Прощение

Ощущения ужасные. Будто меня коронуют, но я сажусь на трон с гвоздями. Будто я пью сладкое вино, заранее зная что там яд. Мне до боли некомфортно, но чертовски хорошо. Я всеми силами стараюсь перевесить это хорошо. Всеми силами стараюсь успокоиться и уверить себя, что всё в порядке, что мне не придётся переживать это снова. И оттого невольно размыкаю глаза. Просыпаюсь, переполненный непониманием и смятением, сейчас я даже два плюс два сложить не могу. Я вообще уже ничего не могу. Пока в голову не бьёт именно он. Тот самый аромат. Запах, который въелся в каждую клеточку меня, в каждую хромосому, в мою ДНК. Он живёт под моим черепом, гуляет по разуму, имеем какую-то особую власть надо мной. Стоит ему появится, он бьёт меня разрядом и будто заставляет заново жить. За окнами вовсю льёт дождь, стучит по стёклам, отбивая собственный ритм, пока тучи тянутся всё настойчивее и застилают серостью небо, заменяя яркие лучи. Я обвожу взглядом пространство, изучаю каждую деталь и меня так поражают минимализм и размах. Это противоречиво и со вкусом, уютно и просто, это так о ней. Большая просторная кровать, полностью застеленная белоснежными простынями, занимает половину этого чарующего места. Множество разновидностей цветов и растений, свечи, догорающие свои последние жизни и ширма, для необходимости скрываться даже в собственном доме. Белое фортепиано заполняет оставшуюся территорию и напоминает, что здесь живёт творец. И всё. Всё. Кроме окон, открывающих мне вид на пасмурное небо в этом месте ничего нет. А хозяйка спит, сливается с пространством и совершенно не хочет выбираться из своего мира. Она с утра по-особенному красивая, девственно красивая и признаться честно, нравится мне такой куда больше. Потому что ей не приходится притворяться, подстраиваться под образ и вкусы других, выглядеть на миллион и участвовать в гонках за титул первой. Прямо сейчас она настоящая, такая какая есть и это самое приятное зрелище. Но оно заставляет поёжиться, пока колючие мурашки мучают всё тело. Поганое дежавю, меня будто вернули в прошлое. Как мы ненавидели друг друга, как она обрывала провода, а я сгорал заживо, как страх накладывался на сожаление, а сожаление на страх. Отчаянный микс в ее венах, был для меня керосином и сжёг всё, кроме боли и разочарования. Это было наше первое утро. Первое утро, которое мы никогда не сможем забыть и вспомнить с улыбкой. Мы испортили то, что должно было остаться сокровенной памятью. Я аккуратно касаюсь кончиками пальцев обнаженного участка её шеи, веду дорожку вниз, до воротника кофты, и вижу как ее кожа моментально реагирует мурашками. Чуть поддаюсь вперёд и утыкаюсь носом в золотистый затылок, втягивая каждую нотку пленительного аромата и чувствую, как учащается дыхание девочки. Неужели притворяется спящей? Меня всего пробирает смехом от таких игр и я всеми силами стараюсь не рассмеяться. Пора начинать свою игру. Убираю пшеничные волосы, освобождая территорию для своих губ и целую в шею. Целую, целую, целую, вкладывая всю нежность, впечатывая всю трепетность. Знаю, что не спит, потому что чувствую отклик на каждое прикосновение. — Тина? — еле слышно шепчу, разгоняя новый рой мурашек. Хочу слышать её, хочу видеть каждую эмоцию, хочу исправить всё, что было. Но она не отвечает. Заставляет усмехнуться. Ну что ж, она сама начала. Обхватываю сонное тело, властно располагаю руки на животе и резко прижимаю к себе. Тина ахает, пока я вдавливаю её в себя и уже настойчивее целую мягкую шею. Уже жду недовольное ворчание или просьбы не останавливать мои нахальные ласки, но в ответ снова получаю ничего, кроме жалкого полуотзвука. Дышу над ее ухом и веду рукой всё ниже, к центру наслаждений, и как только касаюсь пальцами кромки трусиков, Тина резко хватает меня за запястье. Вжимает ногти в мою кожу, пока я улыбаюсь отлично выполненному плану, но не в коем случае не останавливаюсь. Не обращая внимания, на то, что Тина меня сдерживает, забираюсь под кружевную ткань и надавливаю на клитор. Девочка тяжело выдыхает, пока второй рукой я вжимаю её сильнее в себя и упругая попа упирается в мой пах. Начинаю двигаться, неторопливо, постепенно разгоняя импульсы в самом чувствительном месте её тела. И с каждым движением ускоряю ритм, набирая скорость, разгорячая плоть. Она прикрывает глаза и на каждый жест отвечает несдержанным мычанием. Она вся горит и изнемогает, слишком заведена, а я не настолько зол, чтобы остановится. Сам уже схожу с ума, возбужден до предела и что есть сил сдерживаюсь, чтобы не взять её прямо сейчас. Медленно ввожу в неё один палец, под аккомпанемент тихого стона малышки и начинаю задавать темп. Извожу её медленными движениями, постепенно и не торопясь растягиваю по миллиметру. Неожиданно срываюсь на быстрые движения, затем меняю на медленные и Тина не успевает за моими махинациями, громко стонет и утыкается затылком в подушку. Обожаю, когда она такая. Добавляю второй палец, вхожу резко и Тина вскрикивает, а я начинаю ускоряться. Девочка поворачивает голову и хватается своими губами за мои так, будто погибнет, если не поцелует. Мычит в мой рот, когда я извожу её быстрыми толчками. Она невозможно красивая, ее реакции доводят до предела, испепеляют каждую клеточку и не дают остановиться. Просто не могу себе позволить остановиться, когда она изнемогает и просит большего, углубляет поцелуй и так жадно и мокро целует, что у меня кружится голова. Раздвигает ноги шире, отвечает на каждое грубое движение в себе и стонет мне в рот так, что в горле отдается эхом. Девочка хватается рукой за мою шею, не выпускает губы ни на секунду, а я слишком сильно хочу, чтобы она ощутила всё в полной мере. Веду свободной рукой к краю шерстяного свитера, забираюсь под ткань и сдавливаю сосок до боли сильно, оттягиваю и Тина отвечает глухим криком в мои губы. Равно дышит в такт моим рваным движениям, и я ускоряюсь на сколько могу и проникаю слишком глубоко. Горю и плавлюсь, схожу с ума и признаю полное безумное подчинение этой женщине. Клянусь, я готов смотреть вечно на каждую её эмоцию, готов чувствовать всегда каждый отклик на мои похотливые действия, и сгорать заживо от ее вожделения. Освобождаю грудь и накрываю пальцами клитор, обвожу горячую плоть и начинаю быстро двигаться, не останавливая движения внутри, ловя громкие стоны губами. Задеваю каждую чувствительную точку, повторяю раз за разом, пока она сжимает меня внутри и стискивает ноги в приближении скорого финала. И оргазм накрывает её головокружительной волной, сносит разум и здравое мышление. Она вся дрожит в моих руках, жмурится, делится своими мурашками, и забывает как дышать, не в силах справиться с разрядкой. — Доброе утро. — шепчу с улыбкой в искусанные губы. Тина не в состоянии даже кивнуть, утыкается носом мне в шею и тяжело дышит. Разворачиваю обмякшее тело, убираю волосы с лица и девочка смотрит на меня так чисто, что дух захватывает. Кладёт руку мне на щёку, аккуратно поглаживает и постепенно приходит в себя. — Как спалось? — тихо спрашиваю, заглядываю в глаза, всеми силами стараюсь не нарушить хрупкость момента. — В первые за долгое время спокойно. — честно признаётся и прижимается крепче ко мне, я блять так счастлив сейчас. — Так необычно. В первые за много лет с кем-то просыпаюсь в этой кровати. — Рада? — не могу сдержаться, чтобы не спросить, гляжу на неё и жду всего, лишь бы она была со мной искренней. — Не знаю.— пожимает плечами, гладит большим пальцем мою щёку, а я принимаю каждое ее слово. Я не могу на неё давить, никогда себе этого не позволю, и понимаю её, хотя бы стараюсь понять, как ей сложно. Я не знаю, кроме всем известной истории, что у неё было до меня, кто у неё был до меня, она остаётся для меня загадкой, но я верю беспрекословно. Признаю, как сложно ей открываться, как сложно принимать нашу бесповоротную и тяжёлую ситуацию. Я не знаю, как она чувствует себя сейчас, жалеет ли, но не отталкивает и это слишком много для меня значит. Жмется ближе, греется моим теплом в это мрачное пасмурное утро, и я прижимаю ее к себе насколько это возможно. Утыкаемся носами, делим воздух и закрываемся от внешнего грязного мира, который не позволит нам спокойно быть рядом. Я обращаю внимание на настенные часы и удивляюсь как долго длилось наше волшебное утро. Мне нужно ехать, я слишком долго клал хер на работу, слишком много людей подставил и мне так тяжело разорваться. Я хочу ещё целую вечность так валяться с ней, не думать ни о чём серьезном, наслаждаться нашими мгновениями. — Мне пора. — так не хочу уходить, боюсь оставить её одну со своими страшными мыслями, но обстоятельства давят и не оставляют шанса. Мы спускаемся вниз, малышка волнуется, опускает глаза в пол и тревожит меня своим состоянием. Это снова началось, я даже не успел уйти, а это уже началось. Молю всех богов, лишь бы она ни о чём не жалела и не винила себя. Я аккуратно касаюсь ее руки поглаживаю ладонь. — Всё хорошо. — утверждаю, Тина мне кивает и еле улыбается. Я тянусь к её губам и завлекаю в такой трепетный и нужный поцелуй. Она отвечает незамедлительно, делится нежностью и переживаниями, хватается ладошкой за мою щёку и всеми силами старается удержать, не отпускает. Прекрасно знает, если я сейчас уйду, мы снова сломаемся, нам снова придётся начинать сначала. Я не хочу, но разрываю поцелуй. Я боюсь, но я знаю, она справится, я бы помог, но я не могу. Дело всей моей жизни — любимая работа разбивает сердце и отрывает от самой главной, единственной причины моих спокойных снов. — Всё будет хорошо. — говорю напоследок и покидаю дом. Меня снова разрывают противоречивые чувства. Я уже не могу мешать горечь и счастье, грусть и любовь, смятение и удовольствие. Я безусловно рад, что она появилась в моей жизни, меня греет наше время. Я надеюсь, что мы не потеряем эту тонкую нить, не уничтожим наш хрупкий мир и расстояние не превратит всё в отречение и непризнание.