Погружение

      «Джихан сидит на кушетке. В его руке сигарета, во второй — бокал виски. Между его ног двигается голова того самого мальчика-танцора из клуба. На его лице наслаждение, не слишком яркое, чтобы он смог избавиться от посторонних мыслей. Он смотрит в сторону приоткрытого балкона, где видит ночное звёздное небо, слышит шум проезжающих мимо машин и редкие выкрики прохожих. Чорвон уже спит или трахается, как и он. Мальчик внизу вылизывает его гениталии, вроде как даже старается и тщательно крутит головой туда-обратно. Только Ану его стараний мало, раз в его голове есть ещё хоть что-то помимо предвкушения шикарной ночки. Вряд ли она таковой станет. С каждой новой секундой ему становится всё скучнее, Джихан пытается не загоняться, что это с возрастом или опытом. Ему не хочется навсегда утерять способность получать оргазм от ласк других мужчин. Мужчин… У него между ног языком орудует мальчик, никак не мужчина. Блондин тяжко вздыхает и делает затяжку, выпуская голубой дым в сторону балкона. Он опускает взгляд вниз и видит краснощёкого юнца, ему кажется, что он — старый извращенец. В том, чтобы быть извращенцем, нет ничего плохого, но вот старым… Он никогда не задумывался над тем, как будет себя чувствовать в старости. Вообще-то, он убеждён, что до старости даже не доживёт, потому что кому-то всё-таки хватит свинца в яйцах, чтобы всадить ему пулю в лоб. Но пока что таких смельчаков в округе не водится. Или появился один? Джихан закусывает губу, когда вспоминает неотёсанного полицейского. Как жаль, что он ведёт себя как хамло и полный дегенерат. Будь он чуть менее животным, возможно, Джихан дал бы ему шанс. Шанс на что? Чтобы побывать в его постели? Ну да, почему бы и нет. Один раз можно, можно даже пару раз, если понравится. Джихан никому не позволит использовать себя, только он может всецело завладевать и манипулировать людьми. Но этот офицер Ян… Чёрт, такое дикое животное, конечно, хотелось бы приручить, чтобы делал всё, что только Джихан пожелает. Да, это отличный план.        Он негромко стонет, когда представляет Яна на коленях в ошейнике возле своей кушетки. Иллюзия настолько реальна, что он раскрывает свои карие глаза и смотрит вниз, где видит совершенно не того, о ком вот уже несколько секунд грезил.       — Убирайся, — говорит он строго и встаёт, убирает достоинство в пижамные брюки и направляется в сторону балкона.        Парень непонятливо смотрит на него и проводит большим пальцем по своим губам. Он хочет поинтересоваться, что он сделал не так, но Ан уже стоит на балконе, куда его не приглашали, поэтому он стыдливо опускает голову и собирает свои вещи, чтобы одеться и покинуть роскошные покои человека, под чьей опекой ему хотелось бы оказаться больше всего.        Джихан слышит хлопок двери и даже не огорчается. Ну да, он остался не удовлетворён, но этот оргазм они бы вытаскивали из него клещами, а Джихан не любит слишком сильно напрягаться, чтобы ему стало божественно приятно. Обычно все вокруг из кожи вон лезут, чтобы угодить ему, и менять этого он не хочет.        Когда он докуривает сигарету, он слышит грохот: кто-то безбожно мутозит его дверь кулаками.       — Какого чёрта? — вопрос риторический.        Джихан запахивает пояс на пижамном халате, оголяя грудь настолько, чтоб при неосторожном движении можно было разглядеть сосок, а то и оба, и идёт открывать дверь. Если это тот мальчишка вдруг разобиделся и решил что-то с ним выяснить, Ан скинет его с балкона. Такое неуважение к чужой личной жизни его возмущает.        Он открывает дверь, собираясь начать свою проповедническую тираду, как все слова замирают в глотке. За дверью стоит офицер Ян и смотрит на него странным взглядом. Джихану кажется это хорошим началом вечера. Сейчас они снова немного поговорят о Господине Чане, посостязаются в колкостях, Джихан в очередной раз разочаруется в красивом мужчине, и разойдутся они по своим делам каждый. Но, нужно признать, даже такой сценарий бурлил кровь в его жилах, не то, что тот умелый минет от зелёного мальчишки.       — Офицер, какая… — в своей язвительной манере начинает Ан, но ему не дают закончить фразу: Ян налетает на него с такой силой, что он едва ли способен устоять на ногах. В его рот сразу впиваются чужие губы, такие сильные и напористые, что он даже чувствует, как задыхается от неготовности.        За их спинами хлопает входная дверь. На секунду Джихан думает, что никому не позволяет без приглашения входить в его жилище, даже чёртовым копам, но Юджин целует его так жёстко, так головокружительно страшно, что он даже не успевает что-то возникнуть по этому поводу.        Пальцы Джихана цепляются за его куртку, которую они вместе стягивают с представителя закона и швыряют на пол. Вместе они двигаются по направлению к кушетке, похоже, это первое, что увидел задающий темп и направление Юджин. Нет, заниматься сексом на неудобной кушетке для стремящегося к комфорту блондина не позволительно. А то, что к этому всё и идёт, понятно без слов, которых и не было произнесено ни единого за вот уже несколько минут, пока они с особой страстью и жестокостью вылизывали друг другу рты.        Юджин хватает его за задницу и чувствует, что под шёлковыми штанцами нет нижнего белья. Джихан вздрагивает и охает от такой хватки, у него кружится голова от одних только поцелуев и прикосновений, что же с ним случится, когда они окажутся абсолютно голые в постели? Он протяжно стонет, чувствуя, как твёрдый член упирается в ткань его брюк, совершенно того не скрывающих. Полицейский уже кусает его шею. Вообще-то Ан никому не позволяет оставлять на себе хоть какие-то метки, если таковое и происходит, он жёстко наказывает плетью непослушных любовников, возомнивших, что могут пометить его, присвоить себе, показать, что это они были с ним. Но зубы Яна клыками впиваются в его кожу, господи, да у него скоро пойдёт кровь, и широкий язык, облизывающий его рану, ничем здесь не поможет.        Они добираются до кушетки, и Джихан запоздало вспоминает, что ни за что в жизни не отдастся на этом неудобном лежбище, даже такому самцу. Тем более такому самцу, потому что он знает толк в удовольствии, это как пить изысканное старое вино в пластиковом стаканчике из супермаркета. На кушетке остаётся его халат, а сами они потихоньку двигаются в сторону большой кровати.        Ему нравится, что он слышит жадное порыкивание Юджина. Он лапает его везде, уже приспустил его брюки и мнёт его ягодицы. От каждого сильного сжатия Ан приподнимается на носочки. Он даже не успевает возмутиться, потому что его рот снова занят безумными поцелуями.        Когда его бросают на кровать, он даже не подозревает, что может быть таким нетерпеливым. Ян смотрит на него пошло и ядовито, он видит его стояк и нарочито медленно стягивает с себя шмотки. Господи, какого чёрта он напялил столько вещей, если знал, что идёт трахаться?       — Чуть быстрее нельзя? — нетерпеливо требует Джихан, чувствующий себя немного… неуютно без всех этих рук и губ.       — Так не терпится почувствовать в себе член, куколка?        Блондин откидывает голову назад и с ужасом замечает, что ему не хочется врезать по наглой роже. Наоборот, ему хочется услышать ещё что-то из репертуара подобной грязи.       — Ага, всю жизнь мечтал потрахаться с ничтожеством, так что пошевеливайся.       — Ничтожеством?! — кажется, слова Джихана задевают офицера. Слишком быстро на нём оказывается зазнавшийся придурок и хватает его за предплечья. Он держит его сильно, без шанса вырваться, без шанса остаться без новых отметин. — А ты не боишься, что секс с ничтожеством окажется самым лучшим в твоей блядской жизни?       — Не знаю, не знаю, — беззаботно протягивает Ан, хотя на самом деле ему больно, — мне есть с чем сравнивать, сложно тебе будет, конечно, чем-то меня удивить. К тому же и размер твой я видел, ничего выдающегося.        В его руках Юджин бесится. Он видит, как расширяются его зрачки, как шумно выдыхает носом. Он ещё никогда не испытывал такого блаженного удовольствия, доводя кого-то до такого бешенства. Конечно, он многих в своей жизни довёл до белого каления, но обычно того требовала ситуация или выгодное дело, но тут… Всё только ради его удовольствия. А если это животное посмеет причинить ему боль, или же Джихан останется недоволен, он зарежет его на своей же кровати. Здесь только два выхода: либо кайф, либо смерть.       — Шлюха, — категорично резюмирует Ян, и Джихан даже не хочет с ним спорить. Ему хочется приступить к сладенькому.        Наконец-то через несколько жарких и болезненных поцелуев, они оказываются голыми. Юджин трётся между его ног, и Джихану становится до того жарко, что он боится потерять сознание от духоты. Наглое животное вылизывает ему грудь, ставит засосы везде, где ему пожелается. Джихан давно уже смирился с тем фактом, что на утро он станет похожим на жирафа с такими пятнами, но ему нравится, с какой страстью этот мужчина вожделеет его тело. Он шире раздвигает ноги и закидывает щиколотки на поясницу полицейскому. Сам подаётся вперёд и двигается в одном ритме с Яном. Он же чувствует, как им двоим уже невтерпёж, так какого дьявола они так медлят?!       — Возьми смазку из нижнего ящика, — командует Ан, заодно и подталкивает увлёкшегося его торсом офицера.       — Не хочешь, чтобы тебя порвали на сухую? — нагло растягивает улыбку Юджин.       — Если не хочешь, чтобы я потом распорол твоё очко кухонным ножом, то ты, сука, сейчас же возьмёшь эту сраную смазку и воспользуешься ею, как подобает.       — Хочу воспользоваться тобой. Как подобает… — горячо шепчет Ян и вновь атакует его готовые к поцелуям губы.        Только через пару минут Джихан дёргает полицейского за волосы и требует уже прекратить их мучения и перейти к главному.        Юджин смотрит пошло и надменно, будто это Джихан — извращённая течная сучка, но на самом деле он такой же заложник своих инстинктов, как и сам Ан.        Ян показательно выливает пол флакона на руку и проводит ею между его ног. На растяжку особо не скупится, но проникает довольно быстро и резко. Джихан шипит и подаётся наверх, он никак не ожидал, что первое проникновение будет таким болезненным. Пока что он думает о том, что обязательно перережет этому поганцу глотку. Юджин лезет к нему со своими поцелуями, и только из-за того, что Джихан призвал всё своё самообладание, чтобы справиться с болью, он не возникает и позволяет себя слюнявить. Второй толчок кажется ему таким же испытанием. Член у Яна очень крупный, а Джихан, давно уже не позволяющий себя кому-либо трахать, нуждается в качественной растяжке. Скорее, его даже обижает, что подонок не думает о его комфорте, потому что сейчас ему больно, а это только начало. Он точно прикончит Яна, как только тот кончит. Не зря же он хранит нож под подушкой.        Юджин продолжает двигаться на нём, проникая всё глубже и мощнее, его бёдра двигаются активно и шлёпают по разведённым бёдрам Ана. Тот отдаётся болезненным стоном на каждое движение и даже сам не замечает, как начинает стонать от удовольствия. Ему становится не по себе, когда он делает это открытие. Он ловит сосредоточенный взгляд Яна, смотрящего куда-то вниз, где их тела соединяются, и это несколько ошарашивает его: неужели этому животному есть дело до него? Это не просто прихоть кому-то вставить, Юджин действительно хочет его, именно его, а не просто потрахаться. Джихан изгибается дугой и снова стонет, он хватается за взмокшие плечи своего партнёра и сам тянется к его губам.        Их тела скользят по шёлковой простыне, они целуются и кусаются, стонут и царапают друг друга. Вот Джихан уже сидит верхом на своём мужчине. Да, такой самец точно должен принадлежать ему, он сейчас уже принадлежит ему. Ан оставляет красные полосы на подкаченной груди Яна. Он наклоняется и цепляется зубами за твёрдые бусинки сосков мужчины. Он сходит с ума, что полицейский не сбавляет темпа даже после смены позиции, он всё ещё долбится в его зад так рьяно, будто хочет протолкнуть свой хер ему в желудок.       — Господи, блять… — Джихан опускает голову и всё ещё скачет на чужом члене. Он чувствует, как весь полыхает в пламени. Наверное, это его наказывает Бог за то, что назвал его всуе рядом с матерным словом. Иначе такой жар объяснить невозможно. Он просто не находит других слов, чтобы описать такой крышесносный оргазм.        Он падает на Яна, но тот всё ещё держит его за ягодицы и двигается в нём. Ану кажется, что он заработал сотрясение или как-то повредил голову, хотя вроде ни обо что не бился. Он тяжело дышит, но Юджин дышит ещё громче, он срывается на дикий темп и только через пару минут подбрасывает бёдра так сильно, что Джихан не сдерживает протяжного стона.        Прости, Господи, но он только что умер от греха и попал в рай.        Джихан просыпается довольно рано. Всё его тело ноет, всё же он отвык от таких акробатических тренировок. Он даже думает, что ему стоит записаться в зал, чтобы поддерживать себя в форме, потому что такие заходы выдерживать без специальной подготовки весьма проблемно. Он чувствует себя отбивной, но это ему нравится. Между ног всё ещё фантомное ощущение присутствия в нём шикарного члена Яна. Он бы с радостью повторил, но сил нет совсем. Он даже прикладывает усилие, чтобы просто повернуть голову вбок, на другую половину кровати, чтобы увидеть, что она пустая. Мигом позабыв о тянущей пояснице и боли в заднем проходе, Джихан поднимает свой торс от кровати и осматривает комнату на предмет нахождения в ней полицейского. Может, тот, как послушная хозяюшка, готовит завтрак для своего любовника? Ан видит на полу свои брюки и натягивает их на себя. По пути на кухню он осматривает свой торс. Этот зверь оставил ему засосы даже на животе, ну что за неугомонный? Но после такой ночки ему простительно. Только стоит провести разговор и разъяснить, чтобы впредь не смел портить его кожу своими зубами.        Он замирает посреди кухни, когда не находит в ней абсолютно никого. Блондин замирает и прислушивается: вода нигде не шумит. Неужели этот коп поимел его, как грязную суку, и слинял после? На Джихана накатывает нервный смех. Этот Ян остался верен своей ублюдочности.       — Ну ты и мразь, офицер Ян, — смеётся Джихан, запрокинув голову. Он находится в таком круговороте эмоций от страха до восхищения, что даже находит себе стул, чтобы сесть, иначе упадёт на пол от смеха. А чего он ожидал? Что этот жалкий пёс останется с ним на завтрак, как порядочный человек? Джихан привык, что все его любовники оставались с ним до тех пор, пока он сам их не прогонял, а здесь всё вышло с точностью, да наоборот. Это, безусловно, заслуживало оваций.        Ан Джихан несколько раз хлопает в ладоши. Апофеоз его поражения.»        Чимин стоял под душем вот уже добрые двадцать минут, ещё ни разу даже не притронувшись к тюбику геля для душа, даже не бросив на него случайного взгляда. Только в пол, под тяжёлыми каплями даже голову непросто поднять. Что они сейчас делали? Что творили? Чем занимались? Можно ли это оправдать обычными съёмками? Будто в гей-порно потрудились. Неужели обязательно нужно было так часто лапать, целовать и кусать друг друга? Зачем Чонгук вообще полез облизывать его соски? Ведь и того достаточно было. Всё-таки они мало «потренировались», Чонгук так сильно налетел на него, что Чимин не смог справиться и вздрогнул от неожиданности и неловкости. А потом ещё раз, и ещё… Дубль за дублем. Господи, как он опозорился! Наверняка добрая половина персонала подумала, что он специально придуривается, лишь бы полизаться с Чоном. Какая чушь! Как до такого вообще можно додуматься?! Извращенцы чёртовы! Ещё и Чонгук хорош, с какой-то идиотской виноватой улыбкой свинтил первым с площадки, наспех принял душ и слинял куда-то. И Чимин остался один в сопровождении хоровода неясных чувств, а этого наоборот, ой, как не нужно было допускать…        Ему было стыдно. Он чувствовал, как уши превратились в жареный бекон. На одну секунду, на один лишь миг он настолько забылся, что поверил, будто они и в самом деле… занимались сексом. Мысль улетучилась быстро, Сынмин издевался над ними, крутил как хотел, постоянно останавливался и таскался рядом со своей камерой. И в один из таких затянувшихся дублей Чимин смог уловить эту проклятую нотку разочарования от того, что мозг поверил, приготовился к контакту, но на самом деле ничего не произошло и не могло произойти. Они всего лишь тёрлись друг об друга, на их причиндалы была надета специальная ракушка, скрывающая сокровенное от лишних глаз. Но Чимин уже видел Чона голым… Какой ужасный круговорот мыслей в голове!        Пора было признать, что он запутался. Что-то выходило из-под контроля, но пока что было слишком непросто распознать, что же всё-таки надломилось в нём. Он испугался. Чуть не пересрал на месте от ужаса в ту самую секунду, тот миг, когда сердце пропустило удар. Из-за этого нереализованного момента он чувствовал себя как-то… неполноценно, что ли? Всё дело в сексе. Вернее, в его отсутствии. Нужно срочно выискивать Шиён и как следует решать проблему. Никогда бы в жизни Чимин не подумал, что может быть настолько зависимым от секса, что из-за нехватки такового будет натурально сходить с ума. Интересно, а как же Чонгук тогда держится? Они в одинаковых положениях, разве что тот не настолько помешанный извращенец.        Проблема явно в Чимине, он хотя бы это уже понял. Или не понял, но почти догадался. Он вдруг попытался вспомнить, когда в последний раз голова его была ясна и свежа, и не смог. Похоже, будто всё время съёмок он находился под каким-нибудь барбиталом.        Но ничего, осталось отснять ещё две серии, а после они смогут отдохнуть от своих костюмов, из которых практически не вылезают. Начнётся долгий период промоушена, посещение множества шоу, радиоэфиров, общение с фанатами в социальных сетях и не только. Чимин как-то краем уха слышал, что приготовлено не меньше тридцати мероприятий по раскрутке сериала, но все, конечно же, ждали выхода первой серии в свет и большинство разговоров в разных кругах сводилось именно к этому: мандражу от нетерпения и предвкушения.        Чимин не переживал на этот счёт. Он был больше озабочен своей проблемой, в том, что Джуниор и Мила покорят миллионы, он как-то не сомневался. Всё к этому шло, не заметить талант Ким Тэхёна просто невозможно. Даже Чонгуку нравился этот парень.        Его передернуло. Тэхён слишком хорош, маленькие девочки будут сходить по нему с ума. К тому же он весьма привлекателен, наивное мальчишечье личико. Девочкам такие нравятся.        На съёмку последних двух серий отвели чуть больше трёх недель. У Джихана было не так много сцен, но завершалось всё очередным стрессом — они снова должны были переспать с Яном. Правда, в этот раз не настолько откровенно, что уже заметно облегчало ситуацию, однако немного повозиться придётся.        Но вот коллега по несчастью вёл себя как обычно. Он всё так же заходил за ним, чтобы вместе позавтракать и отправиться на площадку, непринуждённо болтал обо всём на свете, подкалывал Пака и не забывал широко улыбаться рядом с ним. Да и Чимин тоже не мог оставаться в стороне от такого заразительного смеха, и вместе они создавали завесу идиллии, безупречную картинку. Ни одна душа в жизни не подумала бы, что что-то не так, но так думал он, и ему пришлось согласиться и с этой ролью, раз Чонгук не был с ним солидарен в испытываемых эмоциях. Возможно, Чимин просто сбрендил немного, перетрудился, слишком увлёкся погоней за Джиханом. Его вина, а он зачем-то приплел Чона. Правильно, поэтому тот и ведёт себя вполне обычно.        Следующее появление Джихана должно было состояться на одном поле за городом вместе с Господином Чаном, где тот должен был дать ему новое задание. Ну как дать задание, скорее, сделать очередной заказ. Блондин же не работал на всемогущего Чорвонского господина, с самого начала Ан уведомлял, что вправе завершить работу преждевременно, если почувствует, что ситуация хоть сколько-нибудь угрожает ему. К слову, таких ситуаций не было, хотя Джихан однажды и висел вниз головой с моста. Просто он прекрасно понимал, когда нужно потерпеть ради выгодного дела, а когда можно особо не напрягаться. Господин Чан, безусловно, был самым влиятельным его клиентом, поэтому Ан так ни разу и не подвёл его, лишь однажды показал, что он не шестерёнка в аппарате Ёнхвана, а отдельный самостоятельный механизм.        Паку же нужна была эта сцена. Ему нужно было отвлечься от случившегося, да и от Чонгука тоже, но проблема заключалась в следующем: сам Джихан думал о Юджине ежесекундно. И Чимин никак не мог остановить весь поток мыслей, стоило только Сынмину крикнуть заветное «мотор!». Будто вместе с этим словом кто-то посторонний включал в его голове кран, и вода под названием «Ублюдок Ян» наполняла его черепную коробку. Всё-таки он зацепил его, Джихана, иначе б Чимин не страдал от таких головных болей. Господи, они же всего лишь переспали, Юджин не стал от этого лучше, он как был уродом, так им и остался, но какое-то внутреннее чутьё упорно с этим не соглашалось. Всё проклятый Джихан, недотраханная кошка! У Пака тоже недотрах, но он же не лезет на мужика, не препарирует себе мозг бесконечными мыслями о… Чимин слушал реплику своего коллеги, слушал этот тусклый смех, который превосходно изображал актёр, а сам думал даже не столько о Чонгуке, сколько о том, что случилось между ними в тот злополучный день.        Зачем они поцеловались?       — Пак Чимин, ты в каких облаках витаешь?! — заорал Йо, чем чуть не вызвал землетрясение на этой части суши.       — А? — моргнул Чимин и перевёл встревоженный взгляд на режиссёра. — Простите, я отвлёкся.       — Сосредоточься, нужно добить уже этот кусок. По местам!        Они сделали ещё несколько дублей, пока Йо не отстал от них.        Чимин сидел на своём стуле и держался за волосы. Что за чертовщина происходила вокруг? Голова кружилась, лёгкие сдавливало, вроде бы как даже поднялось давление. Чёрт, не время сейчас заболевать, ещё немного, и они отправятся домой, хотя бы на пару дней, где каждый сможет немного отдохнуть от бесконечных съёмок. Чимину этот отдых требовался в срочном порядке, во-первых, разобраться со своей интимной проблемой, а после — взяться уже и за головную. То, что они с Чонгуком каждый день вместе, только способствовало развитию мигрени.       — На, попей, — перед лицо блондина появилась отвинченная бутылка минеральной воды. Её протянул ему Сынмин, Чимин кивнул и отпил несколько глотков, после чего приложил прохладную бутылку ко лбу.       — Спасибо.       — Ты нормально себя чувствуешь?        Чимин поднял на него уставший взгляд.       — Вижу, что нет, — к его лбу прикоснулась ладонь режиссёра, — похоже, что есть температура. Эту сцену мы досняли, отлежись пару дней, снимем одиннадцатую и отправишься домой долечиваться. Справишься?       — Да, сэр. Простите, я…       — Иди отдыхать, Чимин-ши.        В номере стало хуже. Зря он послушался, оставаться одному было невыносимо: всё тело ломило, он почти готов был скулить от этой ломоты в костях, голова закипала от круговорота мыслей. Уснуть не получалось, он только безуспешно крутился по постели и комкал коленями одеяло. Выпитый аспирин не помогал и получалось так, будто сам Пак нарочно напрягал каждую извилину мозга, чтобы та болела, лишь бы не приходить в порядок, не чувствовать покой.        К вечеру он готов был разреветься. Сидел у подножия кровати и таращился в выключенный телик, в котором еле угадывалось его отражение. Совсем скоро миллионы людей будут смотреть туда же и видеть их, обнажённых и наверняка красивых. Джихан-то точно будет блистать в этой сцене, ещё бы, он же этого так хотел, заполучить такого мужика себе. И все геи Кореи и не только будут пускать слюни и завидовать Квазимодо Яну.        В дверь раздался стук. Чимин вздрогнул и опустил взгляд на экран горящего телефона. На дисплее высвечивался входящий вызов от Чонгука. Несложно было догадаться, что и колотил несчастную деревяшку тоже он. Бросив меланхоличный взгляд в коридор, Чимин долго боролся с желанием открыть гостю, ведь с Чонгуком всегда весело и интересно, они могли бы сходить куда-нибудь, поболтать обо всём на свете, его болезненной меланхолии точно пришёл бы конец. Но не сегодня.        Пак простонал, обхватил свои колени и завалился набок, игнорируя мужчину снаружи. Он бросил последний взгляд на новое поступившее сообщение от Чонгука: «Как ты? Проснёшься — перезвони!».        Ещё никаким он ходил три дня. Чонгук к нему больше не заходил, возможно, был слишком занят на съёмках, всё же в завершении первого сезона у него довольно много сцен. Не сказать, что Пак чувствовал себя посвежее к последнему рабочему дню, но головные боли немного поутихли.        Земляка он встретил уже на площадке, Чонгук был в полицейском костюме и совсем плохо теперь воспринимался как Чонгук. Чимин отводил глаза, лишь бы не видеть похотливого Юджина, которого Джихан уже присмотрел для себя.       — Привет! Как ты себя чувствуешь? Я заходил к тебе, но ты вроде постоянно спал, — тут же напал на него Чон с вопросами, а потом поправился, — наверное. Не стал беспокоить больше. В общем, как ты?        Чонгук выглядел встревоженным, его улыбка сейчас отличалась от обычной, он будто запрещал себе широко растягивать губы, из-за чего она выглядела скомканной и неловкой, извиняющейся. Чимин долго вглядывался в скачущие по его лицу карие глаза. Неужели Чон так сильно о нём беспокоился? Всего три дня какой-то бессмысленной болезни, да даже не болезни, а вынужденного отдыха с примесью головных болей, а тот уже смотрит на него, будто выискивал следы ужасного заражения. Он вспомнил Шиён, как та всегда долго возилась с ним, стоило ему заболеть, постоянно лезла к нему с вопросами, пичкала миллионом лекарств, которые советовали её подруги. А ведь Чимину всего лишь нужно было несколько дней отлежаться в покое, и он бы быстро пришёл в норму, но нет, её гиперопека только усугубляла его состояние, от чего болезнь затягивалась на неделю или две. Хорошо, что Чонгук додумался ему не докучать. Не то, чтобы Чимин выздоровел, но хуже ему от этого точно не стало.       — Всё в порядке, уже почти поправился, — в довольно мягкой манере ответил Чимин и мысленно дал себе по губам. Что ещё за слащавый голос?!       — Точно? — с подозрением осмотрел его Чон. Вопрос вполне резонный, выглядел блондин не очень правдоподобно.       — А что, распереживался за меня?        Чимин и сам не понял, как болтнул какую-то чушь. Он даже хохотнул в конце, но Чонгук всё равно не поддержал его шутки. Да, он снова нарисовал на лице улыбку. Даже хихикнул вроде бы, но то, что стушевался, было заметно, и это напрягло Чимина.       — Типа того, — в подростковой манере ответил всё-таки Чон, даже толкнул в плечо легонько и ушёл на площадку. Сцена начиналась с него, а Чимину ещё нужно было перевоплотиться в Ана.        Он привычно поправлял браслеты на руках, проходя на место съёмок. Сегодня Джихан выглядел как особенная шлюха, что вызывало массу протестов внутри Чимина. Он бы никогда в жизни не отправился таким в бар, но Джихан — это другой случай, и весьма тяжёлый. На его губах поблёскивал прозрачный блеск, чуть пощипывающий их. Хотелось слизать всю эту субстанцию и прекратить приятное покалывание. Это не то, что нужно было ему сейчас.        Из туалета вышел какой-то помощник, и Чимин остался в нём один. Требовалось немного времени, чтобы привыкнуть к такому Ану. Слишком откровенный в облегающей майке и супер-узких брюках и высоких рокерских сапогах. Он даже пах как-то по-особенному, странно, завлекающе. Как хищник, который ждёт свою добычу. А в том, что он её найдёт, никаких сомнений не было.        Чимин ещё раз осмотрел себя в зеркало и всё же пришёл к единственному правильному мнению в данной ситуации — он чертовски хорош. Даже слишком. Джихан слишком постарался, чтобы выглядеть неотразимо. Сколько усилий, просто чтобы в миллионный раз убедить всех вокруг, что он неподражаем. И всё же этот маскарад явно был устроен лишь для одного. Что делать грязному копу в таком месте — неизвестно, несмотря на их жаркую ночку, почему-то не было полной уверенности, что он принадлежал к нежно-синей армии. Чимин закрыл глаза, чтобы унять бешено стучащее сердце. С какой радости его-то заботит, какой ориентации Юджин? Это проблемы Джихана, но внутри всё равно что-то неприятно сдавливало и поднимало панику. Стало даже как-то неприятно, что Ан не был в себе уверен настолько просто из-за какого-то придурка.       — Ну что, повторим, куколка? — услышал он жаркий шёпот на ухо, пока кто-то сзади прижался к нему, упираясь руками в раковину и ловя его в ловушку. Дыхание на мгновение перехватило, но щека почувствовала знакомое покалывание от чужого прикосновения к ней, а коснувшиеся его виска горячие губы только воспламенили его. Открывать глаза и возвращаться в чужую реальность не хотелось, хотелось чувствовать чужой жар. Он даже сделал неосознанный шаг назад, потому что знал, кто там.        Почему-то не было сомнений в том, кто смог позволить себе подобную наглость. Чимин готов был поклясться, что отчётливо слышал голос Яна, такой же напыщенный, самоуверенный и дико возбуждающий, а до носа всё ещё доносился тяжёлый аромат его одеколона, в составе которого наверняка можно обнаружить афродизиак. Поэтому, почувствовав свободу, блондину всё же пришлось вынырнуть из какого-то подобия сладкого желе и первым делом он обернулся, чтобы увидеть удаляющуюся спину самого мерзкого полицейского в мире.