Маховик времени

— Подожди, ботаник! — раздается голос у меня за спиной. Я пытаюсь быстрее пробраться сквозь толпу, но это бесполезно. Коридор забит учениками, которые тащатся на следующий урок. — Помедленнее, Твити. Можно подумать, я тебя оскорбил или что-то в этом роде, — со смешком говорит Сэм, догоняя меня. Я закатываю глаза, пытаясь пробраться между студентов. Это не работает. — Эй, эй, эй. Ладно, теперь у нас забота о Магическими Существах. Давай я отведу тебя на этот урок, чтобы ты не потерялась, ладно? — говорит он раздраженно, хватая меня за левое запястье. — Почему я не могу просто спросить кого нибудь из других студентов? — ворчу я, убирая руку. Он отпускает её. – Ну, ботаник, это не так просто, не то, что бы ты понял или ещё что-нибудь. Видишь ли, есть вещи, которые называются расписаниями. Твоё отпечатано вот на этом пергаменте, — говорит он, словно пытаясь объяснить это шестилетней девочке, размахивая перед моим носом страницей. — У тебя есть копия моего расписания? — спрашиваю я, свирепо глядя на него, пытаясь вырвать у него письмо. Он усмехается. — Нет, глупая, я уже сказал. У нас одно на двоих. Расписание. Так вот, это означает, что я… Я... человек, который должен сопроводить тебя. Беру тебя. Себя. И мы идём. На занятия. Пойдем, — говорит он, снова хватая меня за запястье. Я сопротивляюсь, но ему удается протащить меня через коридор. — Отпусти! — рычу я. Он вздыхает и наконец отпускает меня. И тут я замечаю, что мы стоим в вестибюле. Всё произошло на удивление быстро. Я не заметила потайного хода, я была слишком занята, пытаясь избавиться от тисков Сэма. Но я не знаю никакого прохода, который мог бы привести нас сюда… Он вздыхает. — Да ладно тебе. Уход за Магическими Существами находится снаружи. — он начинает пробираться к выходу из школы. Я иду за ним, слегка дрожа от холода. Он ведет меня к длинному деревянному столу возле теплиц. В конце стола беседуют два профессора; один из них с каштановыми волосами стоит ко мне спиной. Его высокий рост смутно знаком. Он слегка поворачивается, и я вижу безошибочно узнаваемый профиль Альбуса Дамблдора, только менее морщинистый. Я ахаю от удивления. Сэм поворачивается ко мне и шепотом спрашивает, всё ли со мной в порядке. Все остальные за столом вдруг уставились на меня. Затем всё снова становится чёрным. Я лежу. Открываю глаза. У меня огромное чувство дежавю, когда я изучаю потолок больничного крыла, но, надеюсь, визит в прошлое был просто странным сном? Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на комнату. Кто-то из 1912 года спит на сиденье рядом со мной. — «Нет. Это был не сон. Я действительно застряла в 1912 году.» – но я удивлена тем, кто собственно, развалился на этом сиденье. Сэм Уилкинс крепко спит, положив голову на руку, его длинные волосы закрывают лицо. Я медленно сажусь. Мадам Грасс нигде не видно, но на ночном столике стоит пустой кубок с зельем. Кровать скрипит. Сэм в замешательстве дергается вверх. Он рассеянно оглядывается, его взгляд останавливается на мне. Я свирепо смотрю на него. Он выглядит ошеломленным. — Ты в порядке? — тихо спрашивает он. Я усмехаюсь. — Да, в полном. — отворачиваюсь от него. — Слушай, прости меня за то, что я сказал на Трансфигурации и всё такое, — говорит он. Я удивленно смотрю на него. — Я не знал, что ты из… ну да. Там, откуда ты, — говорит он, неловко ёрзая У меня отвисает челюсть. — «Он знает?! И он извиняется? Черт.» Дверь в больничное крыло открывается, и кто-то спешит внутрь. Я вижу, как из-за занавески выглядывают лица Ньюта и Леты. — Привет, — говорит Лета. — Привет, — отвечаю я. Ньют свирепо смотрит на Сэма. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. Сэм быстро встаёт. — Ничего, урод, — говорит он. Надеюсь, ты скоро поправишься. Я ещё загляну, — ухмыляется он, удаляясь. Я опешила. Только что он был милым… — Ты в порядке? — спрашивает Ньют, занимая свободное место Сэма. Лета садится на мою кровать. Я киваю. — Как долго я была без сознания? — Ну, сейчас восемь вечера, так что… пара часов, — говорит Лета, болтая ногами. — Ты знаешь, что это вызвало? — спрашивает Ньют. — И что же? — Это был ложный выпад. — Я… я не думаю, что смогу вам сказать, ребята, — шепчу я. — Это может испортить хронологию. — Не беспокойся об этом, — ласково говорит Лета. Ньют только смотрит на меня. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но его перебивает мадам Грасс. — Ну, дорогая, теперь всё готово. Еще немного зелья, и твоя голова взорвётся! — весело говорит она. — Завтра ночью ты будешь спать в Гриффиндорской башне, и с этого момента ты будешь посещать обычные занятия и..... О, что ещё там было? О да, Уилкинс будет провожать тебя по школе, на уроки и всё такое. Теперь я больше не хочу чтобы ты притворялась, слышишь? — говорит она, грозя мне пальцем, прежде чем поспешно уйти, прихватив с собой пустой кубок. — Я… я…взорвусь? — переспрашиваю я в ужасе — Э-э, да. Это зелье только для экстремальных физических травм, слишком много его может быть, ну, не очень хорошо для тебя, — говорит Ньют. Я смотрю на свою правую руку, всё ещё забинтованную. Я игнорирую Ньюта и Лету и ковыряюсь в бинтах. — О, проклятье. Ньют! — внезапно восклицает Лета. — Что? — отвечает он. — Я забыла написать сочинение по зельям! — говорит она, хлопая себя ладонью по лбу. Ньют смотрит на часы. — Библиотека закрывается через час, так что на твоём месте я бы написал его сейчас. — А ты уже закончил? — спрашивает она. — Ага, — говорит он. — Надо было догадаться, — усмехается она. — Я немного побуду с Робиной — бормочет он. — Хорошо. Пока, Робина, — говорит Лета, рысцой исчезая за занавеской. Я продолжаю пытаться снять бинты. Ньют откашливается. Я смотрю на него. Он смотрит на свои ботинки. — Что-то не так? — спрашиваю я. — Я действительно ненавижу Уилкинса. Он достает меня. — Да, он как заноза в заднице. — Ага. Что он вообще здесь делал? — спрашивает Ньют. — Ну, он был гораздо милее, пока не появился ты. Он казался искренне обеспокоенным и извинился за то, что обзывал меня… — Он дразнил тебя?! — восклицает Ньют. — Ну, да, так было и раньше, но ничего страшного. Люди делают это всё время, я привыкла. Я имею в виду, они будут делать это в будущем… — Как он посмел! Он понятия не имеет, через что тебе пришлось пройти, — бурчит Ньют, краснея. — Успокойся, Ньют. Раньше он этого не знал, но теперь знает. Вот почему он извинялся, но он казался совершенно другим человеком, пока вы, ребята, не вошли. — Странно, — соглашается Ньют, и его лицо постепенно возвращается к своему обычному цвету. Я возвращаюсь к своим бинтам. Мне удается развязать конец веревки, и я начинаю распутывать их. Рана всё ещё слишком нежная, но я хочу посмотреть, что случилось. Я ахаю. — Что? — спрашивает Ньют. — М-м-моя р-рука, — хнычу я. Наверное, мне не следовало смотреть на неё, но теперь боль снова обжигает. Он встаёт, нежно берет мою руку в свою и кладет её так, чтобы моя ладонь была обращена вверх. Это было распухшие, покрытое гноем месиво, которое когда-то было рабочей рукой. — Ш-ш-ш, — шепчет Ньют. Руки у него холодные, но не слишком. Это приятно. Он усаживается на край моей кровати. — Accio, — говорит он, вытаскивая палочку из кармана другой рукой и указывая на что-то вне моего поля зрения. Миска с водой, прикрытая белой тряпкой, подлетела к нам и мягко приземлилась на его колени. Он кладет палочку между зубами, как будто собака держит кость, и берет влажную тряпку. Нежно прикасается к моей руке. Я стону от боли. — Ш-ш-ш, — снова говорит он, проводя тряпкой по моей ладони. — Закрой глаза, — шепчет он и водит вокруг волшебной палочки. Я делаю, как он говорит, и он несколько раз проводит тряпкой по моей ладони до кончиков пальцев, опускает её обратно в воду и повторяет. Через несколько минут он останавливается. — Теперь ты можешь открыть глаза, — мягко говорит он. Я смотрю на свою руку. Он очистил гной на моей ладони. Но на кончиках пальцев, где я сжимала цепочку маховика времени, виднелись перекрещивающиеся клейма, и они обожгли меня. Я глубоко вдыхаю и снова выдыхаю. Раны красные, сырые и воспалённые. — Ты в порядке? — спрашивает он. Я киваю. — Спасибо. Должно быть, это было действительно отвратительно для тебя. — Не беспокойся об этом. Ничего страшного, — говорит он, нежно поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Он наклоняется ко мне, открывает ящик прикроватного столика и достает чистые бинты. — Я не знаю, сотворило ли это зелье бадьяна или нет, но этого не было раньше, поэтому я просто наложу еще несколько бинтов, чтобы хуже не стало, хорошо? — спрашивает он меня. — Спасибо, — снова говорю я. — Нет проблем. Я думаю, что суть бадьяна больше для животных ран, сам по себе знаю. Наверное, поэтому я всегда ловлю себя на том, что прокрадываюсь сюда, чтобы украсть немного, — говорит он с усмешкой, оборачивая повязку вокруг моей руки. — Могу я выпить ещё, — говорю я ему, чувствуя себя виноватой из-за гноя. Он громко смеется. — Нет, не можешь! Это невозможно только с одной причины. Если ты попытаешься, то навредишь себе, — рассудительно говорит он. — Ты должен стать целителем, — говорю я. — Похоже, ты неплохо разбираешься в подобных вещах. Он фыркает. — Только потому, что я так часто себя травмирую. Нет, я хочу работать с Магическими существами.— говорит он с легкой улыбкой. — Конечно. — отвечаю я.