Спутанными тропинками

Профессионалом Снейпа он назвал не зря — тот за секунды определил то, что они не смогли и за час: дементоры, во множественном количестве, остаточный след темной магии — причем не малой категории. — Они прощупывали почву? — предположила Мираджейн, когда Снейп объяснил — явно с некоторым неудовольствием — в чем тут дело. Тоже предприняла попытку осмотреть окружающую природу, но, как и тогда, они почувствовали лишь мощное магическое вмешательство — и не более. — Тот кентавр все-таки не соврал? — в ответ спросил Нацу, раскачиваясь на ветке. — Дерьмово все это выглядит… — пробормотал Грей. — Существует ли какая-то защита от дементоров? Может, купол, который не сможет их пропустить, или вроде того? — громко поинтересовалась Эльза, пока Снейп продолжал что-то простукивать магией, не обращая внимания на их болтовню. — Нет. — Только Патронус? — Да. — Хуйня, — процедил Грей. — Какая же хуйня. И никто из учеников не владеет Патронусом. В случае нападения школа беззащитна. — Волан-де-Морту нет смысла драться со школьниками. Ему нужен Гарри, — напомнила Джувия. — Значит, он будет пытаться всеми силами выманить его из замка. — А он только и рад будет повестись, — мрачно подтвердил ее слова Снейп. Затем он поднялся и двинулся вперед. Они уходили все глубже — лес становился темнее и непрогляднее, сумерки опускались ниже, из-за чего темные одеяния Снейпа полностью сливались с окружающей природой. Если бы не болезненная бледнота его лица, было бы просто заблудиться. Место безлюдное — по тому, как Снейп проделывал себе заросшую тропинку палочкой или Нацу ругался, когда его по лицу хлестала очередная хвойная ветвь. Пару раз Джувия брезгливо сняла с себя многоножку — и та мгновенно юркнула под камень. В таких местах должны водиться и кто похуже. Они шли около вечности, как казалось Эльзе — а лес не становился разнообразнее. Пустые, темные, громоздкие конструкции — сомкнулся над головой и выпускать не хотел. Было ли в этом месте небо? Где-то справа застрекотала и мгновенно смолкла птица, к уханью сов она привыкла быстрее — завтраки в Хогвартсе были полны перьев. Непроглядная чаща все больше оправдывала общее название леса. Сунуться в такой в одиночестве — подписать себе приговор. — На три мили вокруг никого, — объявил Снейп, когда они затормозили у полупрозрачной серебряной ленты, уходящей сквозь деревья в стороны. — Это магические ограничители, выставленные еще при основании школы. — Ого, а дальше такие есть? — Они стоят на три, пять и десять миль. Мало кто знает об их наличии. И не особо стремились узнать. — Я советую приложить усилия к изучению Патронуса. Будет неприятно обнаружить, что ваша магия не действует против дементора, — заметил он с непроницаемым выражением лица — даже посреди коряг, болотистых кочек и мшистых островов Снейп выглядел органично таинственно. И слова его несли всю ту же вселенскую утомленность чужим невежеством. Его комментарий все тактично проглотили. Спустя несколько мгновений откуда-то раздались чавкающие звуки. — Акромантулы. — Это Эльза, скорее, прочитала, чем услышала. И судя по тому, как проворно Снейп вытащил палочку, их стоило бояться. Взгляд профессора из острого стал совсем точеным. Меч материализовался в ее руке — тяжелый и стальной, он вселял уверенность. Щелчок раздался совсем близко — в кустах терновника, и, не моргнув, Эльза подскочила и единым движением вонзила лезвие в тело, чувствуя, как рвутся сухожилия. Лапы существа истошно зацарапали землю — оно попыталось скинуть ее, но Эльза лишь сильнее загнала меч. Не уйдет. Теперь она могла разглядеть паука — гораздо больше тех, при виде которых кричит Люси. — Мерзость, — скривился Грей, когда она сделала шаг назад от мертвого тела, а с меча ее землю капала кровь. — Их целая колония, — мгновенно почувствовала она, услышав, как за трупом бегут остальные — гомон нарастал слишком быстро. Снейп махнул им рукой по направлению к замку. Следовало убираться. Грей прикрыл, создав ледяную стену — конечности пауков беспомощно скользили по ней, не в силах перелезть, однако лезли новые — из щелей вокруг, кустов, тропинок. Весь лес был наводнен тварями, и только неясным чудом им удалось их избежать во время дороги вперед. — Пошли нахер! — Нацу сжег самых резвых, которые выскакивали на пути — тонкие нити паутины вспыхнули под ногами, которые Джувия поспешно залила водой. Несмотря на все удобство костюма Снейпа, было заметно, что тот не бывалый вояка — волшебники здесь все-таки во многом полагались на магию, забывая о преимуществе боевых физических искусств. Он двигался заметно медленнее, неаккуратнее — словно отчаянно хотел затормозить, но понимал, что нельзя, нельзя тормозить. Что ж. На то они и здесь. — Мы можем сделать перекур, — первая обратила внимание Джувия — и Эльза правда не знала, что позволило Снейпу не испепелить ее на месте. Запыхавшись, он не сразу смог ответить — и даже смазавшиеся его черты лица вмиг обрели былую остроту. — Мы не будем подвергаться еще большей опасности, — отрезал он, кусками выдавливая слова. Эльза и Мираджейн переглянулись — его желание не быть обузой было даже похвально. — Поверьте, у Нацу и Грея давно чешутся руки с кем-нибудь подраться — они будут только счастливы сделать привал. Названные в тот момент старались защищать спины, не отставая от отряда. В общей сложности оставалось мили две через заросшие тропинки сквозь кромешную мглу, которую едва освещал Люмус с палочки Снейпа — ее держала Мираджейн на вытянутой руке, крыльями разрезая воздух сверху. Этого хватало, чтобы Снейп хотя бы не переломал ноги. Тот, с большим подозрением глядя на Джувию, притормозил, на что она лишь благодарно кивнула. Пот скапливался над губами и по линии роста волос — ночная свежесть помогала скрывать самые откровенные несовершенства его физической подготовки, а тьма — красноту лица. — Давайте, балбесы, ваш выход, — усмехнулась им Эльза и получила в ответ два боевых клича — за такую прогулку они собрали немалый хвост, так что теперь огненные и ледяные вспышки наводнили округу, пронзая атмосферу в разных местах. Эльза и сама присоединилась — было интересно, что представляют из себя местные чудища. Снейп присел на ближайший трухлявый пень, пытаясь совладать с дыханием — было заметно, сколь ему не нравится тормозить весь отряд, но никто не сказал слова против. Хвост Феи вообще не умел злиться. — Время идет, а они все те же, — довольно протянула Мираджейн, наблюдая за тем, как слаженно работает команда из трех человек — и до них долетают лишь оторванные конечности пауков. — А мы случайно не уничтожим ценный вид? — скучающе спросила она. Снейп махнул рукой. — Акромантулов никто не любит. — Я читала, что у них полезный яд — особенно, когда собран с живого паука, — вновь вклинилась Джувия. Снейп, несколько отошедший от марафона, ответил более спокойно — в его голосе уже не было прерывистых нот: — Да. Их яд ценен для алхимиков. — Вы ведь в прошлом преподавали зельеварение? А можете рассказать, чем он полезен? — склонила голову Джувия, но как бы Мираджейн не пыталась — не могла понять, как на это реагирует Снейп. — Все-то Равенкло интересно, — внезапно фыркнул он, и отчего-то было совсем мизерное ощущение легкой шутки в его голосе. — Яд акромантулов ценен свежий — в засохшем состоянии от него мало толку, так что после сбора его необходимо помещать в специальные холодильники для хранения реагентов. Из него делается зелье паралича, способное даже при малой концентрации полностью обездвижить противника. — Что-то вроде Ступефая? — уточнила Мираджейн, пока на фоне разнеслось привычное ну я тебе и вмажу, урод! — Верно. Однако это не единственная его область применения — различные усилители магии, так любимые Министерством, тоже добывают из яда акромантулов. — Иными словами, он что-то вроде универсального ингредиента? — Почти. Он эффектен даже в малых дозах и неприхотлив в использовании — его не надо предварительно отваривать, нагревать, охлаждать или добавлять в него другие препараты для обеспечения наилучшего эффекта. — Полезная штучка, — прищурилась Мираджейн. — Вам собрать? — Полагаю, оно будет полезнее профессору Слизнорту, — вежливо отказался он. — У него все мысли о деньгах, — отмахнулась Мираджейн, понявшая меркантильную — пусть и не лишенную доброты — суть профессора. — А для вас, как для алхимика, мне казалось, такое может иметь значение. — Не сказала бы, что Гораций-кун думает лишь о деньгах, — растерянно пробормотала Джувия. — Поверь, у меня глаз наметан. Да, он разбирается в предмете, но ты погляди, как быстро вокруг себя он расположил самых известных детей — и сколько внимания досталось, например, той же Луне, которая неглупая, но не имеет выделяющихся особенностей? Снейп одобрительно хмыкнул. — Профессору Дамблдору он нужен с иной целью. — Профессору Дамблдору нужен и не только он, — себе под нос фыркнула Мираджейн. — Так вам яду насобирать? Вон сколько гниет, — она указала рукой на трупы пауков, что были отброшены заклинаниями к ним поближе. От некоторых из них шел дым, а другие были изнутри разорваны ледяными сталагмитами, но какая-то их часть вполне могла пойти на ингредиенты. — Какая же численность у этой колонии… — Самки откладывают до сотни яиц. И живут они по полвека, — проворчал Снейп. — Странно, что еще не поползли в Хогвартс при таком-то количестве. — Профессор Хагрид имеет с их главой неплохие отношения, вот и не суются, — при этом в его голосе засквозили неприязненные нотки. — У нас нет склянок, чтобы сцедить. — Это не проблема. Джувия? — обратилась она к подруге. Джувия взмахнула рукой — из ближайшего лежащего тела струями вышел яд, который она собрала и обернула в водяной шар. — Мне подчиняются все жидкости, не только вода, — пояснила она в ответ на заинтересованный взгляд Снейпа. — Вот только я не уверена, что там подходящие условия. — Его хотя бы в холоде донести до Хогвартса, — обреченно принял их инициативу наполнить Хогвартс ядом акромантулов. — Не проблема. Эй, Грей, — окликнула Мираджейн кучу малу, в которой сражались на фоне. Оттуда высунулся полуголый Грей — на щеке у него была царапина. — Ась? — Заморозь пузырь. Он вернулся к битве прежде, чем ледяное заклинание коснулось пузыря. — Удивительная услужливость, — с подозрением прокомментировал Снейп — не было похоже, что он не благодарен, но словно подвоха ожидает — чего-то поддых, что всегда следует после пряника. — Вы выглядите несчастным, а мы, если верите, ненавидим, когда кто-то несчастен. — Не все несчастья можно исправить лишь захотев. — Но можно хотя бы попытаться, — пожала плечами Мираджейн, присаживаясь на траву около Снейпа. Роса еще не скапливалась, так что у них была возможность не замочить одежду. Пространство вокруг все еще освещал Люмус с чужой палочки, а на заднем фоне полыхал лес огнем Нацу — Джувия огородила их водяной стенкой во избежание неприятного, но Нацу всегда следил, чтобы огонь не навредил друзьям. Других источников освещения не было, что делало обстановку почти интимной. — Вы говорили, что ваши родители умерли, когда вы были маленькая, — внезапно спросил Снейп — смотрел он при этом исключительно в мертвые глаза акромантула. Мираджейн грустно усмехнулась. Эти воспоминания уже ничего не вызывали, кроме тянущей тоски. Вспоминать вслух, однако, оказалось чуть более болезненно — магия дьявола всегда была ее проклятием, и сейчас, в другом мире, где это заметно отчетливей прочего, почему-то захлестнуло лишь сильнее. — Моя сестра оказалась жива — это история на отдельный раз, но все-таки так оно и осталось, — под конец ее голос совсем осип, словно разом выкачали все силы и желания продолжать бороться. — Сколько вам лет? — лишь спросил Снейп — в его взгляде она все еще читала ничего, но у этого ничего были оттенки боли. — Девятнадцать. Он усмехнулся. Не по-злобному. — Всего девятнадцать, а уже столько видели. — Это вы еще историю Эльзы не слышали, — покачала головой она. Джувия вздохнула. Возможно, этого не стоит слышать. — В любом случае в нашей гильдии у всех за душой шрамы — даже самые незаметные. И мы знаем, как горе и отчаяние могут снедать душу. Оно не приносит пользы. — К сожалению, часто, нам не остается ничего другого, — покачал головой Снейп, очевидно, имея в виду что-то свое. — Или нам просто не с кем этим поделиться. Люди всегда тянутся друг к другу — и становятся добрее в чужом присутствии. Надо лишь попробовать. — Не всегда попытки увенчиваются успехом. — Надо пробовать еще, — подхватила слова Джувия — и, видимо, обе они вспоминали Фантазию. — Пробовать и верить, потому что не всегда оно получается сразу. После краткого экскурса в жизнь Джувии — а она ведь даже не планировала — Снейп выглядел чуть менее уверенным в собственных словах. — Во всяком случае нам всем повезло оказаться в Хвосте Феи, повезло найти семью. А многим нет. И вы кажетесь из такой категории людей. Снейп ничего не ответил — лишь взгляд перевел туда, где цепи чужой магии сплетались вместе. Грей, Эльза и Нацу действовали синхронным механизмом, даже если били каждый свое — во всех них была синергия, заметная каждому. Может, поэтому их и боялись. — Может быть. А может, меня уже поздно спасать. — Всегда надо лишь пробовать. Вокруг вас тоже много замечательных людей. — Надеюсь, вы не имеете в виду Альбуса. — Ни в коем случае, — рассмеялась Мираджейн. — У него хватает своих забот. Но — профессор Флитвик, Минерва, собственный факультет — все они наше окружение. В конце концов можно искать что-то и в нас самих. — Вы слишком абстрактно размышляете. — Я знаю. Мне еще учиться тому, как это делает Мастер. — Если он похож на профессора Дамблдора… — У вас какая-то личная травма, с ним связанная? — беззаботно улыбнулась Мираджейн. — Нет, наш Мастер совершенно не такой. Снейп игнорирует обе ее реплики — и, когда из чащи к ним выходят потрепанные, но довольные до безобразия согильдийцы, они продолжают свой путь. ** — Мне не нравится, я не буду такой ерундой заниматься! На уроках трансфигурации Нацу занимает решительную позицию: если что-то нельзя превратить в еду или Хэппи — оно бесполезно. Минерва ругается с ним — долго и безнадежно, пока заинтересованные равенкловцы и гриффиндорцы с упоением смотрят на того, кто сумел оттянуть внимание от Гарри Поттера. Прошел месяц, но все до сих пор привыкают. — Вы не на уроке анимагии! — бурчала она, когда Нацу хотел себе феникса. — Проявите уважение к окружающим! — Превращаться в животных? Так это и Мира может, чего там удивительного, — отмахнулся от нее Нацу, а Эльза почему-то поняла, что этого ой как делать не стоило — вдобавок своим поведением Нацу и урок умудрялся срывать. Минерва ни слова ни сказала — лишь наставила палочку на Нацу, который и среагировать не успел должны образом, как маленьким хомяком-джунгариком принялся ошалело носится по ставшим неожиданно большим стулу. Хохот наполнил класс — самые сдержанные из Равенкло старались демонстративно не обращать внимания, но старшекурсники из Гриффиндора с забавой наблюдали, как Нацу судорожно мечется по стулу, и его шерсть взбивается от нервов. Минерва выглядела одновременно раздраженной и удовлетворенной — но еще больше она удивилась, когда Грей сделал пазы руками и накрыл джунгарика-Нацу стаканом, отчего тот — со всей своей хомячьей ненавистью — уставился на другу. — Так и отнесу Мастеру, вот он оценит, — хихикнул он, присев около стула. Магия Макарова, превращающая людей в животных, позволяла тем говорить, но у местной не было такой особенности — что не мешало Нацу самым красноречивым способом передавать Грею свои угрозы. — Сведете вы меня с ума, Хвост Феи, — пробурчала Минерва, возвращаясь к доске и занятиям. Грей непринужденно пожал плечами на этот счет. — А кого ж нет? ** Конечно, это происшествие все-таки закончилось дракой — Нацу, запутавшись несколько раз в мантии, а затем в порыве раздражения сжегший ее под обреченный взгляд директора, схватил Грея за грудки и хорошенько приложил. Тот не среагировал сразу, но на второй заход ударил Нацу в живот ледяным копьем и заморозил сразу всю площадку под собой, вызвав тем самым испуганные вздохи студентов, пришедших поглазеть на драку — Эльза едва успела вывести обоих под открытое небо, как они сцепились. — Эльза, вы думаете, с ними все будет в порядке? — осторожно спросила ее Джувия, когда на десятую минуту они не думали сбавлять обороты. — Конечно. Ты ж их знаешь — подерутся да остынут. Благо, что никто из профессоров этого безобразия не видел — а Гермиона, по другую руку от Эльзы, лишь вслух радовалась тому, что их не штрафуют за подобное. Иначе бы пожизненно ушли в минус. — И после этого меня называют проблемным, — возмущался Гарри, когда видел, как остервенело бьют друг другу лица Нацу и Грей — в их потасовках с Драко было меньше жестокости. — Лови момент, пока они тут, — поддержала его Гермиона. Гарри страдальчески на это покачал головой — тяжело ему было под таким активным вниманием со стороны буквально всех. — К слову, пока все на обеде — ты можешь сводить нас в Тайную комнату? — обратилась к нему Мираджейн, тоже услышавшая о том, как эти двое с Гриффиндора опять сцепились — Снейп, проходивший мимо, уже тактично игнорировал подобные слова. — Может, не стоит? — зябко поежился Рон. — Там было… не слишком приятно в последний раз. Гарри покачал головой, и Рон сник еще больше. — Может, ты останешься здесь? Мы все равно ненадолго, — предложила ему Эльза. Насчет последнего она уверена не была, но следовало уложиться до момента, когда их начнут искать — а их начнут непременно. Грей и Нацу выдохлись к тому моменту — да и студенты разошлись за едой — так что им удалось незаметно проскользнуть в сторону женского туалета. Дверь выглядела внушительно, а то, как Гарри открывает ее на языке, которого и сам не знает — тем более. Змея послушно заструилась по окружности, и с негромким скрипом позволила им войти внутрь — в нос ударил тут же запах гнилого мяса, отчего их вывернуло, а Миртл заверещала, чтобы они закрывали скорее дверь. Они и закрыли. Изнутри. Несмотря на удушающие зловония, место в целом не было жутким — катакомбы катакомбами, коих полно везде. Подвальная сырость и канализации, завалы, неизвестно с каких времен — Хогвартс и без того был древним местом, а конкретно это производило еще более старое впечатление. Василиск почти отжил свое — удивительно быстро сгнил для подобных условий, однако обрывки ткани и пугающей величины скелет давали трезвое представление о том, что он вполне может претендовать на роль местного дракона. Джувия, слившись с водой, осматривала все пути-выходы, чем неслабо вновь напугала присутствующих — тех, кто не был осведомлен ее особенностью. Нацу чуть ли не залазил на труп Василиска, сокрушаясь, что не был здесь пять лет назад, а вот Грея обстановка не впечатлила, он хмуро стоял в углу около Гарри, который, видимо, тоже предавался не самым приятным воспоминаниям, и считал минуты. — Место мощное, но ничего интересного, — подвела итог Мираджейн. Эльза была вынуждена печально с ней согласится. По крайней мере они закрыли еще одну прореху в собственных знаниях. — Оттуда направляется что-то! — воскликнула Джувия, выныривая из воды и указывая на один из тоннелей, ведущих, по идее, в тупик, как сказал Гарри. — Они черные и… пугающие, я бы сказала. — Черные и пугающие? — прошептала севшим голосом Гермиона — кажется, она поняла, в чем тут дело раньше них. — Дементоры, дерьмо, бежим, — скомандовал Гарри. — Дементоры? Да я их одной левой! — вальяжно рыкнул Нацу, устроившись на костях Василиска — вокруг него затрепетало пламя. — Это те самые, против которых нет заклинания кроме Патронуса, — рыкнула ему Эльза, на что Нацу послушно слез со скелета и на всех порах помчался в сторону выхода. Однако вязкость — та самая тягучая вязкость, горечь, что всегда хватает и обволакивает на чужих могилах — схватила и их самих. Дементоров было немного — но пугающе достаточно для того, чтобы устроить им проблемы. Они оказались окружены. — Экспекто Патронум! — не секунды не колеблясь, Гарри вытянул палочку — из нее белым потоком выпрыгнул олень, на мгновение озаривший все помещение, проникает под кожу, под сердце, глубже того, что душой называют — им становится иррационально спокойной в разгар боя, что, когда дементоры возвращаются, это почти обидно. — Их слишком много, — захрипел Гарри, опираясь на предоставленное плечо Гермионы. Они сами бесполезно попытались выкрикнуть слова — но палочки остались глухи к их молитвам. — Надо звать на помощь, мы не справимся, — прошептал Гарри, опускаясь на землю. Дементоры и правда были дрянью. Патронус подарил ощущение умиротворенности — а они отняли его, сделав пустоту внутри нее шире, бездоннее, отчаянно глотающую все то хорошее, что Эльза могла вычленить из окружающей вселенной. Стало холодно — видимо, так всегда, когда покидает счастье, в их каменной каморке на Системе-R тоже тепло не было, были лишь грубые робы, наручники и стертые до крови пальцы от зацепок на лопатах — они всегда кровоточили, потому что ничто там не заживало никогда. У дедушки Роба кожа была привыкшая — он старался облегчить их участь, но нежная кожа Миллианы всегда лопалась, оставляла шрамы на ладонях, и оттого она всегда плакала — и не только от боли. И в этой комнате — предсказуемо каменной, предсказуемо с друзьями — она вновь чувствовала себя взаперти, чувствовала потерянной и оставленной. Запах гнили шел не только от тела Василиска — сами дементоры несли в себе разложение и предательство, окутывали их, поражая до основания. Они даже не касались — все делалось хуже лишь одним их присутствием. — Мудак! — Грей предпринял попытку зарядить льдом, но лишь слегка задел черную слизь — были ли они живые? — Мудак, мудак, мудак! Холодный свет прорезался сквозь темнеющие коридоры — попытка выстроить ограждение успеха не принесла, хотя и вернула несколько туманное сознание в норму. Сковывала эта тяжесть, что несли дементоры — и не позволяла идти дальше. Нацу ничком лежал на полу — и она сама выглядела наверняка не лучше. Ей следовало бороться — ее причины были прямо тут, рукой подай и почувствуешь их ледяную кожу, но Эльза просто не могла. Неспособность была подкашивающей, сжимающей — ей не было просто никогда, но сейчас это достигло своего апогея. Со знанием того, что все ее силы абсолютно б е с п о л е з н ы. Ей захотелось аппарировать в ад. Внезапно по рукам ударила энергия — явно не собственная, но и не настолько чужая, чтобы не узнать. И она была от Миры. Та смотрела на дементоров — то ли с вызовом каким, то ли с ненавистью, но ото всей нее исходили волны бешеного безумия, бешеного желания, отчаяния, разочарования, горечи — все это представляло собой коктейль, хаотичнее их собственной гильдии, оно взрывало остатки сознания, которым оставалось лишь цепляться за реальность. И вдруг — на какой-то совсем короткий миг — дементоры отступили. И дышать легче стало, и вода перестала казаться никакой под ней, и теплое — тепло ее собственной крови разлилось по телу, когда она видела Мираджейн в облике демона, которому не знала имени. — Уходи, — шипела она. — Тебе здесь не рады. Дементоры не уходили — но обликом Мираджейн прониклись, отчего их присутствие уже не ощущалось так гнетуще, они не боялись, однако опасались словно, что стоило. Стоило бояться. От Мираджейн исходило все больше магии — она рисковала затопить все вокруг ровно также, как затопила вода, но Эльза догадывалась, что без этой магии они бы давно валялись на полу в собственной боли. Голова гудела от высвободившейся энергии — стабилизировавшаяся картина перед глазами вновь смазывалась, тускнела и выцветала, оставляя ее один-на-один с темнотой сырых подвалов и каменной плиткой, повидавшей так много. Она пыталась встать, но не могла — дементоры забрали ее душу. Попыталась сказать — хоть что-то, открыть рот и выдавить звук, даже самый жалкий подошел бы — но не могла. Ничего не могла, пока вновь не провалилась в бессознательное.