Погружение

      − Ты отлично выглядишь, − сказал Чонгук, когда увидел вошедшего.       В зале, где собрались некоторые члены актёрской группы, были главные действующие лица Улицы, но внимание актёра привлёк появившийся с зачёсанными назад волосами блондин, оставивший шальной игривый локон свисать на лоб. Глаза скрывали тёмные линзы известного бренда очков и не позволяли увидеть, куда был направлен взор новоприбывшего гостя. Случай, по которому были собраны эти люди вместе, пока ещё не назывался, но всё равно парень выглядел так, будто через минуту у него съёмка с Кайли Миноуг как минимум. Множество восхищённых взглядов было направлено на него, но только один — с недоверием, а второй — с особым вожделением.       Тэхён стоял поодаль. В его стакане плескался апельсиновый сок, скорее больше для вида, чем для утоления жажды. Он молча наблюдал за тем, как Чимин здоровался с ребятами, широко улыбался и смеялся с ними, и не мог уловить подвоха. Через минуту Чонгук и Чимин вместе отделились от общей массы, скрываясь с глаз пришедших. Апельсиновый сок остался так и не тронутым стоять на столе, когда мальчик решил проследовать за двумя коллегами. На улице тех не оказалось, и он, потеряв их из виду, направился в сторону уборной, чтобы промочить лицо и руки в надежде сбавить возникший жар. Но стоило двери в уборную открыться, как перед ним оказался прижатый Чонгуком к стене Чимин, прижимающий того к себе и подставляющий шею под такую очевидную мужскую ласку.       Когда мужчины заметили незваного гостя в их неудачно выбранном укрытии, они замерли и отстранились друг от друга. И только один из них выглядел недоумённо и напуганно, в то время как второй пошло облизывался и даже не сменил позы.       − Я же говорил, что туалет — это плохая идея, − как-то гнусаво и на диалекте проговорил Чонгук, опуская голову с горящими ушами.       − Рано или поздно наш юный друг должен был узнать и эту сторону пугающей реальности, не так ли?       Тэхён стоял как вкопанный, пока Чонгук не тронул его за предплечье и не позвал того по имени. И только вторжение в личные границы заставило его оторвать взгляд от почти распятого на стене блондина.       − Тэхён-щи, пожалуйста, не рассказывай никому о том, что увидел, ладно?       Мальчик кивнул, но один из присутствующих совсем не ждал этого жеста.       − А в чём проблема? Ты разве чего-то стесняешься? — подначивал блондин оторопелого Чонгука.       − Чимин, пожалуйста…       − Чимин, Чимин, Чимин… − как попугай повторялось одно имя по кругу. — Слушай, если ты так не уверен в себе, то не втягивай меня в это тоже, ясно? Я думал, ты у нас настоящий мужчина, самец, пусть и с бабским именем! — конечно, такое прозвище немного польстило Чонгуку, но не вкупе с тем, что было сказано до и после этого. — Я не имею дел с трусами, поэтому, как в твоих яйцах появится немного хвалёной мужественности, ты знаешь, где искать меня, Юджи-ин-щи-и.       С этими словами блондин оттолкнулся от стены и прошёл мимо застывшего Тэхёна. На прощание он хлопнул того по подбородку, едко ухмыльнулся, натянул очки на место и покинул уборную. Спустя несколько секунд Чонгук повторил свою просьбу, и, получив утвердительный кивок, тоже убрался подальше от места преступления.       Руководители проекта, ставшего известным под названием «Улица длиною в жизнь», собрали основной состав дорамы, чтобы сообщить им ошеломляющую новость. Дело в том, что Улицей заинтересовалось настолько много людей, что они перевыполнили все поставленные задачи, став популярными не только в рамках Кореи или Азии в целом, но и заграницей. Дораму посмотрело огромное количество зрителей из Европы и даже Америки, что в компанию пришёл запрос-предложение на экранизацию второго сезона совместно с Нетфликсом — известной стриминговой платформой во всём мире! Конечно, такого успеха от проекта никто не ожидал, поэтому, поразмыслив некоторое время для приличия, компания согласилась на предложенные условия, обещая аутентичность истории, но с большим размахом. По сему случаю и был организован банкет. Большинство из приглашённых актёров были не в себе от радости, но не блондину, спокойно потягивающему коктейль в уголке зала, и не Чонгуку, наблюдавшему за парнем издалека. Через несколько дней на телефон Чимина поступил звонок. Он был в салоне и подкрашивал отросшие корни, чтобы спрятать свой натуральный цвет волос. Чонгук звал его увидеться в парке и погулять с Бамом, но блондину такое предложение показалось недостаточным основанием для встречи, посему входящий абонент был отклонён.       Он чувствовал себя свободным в эти дни. Таким, как никогда не был, даже во время съёмок, словно масштабы Улицы увеличились до размеров города или даже целой страны. А может, и всей планеты в одночасье. Надоедливая Шиён несколько дней уже ночует у подруги, разобиженная странным поведением своего парня. Или можно начать говорить — сожителя. Его ничто не тревожило, никто не приседал ему на уши, даже Бён Чанхён не надоедал со своими звонками, давая возможность насладиться полноценной жизнью. Только лишь когда Чимин выходил из кафе с холодным американо в руке, ему пришло расписание на ближайшую неделю, где были запланированы несколько интервью и съёмки для некоторых изданий.       Теперь каждый выход на работу совсем не ассоциировался с работой, а скорее с подиумом, где все взгляды, несомненно, были прикованы к нему. Он быстро привык к такому вниманию и даже научился скользить в нём, как масло, вплывая в рабочую атмосферу.       На интервью он чувствовал себя открыто и непринуждённо, ему нечего было скрывать, он готов был делиться собой со всем миром. Парень видел эти долгие, внимательные взгляды Чонгука, но нарочно улыбался ведущим всё шире, сахарил свой голос и лилейно вплетал в разговор доли откровенного флирта.       − Чимин-а, давай поговорим, − подошёл к нему с просьбой Чонгук, преждевременно попросив ассистентку отдохнуть несколько минут на диване.       Вышеупомянутый Чимин бросил на него испытывающий взгляд через огромное зеркало, наслаждаясь видом беспомощного человека перед ним. Кончик языка тут же собрал несколько геля с губ перед ответом.       − Гук-и, у нас сейчас съёмки начнутся, тебе так не терпится?       − А когда ещё? Ты не отвечаешь на телефон, после интервью сразу уходишь, − голос Чона звучал расстроенно низко, так невпопад с настроением Чимина, словно в консерватории неожиданно расстроились все играющие инструменты. Он секунду поморщился и вздрогнул, когда тёплое дыхание приблизилось к его ушной раковине. — Я очень скучаю по тебе.       Сокрытое в шёпоте признание приятно просочилось до качающего кровь органа и пустило мурашки по предплечьям. Возникло острое желание схватить эту моську и сладко чмокнуть её, но неприятные воспоминания их последней уединённой встречи остановили его от порыва. Поэтому немного покачав головой, блондин ответил:       − Поедем ко мне после фотосессии. У меня остались запасы отличного французского вина. Сомелье жизнью клялся, что это лучший урожай девяностого седьмого года.       На кроличьем лице нарисовалась широкая кроличья улыбка. Вместо желанного и ожидаемого поцелуя на плече оказалась сжатая рука, выражающая согласие с предложенной идеей. Это всё, что Чонгук смог сделать в комнате, полной актёров и визажистов разных мастей. И оба еле дождались окончания проклятых бесконечных щёлканий затвора.       Стоило только входной двери закрыться, как весьма гостеприимный хозяин квартиры одарил слишком уж откровенным приветствием своего гостя. Чонгук не успел снять обувь, как оказался прижатым спиной к двери, а в его руках появилось ластящееся к нему горячее тело.       Чимин не стал снимать макияж после трудоёмкой работы визажистки, посчитав это неуважением к проявленному искусству, ведь девушке, почти женщине, удалось в точности передать внутренне состояние Джихана на съёмочной площадке. Благодаря её усилиям Чимин смог подарить несколько десятков удачных кадров не сводившему с него глаз фотографу. Он был уверен в себе и в том, что он делал, как себя вёл и как общался с персоналом. Была лишь одна маленькая загвоздка, которая мешала ему отдаться процессу на весь миллион процентов, что-то, что словно подкладывало ему мелкие камушки в дорогущую удобную обувь и, сколько он ни пытался стряхнуть это наваждение, избавиться от приставучего чувства не удавалось. Поэтому такая безграничная самоотдача от жаждущего его мужчины была необходимее воздуха.       Они забывали дышать, Чонгук так и стоял в одном ботинке, не в силах оторваться от жадных поцелуев. Чимин хорошо чувствовал, как по нему скучали, нетерпеливые руки побывали везде, а ведь они ещё ничего такого не делали.       − Боже, у тебя потрясающие губы, − шептал в эти самые губы Чон, впиваясь в них снова и снова.       − Нравятся? — с ухмылкой спрашивали они и крепче целовали.       − Ещё как… − смешалось с воздухом, успевшим заскочить в пару опустошённых лёгких.       − Мы пришли выяснить, можно ли доверять сомелье из Нутрихауз. Этим и займёмся.       Блондин отпустил всё ещё тянувшегося к нему гостю, снял обувь с верхней одеждой и, не дожидаясь Чонгука, направился в сторону кухни, где неторопливо стал расставлять бокалы и несколько тарелок с закусками.       − Тебе чем-нибудь помочь?       С покрасневшими губами Чонгук выглядел куда аппетитнее всей той ресторанной готовки, что украшали небольшой столик.       − Можешь помочь… − протянул игриво Чимин и опасно сузил глаза. — Но не сейчас. Садись, прошу.       С первых минут стало понятно, что Нутрихауз не зря славился своими изысканными напитками, потому как вино, однажды рекомендованное Чимину, придавало новую жизнь работоспособности внутренних органов и ненавязчиво обволакивало рассудок ягодным пледом. В нём напрочь отсутствовал ненавидимый блондином привкус спирта, который отчётливо ощущался в так любимых корейцами соджу, а виноградные нотки раскрывались ярче, стоило последней капле из бокала проскользнуть в рот.       Чонгук больше ел, чем пил, видимо, актёр не позаботился о своём сегодняшнем обеде, раз уж сразу решил поужинать своим любовником. Его нетерпеливость только подливала огонь в вино, разогревающее вены. Чимин не был уверен, от чего пьянел больше: от высококачественного алкоголя или от вожделеющего его взгляда.       Они касались друг друга буквально каждую секунду. То были либо сначала случайные, а потом намеренные касания колен, либо неосторожные пальцы, накрывающие и сталкивающиеся друг с другом. Контакт был необходим, чтобы держаться связь с этим миром.       − Прости меня, − неожиданно сказал Чонгук, − я просто растерялся. У меня такое впервые.       Чимин мог бы из вредности расковырять прозвучавшее раскаяние, но виноватый тон Чонгука отбивал желание даже разбираться, что конкретно было впервые у его коллеги. Он лишь благородно подлил вина в наполовину пустой бокал и провёл указательным пальцем по линии челюсти Чонгука, поднимая лицо к себе и заглядывая в тёмные карие глаза, в которых обычно виднелся космос с мириадами звёзд, но сейчас блондин видел лишь своё собственное отражение.       Он медленно потянулся, едва ощутимо касаясь готовых ко всему губ Чонгука. Неловкий смешок самовольно вырвался из груди, настолько он себя нелепо чувствовал. Несмотря на то, что мужчина напротив всецело принадлежал ему одному, но он всё равно флиртовал с ним, как школьница, словно пытаясь влюбить в себя самоуверенного популярного старшеклассника.       Короткий взгляд упёрся в столешницу, к щекам поползла кровь, блондин в спешке пригубил вина и вскочил со своего стула, быстро обхватывая внимательное лицо и прикасаясь к нему пухлыми губами. Жадный глубокий поцелуй стал отличным способом переключения внимания Чонгука с его личного фиаско. Блондин почувствовал руки мужчины, скользящие по его бёдрам, плавно, словно в танце, вверх… вниз… Эти движения очень сильно возбуждали его, как возбуждали огромные подкаченные ноги его любовника, на которые хотелось взобраться и почувствовать их силу под собой.       − Пойдём со мной… − не в силах терпеть, блондин заглянул в глаза Чонгуку, переплетая их пальцы и поднимая на ноги. Следуя спиной вперёд, он вальяжно двигал бёдрами, широко улыбался и пошло облизывался, раздевая готового последовать за ним хоть на край Вселенной, похоже, что по уши влюблённого актёра. И эта уверенность заставляла его раскрепощаться ещё больше, пусть он никогда и не был из робкого десятка. Сейчас он чувствовал себя вьюрком в брачный период, соблазняющим вторую половинку для грандиозного совокупления. Представлять их животными в любом виде возбуждало не меньше, поэтому к моменту, когда они добрались до дивана в гостиной, ширинка у одного из парней уже отчётливо топорщилась.       Неожиданная идея-фикс оказаться на упругих бёдрах осуществилась довольно быстро, стоило Чонгуку только усесться на мягкий предмет мебели. Они тут же слились в новом поцелуе, блондин прижимался и тёрся своим торсом, желая показать, как экстренно необходимы ему эти прикосновения, ему нужно было чувствовать мужчину, это желание, власть, страсть…       − Я хочу тебя… хочу тебя, Чи… − пока Чонгук молился, прикрывая глаза и шепча буквально воздухом, Чимин заглушал его новыми укусами и попутно избавлял от тканевых излишков, мешающих им обнажить тела и души друг перед другом.       Тот, чьё имя так и осталось неназванным, был слишком увлечённым, покрывая губами открывшиеся участки кожи по мере того, как расстёгивались пуговицы на белоснежной рубашке, пока чужие руки даже не пытались расстегнуть брюки на елозящих ногах, но всё равно прорывались сзади под кромку нижнего белья.       − Ты такой горячий… такой аппетитный… такой желанный… такой мой…       Чонгук выразил согласие с произнесённым тезисом размашистым движением языка по мощному подбородку и буквально вгрызаясь в раскрасневшиеся красные губы. Чужая пятерня вцепилась в его короткие волосы где-то на затылке, крепко сжала их и потянула. Этот парень не слишком-то жаждал нежности, настолько безжалостным тот был в своих движениях. Да и никто из них не был на неё сейчас способен.       Упругие ягодицы в нетерпении елозили по мощным ляхам, возбуждая каждую нервную клеточку. Воздух вокруг стал наэлектризованным, шумным из-за громких вздохов.       − Хочу пить, − произнесли те самые искусанные пухлые губы. Их обладатель соскочил на пол и мигом унёсся в сторону кухни, после чего вернулся с открытой бутылкой вина.       Чимин забрался обратно на колени и наградил за короткое ожидание своего гостя глубоким поцелуем, держась за чужую шею одной рукой, которой он резко схватил Чонгука за горло. Тому бы бежать от хищного зверя, но нервная система даже не пикнула об опасности, оказавшись взломанной пристальным взглядом и плотоядной улыбкой.       Он даже не попросил открыть рот, просто надавил большим пальцем на челюсть, заставив ту послушно разомкнуться. Не удержался от поцелуя, это покладистый мужчина сводил с ума, но сумел справиться с бушующим в груди желанием сожрать этого несчастного копа. В открытый рот тут же полилось несколько капель вина, но Чонгук, сглотнувший влагу, получил крепкую пощёчину.       − Не смей глотать, − прозвучал приказ, которому нельзя не повиноваться.       Новая порция алкоголя потекла внутрь, стекая по подбородку, но Чон послушно сидел неподвижно, ожидая разрешения, которое он не получит. Блондин наклонился вперёд, сначала собирая длинным языком капли по шее, поднимаясь вверх и ныряя им в рот Чонгука, чтобы в поцелуе испить всё, что там находилось. Мужчина, сидевший снизу, дёрнулся, слишком остро кольнул его этот фокус ниже пояса.       Чимин снова налил немного вина и обманчиво ласково обвёл ладонью линию челюсти. Так смотрят матери на любимых детей или дети на любимые игрушки.       − Глотай, − было сказано после того, как хозяин опустился ниже и прижался языком к адамову яблоку, который медленно заскользил под кожей, пока приказ приводился в исполнение. Послушание снова было вознаграждено новой порцией умопомрачительных поцелуев, от которых кружилась голова, а рассудок стремительно пьянел, но не благодаря повышенному градусу в виноградном напитке, а светловолосому парню, так истязающему его душу.       Он ещё несколько раз наполнил рот Чонгука вином и слизал каждую каплю, что не достигла пункта назначения. Мужчина не мог терпеть эту пытку вечно: Чон отобрал бутылку и потянулся вперёд, чтобы поставить её на журнальный столик. Чимин на несколько секунд потерял свою седушку, но та самая седушка воспользовалась моментом правильно, успев расстегнуть ширинку на поразительно узких обтягивающих брюках. Но игра шла не по правилам, белобрысая макушка оказалась единственным, что видел Чонгук, пока маленькие проворные пальчики расстёгивали его ремень и стягивали штаны с накаченных ног.       И угораздило же телефонной вибрации раздаться в тот момент, когда хозяин квартиры вошёл в раж. Чонгук дёрнулся вперёд, выуживая из спадающих штанов телефон, который у него в ту же секунду вырвали из рук. Имя Пак Джиан светилось на дисплее, и тот факт, что его мужчину кто-то смел требовать именно в тот момент, когда он всецело принадлежал другому, сильно разозлило блондина.       − Не обращай внимание, я сейчас уберу, − пролепетал Чонгук, но правила сменились так быстро, что он не успел заметить эту перемену.       − На громкую связь. Говори с ней.       − Ч-что? Зачем?       − Отвечай.       Вызов был принят против воли владельца телефона, и тому ничего не оставалось, кроме как ответить на вызов.       Из динамиков полился девичий голос, вызывающий рвоту, но Чимин смог справиться с позывами. Пока Чонгук отвечал односложно на льющиеся потоком взволнованные вопросы, он терял одежду за одеждой. Оказавшись полностью нагим перед искусителем, он кусал губы и едва ли мог сконцентрироваться на разговоре.       Торчащий и сочащийся член вызывал не дюжий интерес в карих глазах напротив. Он покорно лежал на подтянутом животе и ожидал, когда его приласкают. И каким извергом был бы Чимин, если бы не уделил ему всё своё внимание.       Парень опустился на корточки и провёл языком по стволу, облизывая его и присасываясь к головке. В ладони оказалась поджатая мошонка, и умелые пальцы уже знали, что нужно делать. Пока одна рука активно надрачивала член, пухлые губы целовали и покусывали живот, спускаясь вниз и заглатывая орган. Скользкий язык катался по венам, обводил головку и пускал на неё слюни, которые тут же слизывал вместе с предэякулятом.       − Чонгуки? Чон Чонгук?!       − Ах-х, − вырвалось и тут же исправилось на, − а?       − Так во сколько ты дома будешь? Мы с Бамом ждём тебя.       − Я-я… − едва ли мог проговорить Чонгук. Всё, на что его хватило, это закрыть глаза и откинуть голову, чувствуя, как другая голова мастерски дарила наслаждение ниже пояса. Его тело стало сверхчувствительным, и голос, который никак не вписывался в происходящее в этой квартире, раздражал перепонки. Находясь на пике, Чонгук сделал усилие, чтобы сказать, — Не знаю, ложитесь без меня.       − Я приготовила утку в соевом соусе, как ты люб…       Остаток фразы утонул в хрусте пластика, раздавшемся после того, как нетерпеливая рука швырнула телефон в стену. Мужчина даже не смог разозлиться или отреагировать хоть как-то, потому что находился где-то на грани, точно не в этом мире. Чонгук положил руку на белобрысую макушку, но та, к его удивлению, оказался не так низко, как должна была, она была на уровне его глаз. И глаза его видели перекошенное яростью лицо.       − Выметайся отсюда, − прошипел блондин.       − Ч-что? Почему?       − Я не буду повторять дважды.       Чимин встал с колен и отряхнул брюки, будто на них откуда-то могла появиться грязь или пыль в этой вычищенной до блеска квартире. Он провёл большим пальцем по губам и собирался уже пойти прочь, но чужая рука схватила его и потянула на себя.       − Что случилось? Ты же сам велел мне ответить на звонок! Чимин!       − Чимин, Чимин, Чимин… − тут же эхом повторил блондин, хватаясь за голову, будто это имя могло причинить ему боль или стать причиной мигрени. — Оглянись вокруг. Ты видишь здесь хоть одну суку?       Чонгук мог бы этого и не делать, но замотал головой, чтобы убедиться, что они были одни.       − Нет, − ответил он, но не успел добавить что-то ещё, как оказался перебит.       − А я вот вижу одну. И она расселась на моём диване с торчащим хером и что-то тут пытается из себя представлять.       − Чимин…       − Да заткнись ты уже! — рявкнул блондин, предпринимая успешную попытку слезть и отойти на несколько шагов. — Сначала определись, с кем ты хочешь быть, потом уже что-то вякай, ублюдок. Я не собираюсь делить своего мужика с какой-то бабой. С кем угодно. Мой мужчина должен быть только моим.       − Но я же здесь с тобой сейчас…       − Ага, и через пару часов будешь обнимать какую-то тёлку. Вставай!       Чонгук встал, по привычке не смея противиться приказам.       − Я останусь с тобой на ночь, правда, Чимини, − он попытался взять за руки заведённого, но увы, не в том смысле, в каком хотелось бы, однако провалился, получив хлёсткий удар по ладоням.       − Ты аутист или притворяешься?       Стало понятно, что хозяин квартиры настроен решительно выпроводить ставшим нежелательным гостя. Чонгук предпринял несколько попыток обнять, прижать к себе разозлившегося парня, чтобы успокоить, приласкать, но прилетевший в скулу кулак живо остудил его пыл. Ему ничего не оставалось, только надеть валявшиеся на полу шмотки, подобрать треснувший телефон и уйти, чтобы подумать о случившемся и принять неожиданно сложное, но такое необходимое решение.