Семейная радость

— Сударыня! Она повернулась к нему с видимой неохотой, всем видом стараясь продемонстрировать усталость от навязчивого внимания, равнодушие и недовольство. Ли улыбнулся: если раньше это жеманство только раздражало, то сейчас показалось даже милым. — Да? Селина стояла у окна, и вечерний сумеречный свет чрезвычайно красил ее. Ей, впрочем, шел и утренний свет, и яркий дневной, и свет свечей. — Вы избегаете меня? — Лионель встал сбоку от нее, разглядывая тонкие черты лица. Он все никак не мог увязать в голове, что вот она — дочь Арамоны. Унары шутили о ней, не зная ее красоты, смеялись, выдумывая ей уродства и пороки, кривые ноги или нос-картошкой. О ногах, впрочем, судить Лионель не мог все равно, но даже помыслить, что в Селине есть несовершенства было невозможно. — Избегаю вас? — переспросила она. У нее не вышло надменного тона, как удалось бы это Катарине или Фриде, но Ли легко понял ее настроение. И опять не почувствовал ни раздражения, ни веселья. — Избегаете меня, — подтвердил он. Селина так и смотрела в окно, и Ли мог лишь любоваться ее профилем. — Нет, я вас… — она замолчала, и вдруг повернулась к нему очень быстро, Ли почти обожгло ее взглядом. — Зачем вы спрашиваете? А вот это совсем не походило на женщин, которых он знал, и с ответом Лионель нашелся не сразу. Во всяком случае Селина начала говорить раньше. — Я думала, — она беспокойно подняла и опустила руки, — тогда, когда мы отступали, и вы обещали мне вернуться, когда в лазарете мы говорили, когда вы… Она покраснела, вдохнула поглубже и продолжила: — Я знаю, граф, я не должна была, но я думала, что, может быть, нравлюсь вам. Она опустила взгляд, Ли подавил первое, острое желание прикоснуться к ней, приподнять за подбородок голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Он отлично помнил лазарет, ее прохладные пальцы у себя на лбу, ее дрогнувший голос, ее встревоженный взгляд. Селина опять заговорила, так и не глядя на него, и Ли осталось только смотреть на ее склоненную макушку. На солнце ее волосы казались золотыми, а сейчас выглядели почти белыми, но ему нравилось и то, и другое. — И когда вы сейчас… Вы не должны мне ничего, но… Я думала… И… Ли вдруг понял, что она просто не может произнести в слух то, что знает о нем и Фриде. — Вы ревнуете, Селина? — спросил он. Она не ответила, только закусила губу. — Вы не должны, — добавил Ли веско, он поднял было руки, чтобы по-братски обнять ее за плечи и вразумить, но взгляд его скользнул по этим самым плечам, вырезу платья, тонким рукам, сцепленным в замок — и он не посмел, это было бы слишком, учитывая, что он собирался ей сказать. — Не должны, — повторил он. Это было нечестно говорить так сейчас, он вовсе не о том думал, идя сюда за Селиной и провоцируя ее на разговор. Он не собирался читать ей нотаций, не собирался урезонивать ее чувства и ставить на место, он просто скучал по ней. — Я благодарен за вашу доброту, но то, что вы думали… Это… Вы молоды и опрометчивы. И я вовсе не хотел вселить в вас лишние надежды. Селина, вы прекрасная девушка, но я… Не думаю, что я… — Я поняла, — тихо ответила Селина. — Простите, граф. Впредь я буду… Она не договорила, торопливо присела в книксене и пошла прочь. Лионель даже охнул, глядя ей в след: она удалялась не спокойная, не сохраняющая самообладание — она почти убегала, расстроенная и униженная. И его вдруг словно ударом шпаги обожгло ощущением, что она сейчас уйдет навсегда. Не даст ему ни одного шанса. Не будет ее терпения, как в Гаунау, не будет заботы, как в лазарете, не будет даже такой откровенности, как сейчас. Он не мог дать ей уйти. — Селина! — Ли почти выкрикнул это. Она остановилась, но не повернулась к нему, и Ли пришлось догонять ее, но он даже не успел подумать, что это могло бы его злить. Все то, что раньше утомляло его в отношениях с женщинами, казалось надуманной игрой, с Селиной вдруг обретало смысл. Ее пренебрежение задевало, ее улыбки согревали, страх ее потерять был страхом, и он неожиданно легко завладел Ли. Он встал за ее спиной, здесь у двери было совсем сумрачно, и только ее светлая кожа будто светилась. — Селина, — повторил он, протягивая руку, чтобы коснуться ее предплечья. Она вздрогнула, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, Ли повернул Селину к себе, она словно в отместку смотрела в пол. — Я не договорил, — начал Ли мягко, но Селина в ответ вскинула голову и ответила неожиданно резким: — Я поняла вас и так, совершенно незачем продолжать этот разговор. Я больше не огорчу вас… Он поцеловал ее, просто чтобы не объяснять. Это было бы слишком долгим сейчас, и ему не хотелось тратить время на убеждения. Селина могла бы оттолкнуть его — на это хватило бы и ее неопытности, но она застыла, потом послушно приоткрыла губы, уступая его натиску. Но этой покорности ему оказалось на удивление мало, и Ли отпустил ее. — Зачем вы? — прошептала Селина, она казалась совершенно потерянной и испуганной. — Вам разве мало марк-графини? — Мне не нужна марк-графиня, — ответил Ли. Он улыбнулся, но это не произвело никакого впечатления, как и его слова, и Ли с тоской подумал, что объяснять все же придется. И это, уже привычно, не сердило, а только печалило. Это не было лишним и бесполезным, как раньше со всеми остальными, но такие разговоры по-прежнему требовали времени, а он бы предпочел провести его с Селиной иначе. Как минимум в более приятных беседах. — Вы хотите сделать меня своей любовницей? — медленно выговорила Селина, наверняка, покраснев еще в середине фразы. Ли вздохнул. — Нет, не хочу. Это не было правдой, но что-то подсказывало ему, что Селина не поймет сейчас ни иронии, ни намеков. Для Ли существовал лишь один способ сделать Селину своей любовницей. И хотя понял он это так недавно и так резко, сомнений у него не было. — Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Она отшатнулась от него, часто заморгала и прошептала едва слышно: — За что вы так жестоки со мной? Она попыталась высвободить свою руку, но Ли не позволил, он чуть сжал пальцы и потянул Селину к себе. — Думаете, это так ужасно, быть моей женой? — ласково спросил он. Селина опять моргнула, стараясь не заплакать при нем. — Вы секунду назад сказали, что вовсе не хотели обнадежить меня, — она не отводила от него взгляда, говорила тихо и медленно, словно каждое слово стоило ей неимоверных усилий. — Минута, — поправил он. — Это случилось минуту назад, или даже дольше, — пояснил он, когда она недоуменно нахмурилась. — И это действительно так — я не хотел вас обнадежить, но это никак не отменяет остальных моих желаний. — Вы сейчас… — она попыталась подобрать верное слово и замолчала. — Лукавлю? — подсказал он, и Селина, конечно, со всей серьезностью замотала головой. — Переиначиваю смысл? Хитрю? Играю словами? - подсказывал Ли. — Выворачиваете все наизнанку, чтобы… - перебила Селина. Ли наклонил голову, приглашая ее продолжать, но Селина опять опустила лицо. Теперь Ли не отказал себе в удовольствии коснуться ее: бережно провел кончиками пальцев по ее щеке — кожа, конечно, была нежнее всего, чего он касался прежде, — прикоснулся к подбородку, Селина посмотрела ему в лицо. — Чтобы получить желаемое, — закончил Ли за нее и поцеловал. Теперь он обнял ее, притягивая ближе к себе, она уступила ему быстрее, чем прежде, обвила руками его шею, коснулась пальцами затылка. На периферии сознания у Ли мелькнуло, что ему стоит остановится сейчас, чтобы даже у него не было шансов опорочить собственную невесту. И он отпустил ее, осторожно взял ее руки в свои. Селина выглядела совершенно растерянной, Ли улыбнулся ей, не удержавшись поцеловал запястье. Селина закусила губу и вздохнула. — Итак, ваш ответ «да»? — спросил он. — Вы не задавали вопроса, — отозвалась Селина, от собственной смелости она смутилась почти сразу и опустила взгляд, но Ли ее внезапное кокетство пришлось по душе. Он усмехнулся и покорно склонил голову, соглашаясь с ней. И, не выпуская ее руки, опустился на одно колено…