Не обожгись

Из-за того что Блейз, единственный имеющий такую привилегию, как проживание в одной комнате с Драко во время учебного года, не приехал в Хогвартс, блондин ночевал в одиночестве. Желающих, кому не хватило места в других комнатах, Драко вежливо, насколько ему позволяла его сдержанность, прогнал. В Слизерин вообще мало кто заявился после всего. Все те, кто боялся осуждения и косых взглядов, свалили, словно и духу их здесь никогда не было. Никому же не надо переться сюда, чтобы искать соулмейта. Таким одним-единственным был Драко, но гордости почему-то не испытывал. У всех других проблем полно, чтобы заниматься такой ерундой. Сон не шёл абсолютно. Лёгкое возбуждение после первого учебного дня, которого блондин так ждал, не собиралось покидать тело. Непривычно простая постель радовала привычным ощущением школы. Однако, резкие изменения, которые так не любил Драко, пугали и напрягали. Он чувствовал, что здесь ему не рады. Были ли рады когда-то? Отвечать не хотелось. В душе скреблись кошки. Нахмуренные брови выдавали мыслительный процесс, в который погрузился парень, раз уж заснуть не представлялось возможным. Анализируя каждую сказанную и услышанную реплику в диалоге с ребятами утром, Драко ругал себя за многословность и горячность, с которой стал будто бы оправдываться перед теми, кто этих оправданий не заслуживает. Тогда, очевидно, раз они не заслуживали снисхождения, была ли какая-то сторонняя причина того, что Драко решил мириться? Кроме родителей в голову ничего не шло, однако где-то Драко всё понимал. Просто друзья. Ему просто нужны были друзья. Когда он перестанет искать везде подвох и допустит, что и он может быть хорошим с потребностями самого обыкновенного человека, он решил не гадать. Это было просто невозможно. Образ золотой четвёрки, которая должна была предстать, в его видении, перед школой в этом году, смешила и выглядела нелепо даже для странностей Хогвартса. Восьмое чудо света или то, что никогда не произойдёт. Если блондин и думал, отчего же идеальный он не подходил трио, если, кажется, они не должны подходить ему, то не мог вразумительно ответить. Бледная точка рядом с огненной кляксой. Хотел ли он, несмотря на это, оказаться рядом с ними? Возможно. Мозг тут же переключился на огненный объект, очевидно, лидирующий среди всех трёх героев, и раздражил мозг с новой силой. Он являлся последним куском пазла, который был обязан по инструкции, по чёртовым законам, встать на своё законное место, но оказался кривым и не подходил для того, чтобы завершить картину. Внутренний перфекционист вопил во весь голос. Разве не мог он помириться с Уизли сразу? Разве не мог Уизли быть хоть каплю благодарен? Он прекрасно знал, чего это стоило Малфою. А теперь придётся думать наперёд и искать повод наладить хоть какие-то отношения. Зачем это Драко, он и сам не знал. Помирился с великим Гарри Поттером — что стоит помириться с Роном Уизли. Это звучало слишком убедительно для того, чтобы хоть на время успокоить Драко. Рука потянулась к пергаменту на столе. Оказалось, что у них было достаточное количество общих уроков, где вместо шуток теперь придётся придумывать слова прощения. Слишком непривычно. Чтобы не убить свою гордость окончательно, блондин не предпринимал ничего две недели. Панси отправляла письма почти каждый день, убивая их содержанием всё желание Драко на них отвечать. Даже дистанционно не оставляла своими розовыми соплями блондина в покое. Кажется, ей доставляло удовольствие хвастаться личной жизнью, зная, что Драко такое может только сниться. Та еще гадюка, он знал. Все четырнадцать дней Драко не переставал исправно здороваться с Гермионой и Гарри, вежливо отказывать Грейнджер обедать за одним столом и думать. Она понимающе смотрела на него большими глазами и уходила. Драко следил за Роном и пытался понять, почему Уизли такой придурок. Нифига не сочувствующий придурок. Прямо как он. Драко анализировал его поведение вместо сна и запоминал разные мелочи. Вот он с тяжелой сумкой идёт рядом с Гермионой по коридору и одаривает каждую девушку, готовую накинуться на него, благодарной улыбкой, как бы мысленно отговаривая от этого действия. Он держит Грейнджер близко, идёт прямо, смотрит вперёд, на его лице горят веснушки. Теперь все знали Рона Уизли. Чёртов герой Войны. Намного сложнее было подобраться к нему сейчас, когда он, видимо, поднял свои стандарты до такой высоты, что даже Малфой до них не дотягивался. Не очень-то и хотелось, знаете ли. Вот Рон направляется на тренировку по квиддичу. Продолжает улыбаться. Скоро уже лицо треснет, наверно. Если бы Драко столько улыбался, у него бы заболели мышцы. У Рона, видимо, мышцы не болят вообще. Играет он превосходно, однако Драко знает, что и сам неплох, просто давно не тренировался. Хочется сыграть против Рона и утереть ему его высокомерный нос. Метла и форма вратаря в качестве подарка отпадают — с началом учебного года Уизли, кажется, из гусеницы превратился в бабочку — всё новое, глаженное и блестит так, что глаза слепит. Вот Рон идёт… Уже непонятно куда, но Драко следит, уже даже не замечая этого. Наблюдать за жизнью Рона Уизли издалека стало чем-то вроде идущим на благое, Драко был уверен, делом. Чтобы понять Уизли, надо думать, как Уизли. А чтобы думать, как Уизли, надо, очевидно, не думать. Только, пожалуй, не переусердствовать, иначе Малфой рисковал стать идиотом. Этим он и занимался. Надеюсь, ты в порядке. В плане, тебе не одиноко и не скучно. О, дорогая, какая скука! Драко уже задумывался, как жил все эти годы без таких наблюдений. Жизнь его сразу приобрела некий оттенок загадочности. Говорить подруге ни о чем не хотелось, и Драко, смеясь воображаемым ответу и лицу Панси, которое, очевидно, должно было вытянуться от исказившего его ужаса после слов Драко о том, чем он занимается, продолжал читать. ... Сомневаюсь, что на Слизе остался кто-то адекватный, чтобы тебе с ним общаться, а про остальных… Боюсь поинтересоваться, не нашёл ли ты себе новых друзей. Знаю, что нет. Прошло только четыре недели, но я же беспокоюсь. Блейз передает привет. Ты затих, хотя это, наверное, просто расстояние. Кажется, мы не виделись уже вечность. Пиши чаще и знай, что мы всегда рады услышать от тебя хоть слово. Панс Чтобы подготовить идеальный план, который состоял из одной части и не требовал повторных попыток, Драко думал постоянно. Как лучше подобраться, как лучше сказать чёртовому Рону Уизли, чтобы не задеть ни его, ни себя. Если думать так много — голова лопнет, однако блондин знал, что все его труды должны окупиться. А значит, следовало стараться лучше. Дело дошло до того, что он, кажется, уже знал, какие сладости Рон любит и в каком наряде с Аллеи будет лучше смотреться. Это определённо стоило прекращать. Драко думал о Роне слишком часто. Но Драко Малфой не принадлежал к тем, кто требует объяснения поступкам, которые являются само собой разумеющимся, а наблюдения за Уизли относились именно к этой категории. Занятие, хоть как-то скрасившее его скуку, не заботило его столько же, сколько собственные оценки в последнее время. Зато теперь в жизни Малфоя появился хоть кто-то, кто не мог из неё исчезнуть. Как минимум потому, что даже не подозревал, какую роль в ней играл.