Генри грустит

Эмма опустилась на диван, откинулась на спинку и закрыла глаза. Регина оторвалась от бумаг: — Что, Свон, устала? — Подготовка к свадьбе это так хлопотно… И утомительно. — Ничего, — никакого сочувствия в голосе своей девушки Эмма не услышала. — Скоро это всё закончится. Платья, кольца, список гостей… — Я теперь понимаю за что организаторы свадеб получают такие деньги, но сама бы не взялась за подобное, — вздыхает Эмма. — Жениться надо на сироте. Чтобы во время подготовки к торжеству и на самой свадьбе не пытаться угодить сразу целой сотне недовольных новых и старых родственников. — Тут нам с тобой повезло, — говорит Регина. — Нам не придётся привыкать к присутствию рядом целой толпы незнакомцев, которые вдруг стали близкой роднёй и требуют к себе внимания. И тем более мы хорошо знакомы со всей нашей немногочисленной роднёй. — И у нас её почти нет, этой самой родни, — улыбается Эмма. — Точнее они не все знают, что нам родня. За исключением мистера Голда. И Нила. — А я чем тебе не родня, Свон? — почти искренне возмущается Лилит. — Практически сестра. — Угу, — заметно мрачнеет Эмма и фырчит, как рассерженный ёж. — Я могла, наконец, обрести тогда семью и тут появляешься ты и всё… Приехали. То есть проехали. Я опять ни с чем. — Это всё магия, дорогая, — Регина решает пресечь будущую ссору в зародыше. — Ты могла отказаться во всё это влазить, в эту авантюру, если бы у тебя уже была своя семья, дети… Проклятие не позволило тебе осесть на одном месте, гнало тебя дальше. — И пригнало… — фыркает Эмма. — Вот именно. В Сторибрук. Многоходовочка — ты остаёшься одна, встречаешь Нила-Бэйлфаера, рождается Генри, ты отказываешься от него и я усыновляю мальчика, он вырастает, книга, он находит тебя и привозит из Бостона в Сторибрук. Бинго! Ты находишь родителей на страницах книги и нам остаётся только ждать, когда падёт Проклятие. — Я появилась на свет не из коробки с шахматами, — недовольно ворчит Эмма. — Получается, что нами играют, как деревянными фигурками. А я не кусок дерева, не пешка и не хочу, чтобы мной играли. — Это скорее похоже на сказку про Алису в Зазеркалье, — Лилит ласково гладит Мэри по голове и та выгибается на коленях у Пейдж, широко зевает и сонно шурит зелёные глаза. — Алиса проходит через всю доску и в финале становится из пешки Белой Королевой. — Очень похоже, — подтверждает Регина. — Думаешь я хотела становиться Королевой? Это судьба, её игры и подозреваю, что она давно играет сама с собой. Никто не желает с ней связываться, заключать пари. — Потому что эта дама безбожно жульничает, — бурчит Эмма себе под нос. — У неё всегда есть козырь в рукаве, какой-нибудь подвох. — Потому что судьба очень сильный игрок. Ещё никому не удавалось обыграть её, — строго произносит Регина. — Она всегда добьётся своего. Твоя мать, Эмма, может быть предотвратила самое нежелательное из того, что могло случиться, гибель очень многих — Леопольд был страшен в гневе. Он не простил бы моего бегства ни лично мне, ни Коре. Тем более Дэниелу. Даже собственной дочери, если бы узнал, что она знала обо всём, но промолчала. — Но ты любила Дэниела… — Я же говорила тебе, Свон, и не один раз — настоящий Правитель не волен ни в чём, его личные интересы, привязанности никого не волнуют, не существенны. Интересы его страны, подданных — вот это на первом месте. Всё остальное неважно. Мы служим. Долг, обязанности превыше всего. А Кора хотела сделать из меня настоящего Правителя. И я её даже в чём-то понимаю… — Даже так? — недоверчиво хмурится Эмма. — Да, — на лице Регины грустная улыбка. — Не могу простить, но могу понять — она меня любила, но по своему. Она видела мой потенциал, как Королевы и не хотела, чтобы он пропал впустую. Кем бы я правила? Курами? Скотным двором? Сколько бы я продержалась? Неизвестно, надолго ли меня бы хватило… Может быть это и было жестоко, но я оказалась на своём месте. Тем более, что Леопольд был очень стар, а у меня с Дэниелом были бы красивые дети… Если бы я его оставила подле себя. — Твой цинизм, Миллс, — морщит носик Эмма. — Для каких таких услуг жене судьи был нужен Фигаро, как ты думаешь, Свон? — с лукавой улыбкой, прищуривает Регина глаза. — С чего бы гордился сыном судьи бедный, незнатный цирюльник? — Хочешь сказать… — За такую маленькую помощь в делах продолжения рода хорошо платили и при дворе хватало ушлых молодцов, которые успешно подрабатывали предоставлением своих чресел для определённого рода услуг. Моя мамочка Кора пыталась подсунуть мне одного, очень популярного в узких кругах, лощёного хмыря, шерифа. Того самого Шерифа из Ноттингема, что тщетно пытался поймать Робина Гуда, который сам был не прочь подзаработать таким приятным и не затруднительным образом. — Ужас… — Тебе повезло вырасти в этом мире, где у женщин больше прав и возможностей, не нужен муж, чтобы содержал, независимость, свобода… — И как в том мире относились к таким как вы? — любопытствует Лилит. Регина пожимает плечами: — Родила наследника и хорошо, а кто у тебя в фаворитах и фаворитках никого не касается. Как там у простого народа не знаю, а твоей матери, Пейдж, вряд ли кто рискнул бы делать замечания насчёт личной жизни и выбора партнёров. Испепелила бы наглеца на месте и дело с концом. Интересную беседу на темы любви и брака прерывает появление Генри с Собакой. Пёсик послушно вытирает все четыре лапы о коврик, кланяется Регине и отправляется на своё место, сворачивается на подстилке мохнатым кренделем. Лилит смотрит на эту сцену круглыми глазами: — Вы тут ещё и дрессурой занялись?! — Нет, — смеётся Эмма. — Моей невесте стоит только посмотреть бедной Собаке в глаза и та слушается Регину беспрекословно. Это вот Мэри море по колено, но кошки, как говорят, вообще инопланетяне. Не от мира сего и людей только снисходительно терпят подле себя. Есть подозрение, что кошки слишком ленивы, чтобы устроить восстание против людского рода, но как только мы их окончательно достанем… Кранты. Сметут. В Древнем Египте за убийство кошки могли казнить. Так что, пока сами кошки считают нас просто забавными и странными большими кошками, мы в относительной безопасности. — А о чём вы говорили? — у Генри глаза блестят от любопытства. — О кошках, — перечисляет Эмма. — О любви и браке. О нашей свадьбе. — Ой, — оживляется Генри. — А давайте я буду шафером? Подавать кольца. — Доверим нашему мальчику такое ответственное поручение? — спрашивает Регина у невесты. — Почему бы и нет? — Ладно, малыш, — строго говорит Миллс. — Но смотри, не повтори эту дурацкую сцену из старой комедии — не потеряй коробочку с кольцами! — Я постараюсь, мамы, — важно произносит Генри и уходит к себе. Собака уже спит — она, во время прогулки, вся вывалялась в странном светящемся песке и наутро Генри держал за поводок мохнатый воздушный шарик, который облаивал белок и чуть не схватил зубами, пролетавшего мимо, голубя за хвост.