Рискнуть

      Уже конец ноября, а на улице снегом и не пахнет. Либо моросит дождик, либо небо затянуто серыми тучами. На выходных — в субботу — Алиса просыпается очень рано, потому что ей нужно собирать вещи. На самом деле она это делала на протяжении недели, но успела не всё. Сегодня она переезжала с родителями, у папы как раз часть отпуска началась, а у мамы выходной. Эта квартира, на которой они жили сейчас, была съёмной. Родители накопили и купили новую, но уже свою квартиру в новостройке. Если честно Флорова не хотела переезжать, здесь было всё: детские воспоминания, лучшие и худшие дни, знакомые, с которыми было комфортно просто перекинуться парой слов. Алиса жила здесь с самого детства, не хочется покидать то место, с которым связана чуть ли не вся жизнь, к которому прикипела душой. К тому же девушка не любила что-то новое, выходить из своей уютной зоны комфорта не хотелось от слова совсем. Но Лиса не говорила о своих переживаниях родителям, всё же они как лучше хотят.       Прошло большое количество времени, пока Алиса сложила вещи. Она ещё и родителям помогла, потому что вещей накопилось прилично. Сегодня ей надо было идти на репетиторство к Наталье Анатольевне, но та ещё в школе сказала, что это занятие перенесёт на один из дней, скорее всего на четверг. Наталья Анатольевна, кажется, вернулась в своё обычное состояние. Привычное «good morning» в середине дня, быстрый и чересчур энергичный темп на уроках. Алиса не знает, что с отцом учительницы, та больше ни слова об этом не говорила, но Флорова надеется, что и с Наташей, и с её папой всё в порядке.       За сегодняшний день Алиса так вымоталась, что еле до кровати дошла. Непривычно было спать в полупустой комнате, в которой теперь эхом раздавались её слова. Это последняя её ночь здесь, Лисе даже слишком грустно. Она, как ей кажется, вообще в последнее время стала слишком меланхоличной.       На следующий день они грузят вещи и окончательно покидают квартиру. Лиса обходит комнаты, обводит взглядом коридор, вздыхает. Сразу вспоминаются все события, произошедшие тут. И катание на роликах по этому самому коридору, и отключение света вечерами, но особенно по утрам. Алиса тогда завтракала со свечкой на столе, потому что фонарика в доме не нашлось. Вспоминается лютый холод в квартире, когда отопление почти не работало, а за окном было далеко не минус один. Флорова тогда сидела как капуста, в нескольких слоях одежды и одеял. А соседский мальчик со второго этажа, с которым она играла днями напролёт, пока тот не уехал в другой город. Счастливые минуты беззаботного детства, когда можно было просто жить, не задумываясь о проблемах, смеяться без причины и открыто плакать, когда упала. Здесь было всё — теперь останутся только воспоминания. Флорова мысленно навсегда прощается с квартирой и закрывает дверь. Она определенно будет скучать. Алиса смотрит на дверь соседей напротив и вспоминает их вечные ссоры, крики в три часа ночи и частые звуки бьющейся посуды. Порой они мешали спать, но они были частью рутины, и Лиса будет скучать даже по ним.       Флорова ещё не видела новую квартиру в отличии от родителей, которые уже бывали здесь. Квартира по размерам почти такая же как и прошлая, возможно немного больше. Тут тепло. Она быстро обходит комнаты и ей всё очень нравится. Просторный, в светло-бежевых тонах зал, в котором Алиса первым делом замечает большое кресло с подушкой, потому что оно выглядит так величественно, будто с картины. Два диванчика по обе стороны, ковёр между ними, напротив стеллажи и телевизор. В комнате родителей обои нежно-бирюзового цвета, огромная двуспальная кровать — Лиса очень хочет на ней попрыгать, но благоразумно воздерживается — тумбочки и большой шкаф. Кухня небольшая, но места в ней достаточно. Флорова думает, что кухня будто с картинки сошла, настолько красиво. Алиса с нетерпением заглядывает в свою комнату. По большей части она знала, как и что здесь будет, потому что родители спрашивали её мнения при выборе мебели. Белые обои с незамысловатым, почти невидимым узорчиком, просторная кровать, на которой девушка может спать чуть ли не с вытянутыми в разные стороны руками, молочно-белый стол, такого же цвета шкаф. — Мам, пап, тут классно! — честно говорит Алиса. — Рады, что тебе нравится, — отвечает за них двоих Марина. — А теперь самое тяжёлое: распаковывать вещи. — Ну, за работу, — подбадривает Константин. Алисе вспоминается шутка, а может и не шутка вовсе: «Я каменщик, работаю семь дней».       Они до самого вечера возятся с коробками и вещами, у Лисы так много всяких мелочей, и ей нужно придумать куда и как всё разложить, что тяжело. Хотя родителям работы явно больше чем ей. Ближе к одиннадцати они ужинают, все очень устали и сил нет даже телевизор посмотреть. Завтра маме на работу, Лисе в школу, а папе продолжать разбирать вещи, поэтому они ложатся спать. Алиса без сил настолько, что она и подумать не успевает о прошедшем дне, потому что как только она касается головой подушки — сразу засыпает. Благо домашку она сделала ещё в пятницу вечером.

***

      Новая квартира находится дальше от школы, но Алисе не приходится вставать намного раньше. Прямо в нескольких шагах находится остановка, что очень удобно. Лиса всё ещё не привыкла к новому месту жительства, квартира пока не казалась своей, была необжитой. Девушка этой ночью почти не спала, Флорова списала это на стресс из-за нового места обитания. Всю неделю она ходила уставшая, но и к этому постепенно привыкла. Правда, голова начала болеть чаще.       В среду она сделала задания, которые дала Наталья Анатольевна, к часам двум ночи, но спать идти не хотелось. Хотя, казалось бы, иди и выспись наконец, есть же такая возможность. Но Алиса не идёт отсыпаться, хотя и не знает чем заняться. Она не находит ничего лучше, чем позалипать в телефон, а потом включает какой-то фильм, кажется, «Трещины». Он оказался весьма интересным. По правде говоря, Алиса включила его чтобы заскучать и уснуть, потому что думала, что будет не особо интересно, но эффект был полностью противоположным, так ещё и Лису на мысли натолкнул.       На мысли о Наталье Анатольевне.       Много поспать ей не удалось, учитывая, что она заснула ближе к пяти. Впрочем, сама и виновата. Вставать утром оказывается легко, только вот когда Флорова просто моргает, глаза не хотят открываться, и Лиса будто засыпает на ходу. Но после кружки крепкого чая, кажется, всё прошло.       Наталья Анатольевна поставила репетиторство как раз после всех уроков у Лисы. В этот раз не дома у учительницы, а в школе. Наташа сказала так удобнее будет, не объясняя причину такого переноса. Хотя Алиса и не спрашивала. Флорова повторяет материал за эти двадцать минут перерыва до занятия. Вообще, стоило бы поесть, и Алисе даже в коем-то веке действительно хотелось чего-то скушать, но она как назло забыла взять с собой. — Заходи, здесь будем. Давай на эту парту, — говорит Наталья Анатольевна, когда они с Алисой заходят в кабинет английского. За окном уже начинает темнеть, так что Наташа включает свет. — Ты покушать успела? — интересуется между прочим учительница, доставая свои книги. — Нет, я забыла взять, — честно сознается Алиса и просто пожимает плечами. — Ну ты совсем, — Наташа тяжело вздыхает, — у меня ничего съедобного не осталось. На вот, хотя бы пару конфет скушай, — она протягивает ей пакетик с несколькими конфетами внутри, который достала с сумки. — Спасибо, — говорит Лиса, принимая конфеты. — Ими нормально не наешься, — ворчит себе под нос учительница. Алиса ничего не отвечает, а только раскрывает первую конфетку, шоколадную.       Сначала они разбирают домашнее задание, и всё идёт нормально. Но как только дело доходит до объяснения Наташей новой темы, Флорова понимает: появилась большая, очень большая проблема. Сейчас, когда они с Натальей Анатольевной один на один, у учительницы нет необходимости говорить громким голосом. Она увлеченно рассказывает новую тему, а Лиса чувствует её дыхание на себе. Голос у Наташи такой спокойный, будто убаюкивающий, что Алиса почти засыпает. Ей многого стоит не закрывать глаза на долго. Девушка почти не слушает, что там объясняет Наталья Анатольевна, она сейчас надеется не уснуть прямо на месте. Ещё и за окном тёмно, а свет от лампы в кабинете не особо яркий. — Ты как? — останавливает свой рассказ Наташа, когда замечает, что ученица где-то в другом месте. — Да, всё хорошо, не выспалась просто, — Алиса улыбается уголками губ. Лиса не скажет же: «Я тут сейчас усну, а у вас так кстати голос очень убаюкивающий.» И Флорова на самом деле становится немного более оживлённой, но её надолго не хватает, и спустя пару минут, сонливость возвращается. Наташа замечает, что с Лисой что-то не то, но ничего больше не говорит.       Занятие закончилось, а Алиса, кажется, всё меньше в этом мире и всё больше где-то далеко. Наташа видит, что ученице тяжело, и она сейчас на месте уснёт. У Натальи Анатольевны ещё три стопки непроверенных тестов, которые она благополучно решает оставить на завтра. В самом деле, ей некуда спешить, вряд-ли дети хотят поскорее узнать двойка или кол у них. Так что женщина предлагает Флоровой, когда та уже собирается уходить: — Подожди меня, вместе поедем, — Наташа думает, что уж лучше она её подвезёт, чем Алиса сама поедет домой, заснёт по пути и благополучно пропустит свою остановку.       В школе темно, в коридорах на втором и третьем этажах свет уже выключили, и только на первом этаже — возле технички, которая ещё не ушла — горит свет. Они выходят из здания, и Флорова слегка дрожит от холода. В свете фонаря, виднеются многочисленные хлопья снега. — Первый снег пошёл, — тихо говорит Алиса, завороженно глядя на падающие снежинки, которые уже тонким слоем покрыли асфальт, — красиво. — Не люблю снег, — признаётся Наташа и хватает Лису под руку, чтобы не поскользнуться. — Почему? — интересуется девушка, но сейчас её больше волнует другое обстоятельство: то, каким образом они идут. Наталья Анатольевна, кажется, не придаёт этому никакого значения, будто так и надо, а у Лисы мир двадцать раз стал плоским, постоял на трёх китах и снова стал нормальным. — Не очень люблю холод, к тому же скользко. Сейчас, конечно, не так, но раньше бывали сугробы по колено, через которые приходилось ходить. А это очень выматывает, да и к тому же, вышел из дома весь красивый, а пришел на работу в снегу и мокрый. А если на машине, то вообще не выедешь никуда, или рискуешь застрять в сугробе. — Мыслите позитивней, посмотрите как красиво, — Алиса указала на падающие снежинки в свете фонаря. — Разве что только поэтому, но минусов всё равно больше, — девушка ничего не отвечает, только понимающе кивает.       В машине Натальи Анатольевны становится теплее, когда учительница включает обогрев. Пристегнуться у Алисы получается не с первого раза, и даже не со второго: замёрзшие пальцы не хотят слушаться. А что такое варежки Флорова не знает. Наташа видит это, включает обогрев почти на максимум, и Флорова наконец-то пристёгивается. — Я переехала, так что нам в одну сторону. — Хорошо. А чего переехали? — Наташа продолжает неотрывно следить за дорогой. — Прошлая квартира была съёмной, а теперь купили свою.       В машине темно, салон освещают только многочисленные фонари и яркие витрины с улицы. Машина уже успела прогреться, и здесь стало приятно и тепло. Алиса опирается головой на ремень безопасности, лениво скользит взглядом за быстро сменяющимися зданиями за окном. Спать хочется ещё больше. Глаза закрываются сами собой. — Следующее занятие тоже в школе проведём, — начинает Наталья Анатольевна. — Хорошо, — Алиса секунду раздумывает над тем, стоит задавать вопрос или нет, но он вырывается сам, — а почему, кстати? — У меня дома дети будут, не удобно, они шумят, и мы позаниматься не сможем, — Алиса, конечно, подозревала, что у Натальи Анатольевны есть муж и дети, пускай та об этом не говорила (она вообще мало что говорила о себе), но всё же слышать это было неприятно. Лиса чувствует себя виноватой за свои чувства, ведь у Наташи есть своя семья и личная жизнь. Алисе не место в этой идиллии. — Понятненько, а кто у вас? — не понятно зачем интересуется Алиса. Добить себя хочет что-ли? Законченная мазохистка. — Не-а, детки не мои, а брата. У него две девочки, близняшки. От его энергичных детей устаешь так, что, кажется, и своих не надо. — Дети, что с них взять, — Алиса выдыхает себе под нос, детей у Натальи Анатольевны нет. Возможно, у учительницы что-то случилось, поэтому у неё нет ребенка, и Флорова снова чувствует себя последней мразью и эгоисткой, потому что она рада факту отсутствия спиногрызов у Наташи. — Вон те дома, — Флорова показывает на несколько многоэтажек, стоящих рядом. — Сюда? — интересуется учительница, когда они подъезжают. — Да, здесь направо. — Приехали, — Наташа останавливает машину. — Спасибо большое, — Алиса отстёгивает ремень, открывает дверь и выходит из тёплой машины. — Выспись сегодня, — говорит Наталья Анатольевна, а потом махает ей. — Попробую, — Лиса как-то грустно улыбается, захлопывает дверь, и Наташа уезжает.       Попробую?       Наташу волнует это. Алиса пока в машине ехала, чуть с открытыми глазами не спала. И в таком состоянии она весь день была? Наташа надеется, что это не так и что под конец дня ученица просто устала. Наталья Анатольевна вздыхает, потирает лоб, и сама задаёт себе вопрос: — «Почему меня это так волнует?»       Вопрос, впрочем, остаётся без ответа.

***

      За окном снежные хлопья мечутся из стороны в сторону под действием сильного ветра. Алиса подпирает рукой щёку и бездумно глядит на улицу, на свободу. Она, как часто говорят подростки, — заключённый в тюрьме строгого режима под названием «Школа». Весьма оптимистично. На улице снегопад слишком красивый, хочется выйти туда и просто постоять под снегом. Но не судьба. На уроке скучно, вернее урока-то по факту и нет: учитель истории свалил куда-то за тридевять земель и оставил десятиклассников скучать в кабинете. Он часто так делал. Просто включал какой-то обучающий ролик по нужной теме, говорил, чтобы дети конспектировали, и что он потом обязательно проверит всё, что они записали. Поначалу десятиклассники действительно что-то делали, только вот историк за три месяца так ни разу и не проверил. Вот все и наплевали с высокой колокольни на конспекты. Кончено, всегда присутствовал страх, что учитель не проверяет, а потом, в один прекрасный день, раз — и проверит, поэтому некоторые, совсем отбитые, вроде Алисы, записывали хоть что-то. Флорова написала три предложения и решила, что этого будет вполне достаточно. Разговаривать ни с кем не хотелось, хотелось спать, покушать, а ещё просто посидеть погрустить. Хорошо хоть в столовую сейчас, осталось только досидеть наискучнейший урок. У Лисы в голове, прямо как за окном, бушевал ураган мыслей. От них хочется избавиться, они раздражают, Лиса не может ухватиться хотя бы за одну. Она словно думает обо всем на свете и в то же время абсолютно ни о чём. Ей не нравится это чувство, хочется пустоты в голове, чтобы ничего, совсем ничего. Просто сидеть и залипать на снежинки.       До Алисы, будто сквозь пелену, доносится громкие вопли одноклассников. Катя, сидящая рядом, зовёт её, легонько стуча по плечу: — Смотри, Даня плачет.       Действительно, он в окружении ещё четверых одноклассников плакал. По его щеке скатывалась слезинка, а глаза были жутко красные. — Что это с ним? — спрашивает Алиса у подруги. — И Антоня плачет. Эт скучно им, решили специально поплакать. — До чего детей довели, — лишь вздохнула Алиса. — И я тоже хочу попробовать, — начала Катя. Она относительно долгое время, около минуты, смотрела на одну точку на парте, прямо как парни до этого, не моргая. — Блин, это сложно, — возмутилась Фролова, решившая деградировать вместе с Белкиной.       Вскоре, уже почти весь класс пытался заплакать. У кого-то получалось, кто-то безнадёжно смотрел в одну точку, но так и не мог добиться результата. Алиса тоже пробовала, мол, чего сидеть и грустить, можно и поплакать, вдруг легче станет. Видно не судьба, потому что спустя пять попыток, девушка не добилась ничего, кроме болящих глаз.       Наконец-то звенит спасительный звонок, и Алиса даже не ворчит на его громкость, ведь время для долгожданной столовой. В школьной столовке готовили нормально через раз. Иногда еда была просто отвратительнейшим нечто: цепляешь одну макарошку на вилку, а поднимается вся тарелка; чужие волосы в еде — тоже весьма частый гость; как-то Катя в чае осколок стекла нашла. Но сегодня в меню запеканка, а её нельзя ничем испортить, так что Алиса чуть ли не бежит в столовую. У самого входа встречается с Натальей Анатольевной. — Good morning, — говорит Алиса, а потом понимает, что уже нифига не утро. — Доброе, — Наташу, кажется, тоже не интересует время суток, — я тексты распечатала, девочки просили. Передашь им? — Ага, — Наташа начинает вытягивать несколько листов из-под стопки других книг и тетрадок. Учительница часто носила в руках так много бумажек, что они порой образовывала гору, чуть ли не выше самой учительницы. Наташа достала нужные распечатки, но случайно вытащила и ещё несколько более мелких карточек, которые упали на пол. — Ой, — Алиса быстро собрала выпавшие карточки и отдала Наталье Анатольевне. — Спасибо, — сказала женщина, стараясь уложить всё так, чтобы ничего не выпало, — завтра темку про экологию будешь отвечать. — А может не надо? — Алиса слегка растянула последнее слово, а в её голосе слышалась просьба, которой, впрочем, не суждено сбыться, и она это знала, а потому по шутке задала вопрос. — Не-а, — женщина лучезарно улыбнулась. — Очень жаль, — наигранно обиделась Флорова. — Люблю, как ты рассказываешь, так что не отделаешься, — Алиса рассмеялась и саркастично, с ноткой грусти, сама себе сказала: «Любили бы лучше меня». — Даже не знаю, повезло ли мне. — Конечно повезло. Ладно, беги кушать. — Ага, — просто ответила Лиса и пошла в столовую.       Кто же знал, что лучшие «шеф-повара» их школы, могут испортить даже запеканку. Она была больше похожа на лужицу, ведь вместо того, чтобы держать форму, запеканка, как амёба, растекалась по тарелке. Кушать Алисе хотелось, а потому она всё же попробовала. Вкус, вроде, нормальный, значит можно и съесть.       Краем глаза Флорова замечает Наталью Анатольевну, которая стоит в противоположном от Лисы углу. Рядом с Наташей другая англичанка, и они что-то обсуждают. Наталья Анатольевна на самом деле не очень понимает, на что так увлечённо жалуется коллега, потому что они с Алисой играют в гляделки. Сначала Наташа смотрит на ученицу, потом Флорова на неё, а иногда они встречаются взглядами. Лиса периодически думает, что Наталья Анатольевна смотрит не на неё, а на кого-то другого, а Флорова лишь выдаёт желаемое за действительное.       Алиса только и думает, что Наталья Анатольевна не учительница, а чудо.       Наташа думает, что ей не хочется отводить взгляд от ученицы.       Алиса часто видела Наталью Анатольевну в столовой, когда та, например, приводила класс, в котором ведёт. И Флорова почему-то всегда неосознанно её находила, учительница первой бросалась в глаза среди толпы учеников и других преподавателей.       Наташу от весьма занимательного разглядывания Лисы отвлекает коллега. — Ты вообще слушала меня? — говорит та, когда понимает, что ей просто бессмысленно поддакивают. — Мм… Да? — растерянно от неожиданного вопроса отвечает Наташа. — Нет, не слушаешь. Ты нормально? — интересуется коллега. — Да, — а точно ли всё нормально? — Всё нормально, — убедительно говорит Наташа, скорее для себя, чем для стоящей рядом учительницы.

***

      Алиса отключает будильник, мелодия которого играла у неё во сне. Флорова никак не могла понять откуда звук, пока не проснулась. Она несколько минут лежит с закрытыми глазами, когда звонит второй будильник, который тоже вскоре выключается. Ещё валяясь в кровати девушка чувствует, как трещит голова, хотя особого значения она этому не придаёт. Уже по классике, когда она поднялась с кровати, немного закружилась голова, а перед глазами потемнело на несколько секунд, так что Лиса просто присела на кровать, и всё скоро закончилось. Алиса умылась и пошла на кухню. На столе остывал чай, недавно поставленный мамой, которая ещё не успела уйти на работу. Алиса редко плотно ела по утрам, как правило выпивала кружку чая с бутербродом или чем-нибудь сладким. Не очень-то полезно, однако Лису это совсем не беспокоило. — Доброе утро, ма, — ещё сонным голосом говорит Флорова, хотя разговаривать сейчас вообще не хочется, но и бесить маму молчанием тоже. — Доброе, — она уже собиралась на работу.       Позавтракав, Алиса пошла собираться в школу. Но сегодня было совсем плохо, терпеть не получалось, хотелось просто выпилиться. Алиса пошла к маме. — Можно я сегодня дома останусь? Плохо себя чувствую, — Алиса ещё пару минут мешкала: говорить или нет? Вдруг мама скажет, что это всё выдумки, а раз температуры нет, то в школу идти надо. И Алиса даже думала, может всё же перетерпеть, но голова болела невыносимо, и Флорова решилась спросить. — Что болит? — Голова, — еле говорит Алиса. — Хорошо, оставайся. Только предупреди, что тебя не будет. Звони если что, в холодильнике суп, захочешь, ещё плов есть. На крайняк сваришь пельменей или вареников, — напомнила мама перед уходом на работу.       Алисе не хотелось пропускать сегодняшний день: по пятницам урок английского. А ещё сегодня темку Лиса должна была ответить. — Надеюсь, Наталья Анатольевна не обидится, — в шутку говорит девушка, заново расстелая кровать. Если уж дома осталась — можно и выспаться.       Проснулась Алиса после обеда и ей всё ещё хотелось спать, но она понимала, что это уже чересчур. Флорова ещё минут тридцать залипала в телефоне. — Пить хочу, желательно чего-нибудь покрепче, — Алиса улыбнулась своим же мыслям. Она выпила кружку молока, которое, к слову, обожала в детстве и без которого раньше жизни не представляла, но по мере взросления она становилась всё более равнодушной к нему.       Тем временем в школе Наташа ждала одного единственного урока у десятого класса, только чтобы увидеть Алису. Учительнице срочно нужен был режим умиротворения и спокойствия, который включался, как правило, при Лисе. Хотя Наташе и просто так хотелось увидеть ученицу. Только вот придя в класс, она её не обнаружила, а на уроке спросила об отсутствующих, и ей сказали, что Лисы сегодня весь день нет. У Наташи будто настроение ниже плинтуса упало, хотя она старалась этого не показывать. Работа не место для выяснения личных проблем. Если уж пришел на работу, то выполняй её как должен, а свои проблемы разбирай в свободное время. А проблем у Наташи с каждым днём было все больше.       Ближе к вечеру Алисе позвонила Катя, которая тоже не пошла в школу. Как говорится, мы с Тамарой ходим парой. — Представляешь что, — начала подруга, — мы с Пашей снова поругались, а я даже не понимаю почему. — Не опять, а снова. Как вообще поссорились-то? — Белкина ругалась со своим парнем чуть ли не каждый день, и Алиса не понимала, на какой магии держатся их отношения. — Я хотела прийти к нему, думала мы вместе потусуемся, тем более он вчера сам звал меня. А сегодня я ему пишу, говорю, что приду, а он такой, типа, я хочу спать. Я всё понимаю, говорю ладно, предлагаю вечером сходить куда-нибудь, он не захотел, сославшись на то, что весь день дома будет спать и отдыхать. И знаешь, что я вижу буквально через час? Один из его друзей постит сторис, где они с Пашей бухают у него на квартире, так ещё и трое каких-то дам рядом ошивались. — Пиздец, он хоть объяснился? — Алиса удивлялась, какими могут быть парни. Хотя, может, у него были свои причины? — Нет, я ему позвонила, а он вообще ничего толкового не сказал, ходил вокруг да около, а в итоге вообще сказал, что нам нужно сделать паузу в отношениях. — А ты как на это отреагировала? — А меня и не спрашивали, он просто кинул трубку и на мои сообщения не отвечает, да я и не пишу ему уже ничего. Даже не плакала, третий раз уже расстаёмся за вторую неделю, устала. — Так почему окончательно не расстанетесь? — Алиса вообще ничего не смыслила в отношениях, но ей казалось логичным расстаться, если они ругаются постоянно, нервы только страдают. — Не могу я, столько раз хотела, но люблю я его, — тут Катя всхлипнула. — Эй, ты чего, вот не надо только из-за даунов плакать. Оно того не стоит. — Всё-всё, я нормально, секундный порыв просто.       «Секундный порыв» превратился в получасовую истерику, Алиса всеми силами пыталась приободрить подругу, убеждала её, что будет у Кати единственный и неповторимый, который от неё никуда не денется, в отличии от мудака Паши.       Ближе к ночи Алиса решила начать делать уроки на понедельник. Сперва она зашла на кухню в поисках еды, открыла холодильник, в котором нашла очень любимый ею борщ. Она постояла рядом с холодильником минуты три, но ей вроде бы хотелось кушать, а вроде и нет. И это несмотря на то, что она за день, считай, ничего и не съела. Флорова села за парту, открыла дневник, и поняла, что нет ни сил, ни желания делать домашку сейчас. Она сидит за столом, пытаясь отыскать в себе силы, но их, кажется, уже не осталось. Алиса снова возвращается в кровать и засыпает.       Вечером Наташа всё же думает про Алису. В какой момент ей стало так необходимо видеть ученицу? Почему когда её нет, у Наташи будто частичка себя пропадает? Почему так не хватает её улыбки, почему не хватает её самой? Почему стало так грустно, когда Флоровой на уроке не было? Почему Наташу это вообще хоть как-то задевает? Вопросы снова остаются без ответов. Они на подсознательном уровне не нужны Наташе, по крайней мере сейчас.       Не катится ли всё к чертям, а Наталья Анатольевна?