Salvation Lies Within/Спасение лежит внутри

ДЕКАБРЬ, 1949 ТЮРЬМА НЭШНЛ-СИТИ Облака висят низко в небе, Кара и Лена сидят на трибунах, между ними идет игра в шашки. Кара хватает одну из своих фигур и перемещает ее к концу доски, - Я в дамках, - говорит она, улыбаясь Лене и сдувая с лица выбившуюся прядь волос. Лена делает также и совершает свой ход, - Знаешь, во что мы должны сыграть? В шахматы. Это стратегическая, цивилизованная игра. - Или мы могли бы просто продолжать играть в шашки, - говорит Кара, двигая еще одну из своих фигур, - Просто, быстро и обожаема многими. Лена закатывает глаза, но все равно делает ход, - Я подумываю о том, чтобы приобрести себе шахматную доску. - Значит, ты пришла по адресу! - Кара хлопает в ладоши, ухмыляясь, - Так уж случилось, что я очень хороша в искусстве добывать вещи. - Может быть, доску. Но я хотела бы сделать эти клеточки сама, вырезать их из камня. Одна сторона в кварце, а другая в известняке. - Тебе понадобятся годы. - Годы у меня есть. Чего у меня нет, так это камней. Добыча на прогулочном дворе довольно невелика, - Лена делает свой последний ход, выигрывая игру. - Ну и как тебе этот каменный молот? - спрашивает Кара, возвращая доску и фигуры в их маленькую дорожную коробку, - Уже вырезала свое имя на стене? Лена нежно улыбается этой идее, - Пока нет. Думаю, в конце концов я должна буду это сделать. Они заканчивают собирать свою игру и пересаживаются так, что теперь они сидят бок о бок на трибунах, наблюдая за другими заключенными во дворе. - Мы ведь друзья, не так ли? - наконец спрашивает Кара. - Я бы так сказала, - Лена улыбается Каре, прежде чем снова посмотреть на тюремный двор. - Тогда могу я задать тебе вопрос? Лена кивает. - Ты действительно этого не делала? - Кара смотрит на Лену, ее глаза серьезны и улыбка добра, ожидая ответа Лены. Лена кивает, ее взгляд все еще блуждает по тюремному двору, - Я ненавидела своего мужа за то, что он сделал, - этого я не отрицаю, - но я не убивала его, - я не убийца. Они на мгновение задерживают взгляд друг на друге. - Я верю тебе, - говорит Кара с мягкой улыбкой, - Ты хороший человек, я знаю. Наступает короткая пауза. - А ты? - спрашивает Лена. - О, я виновна, - говорит Кара быстро и легко, как будто она давно смирилась со своим преступлением. - Что, никакой болтовни о том, что адвокат тебя подставил? - Лена слегка смеется. - Нет, нет, - Кара качает головой, улыбаясь, - Мы с Алекс здесь единственные виновные. - Что вы там вдвоем натворили? - Ограбление. - Серьезно? Кара кивает, - Мы с Алекс ограбили несколько банков по всему штату. Я думала, что у нас действительно получается довольно хорошо; наверное, я ошибалась. - И сколько же? - Восемнадцать. - Восемнадцать! - глаза Лены широко распахиваются, на ее лице читается шок, - То есть восемнадцать разных банков? Кара кивает и гордо улыбается, - Но они взяли нас только на шестой. Они знали, что мы ограбили гораздо больше, чем шесть, но просто не имели достаточно доказательств, чтобы обвинить нас в остальных. Они пытались заставить нас сдать друг друга в обмен на более короткий срок, но мы этого не сделали. Мы обе получили по сорок лет. - А почему нет? Одна из вас может быть на свободе прямо сейчас. Похоже, вы обе зря здесь торчите. - Может быть, - Кара пожимает плечами, ее глаза блуждают по тюремному двору, останавливаясь, когда она видит, что Алекс бросает бейсбольный мяч с Люси и Имрой. - Но она моя сестра, и я люблю ее. Я никогда не смогу выдать ее в обмен на свою свободу. Я никогда не смогу наслаждаться жизнью там, зная, что она останется здесь навсегда. - Должно быть, приятно иметь такие крепкие отношения. - Да, - кивает Кара и нежно улыбается, - Ты близка со своей семьей? Лена громко смеется и, кажется, теряется в этом смехе. Кара наблюдает за происходящим, на ее лице заметно замешательство, но улыбка все равно остается на месте. - Что тут смешного? - спрашивает Кара. - Ничего, ничего, - Лена резко перестает смеяться, но улыбка на ее лице дает понять, что она делает все возможное, чтобы сдержать смех, - Это действительно не смешно, - Когда Лена говорит это, ее серьезность рушится, и она снова разражается смехом, заработав несколько грязных взглядов от ближайших заключенных. Она делает глубокий вдох и берет себя в руки, поворачиваясь к Каре с более серьезным выражением лица, - Моя семья была в лучшем случае неблагополучной, и это было до суда. Я не разговаривала с ними с тех пор, как начался суд. - Мне очень жаль. - Не стоит. Они не очень хорошие люди; честно говоря, я удивлена, что они так долго торчали со мной. - И все же мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это в одиночку. Никто не должен этого делать. Так было всегда? - Моя мать всегда держалась отстраненно и холодно. Конечно, это, вероятно, просто потому, что у моего отца был роман, и я постоянно напоминаю об этом предательстве. Мой брат был добрее и сделал жизнь немного более сносной после смерти моей биологической матери. После того, как наш отец умер, он отдалился от нас и так и не стал прежним после этого. - Тебя удочерили? Лена кивает, - Моя биологическая мать умерла, когда мне было четыре года. Короткое молчание. - Я тоже. Я имею в виду, меня тоже удочерили, - говорит Кара мрачным тоном, - Мои родители умерли, когда мне было тринадцать. Пожар в доме. Громкоговорители вокруг тюремного двора ожили, приказывая всем заключенным вернуться в свои камеры для вечернего подсчета. Кара и Лена некоторое время сидят в тишине, даже впитывая ее. - Давай, - говорит Кара, ее настроение и тон внезапно меняются, становясь более жизнерадостными. Она вскакивает на ноги и поворачивается лицом к Лене, протягивая ей руки. Лена думает о том, чтобы расспросить Кару дальше. Очевидно, она все еще чувствует боль от потери родителей, и есть что-то в Каре, что привлекает Лену. Она хочет узнать больше об этой женщине, хотя причина этого остается для Лены загадкой. Однако Лена больше не задает вопросов, она улыбается и берет Кару за руки, подходя к ней. Они возвращаются в свой тюремный блок, игриво толкаясь по пути плечами. - Подумай о том, чтобы добавить свое имя на этой стене, - говорит Кара, - Нужно дать людям знать, что ты была здесь; оставь свой след на этом месте, как только сможешь. - Ах да, и каким же образом ты оставила метку? - Лена улыбается Каре. - Я ещё ничего не оставляла, но обязательно буду. - Не могу дождаться

***

Лена сидит на кровати, прислонившись спиной к стене и свесив ноги. Она полирует маленький кусочек кварца в лунном свете, льющемся через маленькое окошко в ее камере. Имена, нацарапанные на стене, бросаются ей в глаза, и Лена вспоминает разговор, который они с Карой вели в тюремном дворе перед вечерним пересчетом. Она встает с койки и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, подходит к стене. Лена царапает свое имя на бетонной стене каменным молотком, добавляя его к списку заключенных.

***

Начинается новый день, и Кара, Алекс, Ниа и Лена сидят в кругу на трибунах, между ними идет игра в покер, а в середине небольшой джекпот. Люси падает на трибуны, входя в их игру, и она плотно закутывается в куртку. - Черт возьми, здесь холодно. Думаю, через пять лет мы получим право на новую куртку, - говорит Люси. Кара хмыкает, сосредоточившись на игре, - Тебе следует обсудить это с Эджем. Уверена, ему это понравится, - Она бросает взгляд на Люси, и на ее губах появляется лукавая ухмылка. Люси закатывает глаза, - Лена, через несколько недель тебе здесь исполнится три года. Мы что-нибудь устраивать, чтобы отпраздновать это событие? Может быть, сбежим из этого гадюшника? -Я хочу, чтобы ты знала, что некоторым из нас придется прожить в этом «гадюшнике» следующие тридцать с лишним лет, - огрызается Алекс, хотя игривый блеск в ее глазах дает понять, что на самом деле она не расстроена. Люси поднимает руки, сдаваясь, и смеется, - Я по-прежнему считаю, что побег необходим. Что ты сказала? - Конечно, Люси. Если я начну рыть туннель сейчас, мы можем выйти к тому времени, когда мне стукнет 65. - Нельзя винить девушку за то, что она мечтает. Низкий гул привлекает их внимание к главным воротам. К тюрьме подъезжает серый автобус, и охранники устраиваются сразу за воротами. Группа наблюдает со своей позиции на трибунах, и Лена не может не задаться вопросом, не этим ли они занимались, когда она приехала почти два года назад. - Ставки сегодня? - спрашивает Ниа. Кара качает головой, - Нет. Давайте дадим новичкам передышку. Новые заключенные высаживаются, и как только последняя женщина выходит из автобуса, Алекс говорит, - Вы, должно быть, издеваетесь надо мной. - Что? - Лена смотрит на Алекс, а затем на Кару и Люси, когда слышит их смех. Алекс встает со своего места и уходит, что-то бормоча себе под нос. - Что все это значит? - Видишь эту женщину? - Кара переминается с ноги на ногу и садится рядом с Леной. Она указывает на женщину в конце очереди, - В самом конце очереди. Темные волосы, коротковатые. Лена находит женщину глазами и напевает. - Ее зовут Мэгги Сойер. Вышла за несколько недель до твоего прихода. - И? - Они с Алекс... э-э... не очень ладили. - Это еще мягко сказано, - смеется Люси, и Ниа тоже смеется. Кара решила проигнорировать замечание Люси, - Они обе были просто упрямыми идиотками, которые никак не могли смириться с тем фактом, что не могут добиться успеха друг от друга. - Я думаю, им просто нужно трахнуть друг друга до бесчувствия. - Люси! - шипит Кара. - Что? Все так думают, - Люси смеется у них за спиной, пряча в карман рассыпавшиеся купюры от игры в покер. Ниа щелкает пальцами и протягивает открытую ладонь. Люси вкладывает в руку Ниа несколько банкнот, - Мы с Гейл даже заключили небольшое пари, чтобы посмотреть, кто сломается первым. У меня на твоей сестре пачка сигарет. В любом случае, я ухожу. Остаешься или идешь Ниа? - У меня скоро смена в прачечной, пора идти, - Ниа встает и отряхивает руки, прежде чем уйти с Люси. - Люси может быть очень... прямолинейной, - говорит Кара. - Я пришла к такому же выводу. Между ними наступает короткая пауза. - Как ты думаешь, ты можешь мне что-нибудь достать? - спрашивает Лена. - Я, как известно, время от времени добываю определенные вещи, - Кара усмехается, - Что я могу тебе предложить? - Ингрид Бергман. - Актриса? - Единственная и неповторимая. Ты можешь ее достать? - Это не проблема. Но это займет несколько недель. - Недель? - Да, недель. И вообще, чего ты так нервничаешь? - Ничего. Просто хочу, чтобы что-то осветило мою камеру, вот и все. Кара изучает Лену и хмыкает, - Почему именно она? Лена задумывается, прежде чем на ее лице появляется легкая улыбка, - Она из тех людей, которые не следуют за толпой, а делают все по-своему. Конечно, есть и другие люди, которые тоже таковы, но в ней есть что-то другое. Ты просто чувствуешь это нутром. - Мне нравится эта причина. - Мне тоже. Мгновение тишины проходит между парой, и они оказываются чуть ближе друг к другу, когда особенно ледяной порыв ветра прорезает двор. - Кара? Кара хмыкает. - Ты когда-нибудь делаешь что-то для себя? - Что? - Ты добываешь все это для людей, но делаешь ли ты что-то для себя? И я имею в виду не только сигареты или игральные карты, это все тривиальные вещи. Я имею в виду что-то реальное. Что-то действительно значимое. Кара отвечает не сразу, - Нет, пожалуй, нет. - Если бы ты тогда что-нибудь себе купила, то что бы это было? Кара задумывается, - Наверное, губная гармошка. У Джеремайи, моего приемного отца, их было несколько. Перед смертью он научил нас с Алекс играть. По-моему, я ни разу не играла с тех пор, как он умер. Лена берет Кару за руку, переплетает их пальцы и крепко сжимает. Она не уверена, что заставило ее сделать это, но рада, что сделала. - Держись за это, - говорит Лена, проводя большим пальцем по руке Кары, - Я знаю, это печальное напоминание, даже болезненное, но это то, что делает тебя человеком. Не позволяй этому месту отнять у тебя это.

***

ЯНВАРЬ, 1950 Наступает конец еще одного дня. Лена входит в свою камеру, и металлические прутья захлопываются за ней. Она оглядывает свое окружение, и чувствует себя как в первую ночь. Стены все еще душные, мебель убогая, а вид ничем не примечательный. Но есть несколько фотографий и газетных вырезок, которые усеивают стены, придавая ему немного жизни. Это немного менее ужасно и ошеломляюще, чем было три года назад. Прошло три года, и это немного сюрреалистично, что это была ее жизнь в течение трех лет. Трех лет жизни. В темноте Лена находит картонную трубку, лежащую на ее койке. Она раскатывает ее и видит большой плакат, а также маленькую записку. С тем небольшим количеством света, которое она получает от луны, Лена читает записку: «Я знаю, что бумага не является традиционным подарком на трехлетнюю годовщину, но кожа не дешевая, поэтому я надеюсь, что ты не против плаката». Лена мягко улыбается записке. Она приклеивает плакат к стене и падает обратно на койку.

***

Проходит несколько дней, прежде чем рутина Лены снова меняется. Она сидит в своей камере, желудок набит помоями, которую она съела несколько часов назад, когда по тюремному блоку поднимается приглушенный шепот. - Шмон, - говорят некоторые, - Надзиратели шмонают камеры. Лена слышит, как другие заключенные шаркают по своим камерам, засовывают какие-то предметы в матрасы и спускают другие в унитаз. Она наблюдает из своей камеры, как большая группа охранников разбегается во всех направлениях, отмечая камеры, которые они хотят обыскать. Тяжелые шаги сотрясают проход, когда охранники быстро поднимаются на второй и третий этажи. Эдж ведет Корбена и еще одного охранника вдоль прохода и устраивает небольшое шоу, выбирая несколько камер, проходя мимо Кариной, даже не задумываясь. Он останавливается перед камерой Лены. Лена лежит на койке и поднимает глаза от Библии. Эдж жестом указывает на дверь, и вперед выходит охранник со связкой ключей в руке, отпирая ее. - Добрый вечер, - говорит Лена, вставая. Эдж входит в камеру и стоит перед Леной, когда Корбен и его люди начинают шмонать камеру. Эдж не сводит глаз с Лены, выискивая неверный взгляд или нервное моргание, но, не получив ни того, ни другого, берет Библию из рук Лены. - Рад видеть, что ты это читаешь. Какие-нибудь любимые отрывки? - Мне пока ничего не бросается в глаза. Хотя, думаю, что-то будет. Эдж хмыкает и некоторое время изучает Лену, - Я слышал, ты хорошо разбираешься в цифрах. - Когда я была подростком, я писала книги для компании моего отца. - Как мило, - говорит Эдж, и это звучит почти так, как будто он впечатлен, хотя в его голосе есть оттенок недовольства. - Не хочешь ли объяснить? - Корбен, во всем своем грозном присутствии, подходит к Лене, держа в руках маленькую тряпочку, размером примерно с прихватку для духовки. - Это наждачка, используется для придания формы и полировки камней, - говорит Лена. Она кивает головой на резные камни на подоконнике, - Это мое маленькое хобби. Корбен бросает шлифовальную шкурку на койку Лены и поворачивается лицом к Эджу, - Выглядит довольно чисто. Немного контрабанды, но ничего серьезного. Эдж кивает и подходит к плакату с Ингрид Бергман, - Не могу сказать, что одобряю, - он изучает плакат, - это. Но я полагаю, что всегда можно сделать исключения. Эдж уходит, Корбен и другой охранник следуют за ним. Металлические прутья захлопнулись с гулким лязгом. Эдж делает паузу перед уходом и поворачивается лицом к Лене. - Чуть не забыл об этом, - Эдж просунул Библию сквозь решетку, - Не хотелось бы лишать тебя этого. Спасение находится внутри. - Спасение внутри, - говорит Лена, хватаясь за Библию, когда Эдж и охранники уходят.

***

Много лет спустя, я думаю, Эдж увидел иронию в том последнем заявлении, которое он сделал Лене. Полагаю, он даже пожалел об этом. Но я никогда не буду знать наверняка. Однако в одном я уверена: шмон был только напоказ. По правде говоря, Эдж просто хотел оценить Лену. Он был честолюбивым человеком и знал, что ему понадобится помощь, и он быстро понял, что Лена была той помощью.

***

Хаос завтрака почти заглушается сильным напряжением, исходящим от Алекс, когда она смотрит на Мэгги, которая сидит за столом в другом конце кафетерия. - Я вижу, что в это прекрасное утро глазная ебля довольно интенсивна, - бодро говорит Люси, опускаясь на сиденье напротив Алекса. Алекс пинает Люси под столом и бросает на нее свирепый взгляд. - Ладно, извини, забудь, что я сказала, - Люси поворачивается к Каре и Лене, - Что это с ней сегодня утром случилось? Лена пожимает плечами и ковыряется в завтраке. - Мэгги взяла последнее яблоко, - подсказывает Кара. - Мне сегодня не хватало свежих фруктов. Черт, - Люси, похоже, искренне расстроена, что не успела взять фрукт, хотя на ее губах играет ухмылка. Затем на их стол падает тень, и все поднимают глаза, чтобы увидеть Корбена, стоящего в конце стола. - Лютор, начальник тюрьмы хочет поговорить с тобой. Лена бросает на всех за столом растерянный взгляд, но встает и следует за Корбеном в кабинет Эджа. Кабинет Эджа - полная противоположность кафетерию, в котором она была всего несколько минут назад. Там, где столовая холодна и безвкусна, офис Эджа странно теплый и личный. Дешевая обивка на высоте бедер проходит по периметру комнаты, фотографии и сертификаты украшают бежевые стены, а два стула стоят напротив письменного стола. Эдж сидит за столом и подписывает бланки. Он поднимает глаза и жестом приглашает Лену сесть, - Миссис Лют- - Мисс, на самом деле, - Лена не уверена, почему она перебила, чтобы исправить Эджа, но она чувствует какую-то уверенность, проходящую через нее сейчас, несмотря на то, что находится в животе зверя. - Ну конечно, - Эдж улыбается, фальшиво и неуютно, - Мисс Лютор, насколько я понимаю, у вас есть определенный уровень формального образования, - говорит Эдж. - Да. У меня есть степень магистра в области машиностроения, и я взяла несколько лекций по финансам в начале обучения степени бакалавра. Эдж кивает, - А еще я вижу, что ты работаешь в прачечной. - Да. - Тебе это нравится? - Не особо. Эдж ухмыляется, - Может быть, тогда мы найдем тебе что-нибудь более подходящее.

***

Лена выходит в мрачную и темную комнату. Почти разваливающиеся книжные полки занимают три из четырех стен, полки набиты книгами, а неиспользуемые столы и шкафы занимают четвертую стену. Хотя, похоже, в комнате царит почти беспорядочная организация. Лена приписывает это женщине, которая управляет комнатой. - Мисс Грант, - окликает ее Лена. Кэт высовывает голову с другого конца комнаты, очки низко надвинуты на нос, - Лена, я все думала, когда ты появишься, - она бросает стопку бумаг и очки на один из столов. - Они вам уже сказали. - Сегодня утром Эдж пришел ко мне и сказал, что переводит тебя. В библиотеке тюрьмы мало что есть, хотя я уже много лет настаиваю на том, чтобы у нас было больше разнообразия. Упрямые ослы. Как бы то ни было, ночью я складываю тележку, делаю обход и записываю имена в блокнот. Лена оглядывает комнату с того места, где она стоит, - Как давно вы здесь работаете? Кэт прищуривается, - Похоже, ты пытаешься спросить мой возраст; невежливо задавать такой вопрос женщине. - Простите! Я не хотела вас обидеть, просто... ну, не похоже, чтобы в этой работе было что-то особенное. - Расслабься, Лена, я шучу. И нет, делать особо нечего. - У вас когда-нибудь был помощник, пока вы здесь работали. - Никогда не нуждалась. - Так почему именно сейчас? Почему я? Кэт ухмыляется, - Ты умна, умнее, чем я думаю. Конечно, ты можешь понять, почему Эдж поместил тебя сюда, не так ли? - Лютор! - Из коридора доносится гулкий голос: Это Корбен. Лена выходит в коридор и видит Корбена с другим охранником, которого она узнает. Уинслоу Шотт, относительно новый охранник, начал работать только десять месяцев назад, и один из немногих охранников, которые обращаются с заключенными как с людьми. - Это она, - говорит Корбен, указывая на Лену, прежде чем уйти. - Уинслоу Шотт, мисс, - он протягивает руку, - хотя все зовут меня просто Уинн. Лена пожимает ему руку, - Хорошо, гм, чем я могу вам помочь? - Я был... Я подумываю о создании своего рода трастового фонда для образования для моих детей. Может быть, вы поможете мне с этим? - Гм, да. Я могу помочь с этим. Почему бы нам не присесть? - Лена жестом указывает на один из пустых столиков, - У вас есть бумага и карандаш, чтобы я могла ими воспользоваться? - спрашивает она Кэт, садясь напротив Уинна. Кэт кивает, достает блокнот и карандаш и протягивает их Лене. Гордая улыбка появляется на ее лице, когда она смотрит, как Лена готовится, прежде чем заняться своей работой. - Каков ваш план? Вы получаете недельное жалование? - спрашивает Лена. - Да. Я решил, что просто положу деньги в банк, капитан Корбен сказал мне сначала посоветоваться с тобой. - Что ж, он был прав. Вы не хотите, чтобы ваши деньги лежали в банке. - Я не хочу? - Нет. Вы, вероятно, будете получать только два с половиной, может быть, три процента в год. Мы можем сделать гораздо лучше. Итак, скажите мне, куда бы вы хотели отправить своих детей? Гарвард? Йель?

***

- Она этого не говорила. Ни. За. Что. Блять, - Люси сидит напротив мисс Грант с отвисшей челюстью и безвольно зажатой в руке ложкой. - Мисс Лейн, я действительно призываю вас использовать более творческие слова, - упрекает мисс Грант, - И она это сделала, я очень гордилась ею, - она бросает слегка смущенной Лене одобрительную улыбку. - Будь я проклята, - бормочет Алекс, прежде чем поднести ложку еды ко рту. - Отличная работа, Лена. - Ниа усмехается. - Заводишь себе здесь друзей, Лена, - говорит Кара. - Я бы не сказала «друзей». Я осужденная убийца, которая предоставляет надежные финансовые советы и стратегии планирования. Я замечательный питомец. Алекс, Ниа и Люси разражаются смехом. - Прими похвалу, Лена. Ты это заслужила, - говорит Кэт, прежде чем встать и покинуть группу. - По крайней мере, это вытащило тебя из прачечной, - говорит Кара, когда смех утихает. - Я думала, что это может сделать немного больше, - говорит Лена, и под любопытными взглядами, которые все бросают на нее, она объясняет дальше, - А как насчет расширения библиотеки? Купить туда новые книги, например. - Мисс Грант пытается уже много лет, - говорит Алекс, - Она была здесь задолго до того, как мы с Карой приехали, и все это время она преследовала Эджа, чтобы получить больше денег.

***

Позже в тот же день Лена находит Эджа в его кабинете. - Сэр, я хотел бы узнать, не могли бы вы выделить мне немного денег для библиотеки. Я бы хотела расширить ее, - говорит Лена. - Мне нечего дать тебе, наш бюджет и так растянут. - Ну, может быть, я напишу в Сенат штата и попрошу у них денег. Эдж смеется, и это неловкий и покровительственный смех, - Что касается этих республиканских парней, то есть только три способа потратить деньги налогоплательщиков, когда дело доходит до тюрем: больше стен, больше решеток и больше охранников. - Но я хотела бы попробовать. Я буду посылать им по письму в неделю. Они не могут игнорировать меня вечно. - Конечно, могут! Но ты пиши свои письма, я даже могу отправить их.

***

И вот так Лена начала писать по письму в неделю, как и обещала. И, как и сказал Эдж, Лена не получала ответов. Но она продолжала писать. К тому времени, как наступил апрель, Лена сделала налоговые декларации для половины охранников в тюрьме. На следующий год она сделала их все, в том числе и надзирателю. Год спустя они перенесли начало очного бейсбольного сезона, чтобы совпасть с налоговым сезоном. Охранники в командах соперников не забыли принести свои формы W-2*. На самом деле Лена была так занята во время работы, что ей разрешили нанять прислугу. Это отрывало меня от магазина на целый месяц в году, и это меня вполне устраивало. И все же она продолжала посылать эти письма. Наверное, в этом и заключается суть надежды: она заставляет тебя делать что-то, каким бы бесполезным это ни казалось.

***

ОКТЯБРЬ, 1955 Ветер дует через тюремный двор, треплет кончики волос Лены, когда она сидит на трибунах, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Однако это длится недолго, когда всего через минуту Кара, Люси и Ниа падают вокруг нее, игриво препираясь. Она улыбается каждой из женщин в знак приветствия. - А где Алекс? - спрашивает Лена, глядя на каждую из женщин. Знающие маленькие ухмылки прорываются среди группы, и Люси поворачивается лицом к тюремному двору, ища. - Там, внизу, - она показывает на Алекс, разговаривающую с Мэгги. Лена проследила за взглядом Люси, - О, я и не знала, что они стали друзьями. - Друзья - это сильно сказано, Лена, - говорит Кара, - Алекс предпочитает термин «перемирие». - Правильно, - Лена оглядывает двор и видит, как Мэгги над чем-то смеется, а Алекс наблюдает за ней с улыбкой, которую можно описать только как обожающую. Ее собственная улыбка вспыхивает на лице Лены, когда она видит взаимодействие. Приближающаяся тень прерывает их разговор, и Лена не уверена, кого она ожидает увидеть, когда обернется, но определенно не Джона Корбена. - Лютор, - говорит Корбен, агрессивно указывая на Лену, - За мной. Сейчас же - он уходит, и Лена бросает на остальных растерянный взгляд, прежде чем последовать за ним. Лена следует за Корбеном в кабинет начальника тюрьмы, и то, что она находит, возможно, последнее, что она думала увидеть. Десятки свертков валяются на полу, несколько охранников роются в них, осматривая каждый ящик. - Что все это значит? - спрашивает Лена, глядя на ящики с благоговением и замешательством. - Это ты нам скажи! Они все адресованы тебе, все до единого! - Корбен протягивает Лине вскрытое письмо. Лена дрожащими и быстрыми руками вытаскивает письмо и читает его вслух, - Уважаемая мисс Лютор. В ответ на ваши неоднократные запросы Сенат штата выделил вложенные средства на ваш библиотечный проект, - Лена достает из конверта чек и изучает его, все еще пребывая в шоке, - Это двести долларов, - говорит она, протягивая чек. - Кроме того, библиотечный округ щедро откликнулся благотворительным пожертвованием подержанных книг и всякой всячины. Мы надеемся, что это удовлетворит ваши потребности. Теперь мы считаем дело закрытым; пожалуйста, перестаньте посылать нам письма. Ваш покорный слуга, офис Государственного контролера. Лена оглядывает все ящики и коробки, которые заполняют комнату, и ее глаза туманятся от эмоций при виде этого. Легкая усмешка тронула ее губы. - Я хочу, чтобы все это убрали до того, как Эдж вернется. Все ясно? - говорит Корбен, обвиняюще указывая пальцем на Лену и ожидая ответа. Лена кивает, все еще в оцепенении. Корбен уходит, и Лена проводит пальцами по корешкам книг, которые видит. - Тебе лучше отнести все это вниз, как сказал капитан, - говорит Уинн, - Я пойду в туалет. Когда я вернусь, все это должно исчезнуть, хорошо? Лена снова кивает, все еще в оцепенении. Уинн исчезает с комиксом в руке. Оставшись одна, Лена начинает исследовать каждую из коробок, ее улыбка только растет с каждой книгой, которую она видит. У нее кружится голова, она вытаскивает несколько, листает страницы, трогает их, нюхает. Это эйфория и не имеет себе равных. Лена тянется к другой коробке и открывает ее, в этой нет ни книг, ни комиксов, вместо них-использованные пластинки. Лена перебирает коллекцию, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть одну более подробно. Она подходит к конкретному альбому - «Свадьба Фигаро» Моцарта - вытаскивает его и проводит пальцами по потертой обложке. Взгляд Лены падает на проигрыватель в углу комнаты рядом с аудиосистемой, и в голову приходит идея. Она, спотыкаясь, подходит к проигрывателю, очень осторожно кладет пластинку на блюдо и опускает тонарм до своей любимой позиции. Игла шипит на секунду, и начинается музыка. Когда мелодия наполняет комнату, Лена теряет себя в ее знакомом тоне. Она встает и запирает дверь, прежде чем вернуться к столу и включить громкую связь. Лена щелкает всеми переключателями, и на короткое мгновение раздается визг обратной связи, прежде чем мелодия разносится по всей тюрьме. Когда музыка начинает играть в тюрьме, Лена откидывается на спинку стула и позволяет музыке овладеть ею. Она двигает руками вокруг воздухе вялым образом, как будто она - дирижер.

***

Кара в тюремной мастерской шлифовала доску на шлифовальной машинке, когда услышала из динамика два ангельских голоса. Она прекращает работу и выключает машинку, остальные заключенные делают то же самое. Они стоят неподвижно и смотрят на громкоговоритель, когда голоса заполняют комнату, унося их далеко от каменных стен, которые держат их. Это происходит по всей тюрьме. В прачечной, погрузочной площадке, прогулочном дворике, кухне. Все резко прекращают свои занятия, забывают о задачах, прислушиваясь к голосам, доносящимся из динамиков. Тюрьма Нэшнл-Сити больше не существует, исчезая из сознания каждого заключенного.

***

До сих пор я понятия не имею, о чем пели эти две женщины. По правде говоря, я не хочу этого знать. Некоторые вещи лучше не говорить. Мне нравится думать, что они пели о чем-то настолько прекрасном, что это не может быть выражено словами и заставляет ваше сердце болеть из-за этого. Эти голоса взлетали выше и дальше, чем кто-либо в этой серой коробке осмеливался мечтать. Это было похоже на птицу, залетевшую в нашу клетку и заставившую все стены и заборы исчезнуть, и на краткий миг каждый заключенный в нашем загоне почувствовал себя свободным. Трюк Лены привел ее на две недели в одиночку, и по сей день я все еще помню маленькую ухмылку, которую она носила, когда наконец вернулась. Она ни разу не пожалела об этом.

***

ЯНВАРЬ, 1957 Перед Карой открывается ряд железных дверей, несколько звуков быстро сменяют друг друга. Охранник кивает головой, и Кара проходит по короткому коридору и выходит в простую комнату. Та же комната, в которой она очутилась десять лет назад. Она неловко стоит у того же стального стула, ожидая, когда ей скажут сесть. Женщина - единственная женщина, присутствующая за столом, - поднимает глаза от своих бумаг на другом конце стола. Она выглядит серьезной, хотя Кара думает, что это может быть потому, что ей пришлось больше работать, чтобы стать такой, какая она есть сегодня. - Садитесь, - говорит женщина, указывая ручкой на стул. Кара так и делает, и все остальные за столом - все мужчины - поднимают глаза. - Мисс Дэнверс, - говорит мужчина, сидящий в центре стола и читающий открытую перед ним папку, - Здесь сказано, что вы отсидели двадцать лет из сорока. Вы чувствуете, что реабилитировались? Кара знает, что, что бы она ни сказала, это не поможет ей, поэтому она говорит то, что сказала в первый раз, когда ее спросили, и она уверена, что повторила это слово в слово. - Да, сэр. Абсолютно. Пребывание в этом месте сотворило со мной чудеса. Я усвоила урок и могу честно сказать, что стала другой женщиной. Я больше не представляю опасности для общества. Без сомнения, - вздыхает она в конце. Люди за столом молчат, даже не смотрят на нее, как в прошлый раз. Один из мужчин просто тянется за печатью и опускает ее на бланк условно-досрочного освобождения. Красными чернилами написано: «ОТКЛОНЕНО».

***

Кара выходит на тюремный двор и видит стоящую неподалеку Лену. Через десять секунд она уже рядом. Лена ничего не говорит, но взгляд, который она посылает Каре, довольно вопросительный. Кара пожимает плечами, - То же самое. Хотя трудно поверить, что прошло уже двадцать лет. - Тебе интересно, куда они делись. Интересно, куда делись десять лет? Кара понимающе и торжественно кивает. Они молча бредут к трибунам и смотрят на тюремный двор. Лена достает из кармана маленькую коробочку и молча протягивает ее Каре. Кара смотрит на него с недоумением и любопытством, но тем не менее берет. - Это подарок на годовщину, - объясняет Лена, - Открой. Кара так и делает, а внутри коробочки лежит губная гармошка, ярко-алюминиевая. Она осторожно вынимает губную гармошку из коробки и проводит большим пальцем по замысловатому узору, выгравированному на одной ее стороне, - Ты вспомнила. - Конечно я вспомнила. Мне также пришлось попросить у одного из твоих конкуренток, ведь я хотел, чтобы это был сюрприз. Надеюсь, ты не возражаешь. Кара отмахивается от беспокойства Лены, - Спасибо, Лена. Это прекрасно. - Ты будешь играть что-то? Кара задумывается, тихо качает головой и возвращает гармошку в коробку, закрывая ее с тихим щелчком, - Не сегодня, - говорит она с улыбкой, которая не достигает ее глаз.

***

Когда солнце, наконец, опускается за горизонт, и тюрьма Нэшнл-Сити купается в резком свете луны, Кара сидит в своей камере. Она сжимает в руке коробку с губной гармошкой и прижимает ее к груди. Она осторожно вынимает губную гармошку из коробки и держит ее в руке, чувствуя знакомую тяжесть и прохладу металла на своей коже. Кара думает о том, чтобы сыграть, возможно, одну из песен, которым Джеремайя научил ее так давно. Она даже подносит губную гармошку к губам, но прежде чем что-то сыграть, Кара кладет ее обратно в коробку, и там она остается. Мелодия, которая жаждет быть сыгранной, не что иное, как слабый призрак старой жизни.