Погружение

      Чимин скользил внимательным взглядом по собравшейся аудитории. Пришло даже слишком много людей, зал был переполнен, ещё несколько десятков фанатов сериала стояли возле дальних стен и у дверей, чтобы посмотреть на них. О да, они пришли ради них, потратили свои деньги и время, чтобы попасть сюда, чтобы почувствовать себя особенными, что они находились в одном зале с Ними. Что уж говорить о тех, кто ждёт их снаружи ради одной какой-нибудь худо-бедно смазанной фотки. С его лица всё никак не сходила довольная улыбка, со стороны он выглядел как обезумевший мясник без топора.        Чонгук сидел через одного от него, это даже хорошо, что не рядом, иначе Чимину было бы сложно контролировать себя. Вообще он никогда не отличался рассеянностью, но сегодня ему было очень сложно уловить, о чём вообще ведущий их спрашивал. Он пытался, правда, пытался. Первые несколько минут даже хмурил лоб и старался абстрагироваться от навязчивых мыслей, но его мозг уже будто сдался, поражённый неизвестной болезнью. Нечего было и пытаться. И стоило ему только отпустить себя, перестать гоняться за обрывками произнесённых в микрофон фраз, как он почувствовал себя легче, лучше, счастливее.        Для них предназначались два огромных оранжевых дивана на большой сцене. Часть каста уселась на первый, поближе к ведущему, коим оказался улыбчивый невысокий мужчина с забавным галстуком, Чимин же занял крайнее место на дальнем диване. Рядом с ним сел Сокджин, потом Чонгук и на боковину забрался Тэхён, махая рукой орущей толпе.        Признаться, вряд ли кто из них ожидал такого шума, всё же не рок-звёзды приехали. Наверное, никто и не ожидал, что их дорама неожиданно обретёт такую популярность, что они дают аж масштабную пресс-конференцию. Но Чимин светился, скорее, не из-за этого, хотя и доля общего безумия на фоне такого ажиотажа тоже присутствовала. Рядом сидел Чонгук и забавно хихикал с Сокджином. Не было даже никакой ревности или обиды, что мужчина не уделял ему должного внимания. Чимин вообще, на удивление, спокойно к этому относился, ему просто нравилось смотреть на широко улыбающегося Чонгука, вставляющего тонкие шуточки в ответы других ребят, нравилось слушать его смех, поэтому чувствовал себя Пак просто прекрасно, ни капли агрессии. Самый сложный рубеж они преодолели накануне, настолько увлёкшись друг другом, что поздний ужин пришлось заказывать в номер Чона. Нет, они не переспали, даже не отдрочили друг другу. Они просто завалились на кровать и бесконечно долго и мучительно упоительно целовались. Вряд ли Чимин хоть когда-то получал столько блаженства от одних только поцелуев, он всегда рвался до самого аппетитного, но в случае с Чонгуком он, наоборот, не хотел спешить, и его партнёр был с ним в этом солидарен. Чимин неосознанно опустил ладонь на свой живот. Он вспомнил, как вчера задралась его майка, и горячая рука Чонгука гладила его там. Его можно было соскребать с кровати.       — Чимин-ши, расскажи нам о своём персонаже. Какова его роль в «Улице»? — удачно выхватил Чимин из общего дружеского смеха. Для поддержания вида он приподнял уголки, показывая участливую улыбку, что нет, он тоже в курсе, не прослушал ничего, и приготовился отвечать.       — Просто в каждой дораме должен быть какой-нибудь засранец. В нашей — это Ан Джихан, — ответил Чонгук, не сводя смеющихся глаз с блондина.       — Да ну? — немедленно, но растягивая гласные, ответил Чимин. — Разве Джихани засранец? Или он засранец, потому что может позволить себе то, чего не могут другие?        Среди коллег пробежался одобрительный гул. На несколько секунд Чимин оторвал взгляд от Чонгука, чтобы кивнуть своим единомышленникам в какой-то совершенно флиртующей манере, а после, пройдясь языком по пересохшим губам, он вновь обратился к Чонгуку, показывая, что слушает его.       — Какими способами только… — намёк на не совсем честный заработок, но Чимин только запрокинул голову и засмеялся.       — В Чорвоне всё было тихо и спокойно, пока не приехал главный засранец.       — Вы ведёте себя, как женатая парочка, — не выдержал сидящий между ними Сокджин. Он по очереди оглядел каждого из них, так и не решив, на ком бы остановить свой взгляд. От его замечания зал взорвался новым ором, поэтому и взгляд свой напарник Яна устремил именно туда, пошло вздёрнув бровью для пущего эффекта. И это сработало: девушки заорали ещё громче.        Чимин вновь прошёлся языком по приоткрытым губам, глядя на смущённо упершего взгляд в пол Чонгука, но от ответной реплики воздержался. К чему обламывать ликующую толпу?       — Тэхён, ты не боишься того, как стремительно растёт популярность Джихана? Он у тебя всех поклонниц отобьёт, — попытался пошутить ведущий, зал вроде как даже подхватил эту весёлую волну и что-то заулюлюкал. Чимин на это только задумчиво нахмурился.       — Не думаю, что тем, кому нравится Джуниор, может нравиться Джихан, они же…       — Джихану поклонницы не интересны, — как-то слишком категорично, Чимин даже не заметил, как сказал это. Но он уже растянул пошлую ухмылку на лице и почти выдохнул в микрофон, не сводя пронзительного взгляда с ведущего. — А вот насчёт поклонников я бы не отказался.        Он заметил даже, как, сидя через Сокджина, вздрогнул Чонгук и повернул голову в его сторону, но так и не понял его взгляда. Ему даже показалось, будто Чонгук хотел сказать что-то, но вдруг сам осознал, что именно он сейчас сказал.       — То есть он. Конечно же, он не отказался бы.       — Тогда, Тэхён-ши, ты можешь спать спокойно, твоей популярности ничего не угрожает, — снова пошутил ведущий, но дымка неловкости уже нависла над, по крайней мере, их диваном.        У Чимин загорели щёки. Он силился понять, как вообще смог ляпнуть что-то такое. Он чувствовал встревоженный взгляд Чона на себе, когда другие уже давно переключились на какую-то другую тему. Пак посмотрел на часы и едва слышно чертыхнулся: он не знал, сколько ещё им сидеть в этом зале. Жутко захотелось к себе в номер, подальше от всех, поэтому на завершении вечера он кланялся активней всех, наконец-то счастливый свалить отсюда подальше.        Ужин отложился. Блондин заверил коллег, что спустится чуть позже, потому что хотел сделать несколько звонков, принять душ и отдохнуть немного. Докапываться никто не стал, только поддержали его инициативу с душем, потому как в зале было слишком душно, работа кондиционеров едва ли ощущалась.        Первым делом, он захлопнул дверь, будто боясь, что кто-то успеет проскользнуть следом за ним. Чимин мотнул головой и отругал себя за эти выдумки: вроде взрослый парень, ещё рано до всяких галлюцинаций. Следующим остановочным пунктом стала кровать. Он ещё ни разу не лежал на ней, прошлой ночью он остался в номере у Чонгука, но несмотря на то, что номера их были буквально идентичны, собственная постель показалась ему жёсткой и неприветливо холодной. Всё ещё в верхней одежде и обуви он забрался под одеяло и свернулся калачиком. Так уже гораздо лучше, но всё равно что-то не то.        Он не заметил, как провалился в сон. Проснулся только от того, что кто-то настойчиво ломился в его дверь, тарабаня уже не только кулаками, но и, похоже, ногами. На несколько секунд Чимин замер, спросонок боясь, что это к нему рвётся то самое, перед чем он так стремительно закрыл дверь. Но всё же это такой бред, Чимин хотел уже встать, но запутался сначала в одеяле, а потом и в собственном пальто.       — Какого…?        Стук продолжался, Чимин кубарем скатился с постели, стащив за собой и половину постельного белья. Когда он всё же открыл дверь, ему по лицу чуть не ударил занесённый кулак Чонгука, который долбился в его номер уже на автомате.       — Чонгук? Что-то случилось? — зевая, спросил он.       — Так и знал, что ты спишь!       — Зачем тогда мне дверь выносишь?       — Я… — Чонгук закусил губу и опустил взгляд вниз, пытаясь найти подходящие слова. Что-то подсказало Чимину, что то, что он сказал, было не совсем тем, что он в действительности имел в виду. — Ты не пришёл на ужин.        Этого, очевидно, было недостаточно. Приподнятой бровью Пак ясно дал это понять.       — Мне стало скучно, поэтому я пришёл к тебе.        Это уже больше походило на правду. Блондин отступил и позволил нежданному разбудившему его гостю войти. В руках у Чонгука шуршал пакет, и Чимин вопросительно глянул на него. Внутри оказался контейнер с остатками запечённого гуся, салат и жареный рис, так же наряду со съестным сокровищем выискалась и бутылка красного сухого вина.       — Мы что-то отмечаем? — резонный вопрос.       — Нет, но красное вино полезно во время ужина вроде как, — почесав затылок, поделился знаниями Чонгук. — А я просто составлю тебе компанию.        Пока Чимин ставил в микроволновку принесённую еду и открывал бутылку, Чонгук с интересом смотрел на его развороченную постель. Налив в предусмотрительно принесённые пластиковые стаканы алкоголь, Пак протянул один коллеге. Они слабо чокнулись и пригубили напиток.       — Тебе снился кошмар? — спросил Чонгук, поднимая с пола одеяло.       — Я уснул сразу, как только упал на кровать, — прикладывая ладонь ко рту, Чимин зевнул, чувствуя, что на самом деле ещё не до конца проснулся, — весь как был: в одежде, в обуви и под одеяло. Потом, видимо, душно стало, жарко, вот весь и извертелся. Когда ты начал стучаться в мою дверь, я чуть в этом коконе не грохнулся.        Чон коротко хохотнул, и Чимин заметил за собой, что пытается запечатлеть в памяти в замедленной съёмке, как губы мужчины раскрываются в широкой улыбке, а глаза щурятся, пуская тонюсенькие лучики из уголков в разные стороны. И он не смог не улыбнуться в ответ, потому что ему очень понравилось, что он это увидел. Пусть на пару секунд, но всё же этого оказалось достаточно, чтобы Чимин завис. Моток головой − и вот он уже вроде как пришёл в себя, а от странного образа не осталось и следа. Оно и к лучшему. Просто есть такие люди, смех которых заражает, чья улыбка приковывает взгляд, иного объяснения здесь не было, потому что улыбался Чон Чонгук и в самом деле очень красиво. От внутренних баталий отвлёк звонкий писк микроволновки. В ноздри сразу же заполз аромат приготовленного гуся, который до этого почему-то игнорировался.        Когда Чимин сел за стол после полученного отказа на разделение трапезы, в дверь кто-то застучал. На не озвученный вопрос ответом послужили пожатые плечи. Промокнув губы салфеткой, блондин пошёл открывать, но стоило дверной ручке опуститься, как кто-то за ней толкнул дверь вперёд и внутрь ворвалась шумная компания из самых младших участников каста во главе с Тэхёном, держащим наготове работающую камеру.       — А это у нас комната Чими-и-н-хёна, — нараспев протянул парень, и всей гущей ребята завалились внутрь, не дав и писка издать ошарашенному Паку.        Тэхён был настолько погружён в камеру, что его удивлённое «о-оу» раздалось едва слышно, пока он не отодрал взор от маленького экрана и поднял глаза на вставшего Чонгука, боясь, что ему это всё только померещилось из-за сбоев в работе камеры.       — Чем это вы здесь таким занимаетесь? — приветливо отсалютовал Чон и направился к камере.       — Я бы то же самое спросил, — негромко прохихикал Тэхён, но тот, кто хотел, его бы точно услышал. Это тот самый уровень громкости, когда адресат сам может решить для себя, слышал он или нет. Чонгук решил, что молчание будет куда уместней. — И кровать раскурочена, и вино стоит на столе, и еда! — головой покачал он.       — Чонгук-ши заботливо приволок мне ужин, пока я спал, — растягивая губы в мягкой улыбке, поведал Чимин.       — Какой заботливый Чонгук-ши! — передразнил Тэхён. За его спиной кто-то из ребят подхватил волну похвалы, начиная рассказывать, как тот донёс его до медпункта на руках, когда он подвернул ногу. — Герой просто!        Чимин похлопал парня по плечу и прошёл к своему столу, где уже потихоньку остывал его ужин. Тем временем Джухён рассказывала, что они с Тэхёном решили начать вести блог в Интернете, чтобы фанаты могли получше узнать их, а заодно хоть косвенно, но поприсутствовать в их жизнях. Эта идея казалась интересной, если учитывать, как много молодёжь уделяет времени социальным сетям и прочему сетевому мусору. Посыл даже несколько благородный и приятный — взаимодействовать с фанатами так близко, как это возможно. Да и безопасно, куда лучше, чем устраивать по миллион фан-встреч и повторять одно и то же по нескольку раз. Пока во рту Пака пережёвывался гусь, он покачивал головой, молчаливо одобряя затею самых младших представителей каста. Кому как не им взять на себя эту миссию? Чимин чувствовал себя уже слишком старпёром, чтобы заниматься подобной ерундой.       — Чимин-хён, ты пользуешься соцсетями? — спросил Тэхён, вырывая его из мыслей. Дожевав кусок и выиграв себе время подумать, Чимин кивнул. — Какими?       — Инстаграмом. Больше ничем не пользуюсь.       — Чонгук-хён, а ты? — камера уставилась на Чона, о чём-то переговаривающегося с Джухён.       — Нет, моя вторая половинка в основном этим занимается, — и после спокойно вернулся к обсуждению какой-то темы с ребятами.        Щёки Чимина покраснели, он опустил низко голову, чтобы не дай бог кто смог разглядеть это. Главное, не поднимать взгляда, чтобы не нарваться на объектив. Лучшая тактика — продолжать вести себя естественно и, наконец, доесть этот чёртов ужин. Чем он и занялся, собственно. И ему в голову не пришло, кого именно подразумевал Чонгук. Или не хотел знать. Или слишком хорошо знал.        Тэхён и Джухён облепили их вопросами. Мальчишка был чрезвычайно активен, будто это не он сегодня отбивался от провокационных, стремящихся раскрыть некоторые закадровые секреты вопросов целый день. Было видно, как уверенно он чувствовал себя, так, словно был единым организмом со снимающим чудом техники. Джухён просто болтала без умолку. Ей просто нравилось внимание, но не Тэхёна, отнюдь, а камеры. Прирождённая актриса, теперь стало ясно, почему она пошла в актёрское. Поразительно, как технологии влюбляют в себя людей, заставляя их забывать о других людях, что рядом. А ведь у них с Тэхёном был неплохой коннект. Они, конечно, отличались от своих героев с экрана, но и за пределами съёмочной группы ладила мелкотня неплохо.        Чимин скользнул языком по внутренней стороне зубов, подхватывая застрявший кусочек мяса, и сглотнул, задумавшись над этой мыслью. А могло ли быть что-то между двумя мелкими? Или уже есть? Или они друзья?       — А где ваши номера? — вдруг спросил Пак, пригубив немного вина.       — На пятом, — совершенно бездумно ответила Джухён, снова перетягивая внимание Тэхёна с Чонгука на себя.       Блондин немного помолчал, скользя ленивым сытым взглядом по своему номеру, изучая его, будто никогда не видел и как он вообще здесь оказался.       — Я думал, нас всех поселили на четвёртом…       — Так и есть, просто на нас номеров не хватило, поэтому мы на этаж выше, — всё ещё не понимая, куда клонит главный провокатор всея «Улицы», Тэхён игрался с камерой, то приближая, то отдаляя лицо подруги. Чонгук подыгрывал мелким, но было видно, что это тоже давно уже не его тема.       А потом парень резко затормозил и переключился на Чимина. Наконец-то, дошло, но тот уже и сам озвучил свою гаденькую мысль:       — Чтобы никто вас не беспокоил, специально только для вас двоих.       — Что-о-о-о?! — уже подключилась Джухён, театрально раскрыв губы в отчётливой «о». Ей не хватало только взмахнуть руками и грохнуться в обморок.       Ну а что, он не жалел. Пусть зрители порадуются, кто шипперит эту парочку. Пусть думают, что у главных героев своя личная романтическая дорама в реальной жизни. Возможно, это позволит хоть ненамного отлипнуть от бедного Джихана, которому чужое внимание чрезвычайно льстило, но сильно отвлекало от… своих личных планов.       Тэхён наигранно нарочито стал отчитывать своего взрослого товарища, то тыкая в него камерой, то убирая.       — М-да, Джихан-хён, нет ничего святого в тебе. Мы же ещё дети! — бухтел парень, пятясь назад и снимая реакцию блондина на свои слова. Но в камере лишь запечатлялся безразличный взгляд, чуть вздёрнутые брови и поджатые плечи. Где-то за кадром громкий голос желал малышне доброго вечера и грозил, что если услышит что-то неприличное, то обоим надаёт по жопе.       Когда в комнате никого, кроме них двоих, не осталось, повисла тишина. Чонгук продолжал стоять, подпирая стенку, пока Чимин мысленно раскладывал гуся на составляющие в своём желудке. Бездействие мужчины ощущалось неприятным силовым полем, внутри которого казалось, что всё происходит неправильно: частицы двигаются в неверном направлении, воздух перестал циркулировать, а лёгкие вместо того, чтобы поглощать воздух, просто задыхаются им.       Пак нахмурился. Медленно встал со стула и подошёл к кровати. Колющиеся руки нужно было срочно чем-то занять. Пора бы выпустить свой внутренний педантизм на волю и привести в порядок развороченную кровать.       Он только нагнулся подхватить концы измятого одеяла, как почувствовал на своей талии горячие ладони. Совсем быстро в нос ударил аромат мужского одеколона, а щеку кольнул кончик крупного носа. Блондин замер, намеренно чуть прогибая спину, чтобы полностью касаться подошедшего Чонгука. Но этого и не требовалось больше, покуда тот сам прижимался к нему в ответ.       — Тебе понравился гусь? — совсем тихо зазвучало в безмолвной комнате.       Чимин медленно развернулся в его руках. Теперь чужие ладони плавили кожу сзади, чуть поддевая задравшуюся футболку, уже пригласившую долгожданных гостей прикоснуться к себе. Он опустил руки на плечи мужчины, совсем незаметно поглаживая того.       — Понравился, мой добытчик, — голос сам сорвался на смешок, настолько остроумным сам себе он показался. — Теперь я хочу отведать одного оленя.       Чонгук усмехнулся, пока пухлые губы легонько коснулись его собственных. Потом ещё раз и ещё раз. Совсем коротенько, едва ощутимо, игриво, показывая, с чего они начнут и чем закончат сегодня.       — Почему это оленя сразу?       Они оба — довольно сильные, уже сто раз опытные актёры, но то, как Чонгук сейчас изображал из себя оскорблённого, не дотягивало даже до уровня детского утренника. Карим глазам хищника было даже жалко смотреть на этот спектакль, поэтому он потянулся к губам сильнее, прижимаясь крепче и намеренно кусая нижнюю, продавливая клыком мягкую кожу до первой капли крови. Чон хоть и был взрослым мужчиной, но и ему было неприятно от этого, правда, возразить он не мог и лишь смиренно позволял увлечённом блондину наносить себе увечье. Но пытка не длилась долго. Лишь почувствовав привкус крови, мучитель сделал шаг назад, всё ещё оставаясь в кольце горячих рук. Довольный взгляд скользил по красивому лицу. Он в который раз отметил этот странный нос и обманчиво невинные, но слишком опасные для сохранения рассудка губы. Как на оторвавшемся тросе лифта взгляд стремительно скатился вниз, останавливаясь на скрытой молнией части тела мужчины.       — Олень, — хрипло выдохнул он, — потому что, если б ты не пособничал болтовне малолетних, мы бы уже давно лежали в кровати и занимались другими, более интересными вещами.       Чонгук фыркнул и крепче прижал к себе влекущее тело.       — Какой нетерпеливый… У нас есть ещё куча времени, целая ночь для нас двоих, — Чонгук подался вперёд, чтобы вновь коснуться губами своего персонального искусителя, и услышал «целая жизнь» прежде, чем сделал это.       Больше не нужно разговоров, осталось место лишь для действий, и они знали это. Но всё же он не мог не сказать:       — Надеюсь, больше никаких гостей сегодня.       Губы тут же оказались вовлечены в глубокий долгий поцелуй, что спёрло дыхание, оно застряло где-то в грудной клетке и никак не могло найти выхода. Медленно и тягуче, как он и любил. Руки на талии ощущались всё отчётливей, они зажимали тело в тиски.       — Только мы… — едва прошелестело в звуке поцелуев.       Блондин с готовностью и ярко выраженным нетерпением отвечал на поцелуи, которые Чонгук дарил ему. Прижимал его ближе, будто хотел сожрать его губы.       Мужчины ловили каждый вдох, проскальзывающим между ними, будто это был опасный преступник, сбежавший из-под стражи, и его срочно требовалось вернуть, пока он не уничтожил всё вокруг. Пока их не уничтожил.       Чонгук провёл рукой по спутанным волосам и мощной ладонью прижал любовника ближе к себе, углубляясь.       — М-м…       Сладкий стон донёсся до ушей целующихся. Блондин нервно потёрся о Чона, показывая, насколько близко он хочет быть. Руки исследовали каждый миллиметр тела, не зная, где остановиться. Всего было мало.       Чонгук сделал шаг вперёд и как-то совсем неаккуратно уронил Чимина на кровать. Тот даже не успел возмутиться, как на него тут же опустилось желанное тело и снова заняло его губы. Чимин медленно отползал назад, ближе к подушкам, таща увлечённого его шеей, украшенной россыпью мелких родинок, мужчину за собой. Но путь назад давался нелегко — скомканное постельное бельё комкалось ещё больше под его усердными попытками. В конце концов он психанул и приподнялся, отвлекая от поцелуев Чонгука.       Когда светлая голова коснулась подушек, он успокоился и смог полностью погрузиться в процесс обоюдной ласки.       Губы снова оказались под натиском настойчивых поцелуев-укусов. Какое же это было наслаждение чувствовать металлический вкус на целующих губах! Он причмокивал и сгорал от желания!       Чон ковырялся в его футболке, мял её, дёргал в разные стороны. Руки изредка потряхивало, колени раздвинули длинные худые ноги и удобно уместились между ними. Трение увеличивалось с каждым разом, будто они оказались в хлюпкой лодке посреди бушующего океана без шанса на выживание.       — Сними уже её, — подстрекательным голос был отдан первый приказ в этот вечер. Первый, но далеко не последний.       Блондин хохотнул, а Чонгук, чувственно обхватив небольшой участок его шеи губами, наказывая и благословляя, не спешил повиноваться. Чимин приподнялся сам, видя, что мужчина слишком увлёкся его чувствительной кожей где-то в паре сантиметров от уха. Пришлось даже ущипнуть, немного поцарапать, чтобы приказ пришёл в исполнение.       Всё ещё целуя его губы, Чонгук приподнялся, притягивая к себе любовника. Губы потеряли контакт всего на несколько секунд, чтобы позволить двум голодным мужчинам избавиться от верхней одежды. Рука Пака опустилась на подкаченную грудь, ощущая крепкие мышцы. Да, он выглядел немного щуплым в сравнении, но такой контраст заводил даже больше.       Теперь это — их реальность. Не какое-то кино или дорама, никаких сцен, наблюдателей и кричащих под руку, что и как нужно делать. Они сами знали, будто занимались этим тысячу раз. На интуитивном уровне знали, где сжать сильнее, что укусить, как надавить, чтобы в груди зарождался стон, а ниже — огонь.       Чимин сделал усилие, чтобы перевернуть их и оказаться сверху. Он удачно попал на ширинку Чона, немного покачнувшись с целью раззадорить, поиграть, поиздеваться. Наклонился вперёд, соединяя губы, но ненадолго — перед ним открылось целое полотно, ему есть место для разгула.       Он опустился на шею, покусал её несколько раз с разных сторон. Пару раз даже специально, аки пылесос, всосал её в себя, гарантируя тёмные пятна по окончанию ночного рандеву. В глазах танцевали демоны, они видели в карих блюдцах напротив своих соратников и единомышленников.       Тонкие пальцы плавно заскользили по груди, сначала по своей, проделывая путь от раскрытых губ по шее, вниз, по груди, по своим собственным бёдрам, а потом уже на тело под собой. Немного массажа сейчас не повредило бы, поэтому блондин несильно нажал на грудь, сдавливая рёбра, перекатывая ладони. Чонгук молчал и лишь молча наблюдал за тем, как его телом упиваются с жадностью. Лишь негромкий вздох сорвался с губ, когда Чимин наклонился ниже, удачно прокатившись по нарастающему возбуждению снизу, и обхватил губами сосок.       — Чими-ин… — но рука тут же накрыла его губы, приказывая молчать. Второй приказ за вечер, которому нельзя не повиноваться.       Чонгук успел кончиком языка скользнуть по ускользающим с его рта пальцам.       Внизу разгоралась битва за внимание: Чимин просто не знал, за что бы ухватиться. Ему хотелось обласкать оба соска сразу, провести языком вниз, к впадинке пупка, ещё ниже вместе с незаметной полоской волосков в скрывающую что-то безумно интересное неизвестность. В отчаянных попытках быть везде и сразу, успевая при этом одарить парочкой особенно тягучих поцелуев всегда готовые к тому губы, он скатился ещё ниже, подхватывая пряжку ремня и ловко отцепляя её. Чонгук успел поймать на себе хитрый взгляд прежде, чем Чимин расстегнул его набухшую ширинку и звякнул молнией. Он сам во все глаза рассматривал тело блондина, пытаясь взять под контроль обильное слюновыделение, но получалось с трудом. Слишком уж возбуждающе выглядел этот нахальный парень на нём, потихоньку водящий ладонью по набухшему члену в трусах под тканью брюк.       — Хочется? — с похабной усмешкой на губах Чимин смотрел прямо, с вызовом. Он обещал игру, очередную хитрость. Чонгуку бы включить мозг и попытаться избежать очередной сладостной пытки, но сил не было ни на что. Его хватило лишь на кивок, а в ответ раздался пронзительный смешок. — Я не стану отсасывать тебе.       Как будто это Чонгука огорчило. Ему нравилось просто буквально всё, что происходило в комнате пусанского отеля, поэтому он мог позволить Чимину тоже вообще всё. За своё послушание он был награждён новым поцелуем со вкусом покусываний и постанываний.       Он потянулся к этому наглецу, но был пригвождён к кровати. Не в этот раз, здесь всем заправлял лишь этот беспощадно играющийся с его чувствами демон.       А демон знал, как издеваться: снова проведя по своему торсу руками, он накрыл свою промежность, сжав и выдохнув. Чуть позже расстегнул и свою ширинку и наклонился ниже, почти укладываясь и начиная тереться.       Было больно, скорее даже не очень приятно, но получать от боли кайф — вот то, к чему они пришли сейчас. В гомоне вздохов, влажных причмокиваний и елозаний они слышали сердцебиения, грозящие вырваться из грудных клеток.       Чимин слез с колен и принялся стягивать с себя штаны, заодно и нижнее бельё. Через несколько секунд увлечённый совсем не стриптизом Чонгук увидел стоящий член, мерно раскачивающийся от телодвижений мужчины. Он засмотрелся, возможно, слишком долго. Лишь обхватившая ствол рука привела его в чувство. Тогда он тут же дёрнулся вперёд, мечтая заменить её своей, но прозвучал третий приказ:       — Снимай.       И в очередной раз пришлось повиноваться. Да что уж там, он готов был выполнять любое, даже абсолютно абсурдное желание этого искусителя, будь то снять штаны или прыгнуть под несущийся поезд. Поэтому в считанные секунды и его брюки отправились в полёт с кровати. И, конечно же, был вознаграждён теплом упавшего на него тела. Ещё секунда — и он снова сверху. Поцелуи и трения возобновились. Две плоти, соприкасающиеся друг с другом, высекали искры в их хозяевах.       Чонгук гладил его везде, особое внимание уделял стоящему естеству, легонько подрачивал его и, по умолчанию, не прекращал целовать открытые губы.       — На сухую не вариант, нужно что-то… — темноволосая голова закрутилась в поисках чего-то, что могло бы им помочь.       — Тащи из ванной гель.       Приказ приведён в исполнение! Чонгук схватил первое попавшееся в руку с полки, лишь на полпути понял, что схватил шампунь и пришлось вернуться. Второй заход оказался более удачным, и вот через несколько секунд — снова упоительные поцелуи и нетерпеливые поглаживания.       Щёлкнула крышка баночки и на оба члена полилось немного геля. Чимин шикнул и немного дёрнулся; мышцы его живота напряглись, и Чонгуку нужно было срочно наклониться ниже и приласкать своего мужчину, отвлечь на секунду от неприятного холода. Он дёрнулся тазом вперёд, скользнув своим стояком по чужому, обхватил их обоих широкой рукой и принялся совершать волнообразные движения, скользя и надрачивая.       Руки Чимина оглаживали массивную спину с довольно узкой талией, прижимали Чона к себе, но из-за постоянных покачиваний ему не удавалось это сделать. В конечном счёте, он просто дёрнул мужчину на себя, и то, какой характер приняли их движения сейчас, очень сильно ему понравилось.       Ответной реакцией стали точно такие же движения от лежащего снизу. Блондин поймал ритм и, наслаждаясь очередной порцией мокрых поцелуев, даже накрыл ягодицу сверху своей рукой, ущипнув и крепко сжав.       Пак прикрыл глаза, облизываясь, пока Чонгук вновь исследовал на нетронутые участки кожи его пережившую уже немало за сегодня шею. Под глазами яркие образы: он буквально видел их со стороны, и ему даже жаль, что не было камеры, потому что хотелось запечатлеть каждый ракурс того, как их тела переплетаются в едином желании… В едином желании чего? Только этот вопрос заскочил в голову, как Чонгук где-то там внизу дёрнулся и упёрся сочащейся влажной головкой промежности Чимина. Толкнулся ещё раз, и член аккурат упёрся меж двух половинок, просто тыкаясь и скользя где-то там.       Блондин охнул и вздрогнул: никогда ещё в жизни он не ощущал подобных прикосновений в таком интимном месте. Это было что-то новенькое, но настолько ли неизвестное доселе…? Вряд ли он соображал хоть что-то, когда ненароком шире раздвинул ноги. Совсем скоро такие движения лишь сильнее раздразнили, отвлекаться на вечные поцелуи — теперь уже неуместные почему-то — стало невозможным. Чимин кряхтел и скулил, не понимая, откуда в нём вообще рождаются такие звуки, от чего так ноет в груди и щекочет в промежности. Нет, почему щекотно было, как бы очевидно, но что с этим щекочущим чувством делать…? Чимин не знал, от того и ныл.       − Чонгук-а-а-а, − простонал он, уставший чувствовать себя уязвимым. Как только на него устремилось два бездонных карих глаза, он выдал что-то совершенно невнятное. — Там-м… Я-я… Хочу…       Но любовник даже не спросил ничего, не уточнил, просто снова щёлкнул баночкой геля, затем просунул руку между ними и упёрся двумя скользкими пальцами, начиная толкаться в сжатое отверстие сначала одним, затем, пытаясь просунуть, сразу же второй. Блондин прикусил нижнюю губу, пытаюсь понять, что он чувствует, и только он смог полноценно оценить необычные ощущения, как они менялись вместе с силой и количеством пальцев, а также разнообразием и интенсивностью их движений.       Внутри спокойно сновало два удивительно тонких и длинных пальца Чона, заставляя мужчину, лежащего под ним, постоянно вздрагивать, тереться копчиком о мятую простынь и жалобно поскуливать по целующие губы.       Чонгуку снова пришлось оторваться от ненасытного партнёра, на этот раз он вернулся в постель с шелестящей в руках упаковкой.       — Ах ты, хитрый сукин сын! — лукаво смеялся Пак. — Знал, что трахаться сегодня будешь!       — Не знал, а надеялся!       Чонгук получил ощутимый толчок пяткой в плечо, это на секунду отвлекло его от разрывания и извлечения презерватива на свет. Он аккуратно перехватил толкающую его ногу в районе икры и поцеловал в лодыжку.       — Давай скорее, а то сейчас по челюсти тебе вмажу! — откровенно веселился блондин, нарочно провоцируя мужчину действовать быстрее, активнее, возможно, немного агрессивнее, с напором.       И вскоре он это и получил: как только латекс обтянул стоящий колом ствол, головка снова упёрлась в проход, а губы заняли грязный, матерящийся требовательный рот.       Никто из них не был уверен, что делать. Чимин задержал дыхание и весь подобрался, когда его партнёр по ночному безумству стал толкаться вглубь, направляя рукой член в правильном направлении. Давление на стенки выбивало весь дух, они раздвигались совершенно неохотно, причиняя ощутимый дискомфорт своему владельцу. Сколько бы Чонгук ни упрашивал Пака расслабиться, куда уж тут расслабишься, когда всё горит и так сильно натягивается внутри. Им понадобилось несколько долгих минут передышки и медленных попыток проникнуть дальше, Чимин впускал в себя неохотно. Было видно, как он борется с собой: ему хотелось быстрее уже по-настоящему попробовать этого мужчину, но боль не позволяла расслабиться и только раздражала.       — Господи, как девственница, какого чёрта… — выругался Чимин, сведя брови на переносице и упершись взглядом туда, где он видел, как крепкий широкий ствол постоянно таранил его.       — Девственница? Ты не…       Но Чонгуку не дали договорить. Чимин снова заведённо рявкнул:       — Сделай уже это, господи, я не могу так долго ждать и мучиться здесь, возьми, блять, себя в руки, — затем секунду спустя, — или меня возьми, наконец. Ерундой какой-то занимаешься!       Недовольно рыкнув, Чонгук надавил ещё сильнее и услышал болезненный глубокий стон вместе с тем, как его плоть ворвалась внутрь и узнала на себе всю силу напряжения стенок Пака. Ему пришлось притормозить, хоть и хотелось наказать этого паршивца за свой наглый характер и маленькое представление, что он тут устроил. Раззадорил так, что он еле сдержался, лишь бы не начать вколачиваться в послушное тело под ним. Правда, сдерживаться пришлось не слишком долго. Уже через несколько минут блондин, успокоенный чувственными губами на всём своём лице, позволил тому начинать двигаться, и мужчины оба утонули в эмоциях и чувствах друг друга.       Было видно, что он храбрился. Рвано дышал, иногда корчил лицо и забывал держаться хоть за что-то. Толчки выбивали из него силы и стоны. Внизу всё горело так, что он безостановочно ёрзал тазом по кровати. Пока Чонгук сверху усиленно качался в нём и проскальзывал так глубоко, как мог, Чимин лежал с закрытыми глазами и слушал своё тело, не понимающее, как ему могло быть так хорошо и плохо одновременно в этот момент. Рука Чона обжигала его щёку, а губы плавились под чужими губами, прося большего, чтобы стереть всё остальное и оставить лишь одно — боль от наслаждения. Тонкие пальцы вцепились в мускулистые плечи. Чимин открыл глаза и увидел отблеск горящего в коридоре света в карих глазах напротив. Его любовник казался невероятно красивым в ту секунду, трепетным, но страстным, что отчётливо проявлялось в аккуратных, но уверенных и быстрых движениях внизу. Пак просунул руку вниз и схватился за собственное возбуждение, которое издевалось над его хрупким сознанием такими манящими трениями о крепкий живот мужчины. В следующий момент он уже пытался надрачивать себе в ритм Чонгука, но получалось так себе.       — Ты потрясающий… — горячий шёпот на ухо.       Комната всё сильнее наполнялась звуками поцелуев, шлепков и общих стонов. Когда блондин стал подмахивать задницей, застонал уже и Чонгук, до этого державшийся молодцом, кусающим свои и чужие губы.       Чимин пожаловался, что ему неудобно так дрочить, за что он получил укус в плечо и пустоту внутри заднего прохода. Пока Пак не начал возмущаться и материться, Чонгук улёгся сбоку от него и повернул набок своего партнёра, подхватил ногу под коленом и приподнял её, чтобы чуть погодя прислониться головкой к разработанному проходу и мягко скользнуть внутрь, снова срывая томное «ох» с чужих губ».       — Как я буду целовать тебя? — пожаловался Пак, каждый раз сочно прикусывая губы и шумно выдыхая от постоянной стимуляции простаты. Одной рукой он вцепился в бедро толкающегося сзади мужчины, словно проверял, находился ли он в реальном мире, или такое безумство ему только казалось. Но кожа под пальцами была горячей и мокрой от пота.       Рука Чона опустилась на его требующий срочного внимания орган, тут же принимаясь скользить по стволу, размазывая стекающую смазку по всей длине. Движения стали сильнее, быстрее, агрессивнее. Давление на простату увеличилось, из-за чего голос Чимина захрипел. Сам он отпустил уже бедную ягодицу Чонгука и ухватился за подушку рядом, как утопающий за спасательный круг. О да, он тонул сейчас, так сильно тонул, что самого себя не чувствовал.       Чонгук, перестав держать его за ногу, повернул к себе лицо любовника и впился в раскрытые губы, продолжая яростно доводить до разрядки этот беловолосый кусочек нервов.       — Боже, сейчас… — зашептал Чимин сквозь поцелуи, — сейчас… ещё…       Очередной приказ оказался выполненным за этот вечер: поступательные движения увеличили свою интенсивность, а рука, оголяя и измываясь над красной головкой, ускорила скольжение. Чимин часто задышал и шумно застонал, когда на дрочащую ему руку излились сгустки его спермы. От ударившего по голове удовлетворения он растерял остатки силы, нога упала на кровать, и Чонгуку пришлось самому приподнять её немного, чтобы закончить начатое.       Анус продолжал сжиматься какое-то недолгое время после оргазма, что увеличило напряжение внутренних стенок. Чонгуку хватило ещё несколько продолжительных фрикций, особенно тщательных и глубоких, чтобы, наконец, кончить в презерватив, всё ещё оставаясь внутри любовника. По инерции он продолжал таранить задний проход, дыша через нос сквозь стиснутые губы, пока силы не оставили его. Им понадобилась не одна пара минут, чтобы прийти в себя. Может, чуть больше.       Чимин лежал неподвижно, лишь грудная клетка сильно вздымалась и выдавала его движения. Его плечи покрывали лёгкими поцелуями, испачканная в сперме рука растирала по нему же его семя. Чонгук уже вышел из него и снял презерватив с опадающего члена, после чего прижался крепко к спине и поцеловал за ухом.       — Ты как? — шёпотом спросил он.       — Я в порядке, — раздалось хриплым голосом. — Я в полном порядке.       Чонгук прижал расслабленное тело к себе ближе, вдыхая запах их секса и пота, смешавшихся воедино. На автомате ладони гладили плоский живот Пака, пока сам Чон покрывал убаюкивающими поцелуями его шею.       Они засыпали и не знали, не могли видеть, как много значила сегодняшняя ночь для них. Для всех них.