Голубое Неоновое Сердце

Целью Куроко всегда было сделать свою команду сильнейшей, а целью Кагами — стать сильнейшим и выиграть всех. Возможно, именно поэтому их пути было суждено разветвиться в какой-то переломной, в точке, после которой они бы пошли вдаль друг от друга. После победы за победой, после того, как Кагами Тайга обжился в новой шкуре и по-настоящему увидел себя в новой команде, в команде, которую желал уделать и растоптать ранее, места для Куроко в этой команде как-то просто само собой не осталось. Тецу остался в рассыпавшемся на кусочки прошлом, но в тоже время перешел, скакнув через настоящее, в будущее, сотворив свои фокусы таким образом не только на баскетбольной площадке, но и в своей жизни. Как и Тайга, Тецу был какой в спорте, такой и в жизни. За месяц до того, как Тецу рассказал бы Кагами о своих чувствах, о чем позже сто раз еще пожалел, они встретились как еще друзья на зеленой площадке за домами. Дело было поздним вечером, когда солнце уже село и детей забрали любящие родители по домам, дабы те приготовились ко сну. Вот они те не многочисленные плюсы быть взрослым. Сам решаешь, когда тебе идти домой. И в чей дом. Правда, даже плюс может стать минусом при определенном освещении. От освещения вообще многое зависит. К примеру, то, о чем дети, недовольные, что их гонят домой так рано, не давая еще попинать мяч, мечтают, взрослые, которые знают, что их в пустом доме никто не ждет и не позовет их вернуться, даже если будет полночь, мучаются. Одиночество как тигр в клетке. Живет внутри тебя и скачет туда-сюда. Как мяч вверх-вниз. А кинешь — прилетит обратно. И хорошо, если не в лицо и не в кровь. Так, мечты детства становятся оковами, стоит времени немного пройти. Куроко тоже раньше мечтал был свободным. А сейчас эта полная свобода как металл на вкус. Неприятно. Пугает. Каждый раз, говоря «пока» кому-то из друзей и уходя от них, приближаясь к своему пустому дому, он желает лишь отмотать время назад. Далеко назад. В детство, быть может. Ведь там все было так тепло и приятно, в отличие от сейчас. В детстве не было времени, когда бы он оставался один на один с собой. Он не знает, что делать с самим собой. К счастью, пока еще большую часть времени у него рядом кто-то есть. И это позволяет не забыть теплоту прошлого, что уходит так быстро. Пусто — это странно. Я скажу шепотом… Мне так хорошо. Куроко, который понимал, что за его спиной происходят некоторые изменения, связывающие Кагами и Поколение Чудес, его бывшую команду, был не в настроении для игр, поэтому сидел на лавочке в тени, незаметный ниндзя, как и положено тени, и наблюдал с легкой грустной улыбкой за Тайгой, что возился с последним оставшимся японским ребенком на площадке. Малец просил научить его баскетболу. Смотрел с яркими глазами на Кагами и с открытым ртом, то и дело кивая, типа понял, следил за объяснениями баскетболиста. Будущей звезды баскетбола, если бы он знал. А он словно знал. И Куроко словно знал. Но не мог догадываться. Никто не говорил ему, что Кагами, которого раньше называли Чудом, не ставшим одним из Чудес, все-таки взял свое и стал Чудом, занял место, которое давно должен был занять. Если так посмотреть, то Поколению Чудес правда не доставало кого-то вроде Кагами. И с ним вместе они могли бы показать еще многое. Столько сильных участников поколения «YAVIS» — young, attractive, verbal, intelligent and successful (молодые, привлекательные, разговорчивые, умные и успешные) в одной команде это редкость. Такой микс. Такой потенциал. Тецу просто не выдержал бы такой планки, он и сам знает, но знать и принимать — разное. — …умея дриблинговать слабой рукой, ты сможешь перейти к более сложным элементам дриблинга, — голос Тайги доносился до ушей Тецу вместе со звуками удара мяча и восхищенными комментариями не к месту от ребенка. Тецу умиляло, что дети, смотря на Кагами, тоже заинтересовываются баскетболом буквально сходу. Те ребята, что были недалеко от площадки, слетелись как светлячки на свет Кагами, стоило ему сделать пару метких бросков в кольцо. В какой-то мере Куроко был рад за Тайгу. В какой-то мере он эгоистично понимал, что если бы не он, то Кагами, возможно, сейчас бы всего этого не добился. Куроко понимал, что уже сыграл немаленькую роль в жизни Тайги, но ему было этого мало. Словно, он задел не все аспекты жизни Тайги. И оттого внутри Тецу ощущал неспокойное волнение моря. Он сосредоточился на игре Кагами, но был слеп к самому баскетболисту, и оттого их отношения развились неравномерно. Если бы Куроко рисовал это в блокноте или на доске, то сделал бы две шкалы: «Физическая» и зарисовал бы ее до конца и ниже «Эмоциональная» и ее зарисовал бы хорошо, если на треть. Их с Кагами безусловно связывал баскетбол. И они могли часами говорить о нем, играть в него, строить спортивные планы. Тут претензий нет. Но если убрать баскет, то что? Стоит ли за ним что-то? Что-то самостоятельное, со спортом вовсе не связанное. Куроко долго этого не видел. Он пытался разглядеть, но Кагами был слишком ярким. Как солнце. Смотришь на него и ничего не видно, лишь пятно, от которого больно. Но внутри ответ все равно скрывался. Куроко понимал, что по крайне мере для него лично Кагами это не только лишь про спортивные отношения. Это множество теплых воспоминаний разного вкуса, это поддержка, это дружба, это что-то еще. Но Куроко не знал, что такое любовь. Он читал про это, безусловно. И есть так много песен о любви, и он точно слышал некоторые из них. Но он никогда не сталкивался с ней вот так лоб в лоб. И что делать с этим не знал. Оставалось только продолжать держать тигра в клетке, надеясь, что тот не вырвется в самый неподходящий момент. — Понял? — Кагами перехватил баскетбольный тяжелый мяч, что притащил с собой, и посмотрел на парнишку лет одиннадцати, если не меньше. Тот яростно закивал и забрал мяч, но трюка сделать так и не смог. Впрочем, глаза мальца все также горели, а свет их стал еще ярче. Тайга усмехнулся, зачесывая волосы, что слиплись от пота за день (лето в Японии нынче жаркое) назад и благосклонно говоря: — Круто. Только на мяч не смотри, взгляд должен быть устремлен вперед… на поле, на противника. — Кагами махнул «попробуй» и ушел в сторону лавки, на которой сидел Куроко, дабы взять бутылку с водой. — Неужели когда-то мы были такими же? — тихо спросил Тецу, передавая другу бутылку. — Хорошо, если не хуже, — усмехнулся Тайга, раскрутил крышечку и отпил холодную воду. Куроко заметил каплю пота, что стекала по шее Кагами, и быстро перевел взгляд на поле. Мальчик игрался с мячом. Случайно Куроко заметил выше маленького силуэта на кольце что-то белое. Приглядевшись, он понял, что это чьи-то кроссовки, висящие там одиноко на связанных вместе шнурках. Пахло хулиганством. В младшей школе обувь Тецу тоже так закидывали. И сам он, как правило, достать ее не мог. Разве что иногда получалось сбить мячом. Но это лишь иногда. В младшей школе он был намного слабее и неувереннее, нежели сейчас. И в кольцо попадал раз из десяти. Еще одно доказательство того, что если плохо получается что-то в самом начале, то это еще не значит, что ты не сможешь добиться в этом деле успеха позже, если поставишь такую себе цель и будешь что-то делать для ее осуществления. — Там чьи-то кроссы, — оповестил Куроко, указывая на кольцо. Кагами вытер губы тыльной стороной ладони, оставил воду и кивнул. Он вернулся к мальчику и Куроко видел, как тот спрашивает, указывая на кольцо, про обувь. — А… это, — мальчик пытался отбивать от асфальта мяч левой рукой, выходило все еще слабо и вяло, — ну там пацаны часто так делают. Это Сэкеры. Ей говорят не лезть, а она все бычится, вот и получает. — Девочка? — Кагами потер шею и посмотрел на кроссы. Просто так мячом не собьешь, знают мелкие как кидать, чтобы как лапша на вилку завязалась. — Йо, Тецу! Куроко, успевший погрузиться обратно в свои мысли, вздрогнул и поднялся. Он подошел к Тайге, а мальчик сморщился и перестал отбивать мяч, взяв его в обе руки, словно тяжелый арбуз. — Он был там все время? — спросил изумленно ребенок. — Типа того, — Кагами отмахнулся и потом прицыкнул, оценивающе посмотрел на кольцо, на которое сразу не обратил внимание, а потом на Куроко и сощурился: — Подсобить не прошу. Но кроссовки достать надо. Может, я тебя подниму, а ты их распутаешь? Можно такое устроить? Куроко молча кивнул. Если бы Тайга попросил, Тецуя бы и сам на кольцо залез как по пальме. И что это, если точно не просто взаимовыручка? Вряд ли Мидорима или кто другой так бы стал напрягаться ради Тайги. А Куроко напрягается. И сам не может сказать, почему, даже если понимает истоки. — Попробуй дриблинг через ноги, одной рукой, затем второй! — дал указания мальчику Тайга и ушел к кольцу с Куроко. Они посмотрели друг другу в глаза и Куроко напару с Кагами ощутил прилив неловкости. Одно дело просто болтаться друг с другом, ибо оба не хотите возвращаться в свои пустые квартиры, а другое дело давать таскать себя на ручках словно ручного кота. Куроко знает, что он легкий для Кагами, и что тот может его хоть полчаса на руках таскать как новогоднюю ель Санта, но, тем не менее, неловко. — К звездам, — вздохнул Куроко, тем самым давая «разрешение» к действию. Кагами обхватил его ноги и поднял. Сильная хватка. Крепкие объятия. У Куроко закружилась голова. Наверное, от высоты. Он-то низкий, редко когда все видит с ракурса выше Кагами. И как ему такому под два метра ростом только живется… кошмар. Наверное, головой об потолок постоянно бьется. Может, оттого и тупенький. Куроко задел светлый девчачий кроссовок кончиками пальцами, тот качнулся в одну строну, потом во вторую… Кагами взглянул на мальчика, посмотреть, как успешно тот справляется с «заданием», но как всегда это бывает «вовремя», мяч выскользнул не в ту сторону и отлетел в ноги Кагами. Небольшой удар, но тяжелым баскетбольным мечом и по нежному точному местечку стал решительным. Наверное, сработал какой-то мышечный рефлекс, а может Тайга просто уже истязал ноги за день, но его колено подкосилось, а сам он качнулся, словно собрался упасть. Куроко как раз удалось ухватиться за кроссовок и тот слетел с рыжеватой перекладины вместе с самим Куроко на землю. От ощущения падения сердце к горлу подпрыгнуло. Тецу уже было подумал, что так его жизнь и закончится. Последняя неделя пронеслась перед глазами, но незадолго до столкновения с землей, Кагами удалось-таки спасти его от гибели. Когда Тецу уже ощущал, что стоит пятками на твердой земле сам, и понимал, что дальше земли упасть не сможет при желании, только если Ад вспомнить (но он был атеистом и им остается), то замешкался вместе с Кагами от его затянувшихся объятий. И снова крепких, теплых, таких необходимых. Куроко было так больно, когда Тайга все же отпустил его и сделал шаг назад, неловко потирая затылок и потом переключаясь на кроссовки, словно бы стыдясь, что так долго был так близко с парнем. Как долго парни могут обниматься, чтобы это считалось приличным? А имеет ли это приличное вообще вес… Кагами поднял детскую обувь и вернулся к мальчику, а Куроко стоял там, на холодной баскетбольной площадке, что освещал только свет из чужих окон и свет луны с звездами, и думал о том, что внутри него точно что-то изменилось. Как только он переводит взгляд на Кагами, сердце начинает биться уже не так ровно. Неужели только он это ощущает? Но как же так. Так же не может быть. Верно? Наверное, если один что-то ощущает к другому, то другой в априори что-то должен ощущать в ответ. Или это заблуждение? Все эти метания изнуряют сильнее тренировок по три часа без перерыва. Куроко вернулся к Кагами, тихо спрятавшись за его спиной. Щеки от чего-то разгорячали. Куроко всегда был склонен к румянцу, но он давно не появлялся на его лице. Что изменилось? Что, что. Кажется, пытаться не замечать «что» уже просто тупо. Даже в книгах литературные герои быстрее приходят к озарению. Быстрее принимают правду. Но принятие еще не гарант успеха. А вместе с тем, не попробуешь — не узнаешь? Наверное, все же пора хотя бы спросить у Тайги. Тянуть дальше Куроко вряд ли сможет. Вряд ли он сможет спать, не сделав что-то со своими неугомонными внутри чувствами. Им нужна воля. Пространство. Реализация. Ответ. — Сэкере вернешь. Только точно ей вернешь, а не на другое кольцо забросишь. Я ведь проверю. Мальчик перехватил кроссовки, отдав Кагами его мяч. На улице уже совсем стемнело. — Я Сэкере никогда не делал ничего! Это другие. Спасибо. — Мальчик улыбнулся, одного переднего зуба у него не было. — Она будет рада. И спасибо за советы. Мне очень понравилось! Обязательно буду тренироваться еще! Баскет это так круто! Тайга потрепал ребенка по черным волосам, а потом тот убежал домой. Куроко сделал шаг вперед и тихо спросил, скрестив руки на груди, словно обнимая себя и тем самым спасаясь от холода: — Думаешь, у него все хорошо дома? Его так никто и не позвал. Кагами хмыкнул: — А нас с тобой кто-то звал в его возрасте? Тайга был один из тех немногих, кому Тецу рассказывал немного о своем детстве. И Тайга рассказывал ему о своем. Общее представление того, какова была их ранняя юность, у них было. Ничего хорошего там не было, в основном. — То есть ты подтверждаешь, что дома его не ждут? Грустно это… Куроко взялся за застежку на своей кофте не ожидая, что Кагами снова решится на контакт. Правда, не столь милый, как раньше. Напарник (бывший напарник?) похлопал его по плечу и воодушевляюще сказал: — Этот малый не пальцем сделан. Справится. Нечего по нему грустить. И вообще, уже поздно. Если ты хочешь, я могу проводить тебя до дому… Куроко набрал воздуха в легкие. Предложение: «Я туда не хочу. Можно пойти к тебе сегодня? Ты все равно тоже живешь один» уже ясно было сформулировано в его голове. И он так хотел его сказать. Начало уже слетело с губ Тецуи, но, смотря на широкую спину Кагами, что ушел за своей сумкой, весь запал Куроко распался, когда тот вернулся к нему. В голове все смешалось, а слова изменились на другие произвольно. — Я дойду сам, спасибо. — Как знаешь, — ответил Кагами и накинул черную лямку на свое плечо. — До завтра. — До завтра. Кагами ушел, а Куроко остался на баскетбольном поле, на котором не было света, один. Невидимый для всех. В этой мгле одиночества, что окружила со всех сторон. Тяжко вздохнув и взяв себя в руки, Тецу поплел домой. Позже, когда Кагами официально вышел из «Сейрин», а страх Куроко, что если ничего не сделать, Тайга забудет его, стал еще сильнее и достиг апогеи, Куроко решил «а похрен» и просто написал смс с просьбой о встречи. Он все расскажет, выльет, как на духу, а с последствиями разберется как-то потом. Хотя. Наивно было полагать, надеясь лишь на приятный исход, что ты сможешь справиться и с неблагоприятным исходом. Когда Кагами уехал, Куроко распался. Сомнения снова поселились внутри. Может, было бы лучше ничего и не говорить. Тогда Куроко хотя бы был уверен, что Кагами не знает ничего о его чувствах, а потому уезжает не знаючи. А так, Куроко не мог найти никаких других объяснений для Кагами, кроме тех, по которым Тайга бросил его осознано. И не слова. Уехал молча. Сучий Партизан. «Сучий Партизан». Тецу хотелось вырезать эти слова на своей коже, но вместо этого он записал их на бумагу. Будущая песня. Если бы он знал. Если бы он знал. Но разве кто-то хоть что-то знает наперед кроме как случайно? Где же ты? Я вернусь ночью. Сердце кровоточит. Разум тобой обесточен. Останусь взаперти. Мне места не найти. Мне места не найти. Мне места не найти. Мне места… — Ghost? Тецу завис на скамье. Моргнув, он заметил, что в глазах скопились слезы. Он быстро вытер их, довязал шнурок и поднялся на ноги, подходя к Зиме, что ждал его. — Все в порядке, — Тецу улыбнулся Вину и они продолжили тренировку.