Первая гроза: Оттепель

Особенно подготавливаться к приходу Антона не было никакого желания, и Беляев ограничился тем, что достал одну из коробок с коньячными конфетами, которые ему как-то подарили на службе. Накатили грустные мысли о работе, и Сергей вновь ощутил слабое желание выказать протест. Но подобные позывы быстро разбивались о понимание того, что Демидов не изменит своего решения. И теперь Серёже просто придётся искать себе заделья по душе. А это будет не так-то просто, потому что Беляев не имел каких-то особенных увлечений. Да, он хорошо разбирался в искусстве, особенно театральном, ибо занимался этим последние годы, но как это использовать вне рабочего места, Сергей не имел представления. Из тревожных раздумий о службе его выдернул звонок в дверь. Беляев мельком глянул на себя в зеркало и отворил. — Здравствуй, — на выдохе поздоровался Антон. Из его рта вылетел лёгкий парок. — Привет. Проходи, — Сергей отступил в сторону, пропуская гостя. Тот принёс с собой запах снега и зимы. Чего-то «из детства», от чего желудок Беляева тихонько сжался на какую-то долю секунды. — Ну и холодрыга на улице, — поёжившись, Антон легко снял шапку и пальто, наклонился, чтобы развязать шнурки ботинок. — Да уж. Беляеву было крайне интересно, зачем пожаловал этот человек. Ему хотелось верить, что не случилось ничего особенного, но в противном случае разве Антон заявился бы к ним домой? — А дядя Дима ещё не пришёл? — взволнованно одёрнув свитер, спросил визитёр, когда в обувью было покончено. — Пока нет. Идём на кухню, попьём чаю. Антон, явно погружённый в свои мысли, покивал и последовал за Сергеем. Пока Беляев организовывал горячий напиток, он вымыл руки и появился на кухне. — Как думаешь, дядя Дима станет помогать? Моему знакомому нужна помощь, — как-то совершенно неожиданно сказал. Серёжа искоса посмотрел на Антона, наполняя чашки с заваркой кипятком. — Не могу знать точно. Он лгал. Ну не говорить же: «Нет, не станет он никому помогать». Но, зная своего супруга, Беляев был почти на сто уверен, что генерал откажет в помощи Антону. Вся его семья жила как-то обособленно от него. — Попробовать стоит, — натянуто улыбнулся молодой человек, как бы успокаивая этим самого себя. — Да. Беляев сел напротив и открыл коробку с конфетами. Кивнул на неё, мол, угощайся. — Спасибо, — Антон взял одну штуку и откусил, чтобы тут же взглянуть на начинку. — А что случилось с твоим приятелем? — Ему подкинули цацки. Драгоценности ворованные. И теперь он вынужден скитаться, чтобы его не посадили за то, чего он не совершал, — запальчиво отозвался молодой человек и покачал головой. Хлопнула входная дверь. Сергей невольно вздрогнул, слыша, как генерал снимает шинель, фуражку, а затем и сапоги. И вот его фигура уже возникла в дверном проёме. Неожиданно, словно скоротечные и обманчивые осенние сумерки. — Какие люди, — ухмыльнулся Демидов, останавливая взгляд на Антоне. — Здрасьте, дядя Дима, — поспешно встав, племянник протянул ему руку. Тот медленно, точно делая одолжение, пожал её. Затем прошёл к столу и сел рядом с Сергеем. — Уверен, у тебя есть причина. Поэтому ты здесь, — сказал генерал без прелюдий. — Да, вы правы… — кашлянув от неожиданности и даже покраснев, выдавил Антон. — Мне нужна помощь… Точнее, моему другу… — Выйди, — коротко бросил Дмитрий, глянув на супруга. Тот послушно поставил чашку в блюдце и вышел из кухни. Пройдя в гостиную, он прикрыл за собой дверь и включил телевизор. Тут же на экране возникла весьма известная певица Гелена Великанова. Стоя на круглой сцене, она красиво пела одну из очень лирических песен. Шестидесятые годы привнесли некоторую праздность в жизнь советских граждан. Теперь подрастало другое поколение. Поколение детей тех, кто ковал Великую Победу. В моду вошли короткие женские стрижки, нелегальный западный джаз, курение, яркие галстуки и высокие каблуки. Выдержанные пятидесятые остались в прошлом. Теперь из каждого утюга лились разоблачающие речи о товарище Сталине. И пусть они уже не были так удивительны, как в первые годы после его смерти, эта тема всё равно оставалась весьма актуальной. Здесь и возникала стычка поколений: старики порицали молодёжь, так рьяно пытающуюся перенять манеру западной жизни, а молодёжь считала, что за ними яркое и великое будущее, что свобода самовыражения — это вовсе не плохо. Беляев лишь краем уха слышал от коллег, как весело некоторые из них проводят вечера: слушают запрещённый американский, густой и сексуальный джаз, пьют контрабандный ром и занимаются любовью. И не то чтобы Сергей завидовал, но хотел бы хотя бы глазком взглянуть на такие вечеринки. Подобные фантазии быстро развеивались: пред внутренним взором возникало суровое лицо Демидова. Дмитрий был человеком старой закалки и никогда бы не одобрил тот праздный образ жизни, который вела некоторая молодёжь. И уж тем более не позволил бы Серёже даже смотреть на такие развлечения. И даже если в молодом человеке изредка возникали рассуждения о том, что он мог бы встать в позу, хотя бы раз пойти наперекор Дмитрию, всё это быстро таяло, как дым. Он понимал, что никогда не решится. Перечить генералу бессмысленно и чревато. И Сергею казалось, что он уже научился жить по этим правилам. В отдалении хлопнула дверь, и через несколько секунд в гостиную вошёл Демидов. Вид у него был бесстрастный. Серёжа поёрзал на диване, опасливо глядя на супруга. — Он уже ушёл? — спросил осторожно. — Да, — генерал сел в кресло и небрежно поправил наручные часы. — Ты согласился ему помочь? — Нет. Беляев кивнул: ничего другого он и не ожидал. Дмитрий ничего не сказал. Он мог подолгу молчать, что иногда нервировало Серёжу. Например, сейчас. — Дима, я тут подумал… Ну чем я буду заниматься дома, а? Я же рехнусь. — Не рехнёшься, — скупо ответил Демидов. — Тебе не понять, ты ведь работаешь… — Мы опять будем всё это обсуждать? — обжигающе блеснув глазами, генерал сурово посмотрел на Беляева. — Я просто хочу поговорить об этом… — потупив взор, пробормотал тот. — Я уже всё сказал. И обсуждать здесь нечего. — Как знаешь, — Сергей перевёл горестный взгляд на экран телевизора. — Выпить хочется. — Тебе нельзя. — Может, разрешишь рюмочку? — Нет. Беляев судорожно выдохнул и потёр лицо. Его пальцы подрагивали. Демидов резко встал и подошёл к мужу. Дёрнув его за плечи, заставил встать. Заглянул в глаза. — Ты опять думаешь о том, какой бы замечательной была твоя жизнь, если бы не наш брак, верно? — с нотками сарказма спросил он, злобно поджимая губы. — Нет! — испуганно воскликнул Беляев, уже представляя, что последует дальше. — Мечтаешь быть такими же, как эти шуты, разодетые в разноцветные пиджаки. Мечтаешь пить, сколько влезет. Слушать музыку, которую не должен слушать ни один советский человек. Ты хоть понимаешь, что это западная пропаганда? Её цель — «заразить» нашу страну своей разлагающейся идеологией! — Я понимаю. Правда… — выдавил Серёжа. — Отчасти понимаешь, — кивнул генерал. — Другая твоя часть хочет хлебнуть всего этого. И не ври, что это не так. — Дима… Ты слишком строг ко мне… Генерал уже не слушал: принялся грубо расстёгивать рубашку супруга, резко срывать её с плеч. Отбросив вещь в сторону, он взялся за ремень Сергея. Тот понял, что сейчас лучше замолкнуть и позволить мужчине сделать всё, что тот хочет. А хотел генерал, судя по всему, близости. Иначе зачем он стащил с Беляева бельё следом за брюками? Отбросив его одежду на диван, Демидов скользнул горячим и весьма жадным взглядом по стройному телу Серёжи. — Из тебя всю жизнь придётся выбивать дурь, — сказал он и коснулся двумя пальцами губ Сергея. Тот не успел ответить: генерал засунул в его рот указательный и средний. Беляев слегка округлил глаза. — Иногда мне хочется вырвать тебе язык, — прошептал Демидов, склоняя голову набок и зачарованно глядя на то, как Серёжа посасывает его пальцы. — Но ты умеешь вытворять им такие вещи, что… Пожалуй, оставлю его. Для себя. Пальцы огладили язык, нёбо. Резко вынув их из горячей полости рта, генерал ущипнул ими сперва один сосок мужа, затем второй, оставляя на них слюнявые следы. Сергей тихо застонал, покрываясь мурашками. Не раздеваясь, только лишь расстегнул свои галифе, Демидов сел на диван и шлёпнул супруга по ягодице. — Чёрт бы тебя побрал, — сказал он хрипловато. Вытащив член, мужчина принялся подрачивать себе, оглаживая и слегка сжимая зад Беляева второй рукой. Чтобы подразнить себя, отвёл в сторону одну ягодицу Сергея, рассмотрел розовой анус и замастурбировал сильнее. Влажный звук, и всё, что вытворял Демидов, сильно возбудили Серёжу. Он потянулся к своему члену и принялся ласкать его, запрокидывая голову и покусывая губы. Мысль о том, что Дмитрий сейчас в форме, придавала ситуации особую пикантность. — И когда ты наконец поймёшь, что твоя жизнь возможна только со мной? Так было всегда, — голос генерала был совершенно спокоен, хотя сам он был изрядно заведён и немного зол. Убрав свою руку с члена, мужчина провёл влажными от смазки кончиками пальцев по крепко сжатому анусу. Оттягивая второй ладонью одну ягодицу мужа в сторону, надавил указательным пальцем на отверстие, осторожно вводя его. Отчаянно дроча, Беляев слегка прогнулся в пояснице. — Я понимаю… Правда… — прошептал он. — Ну-ну, — смазки на пальцах было достаточно, и генерал начал неспешно растягивать анус супруга сперва одним, затем двумя. Вскоре он взял достаточно высокий темп, сгибая их пополам. Беляев уже совсем потерялся в ощущениях. Ахая и сладко постанывая, он сильнее прогибался в пояснице, всем своим телом прося «ещё». Стоящий колом и текущий член Демидова слегка покачивался из стороны в сторону от дикого желания. Второй ладонью шлёпнув распалённого мужа по ягодице, он резко вытащил пальцы. Беляев всхлипнул от неожиданной пустоты внутри себя. Демидов до боли сжал бедро Сергея и дёрнул его назад, заставляя сесть… Сперва просто плюхнуться задом на колени, затем завести руку назад, чтобы схватить эрегированный орган и начать вводить его в себя. Постепенно, с болью и наслаждением. Дмитрий помог ему, резко двинув бёдрами. Серёжа ахнул, плотно прижимаясь спиной к груди мужчины, и тут же ощущая пульсацию внизу живота: генерал был в кителе. Стиснув зубы, он закрыл одной рукой рот Беляева и приказал двигаться. Сергей не заставил себя ждать. Зажмурившись от удовольствия, он начал активно «прыгать» на органе, ощущая, как собственный стоящий член болтается, и, стоит, до него дотронуться, брызжущий оргазм мигом накроет с головой. Демидов же, откинувшись на спинку дивана, лениво полуприкрыл глаза, демонически сверкая ими, почти чёрными, любуясь спиной и волосами Беляева. Бёдрами он почти не двигал, позволяя Серёже ускоряться, и зажимая его рот крепкой ладонью. Уже на грани оргазма, когда хорошо стало просто до безобразия, и захотелось добраться головкой члена куда-то до гланд Сергея, Дмитрий подался вперёд, прижался грудью к спине супруга, чтобы резко убрать ладонь с его губ и услышать сладкий стон. Поймав болтающийся от быстрого темпа член Беляева, Демидов принялся быстро дрочить его. Сперма брызнула сразу же, вязко, тепло, а Серёжа завалился головой на плечо генерала, балдея от экстаза и раскрывая рот в немом крике. Дмитрий кончал в мужа беззвучно, лишь стиснув зубы и «выдаивая» член Сергея, чтобы вышло всё до последней капли. Того потряхивало, он с силой сжимал в себе плоть мужчины, издавая блаженный продолжительный стон. — Тише, тише, — прошептал Демидов, ухмыляясь и потряхивая его член. Медленно провёл ладонью по животу мужа, размазывая по нему его сперму. Беляев так и лежал затылком на плече Дмитрия, подрагивая и облизываясь. Красный, влажный, будто бы сошедший с ума от наслаждения. — Замечательный ты мальчик, — добавил генерал и поцеловал шею Сергея сбоку. — Теперь в твоей голове поменьше мусора. И был прав: в голове Беляева проплывали сиреневые и розовые облака. На душе было хорошо, спокойно. Тело полностью размякло. Серёжа с трудом сглотнул. По телевизору всё так же шёл концерт, студия уже была украшена к Новому году, за окном серебрился лёгкий снегопад. Захотелось обнять Демидова, прижаться к нему и прожить так до весны. — Я тебя люблю, — прошептал он, зная, что генерал ему не ответит тем же. Просто хотелось это сказать, ничего не ожидая. Однажды Беляев спросил у Дмитрия, почему тот не признаётся ему в любви. Мужчина ответил: «Я уже говорил тебе об этом. Если бы что-то изменилось, ты бы узнал первым». Сперва молодого человека это коробило, а потом он привык. — Скоро Новый год, а у нас ещё нет ёлки… — прошептал Беляев, так и находясь в своей немного нелепой позе. — Будет. Всё будет. Сергей сглотнул и осторожно пошевелился, встал, ощущая, как внутри пустеет и влажно хлюпает. Демидов погладил Беляева по заду. — Давай в душ. Я пока сделаю кофе, — сказал он. — Хорошо. Уже выходя из комнаты, Сергей вдруг обернулся и томно произнёс: — Знаешь, я люблю встречать с тобой Новый год. Демидов, только что застывший с непроницаемой маской, посмотрел на супруга и натянуто улыбнулся. — Я знаю. Сергей направился в ванную. Уже стоя под струями душа, в ванне на «львиных лапах», он думал о том, что да, Новый год с Дмитрием — это всегда что-то волшебное. В их совместном праздничном ужине всегда присутствовала особая уютность. В гостиной горит, переливается яркими гирляндами ёлка, стол ломится от блюд, по телевизору показывают «Голубой огонёк», Беляев болтает, а Демидов слушает, иногда вставляя какие-то фразы. Казалось бы, ничего особенного, но так хорошо, так волшебно. По-семейному. Улыбнувшись своим мыслям, размякший от горячей воды Сергей приник лбом к белому кафелю на стене. А потом всё начало плыть, кружиться, словно кто-то плеснул воды на акварельный рисунок. Ёлка, гирлянды, стол, телевизор, лицо Дмитрия… Серёжа, понимая, что вот-вот упадёт и расколет голову, осторожно сполз вниз, скользя ладонями по кафелю, а затем отключился.