Погружение

      Чимину снова предстояла процедура перевоплощения. Гоын засверкала, когда он перешагнул порог третьего павильона. Она усадила актёра за тот же столик, сверилась с костюмами по сценарию и оставила блондина одного. Помимо него в павильоне были ещё люди: кто-то просто разговаривал; кто-то что-то устанавливал, как Чимин смог увидеть позже, кондиционер; кто-то переодевался; Соквон показывал двум женщинам какую-то рубашку.        Зря, конечно, его оставили. Актёр совершенно не мог собраться, ему опасно было оставаться наедине со своими мыслями. Он несколько раз прокрутил ответ Чонгука, в особенности тон, которым тот сообщил о своей девушке. Нет, Пак определённо верил словам молодого мужчины, верил, что у него есть искренние чувства к ней, наверняка, они уже не первый год вместе. Здесь даже не было места радости или грусти, или чему-то ещё. Это должно было быть воспринято как обычная рядовая информация. И Чимин изо всех сил пытался убедить себя в этом. Мозгом он понимал, что всё в порядке, но что-то в груди прожигало в нём дыру от… Чимин даже не мог идентифицировать свои чувства. И сейчас ему было не по себе от того, что перед ним появится снова Джихан. Будто он должен будет объяснить ему что-то, но это до такой степени абсурд, что Паку пришлось попросить у подошедшей Гоын прохладной воды. Обмочить бы горящее лицо ею, но он лишь сдавленно заставил себя выпить содержимое прозрачного высокого стакана.       — Чимин-ши, хорошо себя чувствуешь? — раздался над ухом обеспокоенный голос костюмерши.       — Да, просто не выспался. Всё в порядке.        Больше женщина не доставала его, молча выполняя свою работу на этот раз в одиночестве, потому что Соквон всё расхаживал с чиркающими в больших блокнотах девушками. Как и в прошлый вечер, она без конца причитала, какой же шикарный получается Джихан, и Чимин не мог не согласиться с ней. Этот чёртов сукин сын не мог себе позволить быть не неотразимым.        Странное чувство, но с каждым новым штрихом, превращавшим Пак Чимина в Ан Джихана, первый становился более уверенным в себе. Больше не было чувства беспричинной тревоги, блондин просто расслабился, покручивая шеей в разные стороны, чтобы размять мышцы. Будто он только проснулся. В конце концов, он планировал сегодня отыграть на высоте, момент появления Джихана в сериале играл немаловажную роль. От этого зависело, как зрители воспримут его, поверят ли ему, захотят ли связываться с ним или захотят бежать от него подальше. Джихан должен был вызвать яркую эмоцию, неважно какую, главное − не равнодушие. Он чувствовал, что Ан был солидарен с ним в этом желании, а посему Чимин, словно через поры, выпускал обаяние этого вечно обдолбанного нарика.       «Может, закинуться чем? Чтоб наверняка…» — пронеслась шальная мысль, и Пак помотал головой, прогоняя эту запрыгавшую перед глазами и схватившую его за горло почти что идею-фикс. Она не хотела отпускать молодое сознание, но Чимину удалось выиграть схватку не без помощи подошедшей с костюмом Гоын.        На этот раз преображение произошло чуть быстрее, но от того не менее желанно, будто это самая главная премьера сезона, будто ради этого Чимин вообще поднимался с постели и шёл сюда. Возможно, так оно и было. Зритель пока ещё не знал о его важности, он только готовился вкусить жизни и философии Ан Джихана. А Чимин уже потихоньку начал догонять, уже въезжал в кадр.        Едва актёр переступил порог репетиционной, как Сынмин развернул его, сразу же прогоняя на съёмочную площадку. Знаменитому режиссёру самому не терпелось уже приступить к съёмкам такого экспрессивного персонажа. На съёмочную площадку они чуть ли не бежали, по пути обсуждая основные моменты.        На месте уже дожидался арендованный Порше кабриолет яркого жёлтого цвета. По сюжету этот автомобиль принадлежал Джихану, но однажды во время одной из перестрелок он попал в аварию. Около трёх недель пробыл в больнице, и это чудом заставило его инстинкт самосохранения подать признаки жизни, правда, в странном ключе: он по-прежнему не растерял задора нарываться на неприятности, но наотрез отказался садиться за руль. Вместо этого у него появился личный водитель, которого ему нанял господин Чан Ёнхван, глава местного самоуправления в лице успешно скрывающегося от властей мафиози. Высокий молчаливый метис корейца и серба, попавший в клан господина Чана, с широким носом и большой горбинкой на нём, сухими тонкими губами, серыми глазами с тёмными кругами под ними, высокими скулами и зачёсанными назад русыми волосами. Молчаливый и навевающий уныние метис выглядел довольно-таки угрожающе. Одной своей лапищей он мог уложить троих сразу, и это не могло не разжечь интереса у чертей в голове Ана. Из раза в раз он пытался вывести чужестранца на эмоции, доконать его, подвести к черте, но подлец встречал наступление равнодушием. Джихан подозревал, что именно из-за этого господи Чан и нанял именно его.       Самого метиса играл Денис Николич, в простонародье «Серб», родившийся в ещё Югославии и получивший имя от бескомпромиссного отца. Его мать, кореянка, буквально не имела права голоса в семье мужа, из-за чего семья актёра распалась, а сам он долгое время жил в Белграде с отцом. Лишь несколько лет назад он перебрался в Корею, чтобы было легче следить и помогать заболевшей матери. Так он и забрёл на съёмочную площадку, вернее, этот самородок буквально за шкирку выкорчевали из цветочного магазина менеджеры по подбору персонала. Ему было легко играть эту роль, потому что сам по себе мужчина был довольно молчаливым и абсолютно неконфликтным. Пообщаться с ним Чимину ещё не доводилось, но он намеревался исправить это в ближайшее время, тем более что полу-серб частенько фигурировал рядом с Джиханом, следуя за ним тенью.       — Денис, у тебя самая сложная роль, — серьёзным голосом говорил Сынмин, усаживаясь за свою аппаратуру, — тебе нужно припарковаться и молчать всё это время.        Денис улыбнулся, кивая и усаживаясь за руль. Чимин запрыгнул на заднее сиденье и закинул ноги в тяжелых ботфортах на спинку соседнего с водительским сидения. Когда режиссёр крикнул «Мотор!», кабриолет проехал чуть больше метра и резко затормозил. Первый кадр был снят. Йо попросил сделать то же самое снова, немного изменив угол съёмки. Мужчина сел на колено на асфальт и принялся снимать приближение автомобиля. Этот дубль понравился ему уже больше.       — Теперь Чимин, — скомандовал он, забираясь в машину.        Машина снова резко затормозила, и актёр дернулся вперёд, не донося сигареты до губ. Нагоревший пепел упал куда-то на пол салона. Блондин бросил недовольный взгляд на водителя и толкнул его в плечо.       — Полегче нельзя, Шумахер? Не дрова везёшь.        Серб даже не удосужил возмущённого пассажира взглядом, на что недовольный Джихан закатил глаза, выбросил сигарету на проезжую часть и засобирался выползать из салона.        В следующую минуту Сынмин снимал появившиеся ноги Ана, а затем и самого его, грациозно выволакивающегося из своего автомобиля. При этом сам молодой мужчина на экране выглядел более чем расслабленно, он даже зевнул и немного прищурился якобы от попавшего в глаз солнечного луча. Лёгкая улыбка отразилась на его губах, но он быстро взял себя в руки и уверенным шагом направился внутрь здания, напоследок бросив сербу:       — Не паркуй на той стороне. Не хочу переходить дорогу.       — Снято! Отлично, Чимин, — похвалил Йо, когда блондин вернулся на улицу. Он решил не переснимать этот кусочек. — Наверх.        Наверху, где-то на уровне третьего этажа, располагался офис Чан Ёнхвана. Чимину он был известен под другим именем, которое он ещё не успел запомнить. Глава мафии представлял собой крупноватого с седыми волосами и глубоко посаженными глазами мужчину с сигарой в руках, перстнями на пальцах и в дорогущем тёмно-синем костюме на итальянский манер. Чимин слышал, что были некоторые разногласия по поводу главного гангстера сериала, якобы он слишком стереотипен, но сценаристами было задумано, что в таком мелком городке, как Чорвон, он должен выглядеть как раз таки канонично, показушно.       «Джихан врывается в кабинет, где уже находятся несколько мужчин. Один из них уж слишком бурно реагирует на появление нежданного гостя. Один из людей господина Чана вскакивает и начинает активно жестикулировать, при этом громко выражая своё недовольство.       — Что этот ряженный гомик здесь делает?!       — Твой ужасный акцент без ножа препарирует мои перепонки, — равнодушно комментирует происходящее блондин, отодвигая средний палец и чуть ли не в лицо пихая его ворчливому мужчине, заставляя отступить. Южанин не научился разговаривать на местном диалекте. И как от его бесконечного трёпа не вянут уши? Он бы застрелил после первого слога.       — Если бы не благородие Господина Чана, тебя бы давно…       — Да заткнись ты уже.        Джихан шипит и закатывает глаза, медленной походкой приближается к столу, где за цирком наблюдает вышеупомянутый Господин. Не делая особого усилия, он приподнимает ладонь над деревянной поверхностью, призывая вспыльчивого помощника, наконец, замолчать. Место для него уже освобождено: третий человек встал и отошёл в сторону. Джихан садится напротив главы мафии и широко улыбается ему явно натянутой и наигранной улыбкой. Ни в коем случае не выпадает из образа.       — Здравствуй, хён, — по-свойски обращается он к нему. Возмущённая шестёрка господина Чана взрывается новой истерикой, которую быстрым взглядом пресекает глава. Мужчина краснеет и отворачивается от нахального гостя.       — Ты достал то, что нужно? — сразу же переходит к делу мафиози.        Блондин кладёт на стол небольшой конверт, который тут же интересует господина Чана. Окольцованные множеством перстней пальцы сразу же вцепляются в жёлтую бумагу, рвут её и достают несколько печатных листов. Маленькие глазки двигаются по строчкам, губы беззвучно содрогаются от непроизнесённых, но озвученных в голове слов. Через минуту на немолодом лице расцветает дьявольская улыбка. Мужчина откидывается на своё кресло и подносит к губам уже отпитый наполовину бренди из пузатого бокала. Он негромко хохочет, всё ещё читая добытую для него информацию.       — Прекрасно, — в итоге заключает он, предлагая Джихану напиток, но тот привычно отказывается. Да, он единственный, кто может отказать самому Чан Ёнхвану. — Просто прекрасно.        Джихан молча улыбается уголками губ, поддерживая настрой самого властного человека в Чорвоне.       — Джихан, Джихан, ну и мерзкая же ты душонка, — нарочито и несколько лениво растягивая слова, произносит господин Чан. Сигара в его руке не забыта, мужчина делает затяжку и довольно выдыхает дым в воздух. Он передает папку тому вставшему третьему и кивком головы направляет его к двери. Он сам знает, что делать, разъяснения не нужны. — Человек тебя о помощи просил, а ты его сдал.       — Пф-ф, — фыркает блондин и отмахивается рукой как от чего-то незначительного, но неприятного, — это не мои проблемы, что он не знает, кому можно доверять, а от кого лучше держаться подальше.        Он поднимается с дорогущего кожаного кресла и протягивает руку вперёд. Через несколько секунд после скрипа ключа в замке в его ладони оказывается пухлый конверт. Джихан прячет его в своём небольшом рюкзачке, салютует довольному господину Чану и посылает воздушный поцелуй стоящему позади краснощёкому мужчине. В затылок ему летит недовольное «гомик».       — Ну и что ты так психуешь, Мун? Если бы вы могли выполнять свою работу так же, как он, его тощее тельце уже давно бы валялось в какой-нибудь придорожной канаве. Но проблема в том, что вам до него ещё расти и расти, вот вы и плюётесь ядом. А то, как часто ты называешь его гомиком, может рассказать кое-что интересное о тебе самом…       — Что?! Но это абсурд! Он меня раздражает, Господин… — тут же протестует выскочка, округляя глаза и цепляясь костяшками пальцев за стоящий рядом книжный шкаф. Ёнхван смеётся громко и утробно.       — Расслабься, Мун.»        Отснятая сцена пришлась по душе Сынмину, он дал отмашку на перерыв, но Чимину этого мало. Ему показалось, что он только-только коснулся пальцем запястье Ана. Форменное издевательство, как помахать жареным стейком перед мордой голодного пса и спрятать, чтоб не съел. Несмотря на то, что снималась встреча Ана и господина Чана чуть больше двух часов с незначительными поправками в стиле Йо — стремление к идеальному кадру — этого казалось невероятно мало. Чимин прокрутил в голове сценарий сегодняшней серии и широко растянул губы: ближайшие несколько дней были предоставлены только ему.        Сынмин что-то смотрел на своём экране в компании нескольких помощников. Через его плечо выглядывал ещё десяток человек, но в дискуссию уже не никто из них не вступал. Шло активное обсуждение снятых дублей, а затем принималось решение о необходимости ещё одного дубля, или же их удовлетворяет полученный результат.        Пак находился в своего рода прострации, даже, скорее, предвкушения. Как замороженная килька в банке, чтобы открыться в нужный момент, а до этого не расходовать свои питательные свойства просто так. На стуле рядом с ним не было никого, актёры из мафии стояли в стороне и что-то обсуждали. Сейчас должны были снять несколько дублей на другие серии, пока позволяла погода. Его никто не трогал, и это приятным образом ласкало внутренние стенки его грудной клетки. Ему позволили остаться внутри образа, один на один с Джиханом, который только и ждал своего момента. Поэтому, когда Денис Николич аккуратно сел рядом и попытался завести простецкий диалог, Чимин почему-то разочарованно выдохнул, натянул на лицо дружелюбную улыбку и принялся болтать с коллегой.        Следующей локацией должна была стать квартира Ана. Чимин уже лежал на постели и на небольшом расстоянии от своего лица держал телефон. С помощью нескольких механизмов над ним закрепилась камера. Вторая находилась у Сынмина где-то в его ногах. Он уже несколько минут жал на кнопки, пока режиссёр не запечатлел необходимые ему кусочки. Ни один телезритель не знает, что пять секунд такого лежания снимались минут десять. Его сняли с разных ракурсов, чтобы Сынмин потом смог выбрать более удачные.        Сейчас Джихан должен был рассказать о себе кое-что ещё, и Чимину пришлось приложить некоторое усилие, чтобы самому реагировать на это как можно спокойней. Пока он лежал на широкой постели с необычайно дорогим турецким покрывалом, складывалось ощущение погружения под воду, уже знакомое на краткосрочный миг. В ней, в этой воде, он не мог сделать ничего, кроме как довериться чему-то иному, что сидело у него внутри.        Он думал о том полицейском, которого впервые увидел в городе. Сколько он уже здесь находился? Джихан знал каждый камушек, каждого даже новорождённого ребёнка в этих местах, но этого выпендрёжника нигде не встречал. Пока что сложно было оценить степень опасности, да и Джихан об этом особо не задумывался. Он был уверен, что таким громким недомеркам нужно предложить некоторую сумму, тогда и проблем никаких не возникнет. Разумеется, из своего кошелька Ан платить не собирался, за него это сделают его компаньоны по бизнесу. Хотя какой бизнес у стукача? Самый важный. Он торгует информацией, а в информационном мире этот товар пострашнее ядерной бомбы.        Чимин встал, и за ним незамедлительно последовал Сынмин вместе со звукарём. Над белобрысой головой надвисал микрофон, который держал ассистент. Он вышел на балкон, оглядывая сумеречное небо над Чорвоном. Для Джихана этот город всегда был скучным и неинтересным. И если бы не он сам, постоянно находящий себе развлечения, то, вероятно, помер бы с тоски. Ему доставляло большое удовольствие изводить полицию, изводить мафию, и при этом чувствовать полную безнаказанность. Почему он не уедет в большой город? А зачем? Он привык к комфорту, его вполне устраивает его жизнь. У него отличная квартира, дорогие вещи из разных уголков мира от его клиентов и не только, он имеет влияние на мафию, у него даже есть личный водитель, от которого он не в восторге, конечно, но это такие пустяки. В Чорвоне находилась голова этого чудовища, в то время как руки этой религиозно-фанатичной криминальной секты протягивались в крупные города. Так что, в каком-то смысле Джихан имел кое-какой вес в крупных мегаполисах. Да и тихо здесь, приятно, пусть и кажется, что это богом оставленные земли. Ну а что, Билл Гейтс носит обычные рубашку и брюки, но один из богатейших людей мира, и Джихан тоже живёт в простом городке, но власть его не ограничивается его чертой.        «Этим вечером Джихан решает отправиться в клуб. Он по привычке даёт не больше десяти минут для серба, чтобы подогнать машину к его подъезду. На нём уже жутко узкие голубые кожаные брюки, разноцветная расписная футболка, поверх которой накинут в тон к брюкам пиджак. На ступнях у него высокие сапоги, а пряжка ремня размером с его кулак. Он считает это «луком-минимумом» на случай, если он уйдёт из клуба не один. А он хочет уйти из клуба не один, ему хочется провести отлично время после удачной сделки с господином Чаном.        Машина тормозит возле неоновой вывески, охранник уже знает этого гостя, поэтому пройти внутрь для Джихана не проблема. На его лучезарную улыбку мужчина отвечает хмурым молчанием. Внутри уже играет громкая соблазнительная музыка, под которую на шестах танцуют полуобнажённые люди. Посетителей в зале хватает, в Чорвоне стриптиз не самое дорогое удовольствие, да и нужно же хоть какое-то развлечение для угрюмых жителей. Построить его было идеей Ана, якобы озабоченного моральным состоянием Чорвонцев. Джихан всегда заботится о местных, без него они совсем пропадут. Так он думает. И ещё он думает, что без них ему совсем не будет весело, ведь должны же быть участники его спектаклей и зрители.        Стрипклуб один, а внутри два зала. На любой вкус, что называется. И Джихан минует основной, где пара подвыпивших мужиков уже суют Елене, русской проститутке, которую он приютил в этом заведении, несколько мятых бумажек в нижнее белье. Совсем скоро у них не останется денег, и она пошлёт их к чёрту.        По пути Ан хватает уже готовый коктейль. Его здесь знают и сразу замечают, кому-то даже известно, что благодаря ему мужики могут любоваться женскими привлекательными прелестями. По некоторым слухам, он владелец клуба. По другим, − он шантажирует владельца клуба. Сам Ан ничего о себе не рассказывает, нередко давая массам неверную о себе информацию. Да так много, что простой народ уже давно запутался, кто же есть на самом деле Ан Джихан.»        В приглушённом свете голубоватых оттенков ламп Сынмин записывал на камеру своего актёра. Чимин сидел на стуле, ноги его были закинуты на самый краешек небольшого подиума, на котором работал другой актёр, Пак Сохо. В настоящей жизни он превосходный хореограф, но в сериале он всего лишь работал стриптизёром.        Йо снимал равнодушное лицо Чимина. Музыка всё ещё приглушённо играла, мальчик танцевал перед ним, потираясь пахом о железный шест и выгибаясь в разные стороны. Пак должен был изображать равнодушие к чему-то, что раньше так увлекало его. Несмотря на то, что Джихану хочется этого парнишку, блондин должен оставаться безучастным. Он находился где-то не здесь, он должен был думать о Чонгуке, и лучше уж так, чем и вправду глазеть на танцующего мальчика. Чонгук в этом случае даже помогал ему, хотя рядом не присутствовал.       — Вам не нравится, сэр? — раздался голос Сохо. Он звучал так негромко и тягуче, как никогда до этого. Чимин уже слышал его голос и внутренне поразился, что тот так кардинально изменился. Он несколько долгих секунд всматривался во всё ещё лениво двигающегося пацана, потирающегося щекой о шест. Этот момент не обговаривали, Чимин сам решал, когда ответить ему, и нужно чувствовать удачное время. Поэтому склонив голову, блондин достал из кармана некоторую наличность, которую ему выдали перед съёмками этого дубля, швырнул несколько бумажек на сцену и велел продолжать самым участливым и довольным голосом в мире. Никто не должен знать, что что-то не так с Джиханом.        Чимин и в самом деле чувствовал скуку. Даже не раздражение, не страх, не презрение, а именно скуку. После съёмок он анализировал свои ощущения и вдруг обнаружил, что все эти плавные красивые движения его ничуть не заинтересовали. С одной стороны, это отличный знак, не требующий подтверждения — Чимина не интересовали мужчины в таких эротичных плясках. Но другой момент, что он не мог избавиться от образа одного коллеги в голове… О нём должен был думать Джихан, по сериалу он так и делал. Сам Чимин мог предаться воспоминаниям о Шиён, подумать о завтрашнем расписании, о президенте Южной Кореи, как вариант, но все его мысли занимал Чон Чонгук. Даже никаких конкретных вопросов, например, что он делает или почему не пришёл на его съёмки, ведь так хотел посмотреть на игру. Он прокручивал всё то время, что они общались с Чонгуком, его голос, улыбку, первую встречу. Даже подумал, что было бы здорово увидеться с ним завтра, ему хотелось этой встречи.        Он знал, что Чонгук тоже занят на площадке, поэтому не удивился, что не смог пересечься с ним эти несколько дней, но очень расстроился. Ещё больше его вывело из себя изменение в расписании. Из-за приближающегося дождя было принято решение отснять несколько дублей с другими актёрами, и Чимин остался без работы, потому что, по словам Сынмина, со своей он уже отлично справился.        С Чоном они пересеклись лишь через несколько дней, когда в общем зале можно было впервые увидеть не просто отснятый материал, а готовую серию, которую вскоре должен будет увидеть весь мир.       — Привет, — негромко поздоровался Чонгук, когда Чимин уже сидел на диване вместе с Денисом, тоже решившем увидеть свою первую серию. И пока Чимин не поднял на него ответный взгляд, Чон не поздоровался с Николичем.       — Давно тебя не видел, — почему-то вырвалось из Чимина прежде, чем он обдумал этот вопрос.        Стоило признаться себе: находясь вдали от Чонгука, он частенько вспоминал его и ему хотелось даже обязательно куда-нибудь сходить и пообщаться с ним, погулять где-нибудь. Но стоило тому оказаться рядом, как он начинал теряться и пытаться найти предлог к побегу. Всё внутри него бунтовало и вибрировало, из-за чего Пак начал чувствовать себя припадочным больным.        Как и следовало ожидать, Чонгук сел рядом с ним, а после закинул руку на спинку дивана. Внутренний тремор Пака дошёл до его лёгких и сердца.       — Сейчас увидишь, что я делал, — хитро заулыбался сидящий слишком близко Чонгук, поворачивая голову на открывшуюся дверь. В комнату зашел Пах Сохо и сел на стул возле дивана.       — Не знал, что у тебя были съёмки в эти дни.       — Расписание переиграли из-за дождей. Но должно получиться здорово. Я смотрел все предыдущие серии, и пока что это тянет на парочку Эмми.        Рядом с ухом Чимина раздался мягкий приятный смех. Карие глаза Чонгука сомкнулись в две щелочки, а скулы отчётливо выделились из-за широкой беззубой улыбки. Блондин перевёл взгляд на сидящего недалеко Сохо и почему-то смутился от его внимательного взора: парень не сводил глаз с них двоих. Следовало бы сказать Чону, чтоб отодвинулся, не жался к нему, но язык будто залило цементом.        В комнате появилось несколько человек, все они были ассистентами или кем-то из персонала. Чонгук поздоровался с некоторыми из них, у кого-то даже спросил что-то. Чимин не был ничуть удивлён тем фактом, что у парня появилось множество друзей и приятелей на съёмках. Противостоять обаянию и дружелюбию Чона далеко не каждому под силу, но вот в чём ведь загвоздка: сам Пак никогда не был интровертом, он легко мог найти общий язык с кем угодно, но сейчас, смотря на улыбающегося монтажёру Чонгука он подумал, что и сам является всего лишь одним из тех, кто не устоял против чар кареглазого актёра. И это жутко бесило где-то под коркой, сидело в груди и свербело на зубах, но он стойко терпел любезность Чона, а сам желал находиться с ним наедине, чтобы не чувствовать себя причастным к этому стаду.       — Хей, у тебя всё в порядке? — тихо шепнул ему на ухо персонаж, вот уже несколько дней занимающий его мысли. Чимин увидел обеспокоенный внимательный взгляд, чуть приподнятые широкие брови и подумал, что этот человек действительно неплохой актёр, раз так умело изображает из себя волнение. А проигрывать в этом баттле Пак не собирался.       — Да, конечно, — вполне обыденно произнёс он и вернул всё своё внимание на экран.        Появилась на чёрном зеркале заставка, после которой требовалось подождать несколько долгих минут о главных героях, чтобы, наконец, увидеть Джихана. Чонгук незаметно толкнул локтем замершего блондина, и тот обязательно бы разозлился, что его отвлекают, если б не нарвался на улыбающееся всё той же кроличьей улыбкой лицо.       — Сейчас посмотрим на тебя в деле, — шепнули на ухо Чимину.        Пак уже не слышал мужчину. Он во все глаза смотрел на настоящего Ан Джихана, вальяжно восседающего напротив самого опасного человека города. Он с жадностью впитывал в себя каждое движение его губ, его рук, его мимики, некоторое раздражение и усталость от недоумка Джо. Чимин смотрел так, будто это и не он играл его. Будто это другой человек перед ним, глаза Пака даже внешность свою не признавали. Это не Чимин, не его походка, не его манера речи, не его взгляд, он не такой от кончика волос до пят.       — Хоро-о-ош… — снова раздалось над ухом голосом Чонгука, и Чимин кивнул, восхищаясь талантом Джихана держать лицо в любой ситуации.        Буквально сразу за сценой Ана появился полицейский участок, где Ян Юджин расспрашивал своего напарника о «фриковатом парне-проститутке», которого он заприметил возле бара тогда.       «– Ты об Ан Джихане? — спрашивает персонаж Ким Сокджина. Его ноги в тяжёлой обуви задраны на стол. Сам Юджин сидит на своём столе со скрещенными руками.       — Кто это?       Конечно, только по той причине, что Юджин — новичок, ему можно простить незнание такой легендарной личности как Ан Джихан. Но удивление на лице его не более сообразительного товарища было неподдельным, будто Ян должен был ещё при въезде в Чорвон выучить подробно каждого его жителя. Ладно каждого, но уж Ана точно.       — Этот педик, — мужчина оборачивается, чтобы удостовериться в отсутствии лишних ушей. Таковых нет, они одни в кабинете. Первое слово уже что-то дёргает в Яне, что он интерпретирует как неприязнь. Которую он и демонстрирует, когда напарник продолжает, — этот педик ещё выпьет твоей крови. Эта потаскуха крутится с мафией, и не дай бог ты повредишь ноготок на его клешне — ты не жилец.       — В смысле, крутится с мафией? Что этому подонку Чан Ёнхану от него нужно?       — Информация. Ан Джихан — ещё та сука. Стучит на всех, и днём, и ночью. За это его не трогают. Я бы даже сказал, что его берегут как зеницу ока.        Несколько секунд Ян Юджин думает над услышанным. В кабинет входит ещё один офицер, он бросает бумаги на стол и что-то говорит Хёнбину. Когда коллега вновь оставляет их одних, Юджин делится своей гениальной мыслью.       — Если Ан поставляет им инфу, стало быть, он много чего знает про делишки Бонмарито. С его помощью мы сможем, наконец-то, выкурить эту отраву из города!       — Ага, — со скепсисом, — с помощью одной отравы хочешь избавиться от другой? Этот хитрожопый Ан и в сторону твою не посмотрит, не говоря уже о сотрудничестве. Если бы всё было так просто, его бы давно уже прищучили. Он скользкий тип, у нас на него ни чёрта нет, но без его участия ни одно дерьмо не всплывает в Чорвоне, это знает даже ребёнок.       — А-айщ… — недовольно отмахивается Юджин, — Всего-то нужно привлечь на свою сторону вашего пидриллу, покончить с мафией в Чорвоне, вернуть всю власть полиции, а потом уже избавиться от этой членососущей пиявки.       — Джихан, может, и пидрилла, но не идиот. И рубить хер, на котором сидит, не будет.               В комнату врывается шериф и требует напарника зайти к нему в кабинет по вопросу об алиментах его жене. Ян Юджин остаётся один в кабинете. Он спрыгивает со стола и подходит к окну. Кусает губу и задумчиво смотрит на стоянку патрульных машин.       — Надо просто пересадить его на другой хер, — говорит он самому себе.»        От этой фразы у Чимина по загривку пробежался холодок. Он краем глаза посмотрел на сидящего рядом Чонгука и увидел его довольное лицо, и это странным образом отозвалось где-то чуть ниже живота. Всего на секунду, но слишком явно, чтобы игнорировать. Словно это Ян сидел рядом с ним и по-идиотски лыбился своей гениальной якобы идее. Но это же Чимин, это не Джихан… Или это Чонгук согласен с планом Юджина? То есть, Чимин в любом случае попал? В смысле, Джихан. Конечно же, Джихан. При чём здесь Чимин?