Спутанными тропинками

В себя она пришла довольно скоро — может, и не уходила вовсе — но столь знакомый, столь белый свет рассеял остатки мрака в этой комнате. Лань и феникс промчались под самым потолком, заставляя даже самых зверствующих дементоров отступить. Эльза видела, как Мираджейн устало приземлилась на землю, покачнувшись. Кому принадлежали Патронусы, она тоже уже догадывалась. Поднялась на неожиданно легких, почти невесомых ногах и обернулась — Гарри и Гермиона лежали в бессознательном состоянии позади нее, остальные из Хвоста Феи откашливались и тяжело дышали, пока Мираджейн стояла в самом центре, задрав голову вверх и прикрыв глаза. В комнате столпились люди. Эльза перевела взгляд с немым вопросом на директора — надеялась, что ей не надо будет озвучивать его вслух. Из-за спины Снейпа и Дамблдора мгновенно выскочила мадам Помфри — точно не напоминающая Полюшку — и склонилась над бессознательными студентами. И мгновенно колдовать что-то начала. — Поднимайтесь ко мне в кабинет, — лишь сказал им Дамблдор, и сил возражать не нашлось. ** — Откуда вы узнали? — первая подала голос Джувия — и он был предсказуемо тих. В кабинете собрались все действующие деканы, Рон и директор, а также очнувшиеся Гермиона с Гарри, который лишь невесело пошутил, что каждая встреча с дементорами так кончается. Не хотелось думать, сколько их было. — Мисс Грейнджер послала нам Патронуса с просьбой о помощи, — пояснил директор. — Насколько я помню, это первый ваш случай призыва патронуса в боевой обстановке. Мои поздравления, как бы печально они не звучали. Гермиона благодарно кивнула, но ничего не сказала — их всех откармливали сахаром, который исправно поставляли эльфы. — Вы не потеряли сознание? — нахмурился Рон, услышав всю историю. — Это странно, обычно против дементоров столько не держатся. — Полагаю, это из-за вашей магической силы, — выдвинула предположение Макгонагалл. — Во всяком случае это был потрясающий уровень выдержки. — Или глупости. Деканы, конечно, сразу одергивать бросились Снейпа — мол, обстоятельства так сложились, а Эльза все равно знала, что он прав. Глупость и безрассудность — главные их черты. Краем глаза заметила, что Мираджейн скребет рукой по плечу — и ей явно есть что сказать, кроме споров и бессмысленных сокрушений. — Мисс Штраусс? — обратил внимание Дамблдор, тоже заметив эту перемену. Не дождавшись реакции, продолжил: — Вы сумели… сдерживать в некоем роде дементоров до нашего прихода. Мираджейн съела конфету прежде чем ответить. — Это особенность моей магии. В Фиоре я могу брать под контроль демонов и даже поглощать их сущности и здесь, в дементорах, я почувствовала что-то схожее и попыталась войти с ними в резонанс… — И у вас получилось? — и без того мрачный Снейп светлее не становился. — В некотором роде. Они в действительности схожи с нашими демонами, но это были иные ощущения. Не уверена, что я готова на такой подвиг вновь. Эльза только сейчас заметила, что у Мираджейн дрожат руки. — Это будет интересно обсудить, но в другой раз, — сверкнул очками Дамблдор — а Мире вот наверняка меньше всего хотелось, чтобы ее магию выносили на обсуждение. Спорить сил не было. Соглашаться — тем более. — За всеми этими разговорами мы отошли от главного — как дементоры проникли в Тайную Комнату? — отчетливо произнес Флитвик в устоявшейся тишине. — Снаружи мы бы их заметили или почувствовали. — Но откуда им появится изнутри? — недоуменно вскинула бровь Макгонагалл. — Это абсурдно, они даже аппарировать не умеют. — Тишина, господа, — взмахнул палочкой Дамблдор, очевидно, имеющий какие-то наметки. Он встал из-за стола — мантия его вновь заструилась серебряной рекой — и подошел к картине, где сидел один из директоров — они все встревоженно вслушивались в рассказ. — Всюду, куда можете дотянуться — осмотрите замок на наличие дементоров, — попросил Дамблдор. — Возьмите к себе в помощь призраков, если потребуется — в вашем приоритете наиболее безлюдные этажи. Ему не ответили, но этого и не требовалось — изображение поскакало по картинам, передавая весть директора и спустя несколько секунд кабинет был пуст от чужих душ. — Далее. Деканы, проверьте наличие всех учеников. Факультеты не должны покидать своих гостиниц хотя бы до конца сегодняшнего дня. Если на завтра требуются уроки, для которых необходимо посещение библиотеки — переносите сроки. Мы не можем позволить себе рисковать, — его голос обрел ту решимость, которая вела Хвост Феи вперед — от других людей, но сейчас не принципиально. — Есть ли на ваших факультетах те, кто могут вызывать Патронуса? — Альбус, они дети, они не будут… — начала было Минерва, но он ее прервал. — Минерва, дорогая, я не буду посылать детей в бой и не позволю им собой рисковать, но если что-то случится — если — будет надежнее знать, что их есть кому прикрыть. В Хогвартсе нет стольких волшебников, чтобы обеспечить надежную оборону против армии дементоров. Она отвернулась со вздохом. — Члены Отряда Дамблдора теоретически могут, — тихо подал голос Гарри, когда деканы начали неуверенно переглядываться. — Но лишь в теории, — поспешно поправился он, отводя взгляд. — Это уже что-то, — серьезно качнул головой Дамблдор. Он скороговоркой выпалил имена — по большей части знакомые, но некоторые совсем ничего не говорили. Слизерина среди них не было. — Тайная Комната находится в Подземельях, где и гостиная Слизерина — не надежнее ли будет их куда-нибудь переправить на это время? — поджала губы Мираджейн. — Как вам идея собрать всех в Большом зале? По крайней мере все будут точно в одном месте, и мы никого не потеряем, — слегка склонила голову Помона. — Они перегрызутся, — отрезал Снейп. — Это правда. Однако и мисс Мираджейн права — Слизерин под линией огня в случае чего. Именно их и следует переправить в Большой зал — Северус, мальчик мой, ты не проследишь? — Конечно, директор, — процедил тот. — В таком случае за работу, — хлопнул он в ладоши. Деканы моментально пропали из кабинета, отчего он резко опустел. Нацу продолжал глотать чай, не особо вслушиваясь в болтовню. Джувия отметила с легким холодом — хотя, может, Эльзе показалось: — Пока мы болтали, дементоры тоже могли напасть. — Нет, — Дамблдор поднял голову со знакомой, но усталой улыбкой: — Я разослал своих Патронусов по самым проходимым местам школы. Может, этого хватало. Когда все несколько выдохнули, он продолжил: — Вас бы я хотел спросить о ваших предположениях — не знаете, как это могло случиться? Но у них не было ответа. ** Много позже паника младшекурсников — причем независимо от факультета — успокоилась, а Слизерин на последующие два дня гордо присвоил себе Большой зал, и самые ретивые подкладывали слизней под чужие скамьи. Мираджейн абстрагировалась от всего этого — абстрагировался и Драко, и она решила, что его первоначальная вспышка энергии не была для него привычной. Гриффиндор много гадостей про Драко говорил, но едва ли дюжина из них сейчас были правдивы. Он устал — весь его вид так и кричал о нервозности и отрешенности, о нежелании встревать в других. Он прекратил задирать на уроках Гриффиндор, и на Макгонагалл смотрел с покорностью неистинного слизеринца. Мираджейн знала это состояние — слишком хорошо знала. В том и была проблема. По меньшей мере Снейп так подозрительно на нее больше не косился, и у них даже какое-то подобие нейтральных отношений выстроилось. На фоне текущих проблем можно было посчитать победой. Неделя после дементоров прошла относительно спокойно — младшекурсники списывали двухдневную дисциплину внезапным приступом паранойи директора, над которой можно лишь посмеяться, а старшие — старшие догадывались, но молчали. В Хогвартсе и не такое дерьмо творилось. После уроков по ЗОТИ — вот уж где Снейп не жалел ни своих, ни чужих — ее заловил Грей, с подозрительной внимательностью провожая взглядом удаляющегося Снейпа. — Есть разговор. Они как всегда встречались в Тайной комнате. Оказалось, что гриффиндорцы сделали еще один наскок на Тайную Комнату — и Мираджейн начинала понимать, почему вечно ругается Снейп — но этого не было безрезультатным. — Исчезательный шкаф, — и после короткого пояснения: — разломанный. — Мы пришли к выводу, что это сделал тот, кто его и поставил — в противном случае давно бы доложили Дамблдору. И еще: — Появилась информация о Волан-де-Морте. Мираджейн и не думала, что попадет в такой лихой год. ** От зеркал тянуло тошнить — всюду он, его шрамы и отеки, посеревшая кожа. Отцу бы не понравилось — никому бы, грубо говоря, не понравилось, но отец выбился бы в финал своими замечаниями о том, что он не плешивая крыса, а аристократ. Мать, конечно, была в этом плане демократичнее — она позволяла засыпать на полчаса позже и приносила сладости вместо упреков. В женском туалете зеркал много — заляпанные зубной пастой и чьей-то кровью, они не походили на те, что он имел дома — или хотя бы в слизеринском туалете. Миртл плакала где-то сзади — эта нюня всегда ревела в три ручья, когда он уходил, и Драко с трудом позволял себе думать о том, что ему ее даже жаль. Оказаться в одиночестве в таком месте было ощущением не из приятных. Метка скрутилась на его запястье — или ему только показалось, но предплечье прожгла боль и голос — Его или его воспаленного разума прошептал прямо в мозг: Молодец. Но Драко этого не хотел. — Ну и ладно, ну и чего ты такой кислый! Зато красавчик, а девчонки-то любят таких таинственных принцев, — тянула елейно Миртл, кружась вокруг него — взмокшего, как воробей, и напуганного, как их стая. Миртл периодически до трясучки раздражала, но это было лучше, чем опять холодить спину плиткой. — Ой-й, а ты кто?! Драко не знал — рефлексы его, отцовские, Темного лорда, а может все вместе, но он вскинул палочку со Ступефаем раньше, чем осознал это. Он стал таким параноиком. — Драко, — его имя от Луны звучало подобного заклинанию — явно не первого сорта, да и на мощное с трудом тянуло — но она все равно говорила, говорила и глядела на него, а ее сережки-морковки тускнели в свете неработающего туалета. — Что забыла? — и он не мог отголоска злобы найти в себе. — Спасибо. — Нет. Он опустился на мокрый пол — вода продолжала хлестать из крана и, помимо трепа Миртл, это было единственным, что отвлекало. — Нетнетнетнетнетнет. Не смей меня благодарить, ты… я сделал это не ради полукровок! — его голос сорвался в полукрик, а затем так же резко оборвался. Луне было бы логичнее позвать на помощь, что тут сидит сумасшедший и убивается по тому, какой он жалкий, и слабый, и ну, Люциус, твой сын меня разочаровал. Он подставил отца, но он не мог. Не после того, что видел. Мираджейн своей откровенно темной магией защищала друзей, когда следовало бы себя. Нацу — этот огненный придурок Нацу — да хваленое благородство Гриффиндора и рядом не стояло с его желанием защищать своих. Драко ненавидел Хвост Феи. До них ему никогда не приходилось сомневаться в своих решениях. Луна проскользнула мимо центрального фонтана и села рядом с ним — ее юбка моментально промокла, но словно эту девчонку когда-то интересовали такие мелочи. На его предплечье продолжала извиваться змея-пожирательница — Господин наверняка черпал вдохновение со своей обожаемой Нагайны. Этот мудак почти ничем не отличался от Люциуса. Драко, в общем-то, тоже. Но взгляд Луны лишь соскользнул, как капли воды, с его руки, и она пристально уставилась на него, то ли в попытках донести что-то, то ли разглядеть. — Но ты это сделал, — сказала она. — Твой разум не позволил тебе сделать иначе. Драко криво усмехнулся. Он за это поплатится. — Я не хочу ему принадлежать, понимаешь? — он запнулся о воздух. — Все эти богатства и связи, отцовские самоконтроль, Драко, — передразнил он отцовский голос, — да пошло оно к черту, Луна, я не хочу. Луна, казалось, была полностью с ним солидарна — она молчала всю эту короткую исповедь и отряхнула его палочку от воды. — Ты и не должен. — Должен, — прорычал он, разворачивая предплечье. — Это обязывает. — Нерешаемая проблема? — Ее нельзя вывести. — Убив того, кто ее нанес? Драко посмотрел на нее пусто. — Кто его убьет? Поттер, со своим лезущим изо всех щелей героизмом? — Он и его лезущий изо всех щелей героизм. И другие — их много, ты сам видел. По кафельному туалету разнесся его горький смешок. — Я боюсь. Поттер прав — он мерзавец, и его стоит боятся. Луна молчала, словно подбирая слова, а может, как всегда, о чем-то своем думала — выпалит потом совершенно внезапно, а Драко смысл в том найдет свой собственный и сакральный. Он всегда искал прибежища в других — в не-своих мыслях и чувствах. В какой-то степени открытие и ломание Исчезательного шкафа наполняет его гордостью, оставшуюся часть — жгучей ненавистью ко всему подряд, начиная с дурацкой ледяной воды. — Твоя мать думает так же, — следующий голос знаком ему слишком хорошо, чтобы испугаться еще больше. — Не вслух, конечно. Снейп был на втором месте в списке тех, кого следовало боятся. Гарри возглавлял иной. Он не знал, с какой скоростью распространяются вести до Темного Лорда — тот не так часто с ним заговаривал и еще реже — лично, ожидая его инициации, поэтому сейчас — что ж, ему будет жаль, если Луна умрет, а у плаксы Миртл прибавится поводов для слез. Драко принес достаточно бед. — Вы, Малфои, так поразительно щепетильны, когда речь заходит о семье, — и Драко услышал лишь сухое равнодушие в его словах. — Вставайте оба, — палочкой он выключил воду, и тишина едва на залила Драко уши. Луна поднялась на своих балетках, протягивая ему руку — с секунду поколебавшись, он ее принял, потому что быть поднятым за шкирку — а по методам решения проблем Снейпа он никогда не имел иллюзий — хотелось еще меньше. Едва они ступили на кафель, Снейп махнул палочкой вновь — одежда просушилась от его недавних приступов истерики и самоненависти, оставив после себя лишь расстегнутую рубашку и красные глаза. Это был еще неплохой комплект — Гарри со своих возвращается сразу в Больничное крыло. Снейп вновь наложил какие-то чары — Драко почувствовал самым краем сознания, но лишь уцепился за потоки магии. В состоянии ничего не поменялось, так что думать об этом было уже бесполезно. И поздно. — Мисс Лавгуд, попрошу вас вернуться в свою гостиную — уже вечереет. Я займусь Драко, — его голос был все также непроницаем. Луна кивнула — только палочку его вернула, боярышник и локон единорога. Единороги бы плакали в ужасе от того, на что пошли их волосы. Мысль об этом слегка веселила — по-идиотски, если честно. — Удачи. И еще раз спасибо! Драко не прохрипеть, не выдавить ничего не мог из себя — полностью завороженный и сраженный. Голос, палочка, собственный разум — все выходило из-под контроля, все падало в ту бездну, называемую Орденом Феникса стороной Добра. Особого добра Драко в ней не видел, но некоторые постулаты — неосознанно — соблюдал. Снейп пристально на него уставился, отчего стало совсем неуютно — Драко с раздражением отвернулся. Давай, крестный, пожалуйся, тебе это хорошо удается. Но вместо этого Снейп вновь взял его под руку — тактичность у крестного, конечно, была сильно атрофирована, а может, он не видел смысла тратить время на такого бесполезного Драко — и едва ли не насильно вывел под открытый воздух. — Куда мы идем? — вяло спросил Драко, не особо рассчитывая на ответ. Ему конец в любом случае. — Держись крепче, если не хочешь отвалиться, — ответил Снейп. Аппарация хлопнула в его сознании. ** — Говори ей, Драко. Они вывалились прямо посреди своего дома и знакомые инкрустированные золотом стены даже не вяжутся первое время с каменными — Хогвартса. Посреди всего этого стояла мать — в своей домашней одежде, с прической растрепанной и бокалом сухого белого — и смотрела так пораженно, так удивленно: на них обоих, начиная с внешнего вида Драко и заканчивая — официальным снейповским. — Что происходит? — Кровь ваша семейная происходит, — Снейп вольготно устроился в ближайшем кресле, пока Драко медленно сползал вниз — теперь на ковер, так что его колени не рисковали устроить собственную цивилизацию из синяков, но его вновь лихорадило и трясло и голос — чертов голос — отказывался выдавать что-то более конкретное, чем невнятные хрипы. — Прости, мама. У матери всегда было ее теплое очарование — она никогда не позволяла себе до него опуститься в чужом присутствии, но сейчас чуть ли не уронила бокал — успела невербальной Левиосой схватить — и подхватила его за спину. От матери всегда пахло духами — сколько он помнил, это был запах их роскоши и богатства — но в такие дни как этот он всегда мог уловить аромат миндального молока, которое в их семье никто не мог пить, кроме нее, и малины — его мать так обожала малину, и в особенно погожие летние дни отец всегда заказывал ее чуть ли не коробками. — Драко, тише, дорогой, тише… Ее голос — сумбурное бормотание, которое Драко не мог разобрать и не пытался. Здесь, в собственной квартире, в объятиях матери — даже несмотря на то, что где-то справа на все это наверняка брезгливо смотрит Снейп — ему стало легче. — Я не хочу ему служить, мама, пожалуйста, не хочу, я… Его рыдания оборвались, когда мать крепче прижала к себе. В незримой поддержке. Он не знал, умеет ли так делать отец. — Все хорошо, Драко. — Он убьет меня, да? Я не хочу, чтобы у вас с отцом из-за меня были проблемы — боже, мама, Темный Лорд наверняка разозлится на вас, когда узнает, прости, прости, прости… Он спас одних людей и подставил других. Молодец, Драко. Ты бесполезен. Но мать всегда каким-то образом знала больше него — больше Люциуса даже, пускай и не демонстрировала это так явно — и это то, почему Драко никогда не сможет разлюбить ее, потому что она сказала: — Мне никогда он не нравился. И этого было достаточно.