Осколки разбитого зеркала

— Госпожа, позвольте вам помочь. В мужском голосе звучит вселенская усталость, через которую проползают ноты беспокойства. — Ещё раз повторюсь, я не нуждаюсь в вашей помощи, паша! — откликается женский голос, не лишённый выразительного возмущения. *** Весенння погода воодушевляла. Хотелось развеяться, вздохнуть полной грудью прохладный воздух, наполненный запахом сирени. Босые ноги бежали по влажной от капель утренней росы траве, широкая юбка лёгкого платья, поддаваясь законам физики, парила за своей хозяйкой. Мирай как будто возвращалась в далёкое, пусть и не самое счастливое детство. Девушка уже начинала задыхаться от собственного заливистого смеха. Вдалеке виднелись дворцовая конюшня. Там разыгравшуюся султаншу ждёт сильная кобыла. Уже у самого стойла принцессу доганяет служанка. На женщине средних лет, явно не привыкшей к таким марафонам, видны сползающие по лбу капли пота. Взглядом полным осуждения она смотрит на госпожу. — Султанша, может не стоит? — Я катаюсь с двенадцати лет, Мелек. Со мной ничего не случится. — И всё же осторожность не помешает. В затхлом помещение появляется фигура Ибрагима. Паша учтиво кивает обеим женщинам и приближается к любимому скакуну Мирай. — Одна, без сопровождения. Если вы поранитесь, Валиде Султан нам всем шеи свернёт, — обыденно предупреждает мужчина, поглаживая густую лошадиную гриву. Его появление, словно снисхождение всевышнего, радует. Радует калфу, что порядком устала возиться с династийной сестрицей, на которую как будто бы весеннее обострение нашло. И совершенно не радует османку, грезившую провести этот день купаясь в солнечных ваннах, а не играя в гляделки с неродивым любовником. — Поможете мне? — отводя карие глаза куда-то в бок и прикусывая нижнюю губу спрашивает она. — Как скажете. Доверенное лицо всея империи равнодушно пожимает плечами и выводит животное из стойла на свежий воздух. До того молча запрягает, не роняя ни единого взгляда на барышню. Передовая поводья, пальцы их рук нечаянно соприкасаются друг с другом. Мимолётное и незаметное движение. Девушка качает головой, но всё таки задерживает ладонь на лишние несколько секунд. А когда ремни отпускает уже Ибрагим, династийка чувствует, что тепло весенней поры больше не беспокоит её. Зато беспокоит не тяжёлый жар. Она благодарит пашу и взбирается на кобылу. Удивительно, как неподходящий для таких поездок наряд ни разу не зацепился ни за что и не разорвался, оголяя тонкие ноги. И видимо, удача всё же повернулась к девице задним местом. На скаку в смешанном лесу, окружённая кривыми деревцами, она допускает неаккуратность. Рукав платья, сотканный из нежной ткани, задевается острой веткой, чуть ли не стягивая человеческое тело вниз. Одежда рвется, а оттянутая ветвь возвращается на своё прежнее место. Потеряв всякую концентрацию, Мирай теряется, волнуется. А лошадь набирает скорость. Очередное препятствие ввиде поваленного столба, с которым юнице не удается справиться, заставляет султаншу жёстко выпасть из седла. Животное останавливается. Девушку от трагичного перелома кости спасает мягкая подстилка из листьев, так удачно оказавшаяся в нужное время в нужном месте. Растрёпанная причёска, испачканное и изуродованное платье, ноющий тупой болью копчик и пара царапин. Мирай сгибается в приступе кашля. Пытается подняться, но дрожащие ноги не позволяют. С трудом встав и добредя до своего живого транспорта, девица роняя горячие слёзы, но не обращая внимания на яркию белезну застилающую глаза, карабкается на него. Обратно они едут очень осторожно, медленно, не бегом. В саду принцессу встречают слуги и занятый своим делом Ибрагим. Последний лишь на мгновение оборачивается на внушительный кашель и тут же роняет из рук щётку, коей ухаживал за личным жеребцом. — О Аллах.. — скрывает с губ глухим испугом. Перед собой он видит заплаканную, раненную госпожу, которую уже кутают своей заботой хатун. Приближаясь к скоплению людей мужчина приказным тоном велит привести сюда лекарей, а сам вызывается отнести девушку в ближайший шатёр. До краев полная адриналина султанша отмахивается от больших рук, желающих помочь ей добраться до лежанки. — Отстаньте, не трогайте меня! — пытается кричать охрипшим голосом на всех, кто её окружает. — Вам нужна помощь! — в один возглас не сдаются калфа и воин. Она пытается идти сама, но лишившись сил окончательно, падает на земь, ударяя колени. — Госпожа, позвольте вам помочь. В мужском голосе звучит вселенская усталость, через которую проползают ноты беспокойства. — Ещё раз повторюсь, я не нуждаюсь в вашей помощи, паша! — откликается женский голос, не лишённый выразительного возмущения. Но он опять ослушивается её, подхватывает на руки и бережно несёт к удобному ложу. А она поняла, что не может сопротивляться. — Что с вами произошло? — Упала, — нехотя роняет Мирай, отворачиваясь от от него. Вскоре династийку осмотрели лекари, обработали раны, дали обезболивающее. А он всё смотрел на неё. Каждое искревленное выражение лица, казалось, ничуть не портило вид луноликой девушки, и вызывало порывы сердца крепко сжиматься. Несколько дней юница провалялась в покоях, не поднимаясь и не покидая уютную комнату. Такого количества натаций от родной матери она, пожалуй, не слышала прежде ни разу. Сёстры переодически крутились около постели османски. По-настоящему девица радовалась, наверное, только при виде Айше. Одним из поздних вечеров, женщине пришла в голову идея, которую неприменно нужно было воплотить. И это будет правильно по всем законам чести и морали. Достав чернильницу, бумагу и перо, ровным почерком одну за другой Мирай выводила буквы, что складывались в слова. Всего-лишь то пара коротких предложений. Но когда письмо окажется у того, для кого оно предназначено, эти пара предложений станут ярче и красноречивее сотен созвездий. Должны были стать. "Я обязана вырозить вам свою благодарность за беспокойство и помощь. Те минуты, которые мне довелось провести на ваших руках, мне вряд-ли представиться забыть. Да я бы и не хотела их забывать." Жаль только, что послание это, дойдет до получателя совсем не скоро. А сейчас, служанка, что не так давно прибыла из старого дворца и ныне поставлена на службу у Мирай Султан, и которая и должна была это письмо донести, осторожно сложит его и спрячет в шкатулке под своими личными вещами, под замком. Соврав, конечно, в глаза госпоже, что всё сделала, как велели. И остаётся вопрос. Для чего она это сделала?