Маленькая теплая птичка

Яблоневый сад. Скрип старой пластинки и пахнет чем-то медовым. Солнце заливает ему глаза и ласково целует в нос… Или это мама? Трава под ногами такая высокая, а яблоки над головой такие красные. Он тянет руку – не достать. Маленькие пальцы хватают воздух, и тут же один плод падает ему в руку. - Милый, это твоя магия… Он видит лицо мамы: молодое и очень счастливое. Нет морщинок и седины, нет беспокойства во взгляде серых (как у него) глаз. Только ощущение бесконечного счастья. Он видит ее, он хочет дотронуться до шелковых светлых волос и почувствовать ее аромат. Он хочет в ее руки – вместе танцевать под старые маггловские песни. - Драко, очнись, пожалуйста, Драко! На задворках сознания он слышит чей-то голос. Картина перед глазами начинает рябить и портиться – нет! Малфой моргает. Перед парнем растрепанная Грейнджер: гриффиндорка трясет его за плечи и, похоже, близка к истерике. - Нет, нет, нет, не смей. Не смей смотреть в него. – она заливается истерическим хохотом. Капля пота стекает по ее шее и ему, разум которого в густом молоке, невыносимо хочется убрать ее, чтобы не портила вид. - Я второй раз тебя спрашиваю: какого черта, Грейнджер?! Какого черта это было? Я видел мать и… Неважно. Прекрати меня трясти в конце концов. – Ему все еще тяжело сконцентрироваться, но дышать становится немного легче. И станет еще лучше, когда он перестанет чувствовать на себе раскаленные девичьи ладони. Драко схватил ее за запястья и отодвинул от себя. Девчонка выглядела почти безумной. Она смеялась и плакала одновременно, а ему действительно становилось страшно. Блять, он вышел только за сигаретами, а вечер превратился в подобие адской дробилки для легких (какая ирония). - Если бы я была чуть менее пьяной и чуть менее ненормальной я бы выгнала тебя вон. Но знаешь, что? Я тебе расскажу, что происходит. Потому что мне плевать на тебя, а тебе плевать на меня. Я расскажу тебе и станет лучше, да-да. Станет лучше. Ее голос дрожал и бился о стены захламленного помещения. Малфой подтянул под себя ноги и съежился. Он уловил этот момент: пожалуй, сейчас первый раз за многие годы он не наденет маску скуки и безразличия. Побудет пьяным человеком рядом с другим пьяным человеком – и насрать на свои выстраданные чистокровные принципы. Ему будет не плевать на нее – он так решил. Он пытался не думать, что в нем говорит чувство вины за то, что она умирала множество раз на полу его гостиной от руки его тетки. Малфой просто устал – устал, блять, быть мертвым. Он выслушает бредни почти седой Грейнджер, разберется со своим видением и сделает все, чтобы снова попасть в тот, зазеркальный мир. - Это случилось на истории магии. Точнее, конечно, я знала про зеркало и знала о его свойствах, но я думала, что оно уничтожено еще на нашем первом курсе! Я думала его нет… Но когда профессор Бинз стал рассказывать о Еиналеж, я подумала, что это не просто так. - Еиналеж? Хочешь сказать, это оно? – сердце Малфоя пропустило удар. - Послушай. Я перестала спать ночами. Мне надо было к нему – увидеть то, что…. Я ходила по замку каждый день, каждую ночь, каждую минуту. Кто знал, что все будет так банально просто. Господи, оно все это время было в Выручай-комнате. – Гермиона издала непонятный всхлип и подвинулась ближе к слизеринцу. Она смотрела ему прямо в глаза – не так, как она смотрела раньше, видя в нем врага. А так, будто вверяет ему в руки свой мир, и по его желанию он может разбиться. - Почти три месяца. Три месяца я прихожу сюда каждую ночь. – Она продолжила смеяться. - Я не сплю. Я не могу учиться и думать о чем-то кроме этого чертова зеркала. И знаешь, что самое смешное? – она затряслась и вцепилась в Малфоя снова. – Я это ненавижу. Но не могу бросить. Парень посмотрел за спину девушки, надеясь уловить отражение. Но увидел лишь их двоих, сидящих на полу. - Зависимости, Грейнджер? – ему хотелось ухмыльнуться, но улыбка вышла настолько кривой, что больше была похожа на последствия зубной боли. – Я думал, ты сильная девочка. Он опустил взгляд и наткнулся на ее руку, которая все еще крепко держала его за рукав. В тусклом свете белые тонкие пальцы казались какими-то страшно правильными на его руке. Будто они должны были его держать - только это предотвратит шаг в пропасть. - Ты не должен смотреть в него. Не должен поддаваться желаниям. Ты должен помочь мне и сотням таким бездарям как я, и разбить его. Уничтожить. - она снова смеялась, Салазар, это было жутко. - Не ты мне будешь говорить об этом, Грйенджер. И как я смогу покуситься на реликвию старика? - ему хотелось бы, чтобы сарказм спрятал в каждой букве отблеск страха. Страха за то, что он может больше никогда не увидеть отражения, если зеркала не станет. Он разозлился – она сразу поняла. Выдернув руку из ее цепкой хватки, Малфой поднялся с пола и отряхнул подолы брюк. Парень снова взглянул в зеркало. И снова оно показало лишь их двоих. - Знаешь, Грейнджер, это не мое дело. Но раз мы сегодня откровенничаем, то мой тебе совет – возьми себя в руки, ты выглядишь, как тряпка. И иди спать. И оставь мне свою пачку. Девушка подняла на него взгляд. Она и сама не знала, что послужило причиной этого выплеска – долгие ли ночи в этой комнате, одиночество или то, что ей казалось – таких случайностей не бывает. Он не мог оказаться здесь просто так – комната бы не допустила такого промаха. Гермиона поднялась и зябко поежилась. - Что ты видел там, в зеркале? – звук вырвался прежде, чем она успела подумать и вовремя остановиться. Гермионе стало почти физически больно от стыда и страха за свой вопрос – ведь предугадать реакцию Малфоя почти никогда невозможно. Он затянулся второй сигаретой и снова посмотрел на нее так, будто не верил, что она действительно произнесла это вслух. Морщинки возле глаз стали заметнее от его прищура, а воздух стал практически ледяным. - В следующий раз, Грейнджер. В следующий раз.