обещания

Что бы делал человек, если бы у него пропал воздух? Питер Паркер понятия не имел. Ровно как и не знал, что ему делать теперь, когда Баки был там, в далёкой Англии. Юноша продолжал жить словно по инерции, привычке, всё так же посещая университет, занимаясь исследованием и временами выпивая стакан светлого в баре. Но уже не в том самом. Иначе воспоминания выжгли бы его изнутри. Думать о Баки было тяжело, больно, как и просыпаться в одиночестве. В груди словно поселилось что-то тяжёлое, пульсирующее, что тянуло на дно, лишало сил жить. Война уже не дышала в спину, нет, она разинула свою чёрную пасть прямо перед Питером, скаля мерзкие зубы. Мир медленно тонул в этой черноте. В голове юноши впервые что-то щелкнуло, когда от Джеймса вскоре пришло письмо - длинное, написанное беглым, неаккуратным, но таким родным почерком. Барнс сообщал, что у него всё в порядке и пишет он из Бостона, откуда они отправятся в Великобританию. «Прости, любовь моя, но нет никакой возможности доставлять письма оттуда в США, я спрашивал» - резало по сердцу стальным лезвием. Питер внезапно понял, как мало держит его в Бруклине сейчас. И вот тогда он принял решение, о котором думал уже давно. - Добрый день, я хотел бы отправиться в Европу, санитаром. Да, добровольно. Да, образование есть, вот справка из университета. Да, на линию фронта. Спасибо, мисс. Спустя девять кругов бюрократического ада длиной в несколько недель, Питер прошёл все необходимые процедуры, получил все документы, и сошёл с самолёта в Италии. Так началась история доктора Паркера.

***

       1943 год. Сколько он мотался по всей Европе и в скольких сражениях побывал, сосчитать сложно, но Паркер знал одно: число там немалое. Благодаря обширным познаниям юноши и ловкости, с которой он управлялся с пациентами, его быстро признали специалистом, а на плечи таких всегда сваливается всё самое тяжелое, но Питер и не был против. Он выкладывал все силы, чтобы спасти как можно больше людей. В чём была причина такого альтруизма, он и сам не знал. Может быть, почувствовал, что такое любить солдата, ушедшего воевать, а может от природы был добрым – чёрт разберёт. В любом случае, это его работа. За год труда военным врачом Питер стал донельзя циничным и хладнокровным. Его уже не волновали ни страшные раны, ни пули, ни взрывы, ни руки по локоть в крови раненых. Всё, что было способно растопить его сердце, пробить на чувства – письма Джеймса, которые приходили редко, а в последние месяцы и вовсе не появлялись. Паркер знал, что 107-й полк сражается на передовой, Баки один раз успели ранить, но незначительно, отношения с товарищами у него прекрасные, а условия жизни сносные. Но всё это было больше двух месяцев назад. Сейчас у него в голове маячила пугающая неизвестность. Но Питер знал, что Джеймс жив, он верил в это. В тот день, в Италии, его привезли экстренно, в ужасный ливень, на машине медпомощи. Лагерь выглядел слишком оживлённым, и, увидев ещё автомобили с красными крестами, Паркер понял, почему. Количество раненых ужаснуло бы кого угодно, но только не военного врача. Спустя полтора часа работы с самыми сложными случаями, Питер вышел передохнуть, оставляя пациентов на попечение санитаров. Даже не надевая ничего на голову, он шагнул под дождь, блаженно подставляясь под тяжёлые капли, и побрёл мимо палаток. - Они и правда были в аду, - донёсся со стороны знакомый голос с акцентом, - Шмидт на днях бросил свои силы в Аззано, двести человек вели с ним бой. Вернулось меньше пятидесяти. Дальнейший диалог заглушил рёв мотора автомобиля, но Питер всё же успел найти глазами Пегги Картер – его давнюю знакомую, с которой они часто пересекались в разных точках, и высокого светловолосого мужчину, которому она об этом говорила. Внезапно тот сорвался с места и побежал, прикрывая голову плащом, вынуждая Пег последовать за ним. Питеру, на удивление, стало интересно, что всё же происходит, и он дошёл до того места, где стояла парочка, тут же похолодев, потому что услышал: - Мне нужно одно имя: сержант Джеймс Барнс из сто седьмого. - Агент, с вами у нас будет разговор, который вам не понравится, - не унимался полковник, которому они это втолковывали, указывая на Картер. - Пожалуйста, проверьте, жив ли Б-а-р-н- - Я грамотен! Резкая реплика эхом отдалась в голове Паркера, возвращая его в реальность. Парень тут же сорвался с места, делая оставшиеся пару шагов до светловолосого мужчины. - Извините, а почему вы так интересуетесь этим человеком? – выпалил он, стараясь скрыть волнение в голосе. - Баки – мой лучший друг, мы с детства вместе. Я должен знать, жив ли он, - отчеканил блондин, только потом обращая взгляд на подошедшего. - И снова привет, Питер, - Пегги мягко провела по его плечу, приподняв уголки губ в улыбке. - Да, рад встрече, Пег. А вы, должно быть, Стив, не так ли? – медленно проговорил юноша, лихорадочно вспоминая имя лучшего друга Барнса. – Я Питер Паркер. Джеймс довольно часто о вас говорил. - Баки, - машинально поправил мужчина. - Нет, для меня всегда только Джеймс, - Питер грустно улыбнулся, стараясь задушить ту горечь, что рвалась сквозь лёгкие. - Я подписал сегодня уже столько писем с соболезнованиями, что потерял счёт, - начал молчавший ранее полковник Филлипс. – Боюсь, это имя упоминалось. Мне жаль. Внутри у Питера что-то разбилось. Под дождём же не видно слёз? Спустя несколько дней его увезли на очередную наступательную операцию. В его сознании остались лишь воспоминания о том, как его успокаивала Пег тем вечером, говоря, что они всех спасут. Кто «они», Питер так и не понял. В его душе поселилась непроглядная тьма. А наступательная операция оказалась неудачной.

***

       - Если вы не согласитесь с нами сотрудничать, молодой человек, то вам будет куда хуже, - уже в десятый раз повторял ему на ломаном английском какой-то остроносый худой мужчина. - Пускай, - в десятый раз повторял Паркер, холодно смотря на него. Питеру рассказывали про Гидру. Научная организация, обладающая неимоверными технологиями, которая лишь формально состоит под контролем Гитлера, да-да. Когда-то ему казалось, что это лишь сказки, но впервые побывав на передовой, Питер понял, что нет, это всё – в очередной раз ужасающая реальность. Теперь же он и вовсе оказался в руках гидровцев, вот чёртова шутка судьбы. Доктор Паркер стал «пленником №43-707-2-B». Питер совершенно не знал, почему они решили, что юный врач может быть им полезен: о его великолепных знаниях в физике, математике, биологии и химии они не имели понятия. Но ему уже десяток раз пригрозили чем-то ужасным. Паркеру было плевать. Наверное, его мозг не успел переварить то, что он услышал, но Питеру даже не было больно. Все эмоции словно притупились, внутри образовалась гнетущая пустота, и он мог лишь игнорировать свист пуль вокруг, проводя ледяным взглядом по ранению какого-нибудь солдата. Ему было настолько плевать на всё. Он потерял Джеймса – его жизнь потеряла смысл. И теперь он не сопротивлялся. Ни когда его осматривали, ни когда вводили в вены какую-то сыворотку, ни когда его тело пронзала ужасная боль, Питер Паркер не проронил ни слова, не сделал лишнего движения. Ему было без разницы, что с ним будет – не стал помогать фашистам, и ладно. Он даже не удивился, когда понял, что обрёл сверхъестественную силу, а пальцы стали липнуть к поверхностям. Внутри Питер уже давно был мёртв, а физически вдруг пришёл в самый расцвет, будучи подопытной крысой. Забавно. Уже позже Питер узнал, что это было двенадцатое декабря, тогда же для него всё составляло лишь один бесконечный момент, что он проживал, находясь на базе Гидры. Юноша лежал на привычной койке в практически пустой комнате, - камере, вообще так-то, - со стеклянной стеной, мимо которой время от времени проходил надсмотрщик, чьего лица он никогда не видел, когда раздались взрывы. Маленькое окошко под потолком разбилось, тонко взвизгнув. Сильно обострившийся слух Питера уловил звуки борьбы этажом выше даже сквозь толстые стены. Питер медленно сел на кровати, а затем вскочил, одеваясь в старую форму, что все эти месяцы покоилась в углу, когда-то снятая с бессознательного тела Паркера. Шум приближался, и это значило только одно: у него был шанс на спасение. И хоть жить уже давно не хотелось, он был обязан, ведь имел возможность сделать ещё столько хорошего. Раздался очередной взрыв, и тяжёлая металлическая дверь с грохотом упала на пол. Двое солдат в американской форме показались за стеклом, Питер крикнул им, привлекая внимание. Те вырубили подоспевшего надсмотрщика, затем освобождая Паркера, который тут же заговорил: - Меня зовут Питер Паркер, я врач 56-й медчасти. В этой части этажа больше никого, все военнопленные в правом корпусе. - Спасибо, парень! – его тяжело хлопнули по плечу. - Военнопленные в правом корпусе, у нас только один, сейчас выведем, - проговорил второй мужчина в какое-то устройство. – Тэд, отведи его, я ещё раз всё осмотрю тут. - Хорошо, - откликнулся первый, призывая Питера следовать за ним. В коридорах кипела борьба, солдаты сражались с гидровцами, и пробираться сквозь поле боя было тяжело. Паркер раскидывал попадающихся под руку в рукопашную, благо, обретённые способности помогали, а его сопровождающий временами отстреливался из пистолетов. Когда Питер уже оказался в одном из пустых помещений, солдат оставил его. Паркер бежал по коридорам так, будто от этого зависела его жизнь, хотя по факту ему уже мало что угрожало: вместо грозных отрядов Гидры была лишь куча трупов, попадавшихся то тут, то там. Юноша ловко выпрыгнул в первое попавшееся окно, и только оказавшись на улице, он смог отдышаться. Воздух. Боги, как давно он не вдыхал столько свежего воздуха. Из выхода уже валила толпа военнопленных, но Питер просто не мог заставить себя снова побежать. После стольких дней заключения нахождение на улице казалось чёртовым чудом, и Паркер жадно пожирал глазами всё вокруг. Картина была мрачная, на самом деле. Серое, местами разрушенное здание базы, валяющиеся тела в чёрном, столбы густого дыма из обломков когда-то угрожающей техники. Люди, выбегающие из здания, несомненно, были счастливы, но сколько им пришлось пережить – страшно подумать. И они могут вернуться к близким. А у Питера никого нет. Мысль о Джеймсе заставила сердце сжаться. Паркер так хотел знать, что он сейчас с радостным криком побежит за всеми, хватая валяющийся пистолет, вернётся в цивилизацию, чтобы встретиться с ним. Но он мог лишь медленно идти по выжженной войной земле, баюкая свою боль и одиночество. Из здания на носилках выносили раненых, и это были последние, кто там оставался. Питер пристроился к ним и молча шёл, смотря себе под ноги. Внезапно сзади появились ещё четыре фигуры, но Паркеру не хотелось оглядываться, поэтому он лишь прислушивался к разговору. - Ух-х, знатно мы их растрепали, уже в который раз! - Да, Жак, только на следующей базе не матерись по-французски так громко, а то половина из них наверняка померла от того, что уши отпали, - говорящий загоготал. – Ладно, ребятки, мы вперёд! Двое прошли мимо Питера, который успел услышать громкие ругательства на французском. Хорошо, что он не изучал языки. - Ты как? – фраза была сказана невероятно тихо, а голос был почему-то смутно знакомым, но Паркер прекрасно всё слышал. В ответ говорящий получил лишь тяжёлый вздох. - Я уверен, ты найдешь его, Бак, - продолжил первый, и Питер внезапно замер, твердя про себя, что это просто созвучное имя и ему стоит перестать надеяться. - Не знаю. Мы разгромили уже четвёртую базу, его нигде нет. Возможно, я зря верю, что он жив, - раздался голос, от которого у Паркера чуть не остановилось сердце. Этот самый голос читал ему каждый вечер, когда они коротали счастливые деньки в маленькой квартире на окраине Бруклина. Этот самый голос просил ждать его. И неужели Питер дождался? Паркер остановился, медленно оборачиваясь. Он был практически убеждён, что ему кажется, что он просто сошёл с ума. Но взгляд наткнулся на тёмные волосы и такие родные серые глаза. - Джеймс?..