Погружение

      Он лежал, опираясь спиной об изголовье развороченной кровати. Совершенно незнакомая обстановка, неузнаваемый монотонный цвет бежевых обоев и шоколадного цвета мебели. Глаза, смотрящие и ощущающие этот мир, были закрыты, им не нужно было видеть, чтобы знать, что окружало его.       Если быть ещё точнее, то ему и не нужно было знать, где он и что вокруг него, самая главная точка опоры в данный момент всё ещё пребывала во сне на соседней стороне кровати. Под ладонью ощущались крепкие мышцы, выглядывающие из-под спущенного до поясницы покрывала. Слишком узкая талия, не слишком подходит под определение «настоящих самцов», но в ходе личного эксперимента удалось установить, что образец под его ладонью — золотое исключение из правил, редкая диковинка, оказавшаяся в его полном распоряжении. Узкая талия была качественно компенсирована тем, что находилось куда ниже её. А ниже…       Маленький кончик розового языка смочил сухие полные губы, позволяя тонкой струе горячего воздуха протиснуться сквозь зубы и раствориться вокруг взъерошенных осветлённых волос. Не помешало бы сменить кондиционер, а то сейчас на глаза неприятно свисала какая-то солома. Какая мерзость… Стоило хорошенько пропотеться ночью, как на утро он стал похожим на обезображенного бомжа. Вот уж и ценник, однако, на ночные развлечения. Или это просто он сдал позиции? Слишком расслабился и позволил себе слабину? Раньше же таких проблем не возникало.       Но стоило отметить ̶ раньше он и не бывал с такими мужчинами. Поясница приятно заныла, заставляя всё тело напрячься, чтобы потянуться и поёрзать на ровном месте. Он довольно ухмыльнулся и почти незаметно шлёпнул спящего по ягодице. Отлёживаться в постели никогда не входило в перечень его привычек, поэтому совсем скоро он поднялся и лёгкой походкой направился в сторону ванной.       В зеркало на него смотрел опасный хищник. Довольный, сытый, отвоевавший свою добычу хищник. Пятна по всему телу, как свежие раны, полученные в схватке за «своё», так приятно покалывали, особенно если прикоснуться к ним. Под пальцами даже кожа становилась мягче, ранимей, она отзывалась на каждое прикосновение, которых было слишком мало. Даже сейчас. Ему хочется снова и снова находиться в объятиях той опасности, которая всё ещё нежилась на разгоревшемся поле боя этой ночью. Нужно было срочно прекращать себя лапать, но рука уже начала свой путь от широкой шеи по выпирающей грудной клетке. Её уже не остановить, её несёт к маленькой впадинке пупка, которую стоило бы миновать, но, чёрт, чужой язык был даже там, и вот именно это прикосновение она пытается вернуть в память только что проснувшемуся сознанию.       Совсем ниже она оказалась уже под безвольными, как и само тело, каплями воды. Душ лениво падал на белобрысую голову и так же лениво очерчивал мужской силуэт. О да, эти широкие ладони точно таким же маршрутом следовали совсем недавно, ещё так свежи воспоминания в памяти. Только они были сильнее и безжалостней, заставляли молить о пощаде и сгорать без огня. Эта жалкая водица не могла такого эффекта повторить, сколько ни увеличивай напор или повышай градус. Поэтому рука сама нашла очаг возгорания, принимаясь распалить огонь в жалкой попытке догнать упущенную возможность снова расплавиться.       Слишком нехотя тело откликалось на прикладываемые усилия. Бич-пакетом его уже не заведёшь, когда накануне отведал сочного мяса. С уст свалилось тяжёлое дыхание, приправленное разочарованием. В глазах потемнело, позволяя сознанию на тёмном полотне рисовать совершенно другие, вполне себе конкретные образы и действия. Врать он всегда умел, ложь стала его вторым родным языком, но обмануть того, кто и сам в этом деле не промах, никогда не было лёгкой задачей. Слишком мало тактильных деталей, слишком мало действующих лиц. Эффект совсем не тот, что требовался — непослушное или, скорей, зажравшееся тело требовало реализма. Ну или на крайняк, лучшего полёта фантазии. Мечты и грёзы не могут соревноваться с тем, что у тебя есть здесь и сейчас. Они будут уступать в невозможности прикоснуться и пережить момент заново. В перечень привычек также не входило гнаться за нелепыми иллюзиями.       − Что ты тут делаешь?       Сонный хриплый голос звучал на несколько тонов ниже естественного из-за всё ещё спящих связок. Сквозь прозрачную стенку душевой смотрели два чёрных глаза, и это добавляло некоторых деталей в недоработанную фантазию.       Мужское естество, словно по щелчку, проснулось вместе с обладателем охрипшего тембра. Требовалось вобрать больше, загрузить больше подробностей, чтобы дополнить картину всеми необходимыми элементами.       Вот он видел перед собой крупные предплечья с проступающими венами из-за того, что мужчина опирался о плиточную стенку. По торсу вперемешку с вмятинами от одеяла, простыни, подушки или чёрт его знает чего ещё проступали коричневые узоры от губ и зубов. Он никогда не любил все эти метки, они кратковременны, да и кто их увидит. И кому их показывать, собственно? Здесь и сейчас никого не было, лишь двое жаждущих друг друга мужчин.       Подтянутая грудь с малюсенькими сосками привлекала к себе не дюжее внимание. Они слишком чувствительны, эти соски всегда торчат, стоит лишь пустить по ним струю воздуха. Узкая талия, совсем девчачья, но такую хотелось обхватить ногами и сжать, ощутить её под собой, между собой, хоть где, главное, чтобы максимально близко. Но ниже…       Этот подлец напялил бельё!       С губ сорвался ещё один расстроенный вздох. Лучше закрыть глаза и восстановить утерянные и спрятанные за тканью трусов фрагменты.       Кабинка с шумом открылась, позволяя некоторым слишком расторопным каплям спикировать на пол, образуя рваную лужу в некоторых местах тесной ванной комнаты. На живот легли горячие ладони, и вот в душевой стало совсем уж жарко. Дыхание спёрлось, когда эти самые ладони, наперекор влажному движению вниз, поползли наверх. На шее почувствовалось дыхание, даже вода не могла смыть его. К мокрым ягодицам прикоснулось…       − Да ты издеваешься, − выпалено слишком резко.       Сбросив с себя чужие руки и оттолкнув (не)ожиданного визави, блондин пропитал свой взгляд вполне себе обоснованной претензией. Что-то совсем важное и конкретное упиралось в такое неуместное бельё.       «Как ты додумался завалиться сюда одетым, идиот?» − крутилось в голове, но ровный уверенный голос выдал совсем другое:       − Снимай.       Привычный приказной тон обрушился на маленькую комнату и просочился до барабанных перепонок своего адресата. Только нахал глянул так шаловливо, в таком взгляде отчётливо читалась насмешка! Какой вздор!       Уже немало промокший мужчина пошло улыбался и сально посматривал на требовательного командира.       − Сними, − раздалось в ответ неповиновение.       От такой дерзости почти что можно задохнуться. Вот ещё чего!       Блондин показательно развернулся и вернулся к своему занятию, от которого его оторвал этот недоумок. В обеих руках дела пошли лучше, пусть и негодование свербело внутри и мешало сосредоточиться. Ещё и мерзкий смешок позади очень отвлекал и раздражал!       Когда небольшой член заметно окреп и увеличился в размерах в руке, он шумно выдохнул. Осталось только закрыть глаза и не видеть, как из-за спины за ним подглядывала его фантазия. Движения становились рваными и настойчивыми, нужно было скорее кончать с этой мучительной пыткой, с которой его оставили наедине.       − Не подходи ко мне… − зло сорвалось с губ, когда на его органе оказалось уже четыре руки вместо двух. − … одетым.       − Какой ты иногда капризный.       Его легонько цепанули зубами за мочку уха и отстранились. Через секунду шороха в ягодицы упёрлось что-то твёрдое и выпирающее, отчётливо скользящее и дразнящее. Как приятно, когда мечты становятся реальностью.       Тело как-то заметно расслабилось и упало на мощную грудь, пока страстные губы рисовали на его коже новые следы их безумной проекции на единение.

***

      − Чимин-хён.       − …       − Чимини-хён!       Где-то настырно по воздуху скакал отголосок низкого тембра Тэхёна. Слишком упрямый, как и его владелец, именно поэтому никак не получалось отмахнуться от него, такая целеустремлённая муха вторгалась в его личное пространство. Сам юнец скакал рядом, дёргал за рукав его бежевого вельветового пальто и что-то активно пытался донести до всё ещё спящего остатка мозга.       Чимин плохо помнил, как они добрались до аэропорта. Голова болела, будто накануне он переборщил со спиртным. В машине он точно спал, даже разок приложился лбом, когда фургон подскочил на неровности. Наверное, из-за этого гудел череп, ну и из-за отсутствия хорошего полноценного сна. Какими же неудобными были подушки в этой дурацкой гостинице! У него вся шея затекла. Он уже несколько раз пытался помассировать себе хотя бы что-то, шею или плечи, но здесь нужно было уже обращаться к опытному специалисту.       И вот они стояли у стойки регистрации и ждали задерживающийся самолёт. По причине непогоды, рейс отложили на полтора часа, позволив группе разбрестись по всему аэропорту, кому куда удобнее. Часть каста обосновалась в кафе неподалёку. Там организовали шведский стол, где за приемлемую оплату можно было попробовать несколько разных кухонь. Малышня проводила то ли стримы, то ли просто что-то снимали для своих влогов, Чимину не было интересно. Он лишь натянул солнцезащитные очки поближе к носу и попытался прикорнуть на собственном больном плече.       Но у Ким Тэхёна были свои планы.       − Ну Чи-ми-ни-хё-ё-ён! — слишком уж ненатурально прозвучал взрослый плач. Чимин даже немного разочаровался, а ведь этот парнишка вероятней всего будет претендовать на парочку премий в этом году. Не вытягивает сегодня что-то. Как же хотелось спать…       − Мелкий, что ты пристал? Видишь, он же пытается отдохнуть, — Чонгук встал на защиту покоя своего коллеги. Он говорил негромко, даже не слишком строго. Не было в его тоне какого-то назидания или отцовского гонора. Тэхёну Чонгук всегда казался готовым подурачиться, они принимали его за своего. Они, то есть, младшие из сериала. Чон Чонгука и Ким Сокджина. Эти двое взрослых вызывали у них смех и завлекали в свои странные, как они называли, «старпёрские игры». Конечно, Сокджин-хён чуть больше, но и Чонгук-хён никогда не отказывал поддержать их затеи.       И вот сейчас в глазах Тэхёна Чон Чонгук почему-то перестал быть «их». Вроде ничего не случилось толком, подумаешь, попросил дать человеку поспать, но Ким Тэхён привык полагаться на свою никогда его не подводившую интуицию, а сейчас она что-то настойчиво шептала ему на ухо. Куда-то невидимо зыркала перед собой и что-то в его головешку вкладывала. То ли принесённая с собой миска лапши с соусом чаджан, то ли рука, положенная на чужое колено, но что-то определённо провело черту между ними.       Вряд ли мальчик понял, что именно пыталась подсказать ему его чуйка. Он ещё не был готов или даже просто научен понимать конкретно эти сигналы космоса. Лучшим решением стало просто встать и отойти от этих двоих, глупо хлопая глазами и всё ещё собирая паззлы под кепкой.       Когда помеха самоустранилась, Чонгук легонько потряс за колено, которое до этих самых пор не отпускал. Рука по-хозяйски легонько погладила деним и тут же соскользнула вниз, боясь быть застигнутой врасплох на чужой территории. Только на чужой ли?       − Чимини-хён, я принёс тебе поесть, − проговорил он, чувствуя себя краснеющим школьником, приударившим за девочкой, в которую был влюблён с первого класса. Но был ли Чонгук влюблён? Насколько верно это сравнение подходило конкретно их ситуации? Он не был уверен.       Он обратил внимание на Чимина ещё в первую их встречу. Ничего особенного, никаких бабочек в животе или что-то такое. Просто чисто по-мужски оценил привлекательность мужчины напротив. Не то, чтобы у него, Чонгука, хобби такое было, разглядывать мужчин налево-направо, просто, как он рассуждал, если человек красив, то он красив. Это заметно кому угодно, неважно, каких взглядов и вкусов смотрящий был бы. Тогда он так и подумал, что перед ним очень красивый актёр, чьи работы он, почему-то раньше, не видел.       Больше о Чимине в тот вечер он не вспоминал. Просто мельком цеплял его глазами, когда тот куда-то направлялся или с кем-то говорил, но не более того, — Чонгук не глазел на него специально и не искал встречи глазами. Тем же вечером он познакомился с Ким Сокджином и просто обомлел — он тоже был невероятно красивым! И было чему дивиться: пухлые губы, прямой нос, красивые глаза и широкие плечи. Вот плечи у него были и есть что надо. И даже если Чонгук имел намерение сделать какой-то комплимент своему новому знакомому, то первая тройка отцовских шуточек от Сокджина сломала ему живот, да, вот так глупо и тупо, но до колик в животе он смеялся, сам не понимая почему. Весь этот словесный бред, который так эмоционально преподносил ему этот застрявший во взрослом теле ребёнок, какие игры слов он пытался выдумать, это было так нелепо, так по-детски, что Чонгуку очень даже понравилось это чувство — он словно вернулся на несколько лет назад, а то и на целый десяток. И этого он, признаться, немного даже засмущался, потому что привык уже быть взрослым, а тут его снова в детство обеими руками утащили.       С Сокджином было очень легко общаться, поэтому большую часть вечера они, уже став напарниками, знакомились с остальными членами съёмочной группы. Тогда что пошло не так с Чимином? Почему схема, сработавшая с одним, не сработала с другим?       Конечно, они оба очень разные. Даже красивые по-разному, пусть у Чимина тоже довольно пухлые губы, что в целом-то и не такая редкость в Корее. Но он уступал в росте, да и сам по себе был весь таким щуплым, слишком маленьким. Чонгуку вообще казалось, что с этим парнем будет очень сложно работать, слишком молчаливым и даже немного невежливым тот был, возможно, немного резким или даже грубым, хоть и не успел проявить все вышеназванные эпитеты в жизни. На площадке он держался довольно замкнутым, говорил строго по делу, перебрасывался парой фраз с персоналом, но было видно, что это скорее из вежливости, нежели ему действительно хотелось с кем-то поболтать. Признаться, Чонгук тогда с ним заговаривал просто из желания показать, что не хочет иметь никаких проблем, что они могут сосуществовать в хотя бы нейтральной среде. Да и повезло им тогда встретиться в коридоре отеля.       И вот тот самый Чимин, который держался всегда немного в стороне ото всех, который так же пытался отбрыкиваться от него и стараться не иметь никаких общих дел, покорил буквально всех в свой первый же рабочий день! Челюсти поотваливались просто у всех наблюдавших. Было видно, что реакция людей придала ему больше уверенности. И тогда Чонгук понял, что всё то время, что Чимин держался подальше от людей, он проводил наедине со своим персонажем, хотел досконально изучить его, чтобы позже суметь ещё и прожить.       Не самый мозговитый парень на свете Чон Чонгук тогда сразу понял, что всё, что он видел до этого, − мишура, что настоящего Чимина он ещё не видел, но ему страсть как захотелось узнать, каким он может быть ещё на самом деле. Этот парень был чертовски талантливым и многогранным.       И с тем, как Чимин всё меньше раздражался от его присутствия и позволял находиться рядом, Чонгук даже решил, что им удалось стать вполне себе приличными друзьями. Он пытался выяснить, как сильно похожи Ан Джихан и Пак Чимин, что последнему так легко играть его, но ответа он так и не нашёл, не смог понять, но принял его таким, какой он есть, и хотел поддерживать с ним связь.       Обычно, если в фильме присутствует постельная сцена, к этому относятся строго как к рабочему процессу. Ещё никогда в жизни секс у Чонгука не был таким пресным, неестественным и обезличенным, как в его первой подобной съёмке. Он отдавал всего себя, пытался представлять кого-то другого, или представлять, что жаждет именного эту девушку, пытался обмануть себя и даже не знал, что человека можно обнимать и целовать, а чувствовать, что в руках не горячая кожа, а заплутавший в постели обрывок ветра. Конечно, такое отношение к сексу гораздо упрощает саму работу, но Чонгука это страшно разочаровало однажды, он быстро принял правила игры и как-то больше не думал об этом.       С Чимином случилось всё совсем по-другому. Ему показалось, будто он пережил эту близость сразу с несколькими людьми: с тем, кто ещё искренне и трепетно относится к соитию двух искренне влюблённых тел; с тем, кто заменяет себе сексом приём наркотических средств и улетает сразу; и с Ан Джиханом, умело совместившем в себе обоих.       Каждый тогда заметил, что что-то изменилось и надломилось в них с того раза. Чонгук видел не вяжущееся ни с чем адекватным поведение коллеги, но нарочно не наседал на него, потому что сам пребывал не в лучшем состоянии, он даже не знал, что и о чём думать, но что-то обдумать точно надо было. И если бы однажды Чимин не сделал первый шаг, не показал ему правильный путь к объединившей их мысли, он бы заблудился в потёмках своего сознания.       Чимин протянул ему руку, и Чонгук больше не хотел отпускать её.       Так влюблён он или же нет? Он не знал ответа на этот вопрос, но был уверен, что этот светловолосый выпятивший во сне губы парень снова поможет узнать его.       Когда на него из-под узеньких щелей воззрилось два чёрных зрачка, Чонгук подскочил на месте от того, что обладатель их тоже подпрыгнул в нескольких сантиметрах от него.       − Чонгук? Что ты делаешь здесь… − Чимин пробежался глазами по местоположению их в системе координат аэропорта, − …так близко?       − Я принёс тебе поесть, − добродушно ответил нарушитель покоя и снова помахал пакетиком перед заспанным лицом.       Чимин огляделся вокруг, оценивая, как много людей могут смотреть на них. Ему стало некомфортно от того, что к нему буквально прижимались и, ох уж слава подлокотникам, отделявшим его от этого назойливого, но, чего уж греха таить, внимательного мужчины. Он снова бросил короткий взгляд по сторонам и принял раздобытый специально для него провиант.       Обладая каким-то специально настроенной на него интуицией, Чонгук пожелал приятного аппетита и отозвался на голос позвавшего его Сокджина. Было заметно, как Чимин был напряжён, возможно, он был не в духе или просто устал. Ему же было с чего уставать с утра.

***

      Чимин пытался выспаться в самолёте, но чёрт его дёрнул сесть рядом с вечно заряженными мелкими. Он искренне поражался тому, насколько беспечными были младшие участники вполне себе взрослой дорамы и даже поймал себя на мысли, что он завидовал тому, как легко малышня отделила себя от Джуниора и Милы, пережившим не один кошмар в Кимхва. Посмотрел бы он сейчас на настоящих героев Улицы… Вряд ли они смогли бы так беззаботно давить улыбки по любому поводу. Так, к сожалению, бывают, что некоторым детям в силу обстоятельств нельзя долго оставаться детьми, нужно выбираться быстрее из этой ловушки.       За такими глубокими размышлениями разувающегося бойфренда встретила Шиён, накручивая на тонком указательном пальце шёлковую повязку, сидевшую на тонкой шее громоздкой пародией на собачий поводок. Возлюбленный не обращал на неё внимания, только держался за ручку чемодана, как утопленник, и как-то слишком долго и натужно пытался развязать шнурки запылившихся туфель.       − Давай я помогу тебе, дорогой, − вслед за тянущимся голосом в коридор вплыла девушка одним широким скользящим шагом.       Чимин дёрнулся и ошалело уставился на подкравшуюся подругу. Ручку чемодана почему-то до сих пор не отпустил. Он молчаливо проводил взглядом замаскировавшийся реверанс в этом заботливом акте помощи с шнурками и так же, не произнеся ни слова, встретился с игривым блеском в карих глазах напротив.       Не получив ни буквы приветствия или благодарности в ответ, Шиён разумно решила проглотить вскочившую на языке обиду и, совершив ещё один тягуче-плавучий шаг, оказалась позади напряжённой спины своего мужчины, чтобы помочь ему избавиться от тяжёлого пальто.       Груз с плеч хоть физически и упал, но вот душевно словно умножился. Актёр понимал, что должен был растечься в улыбке, потому что он, наконец-то, снова увидел свою любимую девушку, с которой так долго не виделся и даже не переписывался. Это же естественная реакция на свою половинку после хоть и недолгой, но разлуки. Только вот по венам пустили жидкий бетон, который густел с каждым сделанным вдохом, с каждым пропущенным ударом сердца и мешал двигаться. Он — первоклассный актёр, но не мог найти в себе силы сыграть роль соскучившегося по своей милой парня.       − Как съездил? Я так соскучилась по тебе! Хорошо было прогуляться в Пусане? Знаешь, Ёнми нашла себе парня, не помню, как его зовут, он тоже из Пусана…       Неожиданно стало ясно, что голова просто лопнет, если услышит ещё хоть один звук. Всё, это конец.       − Шиён, тише, − негромко попросил Пак мягким движением ладони, но действенной просьба была ровно три секунды, пока возбуждённый мозг Шиён осознавал, что его прервали на середине рассказа. Тогда девушка предприняла попытку свернуть историю про нового ухажёра подруги с целью вернуться к нему позже, а пока разузнать, чем так недоволен её любимый. — Я просто устал, хочу спать.       Чимин отцепился от ручки, понимая, что не может закончить свою жизнь в коридоре и надо куда-то двигаться. Он всучил ступни в мягкий домашние тапочки и мысленно промурчал, как хорошо было ногам и комфортно. Но уйти дальше ему не позволил всё тот же не сменяющийся голос Шиён, который не мог сдерживать рвущиеся наружу вопросы.       − Почему в самолёте не поспал?       − Тэхён бесился с половиной самолёта, я не мог уснуть в этом хаосе.       И блондин двинулся в сторону лестницы, ведущей в их комнату. Ноги на автомате несли его выученным маршрутом, когда их владелец пытался то ли вернуться в этот мир, то ли вырубиться на ходу.       − Надо будет попросить Чанхёна, чтобы он тебе отдельный рейс выбивал, − категорично заявила Шиён, и, если бы в её руках сейчас находился телефон, он уже раздавался бы гудками, сменившимися позже на голос агента.       Да, в этом вся Шиён, она всегда радикально и бескомпромиссно решала любые возникшие проблемы. Это и в самом деле может восхищать, она — девушка с боевым характером. Никогда не тушится, не ноет и не жалуется (если только для вида), таких ещё нужно поискать!       Но Чимин не разделял её рвения, потому что ему всего лишь требовался нормальный качественный здоровый сон. И желательно подальше от всех.       − А чем ночью занимался? Так долго отмечали?       Парень замер на месте, успев занести ногу на первую ступень. Чем он занимался ночью? Перед глазами стали проноситься картинки словно в космическом ралли, потому что он понимал, что их было много, но не понимал, что именно он перед собой видел, потому как всё сливалось воедино, размывалось и то исчезало, то пропадало из виду.       − Чего ты так напрягся? — тонко спросила подошедшая к нему девушка, стараясь заглянуть в глаза со своего положения. Но Чимин щурился, хмурился, тёр краснеющие глаза и сжимал переносицу.       − Я очень сильно перебрал, мне было плохо половину ночи.       Это было наполовину правдой. Как и наполовину неправдой. Но Шиён об этом знать было не обязательно. Шаркая по лестнице, Чимин добрался до комнаты и плюхнулся на кровать, сжимая пульсирующие виски большими пальцами.       − Тебе помочь раздеться?       − Да господи, Шиён, просто оставь меня в покое, пожалуйста, дай мне отдохнуть, а потом уже обсудим всё, что ты хочешь: и погоду в Пусане, и нового парня Ёнми, и вред алкоголя и как в дальнейшем правильно дозировать выпивку. Что угодно, только не сейчас, ладно?!       Шиён смотрела на то ли приехавшего, то ли поехавшего мужчину и едва ли узнавала его. Она почти привыкла к безучастному за время своей творческой депрессии Чимину, но к такому нервному, злобному, агрессивному — нет. И это её немало напугало, заставляя на пятках развернуться и покинуть их комнату, ограждая себя от него, и его — от себя, разделяя мир, существовавший под одной крышей, на два.

***

      Когда Чимин разлепил тяжеленные ото сна веки, сквозь шторы пробирался не такой уж и ловкий свет ночного светила. Комната всё равно погрязла во мраке, скрывая привычный обиход и предметы мебели от глаз. Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы обнаружить себя лежащим поперёк кровати в мятом костюме. Сложно было точно определить время, потому что в Корее обычно рано темнеет. Да и плевать было на время, можно было потрудиться перевернуться в нормальное положение и посмотреть на прикроватный будильник, но ему было настолько тяжело двигаться, что единственное, на что его хватило, это был долгий и протяжный вздох, растворившийся в тишине комнаты.       Ещё несколько минут он просто лежал с закрытыми глазами, силясь понять и почувствовать собственное тело, ставшее буквально чужим, неподконтрольным ему. Было бы уместно испугаться, но, кажется, Чимин так быстро привык плыть по течению, что просто продолжал лежать безвольной вещью, коей он себя, если честно, и ощущал. Даже собственные мысли не поддавались его власти, он не мог думать ни о чём, просто тотальный дисконнект с рассудком. Чёрт, он ведь даже не принял душ, просто сразу вырубился.       Нужно было брать себя в руки, и это удалось ему с огромной неохотой. Хотелось просто застыть на месте и срастись с проклятой кроватью, но тело на автопилоте потащило его в ванную комнату. В отражении на уставшего даже после сна мужчину смотрел бледный взъерошенный пацан, перебравший на очередной студенческой вечеринке. Только Чимин уже давно не студент и точно не пил накануне, он просто чувствовал, что сдавался самому себе и не мог осознать свою волю.       Галстук, чудом не задушивший его за время сна, полетел на пол. По мере того, как расстёгнутые пуговицы открывали взор на ключицы и грудную клетку, глаза Чимина просыпались и отказывались осознавать увиденное — он весь был усыпан мелкими и не очень отметинами, где-то до болезненных кровоподтёков от, вероятно, свирепых, жадных укусов. Чёрт, что же творилось в этом богохульном Пусане!       − Чёрт… − простонало где-то внутри, кажется, голосом Пака.       И в таком виде он заявился в дом к своей девушке! Какая катастрофа!       Видела ли она его таким? Чимин судорожно перебирал остатки воспоминаний. Если бы Шиён заходила в комнату, она попыталась бы уложить его по-человечески, раздеть, накрыть одеялом, но такого не случилось, стало быть, любимая не поднималась в комнату. Вероятней всего, они снова повздорили, но на ум не приходила ни одна причина для возможной ссоры. Из-за чего она случилась на этот раз?       Под душем думалось уже легче. Прохладные капли воды смывали затмившую разум пелену, от чего воспринимать реальность становилось легче, но всё ещё не так просто. Он намеренно игнорировал скачущие в диком плясе воспоминания о последнем приёме душа и о том, что предшествовало ему. Просто не готов был это осознавать и как-то анализировать. Чимин намывал своё тело в жалких попытках смыть с себя Пусан, но засосы невозможно смыть даже дико натуральным и дорогущим гелем для душа Шиён. Эти временные следы его падения ощущались вечными, будто ничто и никогда не способно избавить молодое тело от них. Рубикон перейдён, назад пути уже не было. Нужно было работать с тем, что имелось.       Определённо не стоило показываться Шиён во всей красе. Надевать водолазку в квартире было очень палевно, но других вариантов не оставалось. Поэтому чёрная плотная колющаяся ткань спрятала торс от посторонних взглядов, а самое главное — от его собственного.       Внизу неожиданно слышались голоса. Чимин был уверен, что девушки не будет дома, она часто срывалась куда-то, если между ними случался раздрай, поэтому решение максимально укрыться было особенно удачным в текущий момент.       Кухонный свет был единственным включённым на первом этаже. За барной стойкой сидели две подруги в компании ополовиненной бутылки красного вина. Хрустальные бокалы, подаренные мамой Шиён, уже не выглядели так элегантно и дорого после оставленных следов от губной помады.       − Привет, − хрипло и как-то неуместно раздалось у порога, прерывая девчачий разговор.       Две пары уже охмелевших глаз тут же уставились на него, не сумевшие увидеть чужое приближение из-за увлёкшей беседы. Ёнми тут же вскочила с места и предприняла попытку встать прямо, но её повело в сторону так, что пришлось облокотиться о столешницу, иначе пьяное тело спикировало бы на пол.       − Ты! — то ли удивлённо, то ли вопросительно зазвучал её несвязный голос. — Ты испортил жизнь моей лучшей подруги!       Речевой аппарат едва ли справился с длинным предложением, но разобрать брошенную претензию оказалось проще, чем её истинный смысл.       В ответ она получила молчаливый вопросительный взгляд, что настроенную на скандал девушку совсем не удовлетворило.       − Ёнми-я, прекрати.       Если бы Шиён на самом деле хотела заткнуть свою подругу, её голос звучал бы твёрже, но сейчас он растекался вместе с верхней частью её тела по барной стойке и совсем не имел никакого эффекта на присутствующих.       − Что я успел натворить? — конечно, Чимин знал ответ на это вопрос, но никто кроме него на кухне не мог этого знать.       − Что ты за мужик такой, что без конца треплешь нервы той, кто любит тебя всем сердцем?! Она ради тебя жертвует своей карьерой, уже не слезает с успокоительных, а ты вваливаешься сюда такой… − Ёнми в воздухе очертила его фигуру, пытаясь подобрать подходящее определение, но не нашла нужных слов, потому запнулась на месте и просто резюмировала итог своей непродолжительной речи. − … такой ублюдочный.       − Ёнми-я-я-я…       − Не покрывай его, дорогая! — в отличие от голоса Шиён, голос Ёнми звучал уже больше похожим на дочку закостенелого вояки. — Хватит выгораживать того, кто этого совершенно не заслуживает. Подходя ближе к месту распития алкоголя, Чимин заприметил на одной из столешниц пустую бутылку. Ситуация прояснилась, но не то, чтобы сильно. Шиён тут же накинулась на парня, находя в нём поддержку в прямом смысле этого слова. В щеку упёрлись губы, но последовавший за ними шлейф выпитого заставил Чимина поморщиться и отстраниться. Но Шиён буквально не заметила того, как мягко её пытались отодвинуть в сторону, а только сильней прилипла к едва вырвавшемуся от сонного оцепенения Паку.       − Чимин-а, не слушай эту пьяную дурочку, − заботливо шептала девушка, сопровождая свои слова лёгкими поглаживания по тем местам, где ещё минутами ранее остервенело каталась мочалка.       − Это я-то пьяная дурочка? Прости, дорогая, но пьяной дурочкой сейчас выглядишь ты.       Разочарованная увиденным, Ёнми вернулась на своё место и опустошила стоящий рядом бокал.       − У нас же всё хорошо, да, любимый? — продолжала нашёптывать и наглаживать Шиён, совершенно игнорируя раздосадованную подругу.       − Д-да, − Пак быстро свернул свою попытку что-то выблеять в ответ и переключился на насущные проблемы. — Где мой телефон?       − Он…       Но Ёнми опередила Шиён, показывая в худых тонких пальцах устройство связи с миром. Самсунг был подключен к зарядному устройству и показывал помимо времени ещё и список полученных уведомлений. Чимин сделал шаг к девушке, но та отвела телефон за голову, из-за чего провод выскочил из гнезда и телефон пискнул в ответ на это грубое движение.       − Отдай, − твёрдо потребовал блондин.       − А то что? Что ты там скрываешь, Пак Чимин? Переписки с любовницами? Или с… любовником? — тонкий прищур был нацелен выбить парня из внутреннего равновесия, но пьяной девице это не удалось. Такими выходками Чимина не пронять. — А то тебе тут названивает и написывает некий Чон Чонгуки…       Такое издевательски любовно произнесённое имя неприятно резануло по ушам, но у Чимина получилось скрыть возникший дискомфорт.       − Ёнми-я, это же его коллега, ну что ты!       − А не ты ли мне уже битый час объясняешь, что твой возлюбленный изменяет тебе с неким… − Ёнми посмотрела на загоревший экран, так театрально изображая выпавшее из памяти только что названное имя, что дорога ей могла быть выстелена розами в актёрский. — Чон Чонгуки? Ты что, стал пидором, Пак Чимин? Девушки больше не привлекают, а? Вот это больше не нравится?       Те же самые пальцы, державшие телефон, стали расстёгивать блузку, показывая упакованную в кружевной бюстгальтер грудь. Для пущего эффекта Ёнми обхватила себя и прижала груди друг к другу, чтобы придать им большего объёма, однако кроме отвращения, иной реакции этот вульгарный жест не получил.       − Иди домой уже, Ёнми, − устало выдал Чимин, посадил на стул Шиён и забрал свой телефон, успев схватить его первее боевой подруги своей девушки.       На дисплее действительно висело несколько уведомлений о звонках и сообщениях от Чонгука, однако там были и другие смс от разных людей, не считая нотификации от множества приложений. Но намётанный глаз знает, куда смотреть, поэтому только Чонгук привлёк внимание двух выпивших девушек. Просматривать ленту он решил позже, сперва надо было разобраться с двумя напившимися недоразумениями.       − Я вызову тебе такси, − коротко информировал Чимин о своих намерениях.       − А что ты меня прогоняешь, а, Пак Чимин?       Стало ясно, что любое сказанное Чимином слово будет подвергаться какому-то невообразимому детектору лжи. Подозрение и презрение буквально сочились изо рта Ёнми, которые она не пыталась скрыть, а только приукрасить своими соответствующими выражениями лица. Не слушая и никак не реагируя, Чимин вызвал машину к дому, чтобы избавиться хотя бы от одной из проблем.       Пока Шиён пыталась безуспешно пригласить к застолью своего бойфренда, Чимин глотал бутилированную воду и старался абстрагироваться от кучи обвинений от вошедшей в раж девахи. Она назойливым насекомым пыталась залезть ему в уши, но если бы она знала, какой рой царил в крашенной голове, то даже не пыталась бы докричаться до своего адресата.       И если предполагалось, что отъезд Ёнми решит часть проблем, то с уходом подруги Шиён раскрепостилась и стала настойчиво требовать ласки от своего мужчины. Она тянулась к нему как мартовская кошка, тёрлась и трогала его там, где ещё недавно его трогали совсем другие руки. Чимин, как мог, пытался вразумить девушку, но она не слышала его. Как запрограммированный робот, Шиён выполняла заданную мозгом команду и не отступала от плана ни на шаг.       Свалив Чимина на диван в гостиной и оседлав его, она стала растягивать его спасительную водолазку, пытаясь добраться до горячего тела и на самом деле вкусить, понять и осознать, что между ними действительно всё хорошо.       − Шиён-а, прекрати, − звучало настолько мягко и вежливо, насколько это было возможно в данной ситуации, но совсем безрезультативно, ибо голос любимого только сподвигал Шиён к более активным действиям вразрез с его просьбами. — Перестань!       Пришлось прикрикнуть, но только так Чимину удалось остановить вознамерившуюся изнасиловать его подругу. Моментально в пьяном взгляде появилась совсем трезвая осознанность, сумевшая даже напугать растерявшегося парня.       − Так это правда?       − … Что?       − Не делай вид, что не понимаешь меня, Пак Чимин! — настала очередь кричать Шиён. — Скажи мне правду, ты и в самом деле спишь с этим… чёрт его дери, Чон Чонгуком?       Именно этот выстреливший в воздухе вопрос заставил Чимина вернуться к недавним событиям в Пусане. Он не хотел так скоро возвращаться ещё и к этой проблеме, но мозг уловил ключевые фразы и принялся соображать совсем в другом направлении, подменяя одну стратегию другой.       Руки уже не так рьяно держались за девичью талию в попытке остановить нападение. И, по-хорошему, Шиён бы продолжить свои попытки склонить парня к сексу, только вот оба они знали, что из этого ничего не выйдет.       − С чего ты взяла, что я сплю именно с ним?       − Не дури мне голову, ни одна девушка не сможет удовлетворить тебя так, как это делаю я. Я знаю тебя всего вдоль и поперёк, знаю, что ты любишь и не приемлешь в постели. Я знаю, на что способна, у тебя не выйдет оскорбить меня этой глупостью.       − Да, только вот, помнится, в некоторых моих предпочтениях ты мне отказала… − чтобы наглядно показать, что имеет в виду, блондин провёл ладонью по обтянутой джинсой заднице, отчётливо скользя меж половинок.       − Это не главное, ты не мог променять меня на шлюху, предоставляющую тебе все входы и выходы, это слишком низко даже для тебя.       − Знание предполагает умение пользоваться информацией, − вдруг заумно зазвучал сидевший мужчина, − но ты этим никак не пользуешься. Так уверена ли ты в том, что на самом деле знаешь, что я люблю? — Шиён молчала. — Поэтому у меня есть ответ на твой вопрос.       − Ну?       − Я не скажу, с кем я сплю. Но могу сказать, с кем я не сплю, − блондин подался вперёд, чтобы остаток фразы доверительно сообщить только ей. — С тобой.       Плечо обожгло секундной вспышкой боли, затем она повторилась ещё несколько раз, и ещё, и ещё. Шиён колотила по плечам, по груди, по лицу, везде, куда попадала. Её даже не пытались остановить, в ответ на её действия раздавался какой-то ненормальный смех, походящий на припадок умалишённого.