Осколки разбитого зеркала

За окном барабанил мелкий дождь. День обещал быть серым, скудным, но таким умиротворённым. Мирай Султан как раз хотела посетить хамам. Госпожа никуда не собиралась, но чувство, как по молочной коже медленно стикают капли воды, волосы становяться влажными и прилегают к телу, все мышцы расслабляться, а в голове не остаётся место для таких ненужных мыслей, волшебно. Размашистым шагом султанша передвигалась по тёмным коридорам. За ней птичьей стаей неслись служанки, в руках которых находились приспособления для купания. В помещении расставили свечи, разложили ароматизаторы. Идеально тощую талию женщины обвели простынёй, выняли из волос все драгоценности. По шелковистым каштановым локонам стремиться прозрачная струя. Девушка опускает веки, жмётся к холодной стене. Ей намыливают руки, затем туловище и ноги. Шершавой мочалкой проходятся по тонкой шее. Вот, кто-то принёс и поставил перед ней тарелку, полную виноградных веточек. Паша сегодня пол ночи не спал. Бумаги, содержащие предостережения о военных конфликтах сменяли другие, такие же, только повествующие о всё новых и новых бунтах. Казна пустеет, армия не довольна, неурожай, а у императора до сих пор наследника нет. Ибрагима который день мучает мигрень. Головные боли туманят разум, мешают думать. А думать надо. А думать не хотелось. Вернее хотелось, но вовсе не о нескончаемых проблемах. Перед глазами постоянно всплывал образ грациозной женщины. Её утончённая натура, прекрасный лик. Кажется, мужчина мог бы разглядывать образ Мирай не переставая, до кровавых слёз. Ровный нос, пара еле видных морщин на лбу, тонкие, бледно-алые губы. Политик отбрасывает перо на стол. С острого кончика спадает чернильная капля. Советник повелителя встаёт, опираясь на подлокотники своего кресла. Тяжело вздыхает и подходит к небольшой тумбочке, откуда извлекает флакончик с зелёной жидкостью. Лекарство, что лекари советуют принимать для снятия усталости. А султан иногда шутит, что для снятия усталости верный средство — это любимая женщина. А Ибрагим отмахивается, благодаря соратника за совет, но заверяя, что в браке он не нуждается. Но он нуждается в ней. Султанша, кажется, задремала в жаркой комнате. Её разбудило лёгкое прикосновение к намокшему плечу. — Госпожа, с вами всё хорошо? — тихим, полным беспокойства голоском спрашивает Ниса. — Да, — коротко отвечает Мирай и улыбается заботливой слуге. А за пеленой сна скрывался вид мужчины, что так часто словно поджидал её то в саду, то около покоев государя. Конечно, это было не так. Паша приближённый повелителя, ему положено быть рядом. А в дворцовом саду их сталкивает общая любовь к пышным цветам. Она всегда была к нему безразлична. Или хотела бы быть. Её душа холодна и неприступна. Это знали все. И только он один игнорировал этот факт. А девушке нравилось каждый раз доказывать политику, что все его попытки растопить её сердце бесполезны. А мужчине нравилось каждый раз стирать её доказательства в порошок. Она шла к брату на поклон. Хотела попросить дозволения временно покинуть дворец ради поездки в одну из провинций империи на горячие воды. Он шёл от падишаха, с новыми поручениями и головными болями. Какая-то невидимая сила обязана была заставить их встретиться. И вот, среди каменных стен, скрывающих сотни кровавых тайн, вновь и вновь соединяются двое человек. Сердца которых неизменно выплясывают задорный испанский танец при сталкновении друг с другом. — Моя госпожа, — кланяется он и уголки губ, скрывающиеся за аккуратно уложенными и подстриженными усами, подрагивают, желая взмыть в высоту. — Ибрагим. Снова вы, — отвечает шатенка, громко вздыхая, выплескивая наигранное раздражение. И каждый чёртов раз эта маска даёт трещины всё глубже и глубже. — Снова я. — Вижу. — У вас прекрасное зрение. Они смотрят друг на друга. Может быть, в такие моменты сама природа предпочитает затаить дыхание и наблюдать чем закончится очередное нежеланное свидание. А может ни такое уж и нежеланное? — Вы позволите мне пройти? — Даже если я посмею вам что-то не позволить, вы всё равно это сделаете. — Я член династии. — Знаю. — Всё то ты знаешь, — тихо, клянусь всеми богами, неслышно одними губами произносит она. А его ухмылка становится шире. — Госпожа. Он снова кланяется и уходит куда-то в темноту запутанных коридоров. А Мирай Султан хочет слиться с одной из высоких стен, дабы только не чувствовать того, что её заставляют ощущать эти серые глаза, буравящие её со спины. Она никогда не оборачивается. А если бы и обернулась, лишь в очередной раз напомнила, кто она и кто он. А он и так это знает.