Наследница. Часть 2. Защитник

      Первый учебный день в Академии обещал быть интересным. Сенсей решил провести урок на свежем воздухе, на одной из тренировочных площадок. Шумные первогодки уселись кучкой на траву и громко и весело переговаривались друг с другом, ожидая прихода Шино-сенсея. Они не обращали внимание на одинокого мальчика, который сидел чуть поодаль и угрюмо перебирал свои пальцы. Его чёрные как смоль волосы торчали непослушным ёжиком, тёмно-серые, почти чёрные глаза изредка поглядывали на одноклассников, бледная кожа резко контрастировала с тёмными глазами и волосами.       Когда некоторые из детей, наконец, обратили на него внимание, мальчику это не слишком понравилось. Они начали перешептываться, поглядывая на него, девочки хихикали, а мальчики злорадно усмехались. Это заставляло одиночку ёжиться и мрачно отводить взгляд в сторону.       Учитель пришёл вовремя, держа в руках небольшой журнальчик.       — Доброе утро, будущие ниндзя. Зовут меня Шино-сенсей, и на годы ближайшие стану я вашим наставником и проводником в мир большой, опасностей полный и испытаний.       Шино-сенсей был одет весьма странно: каждый сантиметр его тела был скрыт под одеждой, даже руки, пол лица закрывали широкие очки, на вороте красовались два коричневых жука. Говорил он тоже странно, с неуместными паузами и необычным порядком слов.       — Сейчас мы познакомимся с вами, каждый из вас расскажет о себе, о целях своих и мечтах.       Шино-сенсей открыл свой журнальчик и начал по списку вызывать учеников. Внимание мальчика привлекла девочка с необычными глазами рубинового цвета и взъерошенными, непослушными волосами, перевязанными красной лентой. Она смело вышла к учителю и гордо произнесла:       — Меня зовут Сарутоби Мираи. Моя мама Юхи Куренай, мастер гендзюцу, а мой папа Сарутоби Асума — герой Конохи, который погиб в бою, защищая нашу деревню. Я внучка Третьего Хокаге, я восхищаюсь им и хочу стать таким же шиноби, каким был он. В Академии я хочу научиться многим техникам, а также освоить секретные техники клана Сарутоби.       — Спасибо, Мираи. К слову, мама Мираи учителем моим была. Надеюсь, что станешь ты такой же храброй и умелой, как она.       Мальчику стало даже немного обидно, ведь его папа тоже был мастером гендзюцу и героем, но ему нельзя было рассказывать об этом. А как хотелось...       — Дальше... Сенджу* Мамору.       Мамору поднялся и неуверенно прошёл вперёд. Мама и папа научили его, что нужно говорить и кем представляться. Только при условии полной конспирации они позволили ему учиться в Академии. Мамору было непонятно, почему его отец скрывается ото всех, а ему самому нельзя называть своего фамильного имени. Но раз родители так сказали, значит, так надо.       — Меня зовут Сенджу Мамору. Я приемный сын Сенджу Ясуко и приемный внук Сенджу Цунаде, Пятой Хокаге. Чего я хочу...? Наверное, научиться всё делать правильно и выбрать свой путь ниндзя. Я мечтаю, чтобы в мире было меньше ненависти и больше доброты.       Все дети смотрели на него с нескрываемым подозрением, некоторые с любопытством, часть девочек кокетливо перешёптывались, часть мальчиков были настроены враждебно. Все эти реакции были непонятны Мамору, ведь он ещё ничего не успел сделать или показать.       После знакомства сенсей долго рассказывал о долге шиноби и деревне, пока на урок не явился сам Шестой Хокаге с наставлениями.       — С этого дня вы ступаете на опасный и сложный путь. Этот период должен научить вас тому, какими шиноби вы должны стать. Не гонитесь за силой, не бегите за амбициями, самое главное — быть верными себе, ценить товарищей и целеустремленно следовать избранному пути. Наша деревня — одна большая семья, её защита — наш приоритет. Вы — будущие воины Скрытого Листа, надежда и будущее нашей деревни. Верьте в себя, свои силы, цените друзей, защищайте свой дом. Удачи вам во всех начинаниях и в добрый путь.       Дети заворожённо смотрели на Хокаге, образец для подражания всем шиноби, героя двух войн и легенду Хатаке Какаши. Высокий, седовласый, с добрыми и усталыми глазами, он оглядел детей сильным, волевым взглядом, заряжая каждого юного слушателя уверенностью и энтузиазмом. Для Мамору же он не был незнакомцем: Какаши-сан навещал его и маму с папой пару раз. Тогда он сидел на кухне, пил чай и вёл беседы с родителями Мамору. Это именно он предложил Ясуко и Итачи отдать мальчика в Академию, пообещав, что он будет под пристальным контролем, и никто ничего о нём не узнает.       После первого учебного дня Мамору медленно и степенно шагал по улицам Конохи к тому месту, где ждала его баа-чан. Она пообещала ему целую кучу сладостей в честь первого дня в Академии. Возле цветочного магазина Яманака мальчика догнала одноклассница, Мираи. Она держала рюкзачок двумя руками впереди себя и застенчиво улыбалась. Кажется, ей было неуютно под прямым, тяжёлым взглядом двух агатовых глаз, но, тем не менее, девочка заговорила:       — Ты Мамору, да? Я запомнила. А я Мираи. Приятно познакомиться. Я не успела к тебе подойти в Академии, ты так быстро ушёл...       Мираи затараторила, а Мамору в каком-то глупом порыве протянул ей руку, на что девочка осеклась и в недоумении уставилась на неё.       — Люди жмут друг другу руку при знакомстве, не так ли? — Как можно мягче проговорил Мамору и легонько улыбнулся.       Мираи просияла и с энтузиазмом пожала руку новому знакомому.       — Увидимся завтра! — Проверещала она и убежала, а Мамору задумчиво смотрел ей вслед.       — Мамору! — Услышал он за своей спиной.       Цунаде Химе стояла неподалёку и счастливо улыбалась, и мальчик тут же помчался к ней, бросившись в объятия.       — Баа-чан! — Воскликнул он.       Она нагнулась и запечатлела влажный поцелуй у него на лбу.       Цунаде не любила, когда ее называли «баа-чан», резонно объясняя это своим молодым и свежим внешним видом. Однако Мамору никак иначе не мог её воспринимать, ведь по факту Химе приходилась его матери двоюродной теткой. Эта бабушка не вязала носки и не крутилась возле плиты в надежде откормить худощавого внука, она была взбалмошной, вспыльчивой, бесцеремонно ругалась, любила выпить и играть в азартные игры. Мамору частенько становился её противником в карты, и каждый раз Легендарная Неудачница с треском проигрывала.       — Пойдём. Сакура уже наготовила всяких вкусностей, а мы с тобой захватим по дороге данго и конфет.       На время обучения в Академии Мамору должен жить у своей тёти. Сакура-сан была доброй и милой девушкой, но порой становилась ужасной в гневе. Тем не менее, она души не чаяла в своей дочери, двухлетней Сараде, а сам Мамору ещё не привык к присутствию маленького ребёнка в доме.       Мальчику было грустно, что его родителей нет рядом в такой важный день. Мама проводила его в Академию утром и, получив срочную миссию, тут же ушла. А отцу вообще нельзя появляться в деревне, потому как все здесь несправедливо считали его преступником. Мамору толком не объяснили, почему всё сложилось именно так, пообещав, что он узнает всё, когда вырастет. Для него же это было простыми отговорками для маленьких детей, чтобы на несколько лет оттянуть неприятный момент.       В доме тёти вкусно пахло чем-то сладким и сдобным. Она научилась готовить не так давно и теперь большую часть своего свободного времени проводила у плиты. Сакура-сан встретила племянника шоколадным тортом и кучей подарков.       — Сегодня важный день, Мамору, — проговорила она, присев на корточки напротив мальчика и крепко обняв его. — Я уверена, что у тебя всё получится, ведь ты сын своих родителей.       Мамору шмыгнул носом и грустно опустил голову, ковыряя пол носком сандалии.       — Не печалься, — ободряюще сказала тётя. — Их обоих тут нет, но они всегда будут рядом с тобой. К тому же тебя здесь ждут подарки. Этот прислал твой дядя.       Мамору тут же воспрянул духом и возбуждённо задрожал. Он восхищался своим дядей и считал его своим лучшим другом. Саске редко навещал их с родителями, но, очевидно, куда чаще, чем свою собственную семью. Мальчик разорвал пакет, однотонный и серый, ничем не украшенный. Это было в стиле дяди. Там он обнаружил небольшой футляр, обтянутый синим бархатом, а внутри — стальной кунай. Он восхищённо ахнул.       — Приглядись, — призвала тётя.       Мамору недоуменно перевёл на неё взгляд, а потом приблизил оружие к лицу, пытаясь разглядеть на нём что-нибудь. На рукоятке, очень бледно, но довольно основательно был выгравирован маленький герб клана Учиха, и Мамору с теплотой улыбнулся. Члены его семьи не позволят ему забыть, что он Учиха.       — Я напишу ему письмо, — сказал Мамору, аккуратно укладывая кунай обратно в футляр.       — Это твоё личное оружие. Береги его, Мамору, — добавила Цунаде и потрепала мальчика по плечу.       Из гостиной раздался голос Сарады, которая проковыляла на кухню с плюшевым медведем в руках. Увидев братика, она радостно заулыбалась, но подойти не решалась. Девочка ещё стеснялась и заливалась румянцем при виде его.       — Нии-сан! — Радостно пропищала она, и когда Мамору тепло улыбнулся ей, Сарада вприпрыжку подбежала к нему и крепло обняла за ногу.       — Ты теперь ниндзя? — Спросила она, глядя на него снизу вверх.       Мамору потрепал её по макушке и отрицательно покачал головой.       — Пока нет.       — Твой отец написал тебе письмо, Мамору, — произнесла Сакура-сан и протянула мальчику небольшой конверт, который Мамору взял с каким-то особым трепетом.       Он очень уважал своего отца и любил его. Ото-сан был добрым и понимающим человеком, в меру строгим, временами суровым и не терпящим возражений. Его спокойствие и внутренняя сила, молчаливая поддержка и уверенный взгляд делали Мамору сильнее и целеустремленнее. Мальчик всей душой желал показать отцу, на что он способен. Ото-сан не был скуп на похвалу, но её всегда нужно было заслуживать упорством и трудолюбием.       Мамору дрожащими руками открыл конверт и достал письмо. Каллиграфическим почерком, маленькими аккуратными буквами было написано:       «Мамору, сегодня перед тобой открылась особенная дверь, ведущая на нелёгкий и опасный путь. Когда-то очень давно я спрашивал себя: «что значит быть шиноби?». И ответ на этот вопрос пришёл далеко не сразу. Я добивался его трудом и потом, делал нелёгкий выбор, принимал тяжёлые решения, совершал поступки, которыми не горжусь. Тебе тоже предстоит искать ответы, бороться за них. Не бойся совершать ошибки, ведь часто мы учимся именно на них. Не пытайся быть лучшим для других, стань лучшим для себя. Постарайся стать таким шиноби, чтобы, оборачиваясь назад, ты ни о чем не жалел и знал, что ты всё делал правильно. Я очень горжусь тобой и знаю, что ты не повторишь моих ошибок, что наследие крови никогда не будет определять тебя, потому что ты выше этого. Не ищи лёгких путей, выбирай самые трудные, только они закалят тебя и сделают сильнее.       Я очень сожалею о том, что не могу быть с тобой в такой важный для тебя день. Но знай: независимо от расстояния, разделяющего нас, я всегда буду рядом.       Я люблю тебя. Поздравляю.       P.S. Подарок я предпочёл вручить лично».       Мамору сглотнул болезненный ком в горле, подавляя непрошеные слёзы. Мальчик отвернулся в надежде скрыть свою слабость, но баа-чан положила руку ему на плечо и аккуратно развернула к себе, крепко сжав в своих объятиях. Она ничего не сказала, но Мамору почувствовал её поддержку и понимание, и ему стало чуточку легче.       Вдоволь наевшись приготовленных тётей деликатесов и сладостей, компания переместилась в гостиную. Сакура-сан принялась штопать вещи Сарады, сама Сарада окружила себя игрушками и углубилась в сложный, скрупулезный процесс игры, а Мамору и баа-чан разложили картишки на кофейном столике.       — Ты же всё равно проиграешь, — с насмешкой поддел Мамору, на что Химе ни капли не смутилась и саркастично хмыкнула.       — Я никогда не оставлю попыток, — уверенно ответила она. — За эти годы я проигрывала целые состояния, но проиграть шестилетке...       — Раз двадцать, — удовлетворенно добавил Мамору, делая ход.       Баа-чан недовольно прищурилась, глядя на карту противника.       Первая партия закончилась через пять минут, разумеется, проигрышем Пятой. Она же не собиралась отчаиваться, требуя реванша. Если бы они играли на деньги, Мамору смог бы накопить на небольшую усадьбу.       — Слишком уж ты сообразительный малец, — проворчала она, после семи партий оставив, наконец, попытки одержать победу.       — Просто вы невезучая, шишоу, — шутливо вставила Сакура. — Зря вы научили Мамору играть в карты. Азартные игры до добра не доводят. Как Ясуко вам это позволила?       Цунаде заговорщически переглянулась с Мамору и хитро улыбнулась.       — А Ясуко не знает, Итачи тоже. Это наша с Мамору маленькая тайна.       Сакура ошарашено посмотрела на игроков и открыла было рот в намерении что-то сказать, но Пятая опередила ее:       — Ничего им не говори! У них и без того тревог хватает. Напридумывают себе...       — Но Цунаде-сама...       Одного взгляда баа-чан хватило, чтобы Сакура-сан осеклась и замолчала, с хмурым видом вернувшись к своему делу.       — Мне пора. Игровые автоматы сами себя не ограбят, — произнесла Пятая, поднимаясь.       — Когда вернёшься? — Поинтересовался Мамору, собирая карты и вручая их хозяйке.       Химе грустно улыбнулась и нагнулась к мальчику.       — Я теперь редко бываю в деревне, но ради тебя буду заглядывать почаще. Не грусти и будь умницей, слушайся Сакуру, учись хорошо, не играй в карты с одноклассниками, а то обдерёшь их всех, как липку. Помни три запрета шиноби: алкоголь, женщины и деньги.       Пятая выставила три пальца прямо перед лицом Мамору, и он весело рассмеялся.       — Мне шесть лет, ба.       Она нахмурилась, убирая руку, и уверенно ответила:       — Чем раньше, тем лучше.       Химе поцеловала Мамору и Сараду, обняла Сакуру и ушла.       К вечеру тётя готовилась укладывать малышку, а Мамору сидел в своей комнате, разглядывая подаренный Саске кунай. Он всё размышлял обо всех напутственных словах, сказанных ему сегодня, и как эти слова просто говорить. Мальчик же совсем не представлял себе, как всё это воплощать в жизнь, если ему нельзя представляться своим именем и быть открытым представителем клана Учиха. Но кроме этого, Мамору строго-настрого запрещено демонстрировать свой врождённый кеккей-генкай, унаследованный от матери: мокутон. Для всех вокруг он не Учиха, не Сенджу, а лишь приёмыш без прошлого и без будущего. Мама говорила ему, что он может быть собой, даже если приходится многое о себе скрывать. Но Мамору ещё предстоит узнать, какой он на самом деле. Отец шутливо замечал, что горе способность слишком много думать и анализировать досталась ему от обоих родителей. Мамору же не видел в этом ничего плохого, напротив, он даже гордился своей способностью мыслить. Как ни странно, карточные игры баа-чан только помогали развивать эту способность.       В одном все вокруг были правы абсолютно точно: впереди Мамору ждал тернистый путь, полный неразрешённых вопросов и сомнений. Однако мальчик ещё не до конца понимал, готов ли он к нему или же нет.