Наследница. Часть 2. Защитник

      В окрестностях Суны было жарко, даже слишком. Мамору буквально обливался липким потом. Ситуацию усугублял и тот факт, что в пустыне были не редки сильные ветра, поэтому песок неприятно лип к телу и вызывал зуд.       Группу встретили на границе четверо шиноби Песка, с одним из них сенсей довольно тепло поздоровался. Этот мужчина был на порядок выше и крупнее, чёрный костюм свободного кроя, капюшон полностью закрывал голову, на лице фиолетовые узоры, а за спиной какой-то крупный мешок.       — Это марионетка, — прошептала Мираи. — Канкуро-сан — брат Темари-сан, он лучший кукловод в мире.       Шоичи сидел в своей крытой золоченой повозке, которую тащили две молодые кобылы. Они и без того всю дорогу шли очень медленно, а по песку так вообще по-черепашьи.       Канкуро-сан порадовал своей прямотой.       — Вы сильно опоздали, — сухо заключил он, обращаясь к Шоичи. — Если продолжите идти так же медленно, мы дойдём до деревни только к утру.       У Шоичи раздулись ноздри так широко, что туда можно было смело засунуть копьё. Он краснел и пыхтел от негодования, но Канкуро-сан уже не смотрел на него. Шикамару-сенсей многозначительно посмотрел на своего шурина, и тот, кажется, всё понял.       —Повозки не годятся для передвижения по песку, — равнодушно проговорил он. — Пожалейте лошадей.       Не дожидаясь ответа, он развернулся и двинулся через пустыню, его подчинённые не отставали. Где-то вдалеке виднелась деревня, огороженная высокой стеной, и Мамору подумал, что без Шоичи они бы домчались до неё за десять минут. Однако команда №5 не могла последовать примеру своих коллег из Песка, отходить от клиента было нельзя.       Впрочем, юный лорд таки вылез из своего укрытия, в процессе споткнувшись. Он чуть не рухнул лицом в песок, но один из его слуг вовремя подхватил своего господина. Кохаку выдал презрительный смешок, и Шоичи, кажется, окончательно лопнул.       — Как ты смеешь насмехаться над своим господином? — Провизжал он. — Ничтожество!       — Ты мне не господин, — жёстко отрезал Кохаку.       — Что? — Взревел Шоичи и угрожающе двинулся на молодого Нару. — Я лорд-феодал, и ты будешь мне подчиняться…       — Шиноби подчиняются только своим непосредственным командирам и Каге, — вмешался Мамору. — Ты всего лишь заказчик, не более.       Когда Шоичи готов был сгореть в пламени своей ярости, Шикамару-сенсей невозмутимо вмешался:       — Лорд Казекаге ждёт нас, Шоичи-сама. Не будем тратить время.       Шоичи слегка подостыл и устало опустил голову. Его кулаки были крепко сжаты.       — Ненавижу шиноби, — прошипел он, гневно взирая на песок под ногами. — Горстка тупых солдафонов и наглых выскочек…       — Вы идёте? — Послышался далёкий голос Канкуро-сана.       — Да! — Крикнул в ответ сенсей и выставил руку, пропуская Шоичи вперёд.       Тот, нацепив на себя самый важный вид, гордо прошествовал мимо команды №5, двое его слуг и двое охранников засеменили следом, а двое других остались с повозкой. Им придётся хорошенько поломать голову над тем, как доставить весь этот груз хлама и тряпья, который Шоичи потащил с собой.       Факт того, что весь груз, замедлявший их путь, был скинут, скорости не особо прибавилось. Шоичи не жаждал бежать по раскалённой пустыне, двое его прислужников суетились вокруг: один с огромным зонтом, другой с опахалом. Мамору раньше не знал, где заканчивается его терпение: ничто доселе его так не испытывало. Зато теперь он чувствовал, что уже на грани.       Так или иначе, группа каким-то чудом добралась до Суны, но даже здесь клиент не переставал ныть. Канкуро-сан, видимо, уже заждался и смерил Шоичи взглядом, полным ледяного раздражения.       — Пройдемте в резиденцию, Лорд Казекаге ждёт, — сухо произнёс Канкуро-сан и саркастично добавил:       — Уже давно.       Делегация шествовала по деревне и ловила на себе любопытные взгляды зевак. Мамору с интересом оглядывал окрестности: люди были одеты в причудливые балахоны, головы их покрывали платки и шарфы, домики и здания имели полукруглую форму с покатой крышей, дорог здесь как таковых не было вовсе, лишь горы песка. Такого юный Учиха ещё никогда не видел, и он был искренне и по-детски счастлив. Мир огромен и так разнообразен, юная душа стремилась увидеть всё.       — Какой кошмар, — причитал Шоичи, — как они здесь живут? Повсюду сплошной песок…       Никто не ответил на столь очевидный и бесполезный комментарий, лишь Канкуро-сан недовольно хмыкнул. Видимо, его терпение не продержалось и часа: кукловод явно закипал.       Резиденция Казекаге была самым большим зданием в деревне и имела такую же полукруглую форму. Высокое и массивное строение словно выросло из песка и действительно впечатляло, а вот внутри не было ничего такого, чего не было бы в Конохе.       В кабинете их встретил Казекаге, сидящий за большим столом, Канкуро-сан прошёл к нему и встал сзади. Мамору невольно задержал любопытный взгляд на необычном человеке: его ярко-красные волосы были аккуратно уложены, глаза, удивительно бирюзового цвета, очень светлые, но при этом яркие, будто бы не имели зрачков, на лбу значилось кандзи «любовь». Его образ выглядел несколько причудливо, но при этом очень гармонично. Беспристрастное лицо не выдавало никаких эмоций, спокойный взгляд оглядел вновь прибывших.       Шикамару-сенсей подошёл к Казекаге, и они пожали друг другу руки, после чего сенсей что-то шепнул ему на ухо.       — Лорд Казекаге, — грубо обратился Шоичи, — не могли бы вы обеспечить нашей делегации достойный отдых? Путь был долгий, мы устали с дороги.       Казекаге медленно встал и вышел из-за стола.       — Для начала, Шоичи-сан, следовало бы поздороваться, — монотонный и низкий голос мужчины звучал завораживающе, и даже менторские нотки в его тоне не портили это впечатление. — Более того, вы сильно опоздали: дата нашей встречи была назначена практически неделю назад. Вы проявляете явное неуважение ко мне, моей деревне, моим людям. Ваше грубое, не подобающее юному лорду поведение оскорбляет Суногакуре. Вы впустую потратили моё время. Так скажите мне, Шоичи-сан, есть ли хоть одна причина, по которой я должен принять вас в качестве своего гостя и тем более вести с вами переговоры?       Шоичи явно побледнел, глаза забегали, а ноги задрожали. Он открывал и закрывал рот, не издавая ни звука, в попытке хоть что-то сказать, и Мамору стало его даже жаль.       — Я… мой отец… — мямлил Шоичи, — вы должны…       — При всём уважении, я ничего не должен, — спокойно возразил Казекаге. — Ваш отец проявил инициативу и сам настоял на переговорах, дабы наладить торговлю между нашими областями. Я надеялся, что он лично почтит нас своим присутствием.       — Отца срочно вызвали к даймё, поэтому он возложил на меня ответственность за проведение переговоров, — дрожащим голосом, заикаясь, проговорил Шоичи.       — Он явно будет разочарован результатом, — равнодушно бросил Казекаге и вернулся за стол.       Шоичи уже чуть ли не плакал, его губы задрожали, глаза покраснели, а кулаки крепко сжались. Канкуро-сан тем временем явно был доволен и даже позволил себе усмехнуться.       — Казекаге-сама, — подал голос Шикамару-сенсей. — Мы просим прощения за столь длительную задержку, это неприемлемо. Нам искренне жаль отнимать ваше время. Но хотелось бы отметить, что союз между нашими странами вот уже несколько лет крепко держится на доверии и уважении, наши деревни — давние союзники и друзья. Шоичи-сама юн и неопытен, и это станет для него хорошим уроком. От своего лица я прошу дать ему шанс.       Казекаге посмотрел на своего зятя с теплотой и доверием, а после перевёл похолодевший взгляд на Шоичи.       — Всё это должен был говорить глава вашей делегации, — справедливо заметил он и тяжело вздохнул. — Но так и быть. В конце концов, вы и правда проделали большой путь, поэтому я приму вас. Надеюсь, что нам больше не придётся разговаривать на тему уважения к чужому дому, Шоичи-сан.       Юный лорд громко сглотнул и коротко кивнул, видимо, не находя слов.       — Сейчас мои люди проводят вас в ваши покои, а через пару часов я буду ждать вас в переговорной. Не вижу смысла тянуть.       — Спасибо, Казекаге-сама, — неуверенно сказал Шоичи, было видно, что такая вежливость очень трудно ему далась.       Когда лорд и его слуги ушли, Казекаге оглядел юных генинов.       — Твоя команда выглядит внушительно, Шикамару, — проговорил он и улыбнулся каждому.       — Так и есть, — усмехнувшись, ответил сенсей.       Казекаге встал и подошёл к детям.       — Как твоё имя? —Спросил он у Кохаку, который ростом практически догнал мужчину.       — Нара Кохаку, Казекаге-сама, — спокойно отозвался Кохаку.       — Хм, соклановец… Интересно. Ну а ты…       — Сарутоби Мираи, — тут же ответила Мираи и гордо улыбнулась.       — Ах, да, — мягко произнёс Казекаге, — я помню тебя совсем малышкой.       Он остановился возле Мамору и внимательно оглядел его, казалось, будто пронзительным взглядом он проникает в самую душу, видит насквозь. От этого становилось неловко.       — Сенджу Мамору, Гаара-сама, — решил ответить Мамору, не дожидаясь вопроса.       Казекаге ответил скупой улыбкой, но предпочёл ничего не говорить. Казалось, он задумался о чем-то и вновь отошёл к своему столу.       — Вам тоже следует отдохнуть, — сказал он. — Ступайте, вас проводят. Шикамару, задержись, пожалуйста.       Шиноби Песка повёл команду №5 из кабинета в коридор, а потом на этаж ниже. Группа молча следовала за проводником, после чего оказалась в просторной зале с мягкими диванами и креслами. Как только дети с комфортом расположились, к ним тут же принесли подносы с довольно аппетитной едой. Команда не могла удержаться и приступила к трапезе.       — Нехило Шоичи получил от Казекаге, — проговорил Кохаку, заталкивая в рот онигири целиком.       — И поделом, — отозвалась Мираи. — Гаара-сама справедливо отчитал его. Разве можно так себя вести на дипломатической встрече? Шоичи просто невоспитанное животное.       Мамору решил отмолчаться, вспомнив вдруг, как Шоичи со всей злостью сказал, что ненавидит шиноби. Причина такой ненависти могла быть в зависти, а, может, в чем-то ещё. В любом случае, вряд ли Шоичи преисполнится уважения к столь ненавистным ему шиноби, ему осталось лишь сыграть роль для переговоров, чтобы не разочаровать отца. Саске как-то сказал ему: «каждый человек в своей жизни через что-то проходит. Не торопись осуждать». Эти слова Мамору запомнил на всю жизнь. Мало ли, через что проходил Шоичи.       На переговоры был приглашён только Шикамару-сенсей, а остальная команда помирала со скуки. Ребята успели поиграть в карты, и Мамору, разумеется, одержал победу в каждой партии.       — Ты шулер, — мрачно бросил Кохаку.       — Вовсе нет, — непринуждённо ответил Мамору. — Просто я умею играть.       После карт они решили погулять по деревне с разрешения Баки-сана. Им предоставили соответствующую одежду и обувь для передвижения по песку, и Мамору это показалось крайне причудливым.       — Что-то переговоры затянулись, — заметила Мираи.       — Может, Шоичи уже закопали где-нибудь в песке, — с насмешкой отозвался Кохаку. — Канкуро-сан явно настроен решительно.       Солнце уже садилось, и тени завораживающе играли на песке и домах. Становилось холодно, и Мамору был удивлён такому резкому контрасту. С наступлением темноты команда поспешила вернуться в резиденцию, где их ждали сытный ужин, ванная и тёплые постели.

***

      Переговоры прошли вполне продуктивно, судя по довольной физиономии Шоичи. Группа собиралась в дорогу. Казекаге приказал Канкуро-сану и нескольким шиноби Песка проводить делегацию через пустыню.       Гаара-сама попрощался с Шикамару-сенсеем, пожал руку Кохаку и Мираи и на какое-то время задержался у Мамору. Он снова пронзительно посмотрел на него, словно всё знал. На его губах всего на секунду отразилась лукавая улыбка.       — Мы ещё встретимся, Сенджу Мамору, — загадочно проговорил он и протянул руку для рукопожатия.       Мамору не знал как реагировать, потому как понял, что Казекаге, очевидно, осведомлён о нём. Учиха пожал руку мужчине и выдавил неубедительную улыбку.       — Спасибо за гостеприимство, — пробормотал Мамору.       Группа, наконец, двинулась в путь. Шоичи изо всех сил старался не ныть, держался лучше, чем можно было предположить. Однако когда шиноби Песка покинули группу на границе, юный лорд снова стал самим собой.       — Заносчивый, напыщенный индюк, — причитал он. — Да этот договор для него, должно быть, на вес золота. Бедная деревушка, где кроме песка ничего нет…       —Почему ты это нам говоришь? — Справедливо осведомился Кохаку. — Сказал бы ему.       Шоичи не подал виду, лишь безразлично хмыкнул в ответ.       Группа неспешно двигалась через леса Страны Рек, обратный путь уже не казался таким уж напряжённым: все устали от выходок Шоичи, поэтому если и реагировали, то очень вяло. Да и он сам, кажется, растратил весь запас гадостей за неделю.       — Устроим привал, — предложил Шикамару-сенсей на уютной лесной опушке и снял рюкзак.       Если в Стране Ветра было жарко и очень сухо, то в Стране Рек, напротив, слишком влажно и душно, оттого постоянно хотелось пить. Как только Мамору запрокинул голову и поднёс флягу к губам, что-то резко выдернуло её из его рук: фляга отлетела в сторону на несколько метров, расплёскивая воду. Все разом взглянули на дерево, в которое она была воткнута кунаем.       Мамору тут же вскочил и выхватил своё копье, Мираи вооружилась кастетами, Кохаку кунаем, все трое окружили Шоичи. В следующую секунду начался какой-то балаган. На опушку высыпали десятки людей в капюшонах, скрывающих лица, и, судя по их движениям, это были шиноби. Шоичи тут же начал в панике метаться по всей округе, чем осложнял задачу своим телохранителям. Мамору вступил в схватку с напавшим на него ниндзя и быстро расправился с весьма посредственным противником. Шикамару-сенсея нигде не было видно, Кохаку сражался неподалёку, а Мираи чуть отдалилась от общего строя.       Мамору увидел Шоичи, в ужасе забившегося к дереву, и ринулся к нему. Он успел в последнюю секунду вырубить уже готового схватить лорда бандита и резко поднял Шоичи за ворот рубахи.       — Не отходи от нас, болван, — прошипел Мамору.       В этот момент он ощутил резкий удар в правую сторону лица и на какое-то время потерял ориентацию в пространстве. Солоноватый привкус крови опалил рот. В голове отзванивал колокольный набат, и Мамору почувствовал головокружение. Он пошатнулся и ухватился за дерево, пытаясь сконцентрироваться. Учиха в прострации оглядел опушку. Шоичи уже не было рядом: ниндзя, ударивший Мамору, тащил его, словно мешок с картошкой, по земле за волосы. Кохаку отчаянно отбивался от троих противников куда старше и крупнее его, Шикамару-сенсей тоже был в не лучшем положении. Тем не менее, он умудрился использовать одну из своих техник теневого захвата на бандите, что волок Шоичи, и лорд был освобождён. Но когда Мамору увидел, как Мираи скрутили двое противников, то буквально обезумел.       — Мираи! — Проревел он и поддался вперёд, но головокружение всё ещё вело его в сторону.       Один из бандитов закинул связанную девочку себе на плечо и крикнул остальным:       — Уходим! Неплохой улов!       Его товарищи тут же подчинились и ринулись за предводителем. Одного из них Мамору умудрился схватить за куртку, плечо обнажилось, и на нём был вытатуирован кандзи «Дождь». Противник вырвался из хватки Учихи и поспешил догнать группу.       — Кохаку, нет! — Услышал Мамору и дёрнул головой в сторону сенсея.       Тот крепко стоял на ногах, но на лице его отразился неподдельный ужас. Мамору тоже охватила ледяная волна, когда он увидел мчащегося со всех ног Кохаку прямо за вражескими шиноби, было видно лишь стремительно удаляющуюся спину. Кохаку всегда очень быстро бегал.       Всё стихло, Мамору мог слышать лишь стук собственного сердца. Он продолжал смотреть вслед уже исчезнувшим из вида шиноби и не мог поверить в то, что ничего не сделал. Чувство бесполезности и собственного бессилия поразило его до глубины души, а страх за друзей буквально сводил с ума.       — Надо за ними… — бормотал Мамору. — Надо догнать…       Учиха, спотыкаясь, шёл в сторону исчезнувшей группы, но сенсей остановил его, крепко схватив за локоть. Он развернул мальчика к себе, положил обе руки на его плечи и приблизил своё лицо почти вплотную, еле слышно прошептав:       — Успокойся и убери шаринган.       Мамору вздрогнул от неожиданности, он даже не заметил того, что шаринган был в действии. Стало даже обидно, что в критической ситуации его сила ему не помогла. Шикамару-сенсей же пристально и немного испуганно смотрел на Мамору, выжидая, когда тот придёт в себя. Долго ждать не пришлось, тогда сенсей расслабился и отпустил Учиху.       В этот момент страх разоблачения запоздало пришёл к Мамору, и он воровато огляделся, страшась осуждающих или испуганных глаз. Однако обнаружил, что два охранника Шоичи, молчаливые громилы в чёрных костюмах, были убиты, а слуги, видимо, разбежались. Сам Шоичи, кажется, пребывал в страшном шоке и вряд ли замечал что-либо.       — Это преступная группировка из Деревни Дождя, — подал голос Шикамару-сенсей. — Обычно они похищают людей для Чёрного рынка. Их предводитель — Масуми Накамура, ниндзя отступник, что следует идеалам некогда существовавшей преступной организации Акацуки.       — Новые Акацуки? — Уточнил Мамору.       — Не совсем. Они скорее подражатели. Но известно, что Накамура был информатором Акацуки и даже мечтал попасть в организацию, но что-то не срослось. Он пропал из виду после войны, лишь изредка поступали сообщения о нападениях или похищениях. Накамура давным-давно в розыске.       Мамору промолчал и вспомнил кандзи на плече одного из преступников. Там значилось «Дождь».       — Значит так, — решительно начал сенсей, — оставайся с Шоичи, а я иду за Кохаку и Мираи.       Мамору был поражён, он был готов прямо сейчас сорваться и побежать на помощь друзьям, но приказ капитана мигом спустил его с небес на землю.       — Мы же не можем просто… — с возмущением начал Мамору, но Шикамару-сенсей перебил его.       — Наша миссия ещё не окончена, клиента нужно доставить обратно. И ты этим займёшься.       — Неужели вы предпочтёте миссию товарищам? — Мамору против воли сорвался на крик, теряя крупицы самообладания. — Это неправильно!       — Что ты предлагаешь? — С раздражением отозвался сенсей. — Оставить его здесь? Или потащить с собой? Учись расставлять приоритеты. Сейчас самое правильное — разделиться. Не будем тратить время, просто закончи задание. По дороге я свяжусь с Песком: они пришлют подкреплением.       Шикамару-сенсей пристально посмотрел на Мамору, и его взгляд немного смягчился.       — Держи себя в руках, — вкрадчиво призвал он и добавил с улыбкой: — Всё будет хорошо.       Мамору так не думал, но не стал препираться. Он был подавлен настолько, что стало тяжело дышать. Перспектива тащиться с Шоичи вместо того, чтобы идти на выручку друзьям, его отнюдь не радовала. Но сенсей был прав: нельзя оставлять этого олуха и тем более нельзя брать его с собой во вражеское логово.       Учиха понуро подошёл к Шоичи, который всё это время сидел на земле с отсутствующим взглядом, и поднял его на ноги.       — Будь осторожен, — предостерёг Шикамару-сенсей.       — Вы тоже, — хрипло ответил Мамору и последний раз взглянул на учителя.       Он чувствовал, что может доверять ему, однако было слишком тяжело вот так просто разделяться. Более того, Учиха искренне переживал за него, как и за своих товарищей, но мог лишь мысленно пожелать им удачи. Стало как никогда обидно, но Мамору заставил себя успокоиться и собраться. Он слегка подтолкнул Шоичи вперёд себя, и они двинулась в путь.

***

      — Я думал, что умру, — причитал Шоичи.       Пришёл в себя он достаточно быстро, дар речи вернулся, и Мамору начинал свирепеть.       — Что это за мерзавцы вообще? Я скажу отцу! Один мне чуть все волосы не выдрал.       Учиха был бы не против, чтобы кто-нибудь снял скальп с этого нытика, но не стал озвучивать свои желания. Они продолжали шагать по лесу, и сумерки начинали постепенно накрывать окрестности.       — Хорошо, что всё закончилось, и я остался цел.       — Мираи захватили, Кохаку, скорее всего, тоже, твои люди убиты, а ты всё ноешь, — не сдержался Мамору.       — Это их работа, — пренебрежительно отозвался Шоичи. — Это не мои проблемы.       — Бандиты приходили за тобой, тупица, — резко произнёс Учиха, еле сдерживая злость. — За сыном богатея, за которого можно получить выкуп или продать подороже на Чёрном рынке.       — Конечно, за мной, — с какой-то особой гордостью проговорил Шоичи. — Зачем им горстка сопливых…       Лордёныш не успел договорить, потому как Мамору с силой впечатал его в дерево, схватив за грудки. Рука сама поползла к шее, и стоило немалых усилий, чтобы не сжать хватку. Шоичи запыхтел от страха и возмущения.       — Они защищали тебя, кретин, — прошипел Мамору ему в лицо. — А ты только ноешь и жалуешься, жалкое создание. Ты можешь ненавидеть шиноби сколько душе угодно, но мы оба знаем, что дело в зависти. Ты слабак и навсегда им останешься.       — Да как ты…       — Заткнись! Если продолжишь причитать или говорить гадости, я тебе рожу начищу. И будь уверен, рука у меня не дрогнет, ты у меня уже вот где сидишь!       Мамору красноречиво указал пальцем на шею, а после резко отпустил вторую руку, отчего Шоичи чуть не сполз вниз по дереву. Учиха дёрнул его вверх, заставляя стоять на ногах.       — А теперь шагай и не испытывай моё терпение.       Юный лорд заметно побледнел и шумно сглотнул. Теперь, видимо, он ощутил всю степень угрозы, потому мудро решил не злить Учиху. Шоичи обошёл Мамору и направился вперёд, дальше по лесу. Несколько часов они шли молча, и Шоичи ни разу не пожаловался на усталость, отчего Мамору был невероятно доволен собой. Хоть что-то полезное и нужное он успел сделать за время этой миссии, как ему казалось.       Тем не менее, следовало устроить привал, потому как Мамору уже сам начал утомляться. Он разжег костёр с помощью простой огненной техники, и они с Шоичи молча уселись возле него.       Тишину разрывал лишь треск костра, иногда ухала сова где-то неподалёку. Мамору не мог перестать думать о своих товарищах: как они там? живы ли? не ранены? Образ Мираи, связанной по рукам на плече головореза, не выходил из головы, и Учиха тщетно пытался отогнать его. Вот уж кавалеры: что он, что Кохаку, что сенсей. Чувство вины разъедало внутренности, хотелось вцепиться в виски пальцами и раздавить голову, но Мамору изо всех сил держался. Он боялся, что может сорваться при Шоичи, а уж этот болван молчать точно не станет.       — Дело не в зависти, — вдруг произнёс Шоичи.       Его голос сквозь треск огня в ночной тиши был каким-то таинственно спокойным, совсем для него не характерным. Шоичи подтянул колени к груди и обхватил их руками, его взгляд, в котором вдруг отразилась вся палитра печали, не отрывался от танцующих языков пламени. В свете огненных бликов лицо юного лорда казалось даже приятным.       — О чём ты? — Спросил Мамору и нахмурился.       — Ты сказал, что причина моей ненависти — это зависть, но это не так, — пояснил Кохаку. — Всё дело в том, что шиноби… убили мою маму.       Мамору похолодел от такой новости, новая волна вины захлестнула его с головой. Он с сочувствием смотрел на Шоичи и пытался подобрать слова, но вместо этого в голове крутились слова Саске: «не торопись осуждать».       — Жаль это слышать, — тихо отозвался Мамору. — Как это произошло? Почему? Это сделали шиноби Конохи?       — Нет, — спокойно ответил Шоичи, продолжая смотреть на огонь, который отражался в его глазах. — Мама занималась благотворительностью по всему миру, часто была в разъездах. В одной забытой Ками деревне она организовала поставку продовольствия, но… они напали… и убили всех, в том числе и её.       Такие истории было тяжело слышать, любая боль, испытанная кем-то другим, была как будто близка Мамору. Он боялся даже представлять что-то подобное с мамой или папой или кем-то ещё, кто был ему дорог. Учиха ещё не познал боль утраты, но вполне мог понять тех, кто с этим столкнулся.       — Когда это случилось? — Решил поддержать разговор Мамору, ему показалось правильным дать Шоичи высказаться.       — Мне было восемь. Как потом выяснилось, это были ниндзя-отступники, сборная солянка из нескольких скрытых деревень, в том числе и из Конохи.       Было неприятно осознавать, что сослуживцы, братья по оружию, земляки совершили подобное. Не было ничего удивительного в том, что Шоичи поддался ненависти и злости.       — Я понимаю…. — неуверенно начал Мамору, — понимаю, почему ты нас ненавидишь… Шиноби приносили много боли этому миру и невинным людям многие десятки лет. Устраивали бесконечные воины, в которых гибло мирное население, пользовались своей силой в корыстных целях, захватывали маленькие селения и устраивали там свои жестокие порядки. Многие лишились дорогих людей по вине жестокой системы шиноби. Но… есть те, что хотят всё исправить, изменить прежние несправедливые порядки.       — Кто, например? — Мрачно осведомился Кохаку.       — Седьмой Хокаге! — Без колебаний ответил Мамору. — Если бы ты увидел его, то понял бы… Ниндзя, которые следуют за ним, поддерживают его идеалы. Мы хотим мира. Ты не должен тут же доверять шиноби, но попробуй… понять. Ничто уже не вернёт твою маму, и те убийцы не заслуживают снисхождения. Но поверь: хороших и порядочных шиноби куда больше негодяев.       Шоичи поднял на Мамору растерянный взгляд, в котором совершенно точно отразилось сомнение. Он долгое время не отвечал, задумчиво перебирал свои пальцы и был похож на маленького ребёнка, который нашкодил и получил по заслугам.       — А ты… ничего, — сконфуженно пробормотал он, — вроде бы.       Учиха не сдержал саркастичного смешка и смущённо почесал затылок. Ответа на данную реплику у него не нашлось, но он улыбнулся Шоичи и этой улыбкой словно дал ему шанс.       Через полчаса они снова двинулась в путь и шли до самого рассвета в полной тишине, не останавливаясь. Мамору соорудил что-то вроде факела, чтобы освещать путь, Шоичи шагал следом. Теперь между ними не было столько напряжения: лорд не отставал и готов был слушать своего телохранителя, а Мамору был на чеку, чтобы в любой момент защитить его. Неожиданный и странный тандем, в начале миссии Учиха не смог бы даже отдалённо предположить, что такой союз вообще возможен.       Сумерки постепенно рассеивались, а лес всё не заканчивался. Мамору уже давно начал подозревать неладное, а когда одно из деревьев как-то странно покачнулось, пение птиц стало монотонным и непрерывным, его подозрения оправдались. Ребята остановились, и Мамору огляделся.       — Что такое? — Нетерпеливо вопросил Шоичи.       Учиха не успел ответить: в момент, когда осознание пришло к нему, вся окружающая действительно как будто рассеялась. Иллюзия была создана менее часа назад и была отнюдь не слабой. Мамору много работал над гендзюцу и с отцом, и с Какаши-саном, потому с первых секунд обнаружил подвох.       — Выходи! — Сурово приказал Мамору. — Я разгадал твою головоломку. Мы уже давно пересекли границу!       — Что? — Недоуменно воскликнул Шоичи. — Мы уже в Стране Огня? Когда…       — Шоичи, будь любезен: помолчи немного, — с лёгким раздражением попросил Мамору, напряжённо ожидая выхода врага.       Невысокий, но крепко сложенный мужчина появился внезапно. Он стоял на дереве и самодовольно улыбался. Простое, белёсое лицо, бледные, почти бесцветные глаза оказывали неприятное впечатление.       — Неплохо для генина, — произнёс он высоким, пронзительным голосом. — Но дальше тебя ждёт незавидная участь, если встанешь у меня на пути. Советую тебе поскорее уносить ноги. Мне нужен только лордёныш.       Мамору презрительно ухмыльнулся и медленно достал копье, красноречиво намекая на то, что он готов принять бой. Он сделал два шага вперёд и прикрыл собой Шоичи. Масуми Накамура театрально вздохнул.       — Зря, — проговорил он. — Вечное стремление глупых шиноби отдать жизнь во имя миссии.       — Миссия здесь не при чём, — презрительно ответил Мамору. — Это дело чести.       — У тебя ещё молоко на губах не обсохло, чтобы твердить о чести, — насмешливо поддел Масуми, на что Мамору со всей серьёзностью заявил:       — Если честь для тебя измеряется годами, то ты точно ничего о ней не знаешь.       После этих слов Масуми в мгновение ока слетел с дерева и произвёл атакующий и молниеносней выпад самурайским мечом. Мамору с лёгкостью успел отразить атаку копьём, через которое пропустил чакру. Более того, он за секунды определил стиль боя своего противника: это определённо был иайдо.       Они рубились на крошечной лесной опушке, тесно стоящие друг к другу деревья мешали развернуться как следует. Один взмах меча Масуми срубил сосну, которая полетела прямиком на Шоичи. Мамору подоспел вовремя и оттолкнул юного лорда в сторону, а дерево с грохотом и столбом пыли рухнуло в метре от них. Тем временем, Накамура уже был возле них и, не давая ни секунды передышки, продолжил производить выпад за выпадом.       Мамору много читал о самураях и их стиле боя. Иайдо характеризовалось скользящими, плавными взмахами, при этом производились они за считанные миллисекунды. Самураи, не обладающие ниндзюцу, часто выходили победителями в бою с шиноби именно благодаря скорости своих атак. Однако у Мамору было одно важное преимущество: его шаринган предугадывал малейшие движения за секунду до того, как они будут произведены. Додзюцу активировалось практически в самом начале боя, реагируя на угрозу, потому Масуми ещё ни разу не удалось ранить своего противника, что стало его раздражать. Кроме этого, у Накамура была явная слабость: невнимательность. Иначе он бы уже давно заметил шаринган в глазах своего врага.       Масуми, кажется, решил действовать куда более решительно и прибегнул к райтону. Он пропустил чакру молнии через свой меч, и его скорость возросла в разы. Мамору даже восхитился такой находчивости: скомбинировать самую быструю технику кендзюцу с самой быстрой стихией ниндзюцу. Однако восхищение сменилось недоумением, когда его шаринган не успел за движением Масуми: разряд тока поразил Учиху, резкая и непрерывная боль пронзила всё тело, которое содрогалось в конвульсиях. Мамору опустился на одно колено, чувствуя как лёгкие сдавило под болезненным горячим давлением. Он обнаружил, что Масуми не только пропустил через него разряд, но и ранил в плечо, бурая кровь сочилась через чёрную футболку.       В какой-то момент Мамору решил, что это конец, однако какой-то бешеный импульс заставил его подняться. Это была смесь ярости и физической невыносимой боли, которая, как ни странно, делала его ещё сильнее. Учиха чувствовал, как дикий водоворот чакры бурлил в нём, желая вырваться на свободу, глаза горели и вызывали зуд, но зрение будто прояснилось, очертания окружающего мира стали идеально чёткими. Всё это произошло за считанные секунды, и в тот момент, когда Масуми повторил свой выпад, Мамору видел его в каком-то замедленном режиме. Он видел каждое подрагивание мышц на лице врага, видел, как меч плавно рассекал воздух, видел, как Масуми оттолкнулся от земли и подпрыгнул для решающего сокрушительного удара. Рука налилась небывалой мощью, и чакра, пропущенная через копье, обрела необычный зеленоватый оттенок. Удар пришёлся прямо в солнечное сплетение, Масуми на секунду замер в воздухе, и на его лице отразился неподдельный ужас. Он определённо успел разглядеть и шаринган, и необычную чакру, и ярость в глазах противника. Сила удара отшвырнула мужчину на десятки метров спиной вперёд, его тело ударялось о деревья и сокрушало их практически на корню, а те, что окружали Мамору, трескались от ударной волны.       Эйфория, спровоцированная этой мощью, быстро прошла. Чакра вернула свой обычный цвет, а внутри всё тут же успокоилось, уступая место боли. Мамору скрючился, его тело всё ещё сотрясали невидимые разряды, ноги дрожали, однако он с трудом выпрямился и заставил себя пойти к тому месту, куда приземлился враг.       Масуми был жив, хотя и весьма потрёпан. Одна его нога изогнулась в неестественном положении, руки раскинуты, изо рта показалась струйка крови.       — Ты… — тяжело прокряхтел он, — шаринган… ты…       Мамору было страшно смотреть на него, он даже побоялся, что Масуми может умереть. Мальчик растерянно посмотрел на свои руки и не верил, что он сотворил такое. Его поразила мощь, с которой он так легко и быстро отшвырнул врага, однако куда больше его страшило осознание того, что сделано это было не совсем осознанно. Он знал, что может больше, знал, что его сила гораздо больше. Этот удар был средним, но неконтролируемым. Что будет, если в следующий раз он высвободит силу куда более могущественную?       В этот момент он вспомнил про Шоичи и похолодел от страшного осознания. Он медленно повернулся к юноше и обнаружил его стоящим в ступоре неподалёку. Шоичи смотрел на него с ужасом и недоумением и был похож на каменное изваяние. Мамору медленно подошёл к нему.       — Ты в порядке? — Осторожно спросил Учиха, не позволяя себе подойти ближе.       Шоичи неуверенно кивнул, а после медленно и даже заторможенно показал на Мамору пальцем.       — Твои глаза… это же…       Мамору тяжело вздохнул и прикрыл глаза.       — Да, — сконфуженно подтвердил он, понимая, что юлить или искать лазейки нет смысла. — Я прошу тебя, Шоичи, не говори никому… Сохрани мой секрет взамен на спасённую жизнь, прояви благородство, которое есть где-то внутри тебя.       Шоичи явно не находил слов и таращился на Мамору. Становилось не по себе, Учиха чувствовал, что находится на грани разоблачения. Он был уверен в том, что, даже несмотря на сложившееся взаимопонимание, Шоичи не станет хранить его тайну. Мамору отвернулся и вновь взглянул на Масуми, который не мог пошевелиться. Растерянность вперемежку со злостью на самого себя одолели мальчика, и эта эмоциональная мясорубка вызывала куда больше боли, чем разряды тока или раненое плечо. Мамору ощутил себя уродом, чудовищем, белой вороной среди нормальных людей. Даже преступник, который занимался работорговлей и продажей людей на Чёрном рынке, казался более нормальным.       — Мамору, — послышался тихий голос Шоичи, и Учиха с надеждой повернулся. — Я… я сохраню твой секрет.       Юный лорд бесстрашно подошёл к Мамору и протянул ему руку.       — Клянусь, — уверенно добавил он.       Мамору не торопился жать ему руку, его терзали сомнения, недоверие.       — Почему? — Вопросил Мамору.       Шоичи выдал какую-то странную улыбку, в которой отражались понимание и усмешка одновременно.       — Потому что ты первый, кто понял и услышал меня, — серьёзно ответил он. — Потому что ты единственный увидел меня в ином свете, и даже мои грубые выходки не помешали тебе заглянуть глубже. Потому что ты спас мне жизнь. Потому что у меня никогда не было ни друзей, ни товарищей, а ты… мог бы стать…       Шоичи не договорил, смущённый своим потоком мыслей, но руку не опустил, дожидаясь рукопожатия. Мамору эти аргументы показались более чем убедительными, и он почувствовал даже некоторое облегчение. Рука потянулась вперёд и скрепила печать нового союза.

***

      Мамору отправил послание в Коноху, где указал на то, что опасный преступник пойман живым. Два часа Мамору и Шоичи провели на поляне рядом с Масуми, пока не явились шиноби Листа вместе с Шикамару-сенсеем. На предсказуемый вопрос он ответил коротко и ясно:       — Потрёпаны, но живы. Уже по дороге в госпиталь. И тебя надо подлатать.       Невероятное облегчение наполнило лёгкие, однако Мамору был весьма обеспокоен новой проблемой, потому отвёл сенсея подальше и рассказал о случившемся. Новость о том, что шаринган был разоблачён, не обрадовала учителя. Однако он отреагировал на удивление спокойно и пообещал позаботиться об этом. Мамору понятия не имел, как сенсей скроет этот факт, ведь на допросе Масуми не преминет рассказать о поразительном открытии, однако подозрительное спокойствие Шикамару-сенсея и на Мамору действовало так же. Ему почему-то было уже плевать, смертельная усталость не позволяла окунуться в отчаяние. Ему надоело лгать, надоело прятаться и скрываться, надоело не быть собой, и разоблачение вполне могло стать освобождением от этих тяжких оков.       Пятеро крепких АНБУ зареклись доставить Масуми в Коноху на допрос. Проводить Шоичи должны были Мамору, сенсей и ещё двое АНБУ. Полевой медик, прибывший с группой захвата, подлатал Мамору, и команда отправилась в Танзаку, где, по словам сенсея, отец Шоичи уже с ума сходил от волнения и ждал возвращения сына.       Шли они молча, но быстро, без привалов и даже коротких передышек. Всю дорогу Мамору старался ни о чём не думать, но тревожные мысли сами лезли в голову. Как там Мираи и Кохаку? Что с ними приключилось за последние сутки? Как Шикамару-сенсею удалось их вытащить? Выдаст ли Шоичи тайну? Или сдержит слово? А Масуми? Если будут допрашивать Сай-сан и Ино-сан, то вроде ничего страшного. А если нет? Эти и другие вопросы терзали его сердце до тех пор, пока группа, наконец, не дошла до места.       Лорд в роскошном домашнем хаори и с сединой на курчавой шевелюре бросился к Шоичи и крепко обнял его. Он что-то говорил сыну, тот отвечал, и они выглядели счастливыми. Мамору было отрадно видеть подобную картину, любовь к отцу — лучшее, что было в Шоичи.       Лорд принялся обсуждать что-то с Шикамару-сенсеем и членами АНБУ, а Шоичи подошёл к Мамору.       — Не слабое приключение вышло, — саркастично заметил он. — Наверное… я его на всю жизнь запомню.       — Да уж, — с нервной усмешкой подтвердил Мамору. — Я тоже.       — Наш уговор в силе, — в полголоса произнёс Шоичи, — я сдержу слово. Я дал клятву.       — Я знаю и верю тебе. Спасибо.       Шоичи немного поник, виновато опустил глаза, которые наполнились печалью.       — Извинись за меня перед Мираи и Кохаку, — сконфуженно проговорил он. — Я вёл себя как кретин и… мне стыдно.       — Конечно, — с удивлённой улыбкой ответил Мамору. — Передам.       — И ты тоже… прости… Мамору. За эти сутки я как будто стал другим человеком благодаря тебе.       Мамору улыбнулся и почувствовал, как тепло разливается по телу. Было приятно сознавать, что ему каким-то чудом удалось достучаться до такого человека, как Шоичи. Это было надеждой на лучшее, маленькая личная победа. Мальчики пожали друг друга руки с понимающими и уверенными улыбками.       Отец Шоичи долго благодарил Мамору за спасение сына, жал ему руку, предлагал деньги, работу, но Учиха, разумеется, вежливо отказал.       Путь из Танзаку в Коноху уже не казался долгим и тяжёлым, сердце тянулось домой, в родную деревню. Шикамару-сенсей всю дорогу молчал, но на подходе к Конохе остановил Мамору. Он в своей манере криво улыбался, держал руки в карманах.       — Я горжусь тобой, — сказал он фразу, которая поразила мальчика до глубины души.       — Сенсей… но я же…       — Ты изменил сердце человека, — пояснил сенсей. — Это о многом говорит. До тебя я знал лишь одного человека, способного на это, и ты уже догадался, о ком я. Ты силён духом, добр и проницателен, даже самые недоверчивые люди со временем хотят доверять тебе. Такие качества, Мамору, дорогого стоят. И, признаться, я от тебя такого не ожидал. Мне жаль, что я не верил в тебя, сомневался, но теперь… я в тебя верю.       Шикамару-сенсей произнёс самые важные слова из всех: он признал ученика. Этот шаг ознаменовывал начало чего-то особенного, и сей факт смог растопить печаль на сердце Учихи Мамору.