Погружение

      Когда просмотр закончился, комната раздалась всеобщим рукоплесканием. Первыми к выходу двинулись ассистенты и монтажёры, вслед за которыми вылетел Николич: в его руке вибрировал телефон, поэтому его спешку легко можно было объяснить. Чимин же находился в лёгком ступоре после увиденного, после первых дозволенных чужому глазу минут жизни Джихана, поэтому с дивана поднялся не сразу. Возле самых дверей Чонгук уже о чём-то разговаривал с Сохо.       — Ты здорово двигаешься. С нашими хореографами занимался? — услышал Чимин, когда подошёл к своим коллегам. Сохо выглядел немного смущённым, что ли, покрасневшим, или это Чимину так казалось из-за мрачноватого освещения и ощущения своих горящих щёк.       — Мы вместе ставили танец, а потом уже я его репетировал сам, — ответил тот, явно замявшись, когда Чимин оказался возле них. И это почувствовали все, кроме Чонгука, по-доброму улыбающегося этому парнишке.       — Значит, ты давно уже танцуешь? — он в ответ получил кивок головой. — Шикарно. Был бы ты женщиной, отбоя бы мужикам не было. Гарантирую!        Чонгук снова рассмеялся, похлопал по плечу коллегу и повернулся к Чимину.       — Пойдём?        Чимин кивнул, отчего-то не разрывая установившегося зрительного контакта с Сохо. Этот щенячий странный взгляд совсем не пришёлся по душе блондину, он хмыкнул и положил руку на плечо Чону, выходя из комнаты вслед за ним.       — Поужинаем? Я ничего не ел, только бранч, — Чонгук явно был доволен своими познаниями английского. Он коротко хохотнул и потянулся, хлопая себя по животу. В Чимина он стрельнул завлекательским взглядом, и тот только тогда осознал, что всё ещё не убрал руку с его плеча. А дверь за спиной закрылась, выпуская Сохо в коридор павильона. Чимин снова поймал его изучающий взгляд, а после, когда парень скрылся за поворотом, наконец, убрал руку с мужского плеча. Похоже, Чонгуку не доставляло это никакого дискомфорта. Он переминался с внешней стороны стопы на внутреннюю и вытягивал шею, силясь что-то разглядеть в конце коридора. — Ну что?        Пак кивнул, хотя совершенно точно собирался отправиться к себе в номер, чтобы поразмыслить над увиденным и остаться наедине с Джиханом ещё. Хотелось почувствовать, понять, на том ли он пути, правильно ли всё делает, доволен ли Джихан внутри него? Хотя, глупо, как же Джихан может быть недоволен, если это всё сам он делает. Впрочем, всё, что говорят режиссёры, это ерунда, главное − гармония со своим персонажем.       — Отлично сыграл, — сказал Чон, когда они сделали заказ в местном заведении. Разумеется, в нём находилась чуть ли не половина всей съёмочной группы. Почти сразу им принесли вино, официантка поставила по бокалу у каждого из мужчин, даже собралась разлить напиток, но Чонгук галантным движением остановил её и заверил девушку, что сам справится.        Тёмное красное вино наполнило пустые вытянутые сосуды. Чимин с недоверием оглядел свой, поднимая вопросительный взгляд на Чонгука.       — Что мы отмечаем?       — Твой первый полноценный эпизод. Прекрасно исполненный к тому же!        Чон снова заулыбался, поднял бокал и дождался, когда заторможенный Чимин всё же соприкоснулся своим бокалом с его. Они отпили немного и вернули посуду на место. Пак осмотрелся по сторонам: он увидел несколько таких же занятых столиков, только те были заняты либо девушками, хихикающими и стреляющими глазками по сторонам, либо группой людей, и почему-то только их стол румянил ему щёки. Наверное, потому что двое мужчин сидели друг напротив друга за большим деревянным столом, а на его середине в небольшой глиняной баночке горела свеча. И сама атмосфера: тёмное звёздное небо, которое выбивалось из-под деревянного навеса, под которым они сидели; лёгкий летний ветерок, приятно щекочущий кожу; негромкие созвучия голосов, приправленные неторопливой музыкой; всё это так или иначе навевало мысли о романтике, и впервые о ней Чимин задумался не в присутствии Шиён, а рядом с этим улыбчивым и уже уплетающим за обе щеки принесенные стейки парнем. И совсем скоро эта случайная невинная романтика должна превратиться в Содом и Гоморру между ними.       — О чём задумался? — раздался голос Чонгука.        Чимин неопределённо пожал плечами. Не говорить же ему и в самом деле, что мысли его сейчас далеки от их стола, но очень близки к постели.       — В первую нашу встречу мне показалось, что ты… — Чонгук замялся, подбирая нужное слово, — более общителен. Ты так язвил и в целом чувствовал себя свободно, я был уверен, что у меня ни минуты не получится выкроить твоего времени поболтать, потому что вокруг тебя всегда будет толпа народу.        Глаза Пака чуть округлились. Неожиданное откровение немного выбило его из седла, на котором он и без помощи Чонгука еле кое-как держался. Сразу стало как-то не по себе, потому что Чон, по идее, прав, так всё и бывало на предыдущих съёмках. Чимина сразу замечали, с ним хотели общаться, а сам он был благосклонно настроен на общение с коллегами по фильмам. Почему бы и нет? Он практически всегда бывал в прекрасном расположении духа. Чего ещё ему желать? Красавица девушка, здоровые родители, сам он занимается любимым делом. А потом депрессия подкосила его, и Чимин был уверен, что стоит им с Джиханом сплотиться воедино, как всё вернётся на круги своя. Но вот он как никогда близок к Ану, и что в итоге? Всё равно в присутствии Чонгука он чувствовал себя не в своей тарелке, всё внутри него устраивало погром и хаос. Ему и хотелось общаться с таким дружелюбным коллегой, и он боялся сказать слово лишнее, потому что… Так или иначе Юджин принадлежит Джихану, так почему Джихан лезет в их реальную жизнь и мешает?        Блондин расстроенно вздохнул. Появилось желание вернуться в свою комнату и разобраться бы, что творилось в его голове. Было бы неплохо объяснить и уверовать в то, что с простым парнем из Пусана можно легко и свободно общаться. Если бы Джихан был живым человеком, Чимин, конечно, всё смог бы разложить ему по полочкам. А заодно и спросить совета, как лучше бы ему вернуться к прежнему образу жизни без многотонных дум. Ану не понравилось бы, что Чимин стал такой размазнёй, возможно, даже не захотел бы его слушать, но у него точно есть ответы на все вопросы. И если Джихана нет рядом, почему бы самому не стать им?        Чимин вскинул плечо и ловко подхватил столовые приборы. Плечи расслабленно опустились, он подставил лицо едва заметному порыву ветра, всколыхнувшего маленький огонек свечи, и улыбнулся.       — Ты разочарован? — спросил он. — Первое впечатление обманчиво, как тебе известно.       — Но не в твоём случае.       — Ты как будто меня знаешь…       — Иногда мне так кажется, — парировал Чонгук на несколько безучастный тон блондина.       — Может, я ещё проявлю себя, — правая бровь аккуратно приподнялась, а на лице растеклась хитрая улыбка. Следом за ней губы разомкнулись, и кусочек стейка оказался во рту.       — Только этого и жду, — довольно издал собеседник, откидываясь на спинку, не отрывая взгляда от своего знакомого. — Ещё вина?        Они проболтали тогда до поздней ночи, вернулись в отель только во втором часу, и встретились потом лишь на съёмочной площадке. Чон как всегда лучезарно улыбался, представлял из себя сосредоточение вселенской любви и солнечного тепла. А вот сам Чимин хотел убить каждого, кто хоть как-то посмел взглянуть на него.        Само собой он получил по голове от Гоын, которой пришлось маскировать его недосып. Она дала ему какой-то травяной коктейль и пообещала, что после него станет легче. И едва переносимая его желудком настойка сделала своё дело. К тому моменту, как Джихан снова появился в его отражении, Чимин чувствовал себя куда лучше, даже расщедрился на улыбку.        Дальше по ходу сюжета начиналось их взаимодействие с Яном. То есть, с Чонгуком. Когда Чимин появился на площадке, Чон тут же преподнёс ему стаканчик кофе с известным зелёным логотипом, а потом ушёл к Сокджину, потому что сейчас они должны были выслеживать обедающего в ресторане Джихана. Сынмин дал ему строгое указание просто есть и ничего больше не делать, и это было как нельзя кстати, потому что ни завтрака, ни «бранча» у Пака ещё не было.        На столе находилось несколько блюд. В руке были нож и вилка, а на тарелке перед ним дымились овощные котлеты. Джихан же вегетарианец, вот и Чимин должен травиться его пищей. Но рядом ещё находилась нарезка красной рыбы, и это хоть сколько-то упрощало ситуацию.        Как и было сказано, Чимин не крутил головой, а неторопливо нанизывал на вилку порезанные кусочки котлеты и запивал всё это красным вином. Иногда он смотрел куда-то вперёд, тыкал пальцем в телефон и даже якобы принял чей-то звонок. Его снимали недолго, позже его посиделку порежут по кускам и вклеят в ленту где-то между бестолковой болтовнёй двух незадачливых легавых. Большую часть времени камера была направлена на неприметный седан напротив ресторана, в котором Хёнбин пытался отговорить Юджина от бессмысленной идеи.        Сцена снималась не очень долго, по крайней мере так показалось Паку. Ему ничего не нужно было делать, кроме как попивать свой на самом деле оказавшееся вишнёвым соком вино да надкусывать кусочки вполне съедобной на вид котлеты. Чонгук и Сокджин что-то налажали, Сынмин несколько раз снимал их, пока парням не удалось отыграть всё как следует.       — Ну наконец-то, — усмехнулся он в задумчивое лицо, когда проходил мимо. Чонгук ответить не успел, лишь удивлённым взглядом проводил наглого парня и вопросительно выдохнул.        Они стояли возле Сынмина, отдающего команды по всем фронтам. Помощники бегали по всей площадке, операторы поправляли оборудование, одна из ассистенток несла на подносе огромное разнообразие нарезанных фруктов. Чимин задумчиво кусал губу, не решаясь задать один щепетильный вопрос. Его плеча коснулась чья-то рука, блондин повернул голову и увидел довольного Чона рядом с собой. Теперь спрашивать расхотелось вовсе, но Чонгук его опередил.       — Режиссёр Йо Сынмин-ним, мы сегодня или завтра будем снимать сцену у клуба?       — Завтра. Сегодня нет времени, — мужчина оглядел двух своих актёров внимательным взглядом. Большая роскошь в таком суматошном цейтноте. — Вы там настройтесь, что ли.       — Да всё будет в порядке, да, Чимин?        Пак получил тычок под рёбра и кивнул, скорее, от неожиданности. Он больше был занят тем, что пытался не допустить перекраски своего лица в ярко-красный.       — А дождя разве не будет?        Чимин снова поймал взгляд Йо-нима и опустил глаза вниз. Несколько долгих секунд не было ответа, он уже возненавидел, что Чонгук вообще решил спросить об этом. Сказали же, завтра. Зачем переспрашивать что-то и всё усложнять?       — Подготовьтесь. Снимаем завтра. Сегодня у меня Джуниор и Мила.        Не веря собственным ушам, Чимин посмотрел на режиссёра, но ухватил лишь его какой-то милосердный взгляд. Пожалел его, значит…        К середине ночи Чимин уже не был так уверен, что стоило откладывать. Сейчас бы они отмучались, и этот кошмар остался бы позади. «Нет, дальше будет только хуже, » — насмешливо шептал внутренний голос, подбрасывая в костёр воспоминаний вырезки из сценария особенно откровенных сцен. Ладно бы один раз снять, а потом просто «скрыться за дверью», «спрятаться под одеялом», «парочка пошлых взглядов». Чимин без труда даже схватил бы Чонгука за ремень, да ещё и облизнулся бы как-нибудь соблазнительно, но тут нужно натурально потереться друг об друга и показать через бешеные поцелуи их такую же ненормальную страсть. И эта мысль определённым образом пронеслась через весь его живот в самый низ, не задерживаясь, будто срочный экспресс. Чимин приложил ладонь к вспотевшему лбу. Господи, что он с собой делает?        Изводя себя почти до самого утра, Пак появился только после обеда. К его удивлению, Чонгук тоже выглядел довольно не выспавшимся, но это не умоляло злости Чимина за то, что им придётся это сделать сегодня. Даже то, с какой мягкой улыбкой он протянул ему стаканчик кофе, ничуть не притупило раздражение актёра.       — М-да, парни, я сказал вам настроиться, а не расстроиться, как старое пианино. Оба выглядите паршиво, нам что, из-за вас двоих придётся откладывать съёмку? — сердился Сынмин, и его можно было понять.       — Нет, запишем с первого дубля! — неуклюже хохотнув, Чонгук поднял вверх большой палец и потащил блондина переодеваться.        Чимин думал о том, что один дубль — это хорошо. Нет, это просто прекрасно. Если за один раз они справятся, то больше не придётся возвращаться к этому запланированному недоразумению. На ближайшее время подобных эксцессов не предвиделось, лишь бы пережить этот вечер.        Их сцена начиналась с клуба, в котором находился Джихан. Тот должен был пить своё жутко дорогое пойло и соблазнять какого-то мальчика, и это было самым простым из всего, что должно было произойти сегодня.       «Джихан забирает свой стакан виски у стреляющего обворожительной улыбкой бармена, после чего идёт вглубь зала, изредка бросая любопытные взгляды по сторонам. Он любит этот клуб, потому что сюда нередко приезжают те, кто боится быть рассекречен в собственном городе. А это слишком большой гей-клуб для такого городка, как Чорвон, да и гомиков там столько не водится. Конечно, это удручает Джихана. Мало того, что из местных жителей здесь почти никого нет, так в последнее время и издалека не часто приезжают новые лица. Многих Ан знает, но спал он лишь с единицами. Он слишком разборчив, слишком самовлюблён, чтобы позволить себе лечь в постель даже с кем-то чуть выше среднего уровня. Ему нужно только самое лучшее. Парень или мужчина — под настроение. Но Джихан с лёгкостью может позволить себе какого-нибудь дровосека, если тот имеет шикарную рельефную грудь, мощные руки и член, как у коня, которым он умеет работать не хуже, чем пилой или топором. Но таких практически не осталось в Чорвоне, имеются только смазливые подрастающие мальчики, сворачивающие не на ту дорожку слишком рано.        Он садится в дальний угол, место, специально для него предназначенное. Разумеется, Джихан поспособствовал становлению этого заведения, собственную заинтересованность сложно отрицать, ведь он тоже живой человек, ему хочется секса и развлечений. Господин Чан долго упрямился, но Ану удалось уговорить его на постройку этого клуба, правда, с одним условием: пидоры должны вести себя тихо. Если кто-то что-то сделает, всю их гомосятину обернут против них, поэтому если они хотят продолжать долбить друг друга в зад, то придётся отказаться от права голоса в чём-либо. Нельзя было соглашаться на такое, это бесчеловечно, и Джихан понимает это как никто другой, но чёртово самолюбие само протолкнуло через его глотку слова согласия.        И вот Джихан неторопливо пьёт свой напиток и пытается отыскать в клубе хоть одно новое симпатичное личико. Он знает, что многие мальчики хотят залезть к нему в брюки, специально приезжают в эту дыру, чтобы попасть под покровительство Ана. Однажды один смог забраться к нему в душу. Парень едва ли закончил школу, но он творил в постели что-то невероятное. Да и сам Джихан был слишком юным, чтобы уметь различать в людях дерьмо. Он пустил парнишку в свой дом, какое-то время ему даже казалось, что они − пара, а он — влюблён до помидоров. А потом малец вычистил половину его квартиры, сдал его мэру Чорвона, что он готовит заговор с сеульской мафией, и свалил. Нет, конечно же его нашли и больше никого предать тот не смог, но осадок остался пренеприятный. С тех пор Джихан нередко позволяет себе быть снизу, чтобы просто получить кайф и свалить, как сделали это с ним однажды.        Новых лиц нет, и у Джихана падает настроение. Первый стакан пролетает как-то слишком быстро, и он не замечает, как на столе появляется второй, а за ним и третий. Сегодня ловить нечего, он это понимает с глубоким сожалением. Ему грустно, что сегодня, возможно, придётся заняться самоудовлетворением, некоторые из позволительных вариантов ему уже наскучили, а опускаться ниже своего уровня запросов Джихан даже под дулом пистолета себе не позволит.        Когда он собирается уйти, кто-то садится рядом и ставит перед ним ещё один бокал виски. На лице Ана вопрос, он поднимает глаза и видит новое лицо в заведении, которое немало его удивляет. Напротив него сидит новый офицер полиции, он пьёт пиво и смотрит на него. На лице Ана против воли расплывается заинтересованная ухмылка.       — Офицер, какая неожиданность встретить Вас в таком месте, — говорит он, правильно расставляя акценты.       — В других местах ты бываешь редко, — Юджин только делает вид, что ему безразлично, на самом деле видно, что ему всё это не шибко нравится, и Джихан решает пропустить мимо ушей колкое замечание, чтобы ответить другой.       — А Вы уже успели навести обо мне справки… — Джихан качает блондинистой головой и пожёвывает нижнюю губу. — Это для личного интереса?        Ян смеётся и чуть ли не выплёвывает своё пиво. О крышку стола бьётся его тяжёлая ладонь, и этот звук ничуть не нравится Джихану, как и идиотское поведение полицейского.       — Даже не мечтай, педик. У меня к тебе разговор.       — Какую-то неверную стратегию ты выбрал для общения. Попробуй ещё раз, когда оставишь свои клоунские замашки у себя дома, тогда тебе, возможно, повезёт.        С этими словами Джихан встаёт из-за стола и направляется в сторону выхода. Выйти из здания ему удаётся, но далеко уйти не получается: почти у самых дверей, за углом клуба, в стену его вжимает Юджин и озлобленно на него смотрит. Джихан уступает в телосложении мужчине, конечно, всегда можно достать раскладной ножик из кармана, чтобы попытаться защитить себя, но сейчас он не может двигаться, потому что впервые чувствует такой жар и силу, направленную на него одного. Ян злится и бегает чёрными глазами по нему. И если бы не закравшееся сомнение, Ан решил бы, что этот мужчина хочет его. И именно представляя это, он не проявляет ни капли сопротивления.       — Такой дохляк, и как Чан Ёнхван позволяет тебе гулять по городу в одиночку? Один удар — и ты труп.       — Ты так переживаешь за меня? — шипит Ан, когда предплечье офицера больно сдавливает грудную клетку. Юджин ещё раз сильно давит, лишая блондина желания поязвить. — Так ты хотел поговорить со мной о Господине Чане?       — Именно, куколка, и ты мне всё расскажешь про ваши делишки. Ты же будешь сотрудничать с полицией, ты же не протрахал весь свой мозг, чтобы не понимать, что скоро Чан Ёнхвану придёт конец, и тогда твою гейскую задницу никто не защитит? Если ты согласишься работать с нами, я, так и быть, постараюсь отыскать тебе уголок помягче в камере.       — Какое щедрое предложение… Даже не знаю, соглашаться или нет, — Джихан играет интонацией не слишком убедительно. Он и не хочет звучать убедительно. Офицер очень хорош собой, но с годами Ан понял, что не обязательно красивая внешность подразумевает красивую душу. Он сам тому подтверждение. И ещё одно — бред величия у новичка в городе.       — Тебе стоит хорошенько подумать, где тебя будут драть твои сокамерники: на жёсткой кушетке или мягкой перине.        Юджин смеётся ему в лицо, и это странным образом возбуждает Джихана. Придурок не знает, с кем связался. Он наслаждается моментом своего превосходства, а после Ан будет смеяться над глупым полицейским, возомнившем себе, что он сможет напугать Ан Джихана. Он определённо ещё понятия не имеет, на кого напал. И это заставляет блондина улыбаться и даже подыгрывать смеху идиота в форме.       — Знаешь, я со многими легавыми общался, но ты бьёшь все рекорды полицейской тупости, — таким же смеющимся голосом отвечает Джихан. Он и в самом деле и удивлён, и раззадорен этим открытием.        Досмеяться ему не даёт четкий удар под дых. Удар что надо, Юджин действительно так же силён, как выглядит. Мог бы и изобразить благородство, перед ним же соперник не его весовой категории. Но Ян всецело верен своей ублюдочности.        Несколько секунд Ан кашляет, а рука офицера хватает его за волосы, запрокидывая его голову назад. Больно и неприятно. Ан издаёт лишь шипение, но на губах всё равно играет улыбка. С ним ничего не сделают, недоразвитый коп должен понимать, что труп с ним сотрудничать не станет.       — У тебя слишком острый язык для человека, которого я упеку за решетку на пожизненный срок. И челюсть очень подвижная. Быть может, найдём другое применение твоим способностям?       — У меня много талантов! — вдруг вырывается изо рта Ана и ему самому становится смешно от этой глупости. Он что, только что пофлиртовал с этим индюком? Стало даже как-то жаль себя, желание потрахаться настолько велико, что он не сдержался. Но нужно же было отдать должное офицеру: если бы не его отбитый мозг, он был бы просто прекрасен, то, что нужно для Ана. У него так давно не было настоящего мужчины, что сейчас он чувствует себя течной кошкой в его присутствии. К тому же опасность подогревает кровь в венах, миксуя дикий коктейль из чувств и эмоций.       — Не сомневаюсь, крошка.        Ян крутит головой, а когда чувствует угрозу быть увиденным, дёргает блондина за руку вглубь небольшого закоулка. Эта часть не освещена фонарём, но видеть друг друга ещё можно.       — На колени, — командует полицейский. Этот строгий приказной тон пускает вибрации по телу Джихана. Его незаметно передёргивает, на лице появляется растерянность. Он не понимает, почему так сильно ведёт от наглого ублюдка. Слишком сильно.        Джихан опускается на колени и ждёт, пока Юджин впопыхах расстёгивает ремень и молнию ширинки. Штаны спускаются ненамного, следом нетерпеливая рука стягивает и белые боксёры офицера. Изобразить отсутствие интереса практически невозможно, поэтому Джихан пытается обыграть ситуацию. Он кладёт руку на стоящий орган, чувствуя его размер и предвкушая мощь. На лице похабная улыбка из тех, которых он уже так давно не использовал. Юджину хочется вогнать ствол ему в глотку, Джихан чувствует желание похотливого животного, намеренно тянет время. Ян держит его за волосы и сам делает первое движение вперёд.       — Давай, шлюха, ты же любишь, когда тебя имеют во все дыры.        Джихан рад, что слышит это дерьмо. Иначе он мог сорваться и натворить глупостей. В ответ Яну летит обворожительная улыбка. Проколотый язык скользит по приоткрытым губам и направляется в сторону члена Юджина. Мужчина замирает, предвкушая сладостный момент погружения плоти в грязный рот главного местного пидораса, как случается нечто не вписывающееся в его представления о минете.        Джихан левой рукой держит его член крепко, уверенно, чуть оттягивая его в сторону. С правой стороны от ствола приставлен раскладной нож в полной готовности вонзиться в кожу.       — Какого хера? — комментирует увиденное Ян, дёргается назад, но шипит от боли: Джихан не разжимает кулак, и его торчащему органу становится очень больно.       — Тише, ковбой, куда поскакал? — ласковым голосом отвечает Ан. Его голос не обещает нежности и защиты, скорее, ещё больше заставляет бояться. Но Юджин призывает всё своё мужество, чтобы не показать страха.       — Отпусти, придурок! Я тебе все зубы вышибу и заставлю проглотить их.       — Если ты дёрнешься, я вырежу тебе такую дыру, что иметь в неё тебя сможет вся твоя полицейская орава одновременно. Так что лучше успокойся и послушай меня.        Джихан встаёт на ноги, всё ещё представляя опасность для уже ослабшего органа. Он это замечает, на его лице поддельное негодование и огорчение.       — Разве тебя не возбуждает ситуация? Находиться на грани всегда интереснее, чем размеренно плыть по течению, не так ли? Не придуривайся, тебе тоже нравится, когда в жилах кипит кровь, этот азарт, он тебя заводит, — блондин говорит негромко, иногда трётся щекой о щеку полицейского, заглядывает ему в глаза и ни в коем случае не забывает улыбаться ему. — И я не могу винить тебя в этом, потому что сам такой же. Я даже чуть не кончил, пока ты держал меня за волосы, но повторяю ещё раз: не умеешь говорить нормально — не открывай рта. А теперь по делу.        Ан прикладывает усилие, чтобы поменять их местами. Теперь спиной в стену вжимается Ян.       — Если ты думаешь, что твои угрозы хоть как-то способны склонить меня на сторону закона, − ты ошибаешься. Не ты первый, не ты последний коп, который пытался меня призвать к правосудию и собственной совести, требовал помощь такими же жалкими запугиваниями, поощрениями, даже деньги предлагали. Но мне всё это не интересно. Когда у вас найдётся для меня действительно стоящее предложение, тогда и будем общаться, а пока… На память.        Джихан дергает рукой, и на пахе полицейского проступают капельки крови. Детородный орган не задет, пострадала только кожа на лобке. Пока полицейский корчится от боли, Ан Джихан исчезает в неизвестном направлении.»        В номер Чимин влетел с горящими ушами. Он тут же бросился к кувшину с водой, наполнил стакан, сделал несколько глотков и понёсся в ванную комнату. Там он смотрел на совершенно безумное отражение с широкими зрачками и пунцовыми щеками. Грудь широко вздымалась, видимо, от бега по лестницам, не иначе. Он опустил взгляд вниз, глядя на свои дрожащие руки и, похоже, всё ещё трясущиеся колени. Господи, чуть больше часа он стоял на них перед другим мужчиной, его голова была на уровне чужого достоинства, а крепкая рука держала его за волосы, как какую-то продажную девку. Унизительная ситуация в жизни. Лучше даже не пытаться представить, насколько похабно выглядел тогда Чимин, и как естественно — Джихан. Пак выдохнул. Какую-то непомерную плату он вносит за свою мечту, но она того должна стоить, он чувствовал это. День за днём Ан становился всё доступнее и понятнее для него, создавалось фантомное ощущение прикосновения к его запястью, ещё чуть-чуть — и поймаешь. И у Чимина создавалось впечатление, что он на всё готов пойти, чтобы до конца постичь его, узнать, попробовать, почувствовать. Но, Господи, чего все это стоит…        Только перед сном он вдруг подумал, что в принципе всё прошло куда лучше, чем он предполагал. Сынмин не был разочарован их игрой, это было видно по его довольному лицу, да и играть с Чонгуком ему понравилось, всё получалось как-то само и естественно. Чимин даже не переживал, если забудет слова или что-то неправильно изобразит, он чувствовал себя уверенно на площадке, не так, как в сцене с Господином Чаном. Но тогда его нервозность можно было списать на первый съёмочный день в этом проекте. К тому же рука сегодня не отсохла, находясь слишком уж близко, сам он не превратился в женщину, всё ещё предпочитает Шиён и в целом ничуть не изменился. Только стал гораздо увереннее в себе, но это лишь из-за успеха в первом курьёзном кадре и не иначе.