на светские разговоры мужчину.              Музыченко слегка оборачивается, не поворачиваясь к Антону спиной, и смотрит на Арсения, выразительно подняв бровь.              – Юр, он ко мне, не кипишуй. – Он поднимается с кресла и опирается о стол, наблюдая, как Шастун осторожно обходит застывшего на месте коллегу и подходит ближе. – Привет.              – Привет. – Антон подходит ближе и ставит на стол лоток. – Я тебе сырники принес, чтоб ты поел нормально, когда мы вернемся. У вас всегда так радушно встречают гостей?              Ну конечно сырники. Что еще этот козел мог принести после вчерашнего разговора?              – Только тебя. – Арсений на мгновение сжимает его прохладную ладонь и улыбается. – Обычно гости ждут на проходной. Ты как зашел?              Дверь снова открывается, и усевшийся за свой стол Музыченко вскидывает голову, но это всего лишь Макс с тремя стаканами кофе на подставке и ворохом выпечки в бумажных пакетах. Он удивленно смотрит на Антона и сразу же семенит к Олесе, которая последние пять минут не отводит от них взгляд, кажется, даже не моргая.              Как же глубоко он заблуждался, обсуждать их отношения с темным магом начнут не с Сережиного дня рождения, а намного раньше. Вот с сегодня, например.              – Секрет фирмы, – хитро усмехается Шастун. – Пойдем?              – Сейчас, только оставлю сырники в холодильнике.              Он пихает лоток между бесконечными Надиными салатами и спешит к Антону, которому, кажется, совершенно комфортно под оценивающими взглядами магведовцев – стоит себе безмятежно, даже какую-то мелодию намугыкивает. Олеся что-то быстро шепчет Максу на ухо, а тот только болванчиком кивает, Юра с весьма кровожадным лицом вертит в пальцах карандаш – создается впечатление, что при желании тот может использоваться в качестве метательного оружия.              Арсений подхватывает Антона под локоть, уводя его из зоны поражения, и, смазано попрощавшись с коллегами и пообещав вернуться через пару часов, спешит к выходу.              На улице ветрено. Рваные низкие облака бегут по небу, то закрывая осеннее солнце, то выпуская его посветить на пару минут, чтоб потом обратно спрятать, словно предупреждая: хватит, все, твое летнее время закончилось, теперь только переменная облачность и вероятность осадков семьдесят два процента. Носите зонт.              Арсений заскакивает в автомобиль и поправляет вмиг растрепавшуюся на улице челку, пока Антон выруливает с парковки.              – Доволен? – хитро спрашивает он, косясь на Шастуна.              Тот улыбается.              – Абсолютно. Обожаю производить приятное впечатление.              – Они теперь от меня не отстанут, – смешливо вздыхает Арсений. – Наверняка у Олеси с Максом теперь мозговой штурм по поиску поводов для того, чтоб затащить меня с тобой куда-то еще до дня рождения Матвиенко.              – Удачи им, – хмыкает Антон. – А сырники ты поешь, я утром ради них на рынок за творогом заезжал, десять минут торговался.              Офисное здание, к которому они подъезжают, все состоит из стекла и металла: панорамные синие окна, раздвижные двери, из которых периодически выходят люди в костюмах, таблички с надписью компаний у входа. Все так и кричит о стабильности, финансах, рабочем дне с девяти до шести с перерывом на обед. Антон, задумавшись, молча смотрит в лобовое стекло.              – Опергруппа должна быть здесь к двенадцати, – разрывает Арсений повисшую тишину.              То, что Арсению это стоило согласия на поход в футбольный бар на матч Лиги Чемпионов и оплату общего чека, он не упоминает – слишком ярко перед глазами встает довольное лицо Стаховича, задевающее собственное самолюбие. Зато у них будет подстраховка в лице четырех обученных магов, и это главное, ведь подставляться самому и подвергать опасности Антона не хочется.              Арсений думал, что тот не согласится на привлечение посторонних людей, но Шастун только кивнул и объявил, что и сам подумывал предложить ввести в курс дела его коллег из Магведа. С ума сойти, какой рациональный.              – Ты волнуешься? – спрашивает он, когда Антон ничего не говорит.              – Нет, – сразу отвечает. – Но мне странно. Я компаньона отца видел последний раз на похоронах, а он вдруг объявился спустя семь лет. Проклятие еще это. Начинаю подозревать, что все дело в тебе.              – Во мне? – теряется Арсений.              – Ага. Ты даже не представляешь, какая у меня размеренная жизнь была до тебя. А потом я обнаруживаю себя в центре заварушки с оборотнями, мы влезаем ночью на кладбище, на мою квартиру ставят смертельное проклятье, всплывают давно оставленные в прошлом люди... Ты хаос, Арсений. А с виду вроде бы такой приличный светлый маг, – посмеивается он.              – Мы буквально познакомились во время задержания торговцев людьми!              – Которого не было бы, не веди ты это дело, – Антон подмигивает.              Арсений открывает, но тут же закрывает рот. Втягиваться в бессмысленный, хотя и шутливый спор совершенно не хочется, да и его жизнь тоже поменялась с появлением Шастуна, пусть и не в плане каких-то ярких событий. Просто Антон сам по себе яркий очень, хоть и прячется обычно в ворохе темной одежды, и так же делает все ярче вокруг себя. Буквально на прошлой неделе в выходной он потащил Арсения вглубь дворов к одному из подвалов, а потом с непроницаемым лицом полез в рюкзак, чтоб достать оттуда двухкилограммовую пачку корма – в подвале, как оказалось, жили кошки. Арсений и раньше замечал хвостатых, но проходил мимо, потому что с детства в нем жил страх всяких кожных болячек от дворовых животных. Некоторые кошки с опаской подходили к россыпи коричневых подушечек, другие же ласково терлись о ноги и плавились под поглаживающей их широкой ладонью.              От этой картины плавился уже сам Арсений. А потом и сам погладил тощую черно-белую кошку под взглядом улыбающегося Шастуна.              – До полудня еще десять минут, – замечает маг.              – Пойдем сейчас, – решается Антон. – Раньше зайдем – раньше выйдем.              Офис строительной фирмы «Lion Group», как гласит табличка у входа, занимает весь пятый этаж офисного здания. Холл первого этажа встречает их стеклом, зеркалами, хмурым охранником и одинокой кадкой с пальмой в углу. Охранник провожает их цепким взглядом, пока они проходят рамку, но ничего не говорит, пальма тем более безмолвствует. У лифта топчется несколько человек в деловых костюмах, и Антон, выглядящий чужеродно в неизменной толстовке и куртке, кивает в сторону лестницы.              По ступенькам, которые явно не пользуются популярностью у загруженных офисников, поднимаются быстро, рост позволяет перешагивать через одну-две, и в пролете между четвертым и пятым этажом Арсений быстро проводит ладонью по напряженной спине Антона. Тот полуоборачивается, улыбается бегло и толкает стеклянную дверь с темной цифрой «5» на ней.              Арсений чувствует легкий всплеск чужой силы – Антон навешивает на себя защиту.              Вряд ли опасность может исходить от прелестной молодой девушки, которая встречает их за стойкой и вежливо интересуется целью визита, но осторожность никогда не помешает. Слишком свежа в его памяти история с работы, когда причиной серии необъяснимых смертей жителей одной из многоэтажек стала девочка-подросток, сила в которой пробудилась не с раннего детства, а во время пубертата, вылившись в трагедию. Никогда не стоит оценивать человека по внешности и возрасту, а то можно недооценить.              Девушка скрывается за дверью с надписью: «Долгоруков Валерий Львович, генеральный директор», и уже через тридцать секунд возвращается, приглашая войти.              Валерий Львович на своем месте однозначно выглядит правильно. В кабинете, четко выдержанном в кремово-коричневых цветах с небольшим вкраплением зеленых растений, тот, в дорогом темном костюме и с тщательно уложенными седеющими волосами, кажется неотъемлемой частью интерьера, заполненного полками с книгами, какими-то дипломами и макетами домов. Молодящийся, подтянутый, он поднимается со своего места и кивает мужчинам, внимательно их разглядывая, пока они пожимают руки. Безошибочно находит взглядом Антона.              – Антон, рад, что вы приняли мое приглашение. А вы?.. – он переводит взгляд серых глаз на Арсения.              – Арсений Попов, консультант по правовым вопросам, – обтекаемо отвечает тот.              – А вы отлично подготовились, – мужчина смеется и присаживается на место, рукой указывая на мягкие стулья у тяжелого деревянного стола. – Предусмотрительность – важное качество в наше время.              – О да, – веско роняет Антон впервые с момента, как они вошли в кабинет. – Совсем недавно имел возможность в этом убедиться.              Долгоруков никак не реагирует, только продолжает внимательно улыбаться. Его аура совсем не ощущается, как и у большинства магов, у кого она ничем не выразительная или слабая. Спросить у Антона раньше, является ли компаньон его отца магом, Арсений забыл, а сейчас возможности задать этот вопрос без лишних ушей нет, хотя Шастун наверняка уже рассмотрел ауру, если она есть, во всех ее оттенках.              – Что вы хотели обсудить, Валерий Львович? – спрашивает Антон, когда взаимные рассмотры грозят стать неловкими.              – Ваше наследство, Антон, – отвечает тот и улыбается довольно, видя, как брови темного мага взлетают на лоб.              – Прошу прощения?..              Валерий Львович откидывается на спинку кресла и начинает вертеть в руках дорогую ручку.              – Когда двенадцать лет назад мы с вашим отцом основали строительный бизнес, наш вклад был равнозначным. И денег, и собственных сил: мы упахивались в офисе, гораздо более скромном, чем этот, иногда оставались там ночевать, могли работать месяц без выходных – все для того, чтоб наше дело жило и развивалось. Наверное, благодаря тому, что мы оба горели этой идеей, все получилось, мы продрались сквозь все бюрократические препятствия, мошенников и ненадежных поставщиков, смогли встать на ноги и заработать себе имя. – Он вздыхает. – Конечно, гибель вашего отца меня подкосила. Мы уже тогда вели переговоры по поводу слияния с другой небольшой фирмой, занимающейся ремонтами, собирались расширять сферу деятельности, а тут я остался один. У нас с Андреем была договоренность, что если с одним что-то случается, то все активы переходят компаньону – потому что это наше детище, которое отдавать мы никому не хотели.              – И у полиции не возникло вопросов? – не сдерживается Арсений. Профессиональная деформация – первое, что после такого рассказа приходит в голову, однозначно убийство с целью выгоды.              – Они не очень интересовались, – понятливо усмехается Долгоруков. – Та авария, в которой Андрей погиб, оказалась чистой воды случайностью: на встречку вылетел автомобиль, а он не успел среагировать, оба водителя в итоге умерли на месте.              Арсений кидает быстрый взгляд на Антона, но тот выглядит спокойным и сосредоточенным, даже руки спокойно свисают с подлокотников. Вряд ли вся эта история оставляет его равнодушным, но Шастун совершенно точно не из тех людей, кто позволит себе выказать эмоции на людях. Он и самому Арсению не сразу начал открываться, и, кажется, продолжает до сих пор.              – А при чем здесь наследство? Отец мне ничего не оставлял, насколько я знаю.              – Его доля в фирме составляла ровно пятьдесят процентов. Сейчас у меня новый компаньон, который также имеет свои активы, но вот половина моих акций, Антон, принадлежит вам. Я позвал вас для того, чтоб вы подписали соответствующие документы.              – И вы хотите передать их мне, потому что...              – Все просто, я умираю, – он хмыкает. – Не смотрите на меня так. Меланома. Как бы технически и магически ни был развит наш мир, но с метастазами в головной мозг даже магия ничего сделать не может.              Антон молчит, поджав губы.              – О, я вас прошу, не смотрите на меня так. Я прошел уже все стадии принятия, так что собираюсь прожить оставшиеся месяцы максимально счастливо и правильно, наверное. Поэтому вы и здесь.              Не мог он. Так себе вывод для капитана Магведа, но у этого человека совершенно нет мотива, чтоб пытаться убить Антона. Зачем, чтоб потом рассказывать о своем решении и оставлять довольно значимую сумму в наследство? Это совершенно никак не вяжется, если выбирать между ним и Джабраиловым, то второго и то с большей вероятностью можно притянуть к ответственности, причем совершенно справедливо.              – Мне сложно вот так сразу дать вам ответ, – осторожно начинает Антон. – Для меня это большая неожиданность.              – Конечно, – кивает Валерий Львович, словно и не ждавший мгновенного ответа. – Думаю, какое-то время у вас еще есть... О, Саша!              Дверь во время его фразы открывается без стука, и в кабинет быстрым шагом заходит невысокий мужчина лет пятидесяти, тоже в костюме с галстуком и с папкой в руках, на которых виднеется куча колец и тонких браслетов из драгоценных металлов.              – Валер, документы по тендеру у тебя?.. – быстро тараторит тот, не обращая внимание на посетителей.              – У меня. Подожди, не беги никуда. Саш, это Антон Шастун, сын Андрея, я тебе про него рассказывал, и его юрист. Антон, это Смолов Александр Петрович, мой нынешний компаньон.              Вошедший замирает и внимательно осматривает магов, а потом зажимает папку под мышкой и пожимает руку сначала Арсению, а потом и Антону. Шастун, сев на место, слегка хмурится и внимательно разглядывает мужчину, словно пытаясь в нем что-то найти, что ускользает от взгляда. Смолов же не уходит, а так и продолжает стоять возле стола, мрачно глядя на Валерия Львовича.              – Ты все-таки решил, да?              – Саш, ну мы уже говорили на эту тему, – морщится, как от зубной боли, Долгоруков. – Да. Я все-таки решил.              – Идиот, – цедит тот, а в следующий момент мир перед глазами Арсения делает кульбит.              Он вместе с креслом заваливается назад, утянутый с зоны поражения цепкой рукой Антона, делает кувырок, чудом не потянув шею, и встает на ноги, чтоб увидеть, как по выставленному щиту тягуче стекает какая-то дрянь. Она видимо разъедает силовой барьер, и тот начинает мигать, из-за чего разъяренное лицо компаньона плывет и искажается. Антон, поднырнувший под стол с другой стороны, что-то быстро шепчет, а Валерий Львович лежит лицом на столешнице.              Смолов держит в руках какие-то куски картона, походящие на колоду карт, и чего-то ждет.              В этот момент Антон распрямляется и отпускает свое заклинание, щит перестает мигать и полностью исчезает, а мужчина с торжествующим вскриком выпускает в воздух картонки, которые начинают со скоростью кружить в пространстве кабинета, поблескивая острыми гранями. Заклинание Антона вырастает из пола множеством темных нитей, которые пытаются обхватить Смолова, и некоторым даже удается обвиться у его ног, как летающие клинки сразу же срезают их, оставляя истлевать рассеивающейся силой. Арсений видит, как Антон укутывается в почти непроницаемую защиту, и сам прикрывается щитом, но все равно чувствует появляющиеся на руках и торсе порезы, а одно из лезвий болезненно чиркает по виску, заставляя сгенерировать мощную силовую волну, чтоб убрать со своего пути острые картонки и сбить с ног Смолова.              Поток силы выходит такой, что с рук срывается почти с облегчением. Арсений чувствует ауру Антона, тот снова читает заклинание, которое явно намного мощнее предыдущего, но уже через секунду становится не до этого, потому что силовая волна вместо того, чтоб удариться в Смолова, словно отпружинивает от него и врезается обратно в Арсения – щит не защищает, развеивается в воздухе. В груди взрывается болью, спина встречается с книжными полками, и они все валятся на паркет: полки, книги и сам Арсений, под лопатками которого наверняка отпечатались даже названия книг – настолько плотно он в них влетел.              Дышать получается через раз. В ушах раздается непрекращающийся писк, воздух гудит от магии – уже выпущенной и нарастающей в заклинании Антона, над головой с тихим шелестом рассекают поредевшие лезвия. Пока Смолов сосредоточен на попытках пробить защиту Антона все той же тягучей дрянью, Арсений тянется в карман за телефоном и набирает Стаховича, тут же блокируя экран и убирая подальше – тот должен все понять, их опергруппа наверняка уже на месте.              Кровь с рассеченного виска заливает лицо, а дышать больно – наверняка ребра не выдержали силы удара. Арсений со стоном опирается спиной о стену, тянется за посохом, но в этот момент на пол неподалеку падает маленькая блестящая сфера размером в орех и вспыхивает ярким светом.              Все замирает.              Острые лезвия с тихим шелестом сыпятся вниз, с Антона слетают щиты, а сам он так и остается стоять со сведенными около груди руками, в которых истаивает почти готовое заклинание. Арсений пытается втянуть в себя воздух, но грудная клетка почти не двигается, как и все остальное тело – выходит только медленно моргать.              В этой тишине Смолов делает шаг вперед и улыбается.              – Прелесть моей коллекции, Сфера Времени, – он выделяет это название особым тоном, чтоб присутствующим был понятен его трепет. – Знаете, сколько я за нее денег выложил? Вам такие суммы и не снились. А все из-за тебя! – Он обвиняюще тычет пальцем в замершего Антона. – Решил отобрать мои деньги? Все, что нажито сквозь эти годы? И почему! Потому что оказался сыном дохлого мужика, который о тебе даже и не вспоминал!              О Сфере Времени Арсений слышал. Артефакт, действительно редкий, он не влияет напрямую на время, это невозможно, но нейтрализует уже действующие на определенной площади заклинания и замедляет живых существ, видимо, не действуя на владельца сферы. Арсению все его пылкие речи в стиле классических кинозлодеев до одного места, как и довольно очевидные мотивы, его волнует только то, что этот конченый псих подбирается все ближе к беззащитному Антону.              Он пытается пошевелить хотя бы пальцем, но тщетно. От недостатка воздуха начинает кружиться голова.              – Я не собирался доводить до открытого противостояния, я же не психопат какой, – пожимает плечами Смолов. Арсений бы поспорил. – Но ты три раза упорно не хотел умирать! Три! Даже тут у меня впустую отобрал деньги!              Будь Арсений способен на это, он бы уже недоуменно поднял бровь, потому что они знают только об одном случае. Выходит, Антону и раньше грозила опасность?              Ладно, слушать его в каких-то моментах все же интересно. Пусть и страшно – кончики пальцев холодеют вовсе не от действия артефакта.              Не за себя.              – Поэтому тебе придется умереть сейчас, – обыденно заканчивает Смолов, наклоняясь за одним из лежащих на паркете лезвий. Арсений в панике мечется внутри собственного неподвижного тела, но сделать ничего не может. – Тебе и твоему юристику, раз ты не захотел тихо сдохнуть самостоятельно. Ничего личного, только деньги. Последнее слово? – глумится он и тут же резко отшатывается, потому что Антон внезапно растягивает губы в улыбке и щелкает пальцами.              Смолов роняет лезвие и тянется пальцами к горлу, а потом валится без чувств. Антон смотрит на него долгим взглядом, а потом с явным трудом, словно пробирается сквозь кисель, делает несколько шагов к сфере на полу и давит ее подошвой кроссовок.              Воздух со свистом и болью заполняет грудную клетку, а шум крови в ушах оглушает. Пока Арсений на мгновение прикрывает глаза, чтоб утихомирить разошедшееся сердце, Антон делает несколько шумных вдохов и в один шаг подходит к нему, падая на колени.              – Арсень... Арс, ты как? – Антон берет его руку в свои, такие же поцарапанные лезвиями летающих картонок, и взволнованно заглядывает в глаза. Взгляд у него теплый и родной, на лбу заломилась морщинка, а волосы растрепаны. А еще он жив. Жив и практически цел, и важнее этого больше ничего нет.              – Я тебя люблю, – выдыхает Арсений. – Люблю тебя, Антон Шастун, ты меня понял?              – Понял, – серьезно кивает тот и вдруг улыбается до ямочек на щеках. – И я тебя люблю, Арсень. Ты можешь встать?              Они поднимаются на ноги, помогая друг другу, и утекают в объятия: осторожные, потому что Антон сразу же начинает аккуратничать после арсеньевского болезненного оха, и долгие, потому что у Арсения только сейчас начинает перед глазами бледнеть представленная картинка, как Смолов своим ублюдским лезвием рассекает неподвижному Антону сонную артерию.              – Он жив? – тихо спрашивает Арсений, отстраняясь и брезгливо глядя на развалившееся тело.              – Ага, просто без сознания. Скоро очухается, надо бы его чем-то связать...              Дверь на его последних словах распахивается, и в кабинет влетают оперативники с посохами в руках; за ними маячит бледная девушка, встретившая магов за стойкой у входа. Арсений в ответ на высоко поднятые брови Стаховича только машет рукой.              – Вот этого пакуйте, – он указывает на бессознательного Смолова. – Только осторожно, у него при себе куча артефактов.              Оперативники сразу же наводят в офисе хаос. Кабинет оцепляют, всех сотрудников сгоняют в конференц-зал до проведения опроса, кого-то отпаивают валерьянкой, а для Валерия Львовича вызывают скорую – Арсений не успел увидеть, чем его приложило, но тот так и не приходит в себя. Пока они ждут криминалистов и следователя, Антон бегло залечивает мелкие порезы у них на коже, недовольно цокает на глубокое рассечение у Арсения на виске и сообщает о том, что три ребра столкновение с магией и книжными полками не пережили.              – Поедем домой? – предлагает Антон, когда Арсений от действия обезболивающего заклинания расслабляется и выдыхает ему в плечо.              Поглаживающая между лопаток рука так и тянет согласиться, но Арсений собирает силу воли в кулак и отрицательно качает головой.              – Мне нужно в Магвед. Оформлю нормально дело, дам показания, может даже на допросе поприсутствую. Нужно, чтоб все разрешилось должным образом.              – Только не переусердствуй, пожалуйста. Я буду ждать тебя дома.              – А я приду.       

***

             Из такси Арсений выбирается уже затемно, когда двор освещается мягким светом фонарей, а стоянка около дома Антона заполнена автомобилями вернувшихся с работы жильцов. Он вдыхает прохладный и сладковатый осенний воздух и медленно идет к подъезду, чувствуя, как гудят от усталости ноги.              Его возвращение в Магвед превратило рабочий день в хаос. Бебуришвили, чей отдел взялся за дело, методично выедал ему мозг ложечкой, начиная свои претензии тем, что они не написали заявление сразу же в тот день, как было наложено проклятье, и заканчивая отъездом Антона, которого очень уж желал допросить. Арсений несколько раз пересказал ему всю ситуацию с начала и до конца, передал лабораторные номера образцов магии Джабраилова вместе с оформленным ранее постановлением о невыезде, а Антона пообещал привести позже, если такая необходимость будет.              На допросе Смолова он тоже побывал, хоть и смотрел на все через экран камер. Тот, потрясая закованными руками, рассказал все, явно в надежде на меньший срок: и как закупался запрещенными артефактами, и как заказывал Антона другим магам, и как хотел присвоить весь бизнес себе после смерти партнера – дознавателю оставалось только все тщательно документировать.              Потом все пришлось пересказывать еще и своим, потому что Катя хлопотала, накладывая ему тугую повязку на ребра, Олеся требовала подробностей, а парни просто сидели и ждали, пока Арсений все расскажет сам. Пришлось упустить некоторые детали, касающиеся Антона, но все равно потратить время на объяснение ситуации.              А на завтра он взял выходной. Не развалится без него отдел, сами поработают.              В подъезде Арсений долго всматривается в разнесенную по углам темную пыль, в которую вступил еще вчера утром, и одним мощным потоком воздуха выдувает ее в окошко между площадками.              Антон явно ждал, потому что оказывается в коридоре еще до того, как Арсений закрывает за собой дверь. Он помогает снять пальто, памятуя о поврежденных ребрах, и утаскивает на кухню. Не успевает Арсений толком помыть в раковине руки и с облегченным вздохом усесться за стол, как перед ним оказывается сладко пахнущая малиновым вареньем кружка с горячим чаем, а минутой позже – тарелка жаркого.              Рот наполняется слюной, но смотрит он только на Антона.              – Спасибо.              – Я же знаю, что ты не поел. – Как обычно, тот попадает в десятку. – Как все прошло?              – Лучше, чем я мог бы предположить. Дело завели, Смолова допросили – он во всем сознался и клянется во всем помогать следствию. Ты знал, что он реально целых три раза пытался тебя убить? Проклятье было второй попыткой. За пару дней до этого он пытался заколдовать твой автомобиль, подбросил какой-то артефакт, но ничего не сработало.              – То-то мне казалось, что на очередной яме что-то от машины отвалилось, но ничего не увидел, да и работало потом все отлично, – он задумчиво чешет щетинистый подбородок. – Так, а третье что было тогда?              – А третьим был очередной нанятый маг, – Арсений едва не давится картофелем и жестом просит Антона подождать, пока он пережует. – Так вот. Ты помнишь, я вчера ругался, что чем-то испачкал кроссовки в подъезде?              – Ага, я тоже влез. И что?              – А это все, что осталось от того мага после столкновения с поставленной тобой защитой, как я подозреваю, – пожимает плечами он. – По словам Смолова, тот о выполнении заказа не отчитался, на сообщения не отвечал – исчез, в общем.              Антон завороженно смотрит в сторону входной двери и зябко передергивает плечами.              – Надо снять ее, наверное.              – Да нет, пусть будет, – меланхолично отзывается Арсений, накалывая на вилку грибочек. – Мне так спокойнее. Мало ли сколько вокруг психопатов. Ты, кстати, знал, что Смолов как маг никакущий? У него сила едва пробилась уже после двадцати, он разве что свечу своим резервом зажечь может. Все то, что он творил, это за счет десятков артефактов, мелких и покрупнее, которые он скупал и постоянно носил с собой. Даже заряжали те другие маги, на изъятых у него предметах нашли кучу чужих аур.              – Вот почему я сразу не смог понять, есть у него аура или нет, – задумчиво тянет Антон. Арсений вспоминает, как он внимательно наблюдал за вошедшим в кабинет Смоловым, и кивает. – А то я смотрю на него, вижу какое-то мерцание непонятное, но на нормальную ауру это вот вообще не тянет. Потом уже стало, конечно, не до этого.              – Хорошо, что он и тут халтурил. Вместо того, чтоб идти к высококлассным специалистам, заряжал артефакты у всех подряд, включая ту же сферу. Думаю, ты смог пробиться через ее действие именно потому, что заряжал маг слабее тебя.              – Ну и хорошо, – отрезает Антон. – Я бы не вынес, если бы он как-то тебе навредил.              Арсений закусывает губу, чтоб не ляпнуть, что опасность в первую очередь грозила самому Шастуну – тот и так это прекрасно понимает, вот только проживает этот момент по-своему. К счастью, все разрешилось хорошо, и никакой угрозы для их жизней больше нет.              – А как там Валерий Львович? Ты что-то знаешь?              – Пришел в себя в больнице, состояние стабильное. Его слегка приложило заклинанием, но ничего опасного для жизни. Обещал дать все необходимые показания, как только выпишется. – Он тянется к руке Антона и мягко поглаживает пальцами. – Ты подумал над его предложением? Согласишься?              Антон коротко вздыхает.              – Думаю, да. Нужно еще проконсультироваться с юристом и более обстоятельно пообщаться с Валерием Львовичем. В крайнем случае, продам свою долю и отправлю деньги матери, они принадлежат ей больше, чем мне.              Арсений хочет его поцеловать, такого уверенного и рассудительного, уже тянется, как его прерывает громкий стук в дверь. По ощущениям, тарабанят ногами, причем явно не с добрыми намерениями.              – Не открывай, – шепчет он и с силой цепляется Антону в руку, не давая подняться. Паника, утихомирившаяся в течение дня, поднимается заново, затапливая с головой.              – Арсень, все хорошо, – он аккуратно разжимает пальцы и целует каждый, глядя в глаза, пока яростный стук продолжается. – У нас есть защита, ты помнишь.              Маг кивает, напряженно наблюдая, как Антон подходит к двери, нагибается над глазком, а потом вдруг весело хмыкает. Арсений вопросительно поднимает бровь, но тот только жестом просит подождать и распахивает входную дверь, щелкнув замком.              В следующий момент его окатывает потоком воды.              Арсений в коридор буквально вылетает, игнорируя ноющие ребра, и уже встает в боевую стойку, когда их обоих размашисто осеняют крестным знаменем. Руки опускаются сами, как и нижняя челюсть.              У входа в квартиру стоит бабка-соседка, сжимающая в руках пустое эмалированное ведро. Она, зло сузив глаза, попеременно крестится сама и крестит застывших на пороге магов, с одного из которых продолжает капать вода.              – ...Избави нас от всякия прелести диавольския, егда услышишь нас, грешных, молящихся тебе и призывающих имя твое святое...              Арсений вслушивается в ее бубнеж и с силой сжимает губы, чтоб не расхохотаться. Антон же спокойно убирает потяжелевшую от воды челку и вежливо интересуется:              – Вы что-то хотели?              В этот момент за спиной соседки с хрустом и звоном стекла лопается лампочка, погружая площадку в темноту. Бабка с воплем «Антихристы!» в два прыжка добирается до своей квартиры и громко хлопает дверью – в тишине подъезда слышно, как она закрывается на все замки. Наверняка еще и продолжает молиться – Арсению искренне интересно, что там дальше по тексту.              – Клянусь, это не я, – со смешком оправдывается Антон, закрывая дверь. – Блин, вся обувь теперь в воде. Ну, зато мы точно знаем, кто обрисовал твою машину такими интригующими надписями. Я ее, кстати, забрал сегодня, можешь спокойно ездить – как новая.              – Спасибо, – Арсений смеется и утыкается Антону во влажное плечо, обвивая его руками. – Интересно, а почему ее охранное заклинание пропустило?              – Возможно, не посчитало за угрозу, – пожимает плечами он. – Блин, ну я же мокрый, куда ты прижимаешься...              – Пойдем в душ? Вместе.              – Арсений, ну куда. Ты устал.              – Тебе все равно надо отмыться от святой воды, а то еще задымишься, Антихрист, – хихикает он. – Обещаю, я не буду к тебе приставать. Просто хочу обнимать, пока на нас будет бежать горячая вода. Это все, о чем я могу сейчас думать.              Об этом и о том, что на работе в холодильнике ещё остались сырники. Не забыть бы.