На одной стороне

I know it's only love, It's only love. Yeah, but only love could fuck me up this much.

Я знаю, это всего лишь любовь, Это всего лишь любовь. Да, но только любовь может доставить мне столько неприятностей. Mother Mother — Only love

Пара тягучих минут пустого взгляда куда-то за пределы потолка, минут, показавшихся вечностью. Затуманенная голубизна, лениво глядящая вперед из-под золотых ресниц, на мгновение скрылась за опустившимися веками, а когда Наруто, собрав остаток сил, поднялся, — явилась вновь без особого энтузиазма. В молчании он дошёл до стола. Открыв один из ящиков, — отыскал упаковку влажных салфеток, припрятанную явно не для того, чтобы ее впоследствии с кем-то делить, а после кинул ее на кровать и вышел из комнаты, не одарив Саске даже каплей внимания. Шум воды послышался почти сразу. Задумчивый взгляд черных глаз проводил до самого конца, пока безмолвная фигура окончательно не скрылась за косяком двери. Вполне логичное поведение, — подумал Учиха, но ощутимый холод все-таки встревожил. Встревожил настолько, насколько мог при плавающей сейчас голове. Опустив взгляд на любезно поднесенные салфетки, он наскоро ими воспользовался, поднявшись, выбросил их в урну под столом, но, предпочитая чистоту куда более тщательную, решил дождаться Узумаки, чтобы последовать его примеру. Однако, лежа на спине и во мраке комнаты всматриваясь в прилипшие к стене полоски света от окна, он незаметно для себя провалился в сон. Наруто же, вначале медля целенаправленно, сейчас элементарно не мог оторвать глаз от проступивших на шее следов, что под тусклым желтым светом ванной выглядели особенно неправильно и странно. Свою воспаленную часть мозга Саске, конечно, продемонстрировал на максимум, а Наруто, привыкший принимать его любым, вдруг задумался, насколько воспаленным теперь был мозг собственный. Мазь, еще днем врученная Учихе, сейчас стояла на полке около зубных щеток. Наверное, оставил, когда мылся… Использовать ее, чтобы красные отметины сошли как можно скорее, он не стал. Потому что «скорее» не хотелось. С водой, капающей с волос на плечи, слишком растраченный этой ночью Узумаки вернулся в комнату. Взгляд непроизвольно скользнул по лежащему на кровати Учихе. По размеренному дыханию понять, что он уже спит, было не сложно. Облегченный вздох сорвался с губ. Может, чудесным образом завтра станет легче. Проще, понятнее. Но не сейчас, когда вместо мозга — разбухшее и безобразное месиво, включающее в себя слишком много смятений и страхов. Тяжелое уставшее тело, что успело накрыть одеялом и Учиху, рухнуло в кровать. «Завтра», — мелькнуло в мыслях, пока глаза, из-под ресниц всматриваясь в давно изученные вдоль и поперек очертания лица, не закрылись.

***

Мелкий дождь тихо барабанил по крыше и подоконнику приоткрытого окна, от которого веяло серой утренней прохладой. Тучи, что накрыли их город вчерашним вечером, уходить не спешили и вперемешку с ритмичной игрой ленивых капель создавали тоскливый уют в погруженной в туманный мрак комнате. С сонными мыслями и тянущей в теле усталостью Наруто, еще плавающий где-то между, боялся пошевелиться, потому что не хотел, чтобы рука, сжавшая его пальцы, сдвинулась хоть на миллиметр. К дреме, с трудом настигшей его на часа четыре с хвостиком, вернуться не получалось. Пухла и гудела голова; то, что их ждет, никак не давало покоя. С тоской Наруто в сотый за это утро раз мазнул мутным взглядом по убитому сном Саске, а после задумчиво, потерянно и устало посмотрел на красивую ладонь, сейчас слишком непринужденно держащую его собственную. Теплая полуулыбка тронула губы. До странного прекрасный контраст кожи, цвета глаз и волос; контраст в характерах, увлечениях и вкусах, но при этом… гармония, однородность и близость душ на уровне, понять который — дар, данный не каждому. Это отравляло на ура, комкало и скручивало нутро, потому что любить от этого становилось только тяжелее, если тяжесть в этом случае — подходящее слово. Признался. Теперь Саске знал… И отреагировал в привычной извращенной манере. Думы о всем том, что натворили, опираясь на нездоровое сердце и разум, только и делали, что плодили тревогу. Пока Учиха думал, что Наруто, отказываясь от тактильной одержимости, таким образом отказывается от него самого, последний был уверен: в этом кроется спасение. Для Наруто в первую очередь. Но Саске решил за него и выбрал путь, ступив на который пострадают оба. А отказать сил у Узумаки не нашлось и не найдется, пока тот идет на поводу ему одному известных для этого причин. Еще год назад Наруто повелся как дурак. Сейчас он был дураком вдвое больше. Чуть нахмурив брови, Саске отпустил руку и, повыше натягивая на плечо одеяло, повернулся на бок к Наруто, после чего, приникнув ближе и ощутив тепло, тут же принял выражение лица куда более удовлетворенное. Сердце взволнованно ударилось о ребра, поднятая рука заботливо поправила чуть сползший край плотного материала. Легким потоком идущий от окна ветер понемногу выдувал из комнаты остатки тепла, заползал в каждую щелочку и холодил открытое лицо и руки. Прохлада далеко не гадкая, но не для Саске. Он не любил холод, что к нему бессовестно прилипал. Холодные пальцы, ступни… кончик носа — почти всегда. Узумаки растер болезненные глаза и, приложив максимум усилий, встал. Окно, за которым ожидаемо было блекло и сыро, он закрыл осторожно, чтобы не стучать, но упрямо брякнувшие створки заставили поморщиться. Обернувшись, он взглядом пробежался по Учихе, а затем облегченно выдохнул: спит. С трудом отыскав в беспорядке телефон, вчерашним днем напрочь забытый, Узумаки посмотрел на время. Подходил девятый час утра. Подумав, что для субботы это слишком рано, он вновь обернулся на кровать. Спящего Саске хотелось целовать особенно сильно… Решение пришло к нему само. Встав посреди коридора и коснувшись лба, Наруто окинул взглядом брошенные у ванной комнаты футболки, цыкнул смущенно и, подняв их, скрылся за дверью, спустя минуту за которой послышался шум воды. С утренним душем в отличие от ночного ему повезло. Растягивая минуты под горячей водой, вспенивая в волосах шампунь, размазывая мочалкой по телу мыло, с закрытыми глазами он думал, что здесь, в ванной, готов закрыться от Саске, чтобы не смотреть ему в глаза и не видеть в них чертей, что прыгали в них ночью, сводя Наруто с ума. А потом, представив себе картину, в рамках которой он прячется в ванной, а Саске ждет за ее пределами, усмехнулся: при таком раскладе дверь стопроцентно будет выбита. Покинув нагретое и влажное пространство, Наруто спустился вниз, убрал все брошенные в прихожей вещи, что были мокрыми до сих пор, и поднялся обратно наверх, где всей куче шмотья было суждено только одно — стирка. Пискнула старая стиральная машинка и, о чем-то подумав, спустя какие-то слишком долгие секунды стала набирать в себя воду. Пока сверстники при полных и счастливых семьях распивали горячительное под мостом, намеренно были беспорядочны во всем, дрались и думали, что вот так — круто, у Наруто все было стабильно. Он был самостоятелен и довольно дисциплинирован, что, казалось бы, для сироты, выросшей под крышей алкоголика, совершенно не свойственно. И он вполне мог быть среди вышеописанных… если бы был глуп в той же мере, что они. Конечно, непорочной девой Наруто не был и вместе с Саске переделал кучу из того, что тем и не снилось, однако… Во всем это была огромная разница. Пока окружающая их «элита» жила напоказ, находя удовольствие в статусе, Саске и Наруто, абстрагировавшись от общества еще до поступления в школу, удовольствие видели в проживаемых друг с другом чистых эмоциях. Пока у первых жизнь текла по прописанным ими же правилам, вторые их дико бесили. И если Саске, подвергшийся пагубному влиянию отца и получивший отпечаток грязной подошвы ботинка прямо на душе, выглядел так, будто мог быть среди них, то Наруто, черпая непонятно откуда жизнелюбие и позитив, заставлял их зубы сжиматься и скрипеть. Благо после драки двухлетней давности, навечно закрепившейся в истории школы, те перестали трогать их обоих. Зато полезли девчонки. К Учихе — в три раза более безбашенные, к Узумаки — только по уши влюбленные. Но место в сердце уже было занято, и дамы, с успехом отшитые, убегали. Саске же примерно полгода этим удачно пользовался, ни одной, однако, так и не дав нормального шанса. У Наруто сжимались кулаки, а Учиха, хвастаясь, что теперь целуется еще лучше, ухмылялся как-то язвительно. Ни разу не странно и не подозрительно, что «интерес» у Саске к девушкам появился только после того, как при нем одна из одноклассниц призналась Узумаки в любви. Это не ревность, и вовсе не из-за вызванных ею неясных чувств спустя еще полгода вдруг стало любопытно невинно ткнуться своими губами в губы лучшего друга в надежде успокоить душу. Запутанно и до одури глупо. Намеренно избегая комнаты, где сопел Саске, Наруто вновь спустился вниз, просмотрел собственноручно написанные и прикрепленные к холодильнику заметки и, глянув на календарь, кивнул самому себе: счет за коммуналку придет через неделю. На деньги, которые он и Хирузен получали от государства, жить получалось… чуть ниже среднего. Пенсия у старика была смешная, потому что «рядовым» в вечном рабочем цикле платить по старости не очень любили, а вот сиротам, будто денежная выплата способна вернуть когда-то утраченное, сумма перечислялась хорошая. Если же получалось найти подработку хоть у кого-то, кто был готов взять на почасовой рабочий день, то Наруто себя мог даже побаловать: купить одежду, сходить с Саске в одну из двух кафешек в городе или даже накопить на что-то внушительное, например, новый ноутбук, с которого также можно было иметь немного денег. Скромно, сердито, зато сам. А после школы — в университет. Идеальный план для переезда подальше от умирающего города — и плевать, что в общежитие. Вот только… Хирузен был якорем. Уже старый и в достаточной мере немощный. Разве оставить его в полном одиночестве — правильно?.. Грузно. Наруто вздохнул. Решить все проблемы, как всегда, хотелось разом. В голову тут же полез Учиха… «Нет», — мотнул головой Узумаки. Учиха подождет. Учиха, мнение у которого на этот счет, судя по всему, отличалось. За спиной, в сантиметрах пяти от уха, прозвучал хриплый ото сна голос: — И чего ты здесь торчишь? Передернувшись от пробежавших по позвоночнику вниз мурашек, Наруто резко обернулся. Не раздуплившийся еще Саске сжимал на плечах одеяло, жмурил глаза и слегка морщился, смотря на Узумаки недовольно. — Проснулся?.. — глупо спросил Наруто дрогнувшим голосом, параллельно с этим подумав, что к отступлению ходов почти не осталось. Сзади холодильник, сбоку стена, а впереди — Учиха. Извернуться и нырнуть к столу… Саске слишком близко. Тот нахмурился еще больше и, еле касаясь, почесал синяк на лице, уже слегка пожелтевший. — Был вынужден, — сердито буркнул он, вновь спрятав руку в складках одеяла. — Ты нафига так рано встал?.. Я уж подумал, что все — в петлю полез. А ты тут… Что ты, вообще, делаешь? Упомянутая петля вынудила нервно хохотнуть и дала понять, что стадию отрицания Саске даже не собирался проходить. Вчерашние события его, очевидно, не тревожили, раз шутит над Узумаки… вот так. — Ты отвратительно храпишь, ты знаешь? — неубедительно соврал Наруто, сам не зная, ради чего. — Вот и свалил… подальше. Саске, как показалось, сначала оскорбился, но, всмотревшись в напряженного Узумаки, улыбнулся вдруг снисходительно. — Да ну? — лукаво произнес он, с каждой секундой разговора приходя в себя все больше. — Ты меня теперь стесняешься, что ли? Фыркнув, Наруто пробежался взглядом по сонному лицу, подумал, что очередная ложь будет бессмысленна, но все же уверенно сказал: — Нет, конечно. Просто бесишь меня. Саске не поверил и, опустив веки и тихо рассмеявшись, шагнул к Наруто. Детский сад, ей-богу… Заключив его в объятия и тем самым накрыв плечи одеялом, он щекой прижался к шее и, зевнув, пробормотал: — Не ври, усуратонкачи. Стесняешься… Тепло, даже жарко… Под одеялом на тазобедренных косточках Саске висели брюки, еще со вчерашнего дня не снятые, а сверху… не было ничего. Пальцами вновь можно было касаться спины и при желании — хоть всего тела. Желание было и очень сильное, но даже обнять в ответ Наруто не решился. Только голова в ответ упала на плечо. Саске же было хорошо и так, и от испытываемого комфорта ему по новой захотелось спать. Сейчас бы вместе с Узумаки… в горизонтальном положении, с головами на подушках и под одеялом. Подавляя очередной зевок и улыбаясь, он подумал, что если есть рай, то выглядит он именно так. — Зачем тебе все это?.. — тем временем вырвалось у Наруто в плечевой изгиб шеи. — Мне нравится, тебе — нравится. Ты ведь… — вдруг осекся он и затих. Обнимающие руки прижали крепче. — Ты ведь меня любишь… Так тебе должно быть легче, разве нет? Наружу чуть не вырвался сардонический смех. Нравится? Слишком пустое для описания хоть чего-то слово, да и как-то слишком просто Саске вдруг вклинил во все это его чувства. Наверное, теперь ему было еще удобнее идти на поводу у той болячки внутри, что его ко всему этому подталкивала. Теперь было, чем самого себя оправдывать. Ведь несмотря на все, вчера Наруто сказал нет, а Саске настоял. Теперь же он говорит, что все это как минимум ради Узумаки, потому что тот любит?.. В ответ вдруг захотелось нагрубить, оттолкнуть и дать всем этим знать, что он — не игрушка, но только ощутил, как, оставшись и без капли сил для ярких эмоций, выгорел морально. Вздох. Тихий и обреченный. Все же робко обхватив Саске руками и притянув его ближе, он про себя дал тому чёткий ответ, что нет — не легче. Разве собака, радостная от того, что перед носом кусок мяса, в итоге будет счастлива, что этот кусок мяса ей не достался целиком и полностью? Сначала здорово, очень заманчиво и сердце бьется запредельно быстро… но после… Лишь пустота. Истратить себя на безответную любовь с привилегиями очень просто. Вот только потом больнее будет вдвойне, когда выбор Саске падет на кого-то другого. И падет обязательно, потому что на нынешние действия он шел сознательно. Значит, прекрасно понимает, что все это не навсегда. Что все это лишь физический интерес. В сердце кольнуло. Зажмурившись, Наруто стиснул Саске сильнее. Портить утро лишними словами не хотелось. Может, Учиха в итоге все поймёт сам? Убеждаться в очередной раз в том, что доказать ничего не получится, желания не было. — Да… Все в порядке, не переживай. Он справится. Все сложится… И разбитое сердце однажды склеится и соберет все разлетевшиеся осколки. Главное, что Саске рядом. Поиграть по его правилам ради этого было не так уж и трудно. Посильнее закутав Наруто в одеяло, Учиха почти удовлетворенно вздохнул. Узумаки вновь отступал и избегал разговора. Пусть. Еще немного времени… И он сам к нему обязательно вернется. — Сваришь кофе, пока я в душе? Прозвучало так, будто они в браке. Губы от этого растянулись в усмешке. Наруто же каких-то подсмыслов не заметил и, погладив оголенную спину, заверил, что сделает. Саске, как и всегда, отстранился нехотя и, мазнув взглядом по оставленным им же фиолетово-красным следам на смуглой шее, развернулся с легкой улыбкой. Скрылся за аркой он довольно быстро, босыми ступнями без стеснения шлепая по полу. Согревшийся под одеялом Наруто ощутил, как по коже пробежался холодок. Саске в этот момент он позавидовал, и не только потому, что того было, чем греть. На мгновение прикрыв глаза, он принялся за дело. Размолоть зерна, достать турку, залить все водой и включить плиту… Утренняя рутина. За бегущими друг за другом мыслями он закончил довольно быстро. Незаконченным оставалось одно дело. Накинув на плечи первую попавшуюся под руку ветровку и застегнув ее до конца, чтобы обезопасить шею от лишних глаз, он надел сухие кроссовки и вышел на улицу. Перед глазами была ожидаемая картина. Хирузен, сидя на лавке около крыльца, курил, вглядываясь в серую мглу перед собой. — Опять сидишь тут? Холодина же, — возмутился Узумаки, спускаясь по ступенькам, одна из которых скрипнула. Сарутоби, подняв взгляд, улыбнулся по-старчески тепло и, кивнув на пса в ногах, которого Наруто даже не заметил, сказал: — Ты же его домой не разрешаешь, потому тут и сидим. — Ну конечно! Ты видел? — тыкнул в него пальцем Наруто. — Грязнее пса не найдешь! Давай, вставай, и домой. Чай, кофе? Хирузен, хохотнув, махнул рукой: — Иди, иди, я потом сам. Наверное, еще и Саске дома? С ним вдвоем пейте. Покачав головой, Наруто развернулся, а после из дома вышел с теплой курткой. — Долго не сиди, — накинув ту на чужие плечи, сказал он. Сарутоби ему кивнул. Взгляд вновь устремился вперед… И вдруг его лицо вытянулось, глаза округлились. Зажатая в дрогнувших пальцах сигарета выпала. Позади Наруто послышался какой-то шум. — Как… — обронил Хирузен неверяще. — Конохамару… Ты?.. Узумаки, нахмурившись, обернулся. Голубые глаза распахнулись в удивлении. Некто давно забытый обрадовался и, стесняясь подойти ближе, робко сказал: — Я, дедушка. Можно? Во дворе их дома с набитым рюкзаком наперевес стоял полноправный владелец названного Сарутоби имени. То, что один Конохамару проскулил в ногах, а другой — замялся с нерешительной улыбкой на губах, в голове Наруто уложилось с трудом. Невероятно. Оказывается, люди действительно меняются настолько сильно, и от своих детских версий сохраняют только цветовой набор и парочку черт. Высокий. Кажется, ростом с самого Узумаки?.. Стоит в какой-то растянутой толстовке и мнется. — Жесть… — невольно сорвалось с губ. Конохамару тут же перевел на него радостный взгляд темно-карих глаз. — Привет, Наруто. Помнишь меня? — с надеждой в голосе спросил он. Тот, за все это время ни разу не моргнув, медленно кивнул и растерянно буркнул: — Привет… Резко поднявшийся и двинувшийся вперед Хирузен заставил отшатнуться. Несколько торопливых шагов, и вот он — внук, тоска по которому травила душу многие годы. Вслед ему тявкнул пес, о которого тот чудом не запнулся. — Конохамару!.. Вырос! Как же вырос!.. — навзрыд выпалил Сарутоби, сжав подростка в своих уже слабых руках. — Сколько лет прошло, боже мой… Подул сильный ветер. Тот, замерев, в ответ обнял немногим позже. От Хирузена несло перегаром, сигаретами… от него несло родственным теплом и забытым домом из детства. Мысли в голове Наруто быстро сменились новыми. Поверить было сложно, но уже стертое из памяти лицо сейчас находило все больший отклик внутри. Поразительно. Так правда бывает?.. Когда Хирузен, вытерев сопли, наконец посмотрел на внука осознанно, то спешно выпалил: — Пойдем скорее домой! Все мне расскажешь! Конохамару кивнул. Пес обиженно фыркнул. Наруто, усмехнувшись, зашел в дом первым. Стащив кроссовки, он на автомате потянулся рукой к молнии куртки, но вовремя остановился. Наверное, стоило надеть водолазку… Со второго этажа в этот момент спустился уже одетый Саске. Узумаки по нему скользнул взглядом, тот же, когда в дом вошли двое, напрягся. Конохамару, как оказалось, имел способность не закрывать рот. С ним в дом ворвался шум, а Хирузен, эмоционально реагирующий на все, что тот говорил, его только усиливал. Взгляд с них Саске перевел обратно на Наруто. В недоумении приподнялась бровь. Сарутоби младший, завидев новое лицо у лестницы, в отличие от него голос подать не постеснялся. — Наруто, а это?.. Повисла тишина. С интересом, кажется, прислушался даже Хирузен. Глаза резко метнулись к Конохамару, а затем обратно — к Учихе. — Это мой… — начал он, смотря на того в упор, — лучший друг. Саске. Помнишь? Дрались с ним часто. Да, когда-то дрались. Потом стали спать в одной кровати, обниматься при любой возможности, спустя несколько лет — целоваться… А сейчас и вовсе… Взгляд, все еще устремленный на Учиху, смущенно опустился в пол. В кротком «а-а-а» у Конохамару приоткрылся рот. Веселая улыбка вновь расплылась на лице. — Точно ведь! — обрадовался он и, изучая Саске, которому было ужасно некомфортно, а после разорвавшегося зрительного контакта с Узумаки — в особенности, вдруг спросил: — У тебя же вроде брат есть, да? Я его тоже помню! Учиха ощетинился, Хирузен стушевался, а Наруто, вмиг обеспокоившись, встал перед двумя родственниками так, чтобы собой закрыть Саске, и спешно предложил: — Давайте мы сходим за чем-нибудь к чаю?.. А вы тут пока общайтесь, а? Обоим Сарутоби такая идея пришлась по вкусу. Саске и Наруто вышли из дома почти сразу. — Он, вообще, откуда свалился? — шагая спиной вперед, выпалил Учиха, когда они вышли за пределы двора. В оранжево-черной теперь уже олимпийке он выглядел просто изумительно. Нет контраста лучше: фиолетово-желтый синяк под глазом, бледная кожа, черные волосы и… нечто резко яркое. Поразительным образом в Саске сочеталось все. Узумаки, с необычайным интересом его рассматривая, еле подавил на миг блеснувшую улыбку. — Я не знаю, Саске, — отвел он взгляд, делано заинтересовавшись пустой улицей. — Может, из дома выгнали? Учиха, завидев едва различимые ямочки на чужих щеках, улыбнулся, в отличие от того, без стеснения. — Надеюсь, он ненадолго. Хотя, — призадумался Саске, — Хирузен его вряд ли отпустит так быстро. Наруто кивнул и поежился: прохлада заползла под воротник куртки. Тучи так и кружили над городом; в туманной дали, казалось, вновь моросил дождь. Липкая, грязная погода… Но дарящая свободу и свежесть, по-особенному любимую атмосферу окрашенного печалью спокойствия и щемящее сердце тепло, если переплести свои пальцы с чужими. Руки, засунутые в карманы, слегка сжались. — И как у него смелости хватило?.. — буркнул он следом. — Ему же… лет пять-шесть было? А сейчас, наверное, все шестнадцать… — Ну, расскажешь мне, когда узнаешь. Я обратно с тобой не пойду. Голубые глаза с беспокойством поднялись на Учиху. — Не пойдешь?.. — спросил Наруто осторожно. — Тебя же болтать с ним никто не заставляет… Посидишь в комнате, нет? — А потом вместе завтракать и слушать бредни? — невесело усмехнулся Саске. — Нет уж. Сдаваться Узумаки не спешил, потому что отпускать Учиху не хотелось. Если под ночь Фугаку вновь уйдет пьянствовать, то сейчас… Сейчас же, будучи обозленным, упускать возможности помучить Саске он не станет. Саске, конечно, мог все это вытерпеть, — опыт копился многие годы, — но позволить ему вот так просто вернуться в дом, радости в котором он не испытывал, Узумаки категорически отказывался. Повезет — Саске проскочит незамеченным. Если же нет… чтобы избежать еще одной драки придется слушать гневные и бредовые речи, оскорбления в которых мелькали тут и там. — Хочешь, я с тобой до вечера побуду? Учиха мотнул головой. Фугаку промолчит, при Наруто не скажет ни слова, но… Защищаться от отца вот таким способом не хотелось. Узумаки, что ли, щит какой-то?.. Да и впускать свет в свой давно погрязший в густом мраке дом он не стремился, ибо для света в нем было слишком отвратительно. — Я через окно, — улыбнулся он. — Бесишь, — со вспыхнувшим в глазах злым огоньком шикнул Наруто, а следом предложил: — Давай погуляем хоть? Саске, хохотнув, посмотрел на Узумаки мягко и, поровнявшись с ним, коснулся плечом плеча. — Полчаса, — пошел он на маленькую уступку, не позволив себе большего. Все-таки у Наруто гости и не абы какие; отбирать у него шанс пообщаться хоть с кем-то из псевдосемьи не хотелось. Узумаки посмотрел на него укоризненно и вздохнул. А после в животе заурчало. — Хотя бы час, — отрезал он и, схватив Саске за запястье, двинулся в сторону мелькнувшей неподалеку лапшичной. Тот закатил глаза. Своим привычкам Наруто не изменял.

***

Большую порцию Узумаки заказал и для своего спутника, зная, что тот готов голодать целый день, элементарно не желая выходить из комнаты. — Положите побольше мяса, — шепнул он, пообещав, что доплатит. Добрый старик широко улыбнулся, покачав головой, мол, опять он со своим «доплачу», и скрылся ненадолго за шторкой, чтобы единственному повару на кухне передать заказ. Саске недовольно произнес: — Узумаки, тебе деньги не на что тратить? У меня в отличие от тебя аппетит не повышенный. — Рот закрой, — в ответ беззлобно бросил Наруто, прекрасно зная, о чем думает Учиха. — Я хоть еще десять порций куплю, денег не жалко, ясно? Саске, подперев голову рукой, фыркнул с усмешкой и, смотря на Узумаки, в какой раз за день вспомнил увиденные им вчера кадры. Довольно интересный опыт — доводить того до кульминации. Целовать, заигрывать в необычайном порыве, трогать и запоминать самые чувствительные на теле места — так, как никогда бы не стал с кем-то другим, — вот чего в жизни, оказывается, не хватало. Губы непроизвольно растянулись уж в очень широкой улыбке, а радужка вдруг слегка потемнела. Наруто был красивым. Лазурь оживленных глаз заглянула в нее с немым вопросом. Скромный румянец растекся по щекам. — Только не говори, что думаешь о том самом, — буркнул Наруто, изучая довольное лицо. — О том самом. Так и будешь всю жизнь краснеть? — с ласковой издевкой спросил Учиха, повторно прокрутив в памяти, какими влюбленными ночью были глаза, что сейчас на него смотрели. От наглости екнуло сердце, возникло сильное желание придушить. — Не стыдно? — изумился чрезмерной фривольности Наруто. Учиха усмехнулся, подумав, что стыдно не будет, даже если притянет Узумаки к себе на глазах у посторонних, но, решив, что циничным настроем его только расстроит, сказал: — Немного. А затем перед ними на стол опустилась еда. — Приятного аппетита, — чуть поклонился хозяин заведения и удалился. Наруто тут же предпочел отвлечься. Саске, мельком на него глянув, вновь играть на нервах не стал. Из заведения Узумаки вышел счастливым, обо всем разом забыв. — Я готов еще часов десять провести на ногах и пройти шагов хоть сто двадцать тысяч… — зажмурив глаза и оттянув карманы засунутыми в них руками, лучезарно улыбнулся он. — Топливо у тебя, конечно, своеобразное, — хмыкнул Учиха. Наруто на него покосился, радуясь, что отсрочил развитие гастрита в чужом желудке в очередной раз, а после нахмурился: — Даже не думай благодарить. Сдохнешь, и что мне делать? — Не сдохну, — заверил Учиха, а после попросил: — Напиши, когда придешь домой. Рука легко скользнула в светлую и непослушную копну волос, что от влажности воздуха распушилась только сильнее, и неторопливо ее пригладила. Вдруг с сожалением Саске вспомнил, что так и не выпил сваренный Узумаки кофе, а Наруто, растекаясь от этой невинной нежности, посмотрел с усталой тоской. — Напишу. Приходи в любое время, если что случится. Саске кивнул по привычке и, убрав руку в карман, шагнул назад и вновь спиной вперед, не теряя зрительного контакта, а после, все же опустив голову, развернулся и устремился вдоль по улице куда увереннее. Наруто смотрел вслед, пока окончательно не потерял тонкую фигуру в яркой оранжевой олимпийке.