Прощение

Скажите пожалуйста, я мазохист? Похоже на то, раз уж я, вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, роюсь в бошке и тону в водовороте собственных мыслей. Я не в состоянии взять себя в руки, не в состоянии работать, отдыхать и просто жить. Зато я отлично грызу себя изнутри, достаю внутренности. И это, мать его, происходит непроизвольно, будто моя голова начала жить отдельной жизнью и мучает самым острым для моего нутра. Да, действительно мазохист. Дни в прострации, дни отдалившие меня от реальности, кажется прошли за пару мгновений, нет, они длились вечность. Долгую мучительную вечность. Это подвело все мои планы. На работе не клеится, и коллеги замучили вопросами, в каких облаках я витаю, когда мне нужно заняться чертовым делом. Зато мысли клеились отлично, легко, всплывали и струились, и мне пришлось их записать, уж слишком они показались мне выразительными и изящными. Они образовали строчки, которые совершенно не соотносятся с реальностью, но кажутся мне такими родными и настоящими, что я не мог их упустить. Они поэтичны и правдивы, но по сути лживы, и когда-нибудь я обязательно ей их покажу, моей музе. Утро как в тумане, незаметно переросло в день, после пьяного вчерашнего вечера, перерастающего в ночь. И просыпаюсь где-то за четыре дня, под аккомпанемент похмелья и боли в голове. Снова проспал всё, что можно. Хотя сейчас чувствую, что торопиться уже некуда. По жизни уже некуда. Качусь в пропасть и добровольно помогаю себе ногами, без капли сопротивления. Всё, все равно превращается в хаос, в конец света, и пособничать, так же, как и протестовать я не собираюсь. Стою в стороне и наблюдаю, как меня хоронят. Встаю с кровати и чуть ли не падаю, и мне приходится схватиться за голову, потому что блять она трещит, как и вся моя жизнь — по швам. Завтрак, если его можно так назвать, тоже отменяется, потому что кроме вчерашней пиццы дома ничего не осталось. Единственное, чем я могу себя побаловать — это хороший, черный, и очень крепкий кофе. В гору планов добавляется ещё и заказать доставку на дом, а то чувствую я помру ещё раньше от голода, что не позволяет мой, и без того, забитый график. Достаю телефон и вижу десяток пропущенных звонков и сообщений, и мне конечно хочется позвонить и извиниться, за моё наглое отсутствие, но я кидаю всё в пекло и удаляю все уведомления. Контрастный душ, лучшее средство от похмелья и навязчивых мыслей, и хоть от последнего удается избавиться на каких-то десять минут, я смываю с себя последствия невесёлой ночи. День тянется минута за минутой, уступая глубокому вечеру, и я даже не успеваю заметить, как темнеет за окном, пока на фоне звучит телевизор и я рассматриваю набросанные строчки. Обдумываю всё написанное, сверлю букву за буквой, вношу изменения. Некоторые кажутся мне через чур пафосными, некоторые не передают и капли истины. Раз уж я за это взялся, хочу чтобы они были глубокими, терзающими, наполняли себя чувственностью, добротой и магией, чтобы понимали их только я и она. Чтобы никто и не догадался, не смог представить, ощутить, это только наше, то, что я никогда не смогу стереть из памяти, изменить или пережить заново. И из размышлений меня выдергивает звонок телефона, да кому я нужен в это время, черт возьми? Озадаченно смотрю на экран и вижу «неизвестный номер». — Алло? — Дан, добрый вечер. — слышу незнакомый голос на том конце и прихожусь в недоумение. — Кто это? — ничего не понимаю. Либо это я в конец спятил, либо меня решили достать назойливыми звонками. — Это Павел Орлов, менеджер Тины. — А, Паш, привет, не узнал. — облегчённо выдыхаю и не понимаю, что ему от меня нужно, к сожалению за его начальницей я не слежу. — Так вот, зачем звоню, Тина, непонятно каким образом, забыла у тебя свой телефон, объяснять она мне ничего не стала. — вспоминаю, как в порыве гнева кинул его куда-то в машине и удовлетворённо улыбаюсь. Это объясняет, почему она не ответила ни на один мой звонок. — Я заеду к тебе сегодня вечером и заберу, тебе во сколько удобно? — сверлю глазами написанные строчки, пока помощник потеряшки просит меня о встрече. — Послушай, Паш, не нужно никуда ехать, я сам привезу. — выпаливаю, глядя на текст, лежащий передо мной и только сейчас осознаю, что сказал. — Что? Дан, не стоит. Тебе ехать до нее час, да и поздно уже. — Меня не затруднит. — окончательно решаюсь на этот безумный план и уже думаю, какие цветы купить по дороге. — Я не думаю, что Тина будет в восторге. — С королевой я разберусь, не волнуйся, ты только ей не говори, что я приеду. — прекрасно знаю, что если палач сообщит о моем визите, Тина убьёт своего друга и перекроет всё Зазимье. — Дан, давай лучше я сам. — Думаю, у тебя есть дела куда важнее, чем мотаться по городу. Я отвезу, только Тине ничего не говори. — Почему? — Пока. — тут же сбрасываю звонок. Удивляюсь как быстро поменялись мои планы, с валяния на диване, до поездки в задницу мира по пробкам, чтобы отвезти телефон малышке, потерянный по моей вине. Сборы не заняли долгое время, я выхожу на улицу и иду к машине. Искать злосчастную вещь оказалось куда труднее, чем я думал. Куда я блять его бросил? Залезаю под заднее сидение и наконец нахожу пропажу. Действительно кретин, ведь мог просто положить его в карман. Быстро осматриваю, и удовлетворившись, что от моего порыва, на телефоне не осталось повреждений, завожу машину и выезжаю. Дорога кажется не такой муторной и долгой, и я набиваю по рулю пальцами в такт любимой мелодии и поглядываю на телефон, кинувший на соседнее сидении. Даже не знаю, о чем с ней говорить и как себя вести, мне так плевать, в прочем, как и всегда. К тому же наши встречи с ней всегда спонтанны и инстинктивны, можно ожидать всё, что угодно. Подъезжаю к знакомому дому, хватаю телефон и выхожу. Нажимаю на звонок и жду, жду, долго жду. На улице мерзко и холодно, ни о какой весне и речи не шло. Блять, да что можно там так долго делать? Или она ищет, чем меня можно убить? Наконец слышу шаги, по ту сторону забора. Дверь открывается, на пороге я вижу ошарашенную Тину и ехидно улыбаюсь. Спасибо, Орлов, не подвёл. — Дан? — громкий и удивленный голос девочки разрезает тишину местности, пока я разглядываю ее домашний прикид. Собранные в пучок волосы, на лице ни грамма косметики, огромная кофта, поверх которой ещё и кардиган, а на ногах короткие шорты и смешные тапки. Улыбаюсь нелепому, но до боли милому образу малышки. Сравнивая её с Тиной Кароль на работе, образ совершенно не складывается, и тут нет красной помады, высоких шпилек и глубокого декольте. Тут стоит не Тина, явно, а ещё одна её сторона, милая домашняя Таня. — Привет. — широко улыбаюсь, но в ответ того же не получаю. Мы снова начали эту игру, точнее она начала. Кошки мышки блять. — Что ты тут делаешь? — резко обрезает, ее явно не обрадовал мой визит. Складывает руки на груди и смотрит раздражённо. — Привёз тебе твой телефон, — поясняю, как бы объясняя элементарное. — Ты забыла его. — киваю на машину, и внимательно наблюдаю за реакцией Тины. Её лицо стремительно заливается краской, а неловкость и стыд переполняют женское тело, так, что ей приходится сглотнуть. — Его должен был привезти Паша. — переводит на меня взгляд и моментально стирает смятение. Упрекает, словно я поджёг её дом или опозорил на всю страну. — А я послал твоего подручного, чтобы не задавал лишних вопросов. — Тина снова на меня ошарашенно глядит, требуя объяснений. — Расслабься, сказал ему, что привезу сам. — Спасибо. А теперь отдай. — протягивает мне руку и настойчиво смотрит. — Что, даже на чай не пустишь? Я между прочим ехал к тебе, через весь город. — Я тебя об этом не просила. — Не будь сукой, Кароль. Пусти хотя бы в туалет, от тебя ехать ещё час. — бесстыдно вру, ещё и возмущаюсь. — Ничего, потерпишь. А теперь отдай телефон. — Не отдам, если не пустишь. — Тина закатывает глаза и отходит от прохода, как бы пропуская и я шествую вперёд, удовлетворённо улыбаясь, так, чтобы она видела. Скидываю с себя пальто, пока Тина следит за мной в прихожей. И уводит взгляд, когда я замечаю. Подходит к столику, что-то нервно и дергано поправляет, поднимает вещи и ставит на те же места, пока я подхожу сзади и наклоняюсь к её уху. — Почему ты волнуешься? — шепчу, Тина вздрагивает и судорожно набирает ртом кислород. — Я не волнуюсь. — отнекивается и мотает головой, пока ее пальцы, до невозможности сильно сжимают край стола. — Правда? — Да, правда. — разворачивается и смотрит, вкладывая всю решительность и твердость, что в ней остались, пока её костяжки краснеют от той силы, с которой она сжимает бедное дерево. — Что между нами? — застаю девочку врасплох и она шокировано глядит. И мы стоим молча долго, пока я жду ответа, а она мнётся, не знает, что сказать, и сверлит своими глазами дырку, на моей груди. — Ничего. — набирает побольше воздуха и утыкается глазами в пол. — Чего ты боишься? — беру за подбородок, поднимаю лицо и заставляю на меня посмотреть. Знаю, что не сможет врать, глядя на меня, я хотя бы надеюсь на то, что она не настолько безразлична. Тина растерянно моргает и прямо убивает молчанием. Не выдерживаю, хватаю девочку и с силой прижимаю к стене. Она ахает, выпучивает глаза, пока я сжимаю ее тело. Держу за талию, ставлю колено между ее ног и наклоняюсь к лицу. — Хочешь, чтобы я ушёл? — перевожу взгляд с губ на глаза, и еле сдерживаюсь чтобы не поцеловать. Неприкрыто манипулирую, заставляя её тело дрожать и покрываться мурашками от моих прикосновений. Знаю, что не может, знаю, что не в силах отпустить, и я надеюсь она признаёт эту истину. Снова сказать, что это ошибка, не выйдет. Слишком часто мы стали ошибаться. — Да. — запинается, но произносит. Стоп слово. Я резко отпускаю и делаю шаг назад. Хотя бы честно, и пока внутри всё сжимается, разум кричит о том, что это правильно. Всё, чем мы занимаемся — бред сумасшедшего, и началось это так же быстро, как должно закончиться. Уже ищу, куда кинул своё пальто, но девочка хватает меня за руку и впивается в мои губы. Хватается за ворот моей рубашки, тянет на себя, и я молниеносно и сильно вталкиваю ее в стену, захватывая ее губы своими. Она пыталась, знаю, пыталась сопротивляться, но какой смысл избегать неизбежное? То, с какой силой нас тянет друг к другу, невозможно с чем-то сравнить. И я даже представить себе не мог, когда увидел ее впервые, что залезу в омут с головой и не смогу выкарабкаться. Завожу ее руки над головой, беру за шею и целую глубоко, не в силах оторваться и насытиться. Чертов наркотик, она — наркотик, бросить который никак не выходит, и я умру, без ещё одной дозы. И логично предположить, что она и есть яд, от передозировки, которого можно умереть, но я зависим и бросить то, без чего не могу жить, не получается. Подхватываю девочку на руки и она прижимается ко мне крепче ногами, держится за моё лицо и никак не может высвободить мои губы. Будто тоже не выживет, если разорвёт этот животный контакт. Вслепую прохожу в глубь дома и сажу Тину на стол. Тяну руки с ее попы наверх, забираюсь под теплую ткань и сжимаю грудь неистово сильно, и она мычанием в мой рот, отвечает на мои грубые ласки. Стягиваю с неё шорты вместе с трусиками и смотрю на ее лицо, оно горит нетерпением, жаждой и страстью. Распускаю ее волосы, они пшеничной волной спадают вниз и окутывают всё, тем самым, восхитительным ароматом. Наконец расстегиваю ремень, спускаю штаны, и раздвигаю ноги девочки, пока она изнемогает, хватает меня за плечи и просит не мучать. И я выполняю ее просьбу, потому что сам уже не в состоянии терпеть, медленно вхожу и слежу за реакциями малышки. Она протяженно стонет, прижимается щекой к моему виску и стискивает сильнее плечи. Начинаю заводить темп и Тина всё крепче прижимается ко мне, обхватывает мой торс ногами и разносит по всему дому звуки своего наслаждения. Неторопливо разгоняю лихорадку по нашим телам, растягиваю девочку по миллиметру, и позволяю прочувствовать каждую интонацию нашей близости. Кладу Тину на стол, хватаю бёдра девочки, крепче сжимаю и резко, жёстко вталкиваюсь в неё. Тина прогибается в спине, вскрикивает, и впивается зубами в тыльную сторону указательного пальца. Начинаю двигаться быстрее и жёстче, совершенно позабыв о нежности, хожу по краю между болью и наслаждением, и моей партнерше это чертовски нравится. Её стоны гулким эхом раздаются по всему дому и мешаются с моим рычанием. И когда она лежит передо мной, приходится в удовольствие и утопает в неге ощущений, я прихожусь в восторг от ее красоты. Слишком невероятно, незаконно и бесподобно. Увидеть ее такой, это исключительно и нереально, шанс один на миллион и счастливчиком стал я. Подрываю девочку со стола и впечатываюсь в ее губы. Хочу быть ближе, хочу чувствовать ее всю, такую уникальную и пленительную. Начинаю двигаться на ошеломительной скорости, втрахиваюсь ожесточенно и без остановки, не разрывая наших губ, и прижав ее сильнее за затылок. Двигаюсь в ней неутомимо, жадно и чувствую, как кислород стремительно заканчивается, до боли сдавливая лёгкие, и я размыкаю наши губы. Девочка громко выдыхает, обжигает своим дыханием и запрокидывает голову назад. Чувствую, как она сжимает меня внутри и нахожусь в предвкушении скорой разрядки. Движения в ней, также как и всё, что между нами происходит — за гранью возможного, и когда я вхожу в неё под другим углом, она моментально кончает. Громко дышит и дрожит на моём плече, жмурится, впивается ногтями в мою кожу. Она под пеленой удовольствия, отключается от мира, пока я неутомимо разношу импульсы, заставляю чувствовать снова. И это действует на неё неописуемо, доставляя новые ощущения и в голубых глазах горит что-то опаснее чем огонь, ярче чем звёзды. Это невероятно, и Тина взрывается ещё раз и я, следом за ней. Мы будто улетаем с этой планеты, потому что это что-то неземное и она точно необычный человек. Я обнимаю ее крепко, пока она, оставшаяся без сил, лежит на моём плече. Я уже вижу приход реальности. Она снова отберёт у нас всё, что и без того хрупкое. Я знаю, как мы снова наденем маски. Как Тина отгородится от меня, как будет говорить, что между нами ничего. Как снова заведёт нашу любимую песню про глупые ошибки. С каким призрением будет смотреть, с каким страхом избегать, зная, что если останемся наедине, снова сорвёмся. И будем прокручивать этот сценарий раз за разом, когда в итоге, кто-то кого-то не прикончит. Выпускаю обмякшее тело из своих рук. Надеваю на Тину одежду, она слишком уставшая, поправляет растрёпанные волосы и опирается руками об стол. — Снова вот так вот расстанемся? — глупый риторический вопрос, исход которого всё равно предельно ясен. Тина жмёт плечами и совершенно опустошенно глядит, как я одеваюсь. — Я пойду. — сам уже хочу сбежать, надоело добиваться непостижимого, биться головой об стену, пока она воздвигает таких ещё десяток. — Дан, пожалуйста, останься со мной. — тихо произносит и наконец поднимает взгляд. Я совершенно не был готов к такому повороту, я же окончательно отчаялся и ожидал услышать, что нам пора это прекратить. — Ты действительно этого хочешь? — втаптываю собственный шанс остаться с моим призом на миллион в землю или просто хочу быть уверен, что это не очередная необдуманная фраза, сказанная из жалости или скуки. — Я просто хочу спать. — спускается со стола, пока я перевожу взгляд на часы и наблюдаю, что перевалило уже за полночь. Удивляюсь, как быстро пролетело время и неоспоримо признаю, что наша с ней близость не имеет времени, что между нами нет времени. Мне тяжело с чем-то сравнить всё это. Я не могу спокойно принять эту необъятную бурю, в которую меня затянуло, не смог бы представить ранее, что это может произойти. Я не знаю, счастье это или беда, не знаю, стоит ли мне бежать сейчас или надеяться на счастливый финал. Не знаю, почему воспринимаю всё так, почему не могу отпустить и забыть. Почему больше не могу спокойно жить, с момента ее появления в моей жизни. И как так получилось, что какая-то сексуальная привязанность, на каком-то животном уровне тянет нас друг другу. И уже больше уверен, что дело совершенно не в сексе. И как бы мы не срывались каждый раз, стоит нам оказаться вместе, неважно где и когда, нас связывает гораздо больше, чем просто потребности и инстинкты. Я каждый раз роюсь в голове и пытаюсь понять, что чувствую к ней. Потаюсь понять, что делаю в очередной раз не так, почему она все время убегает. Или проблема именно в ней, я так сильно хочу знать. И что пошло не по плану, ведь она сама предложила, чтобы остался. И под пеленой мыслей, я не замечаю как Тина берёт меня за руку, как ведёт за собой на верх. Мы слишком сильно заигрались и пьяный мартовский вечер завёл нас слишком далеко. Как мы к этому пришли и как нам жить дальше. Слишком много вопросов без ответов. Я просто не могу их знать, ведь она прячется и всеми силами старается не открываться. Я просто хочу узнать, что она скрывает под всеми масками, что скрывает под стенами и зачем их возводит. Не замечаю как мы заходим в комнату и Тина расстёгивает мою рубашку. И каждый раз буду поражаться ее сторонам, ее многогранностью, как в одном человеке, может столько умещаться. Она как собственница снимает с меня одежду и тянет за собой на кровать. И мы падаем на подушки, без сил, измотанные тяжёлым днём и нашими неразберихами. Она берёт меня за руку и засыпает практически сразу же. Я знаю, она нуждается в тепле, знаю, теперь точно, что хочет, чтобы я был рядом не просто так. И ко мне постепенно приходит осознание и я начинаю принимать. Я здесь с ней не случайно. Не потому что мне нравится её тело, не потому что нас, как зверей тянет друг другу, чтобы сорвать одежду. Я влюбляюсь. Совершенно бесповоротно и окончательно. В исключительную и неповторимую девочку. И теперь я понимаю, что означают мои строчки, какой посыл несут. Они ведут меня всегда в одно место, домой, где всегда уютно и хорошо.