Прометей

— Здравствуй, Маз, — сказала Рей и подняла открытую ладонь, — не бойся, за мной не было хвоста. Никакой опасности. — Шшш, — сказала Маз и указала на маленькую дверцу в дальнем конце помещения. В таверне, несмотря на позднее время, было полно самого что ни на есть разного народа. Рей скользнула сквозь шумную толпу, как горячий нож сквозь масло. Ни одно создание не обернулось в еë сторону. Никто не толкнул еë плечом. Никто не заметил её появления. Она проследовала за Маз, бесшумно прикрыла за собой маленькую дверцу и наконец откинула мокрый капюшон. — Сильна, — сказала Маз. В голосе еë, сухоньком, как она сама, были и радость, и неодобрение, — сильна, но неосторожна. Рей размотала шарф, принялась убирать выбившиеся волосы за покрасневшие уши. — Я знаю, что никто нас не заметил. Я теперь это умею. И ещё я хорошо спрятала корабль, Маз, — сказала она, — по кораблю нас тоже не найдут. Маз подошла к ней и наконец-то обняла. — Как выросла моя девочка, — сказала она, — но в следующий раз не приходи сюда вечером. Всё-таки много глаз, много ушей. Многие из них не так-то просто обмануть. — Проще, чем твои, — сказала Рей, гордо и смущëнно, — а ты и не заметила, что я пришла не одна. Маз быстро обернулась на каблучках. Бен уже успел снять плащ. Теперь его трудно было не заметить. Он занимал, казалось, половину комнаты. — Так-так, — сказала Маз Каната, — какой интересной тенью ты, девочка, обзавелась. — Ты не хочешь со мной поздороваться, старая ведьма? — спросил он. — Сначала ты поздоровайся, мальчишка, — сказала Маз и снова на каблучках повернулась к Рей, — ох, Рей, у меня пока нет для тебя новостей. Придется тебе подождать несколько часов, пока прибудет связной. — Что, они все еще считают, что сообщения перехватывают? — спросила Рей. — Да, — сказала Маз, — я сейчас вернусь в зал, а попозже принесу вам горячей еды. Не уходите никуда. Вон оттуда можно пройти в комнаты и ещё во внутренний двор, только дождь вряд ли закончится до утра. — Хорошо, — сказала Рей. Желудок у неё скрутило, но не от голода. Они опоздали на назначенное место встречи — и опоздали на несколько часов, а связного всё ещё не было. Маз погладила её маленькой лапкой по руке, сверкнула линзами в сторону Бена и заспешила обратно в таверну. Рей по-детски скрестила пальцы наудачу, поймала насмешливый взгляд и отвернулась к стене. — Успокойся, — сказал Бен. — Там были все, все мои друзья, — сказала Рей, — и я не знаю, живы ли они. Никто не выходит на связь и ничего мне не говорит. Три дня, и ни одной новости. — И ты знаешь, почему. — Глупости, — сказал Рей, — не доверять тебе… кто угодно мог сдать Первому Ордену координаты базы. Там же был не только Совет. Ты сам видел. И грузоперевозки, и все частоты заняты постоянными сообщениями, и вообще, Совет сам хотел нарастить мощность флота и открыть координаты. Чтобы любой, кто захочет присоединиться к Новой Республике, мог… Зачем подозревать тебя? Какие у тебя могли быть мотивы? — Было бы странно, если бы Совет вдруг начал мне доверять, — пожал плечами Бен, — а тебе надо поспать. — Я не могу спать, — сказала Рей, — я всё время думаю, уцелел ли По. И Финн. И Роуз. И… Она оборвала себя, опасаясь продолжать, но Бен просто сказал: — Мать жива. — Ты чувствуешь её? — Нет, — сказал он. — Но ты почувствовал бы её смерть? Он усмехнулся. — Я просто не пережил бы её смерть. Как и твою. — Точно, — сказала Рей и потёрла запястье под браслетом. Браслет будто бы жёг ей руку. Дорого бы она отдала за то, чтобы снять его. Бен молчал, и тогда она сбивчиво сказала, потому что больше не могла молча об этом думать: — Но ты понимаешь, что главное! Даже если По был на вылете. Даже если Финн… тоже. Даже если… ведь столько людей погибло! Они тоже были чьими-то близкими, Бен. Я не имею права хотеть, чтобы в живых остались те, кого я люблю. Она наконец перестала смотреть в стену и подняла на него глаза, и он посмотрел на неё, но не с укором и не с презрением. Странный это был взгляд. А потом он вышел. Хлопнула дверь где-то во внутренних комнатах, и Рей на мгновение показалось, что пахнуло дождём. Тогда она наконец-то села, уронила голову в ладони и разревелась. Вошла Маз, зашуршала рядом, поставила что-то на стол. Упоительно запахло едой. А Рей всё плакала и плакала, и плакала, пока Маз не всунула ей в руку тонкую деревянную ложку с длинной ручкой, и тогда она принялась есть и снова плакать, и только когда ложка заскребла по дну миски, она вдруг поняла, что почти успокоилась. — Тебе надо поспать, девочка, — сказала Маз и погладила её по спине, — ты выглядишь очень усталой. Она поставила на стол большую кружку, и Рей благодарно уткнулась носом в горячий, пряный пар. — Не списывай меня так рано, Маз, — сказала она, — я просто не спала уже два дня. Вот появится связной, я узнаю наконец-то новости, получим задание, отдохну, и все будет хорошо. Когда-нибудь. — Поспи сейчас. Рей помотала головой. — Не усну. Не могу перестать думать. Ты точно ничего не можешь мне рассказать? Неужели ты не знаешь, кто из наших погиб при атаке на базу? Кто выжил? Маз покачала головой. Рей вздохнула и вдруг спросила в отчаянной попытке переменить тему: — Ты знаешь, почему Совет согласился оставить ему жизнь? Маз посмотрела на неё почти удивлённо. — Я всё думаю, — сказала Рей, — с таким послужным списком ему не хватило бы одного заступничества генерала Органы. Что Совет хотел от него получить? Почему они его отпустили тогда? Маз села на высокий табурет, грустно улыбнулась. — А ты до сих пор не догадалась? И сам он тебе не сказал? — Играет в загадки, — сказала Рей, — как и ты. А меня это тревожит. Я боюсь за него, Маз. После того, что три дня назад случилось... Если он вдруг выйдет из доверия, они ведь точно его в живых не оставят. — Деньги, — сказала Маз. — Что?! Маз улыбнулась. — Мальчишка, уходя, увëл со счетов Ордена огромные суммы. Провёл через независимые банки. И половину кодов отдал Совету. А половину держит при себе. Я слышала, он торговался как хатт в базарный день. Рей поставила свою кружку на стол, снова взяла. — Ну да, ну да, — сказала она, — можно было догадаться. Маз улыбнулась ей, и Рей сказала возмущённо: — И всё это время! Месяц назад забарахлило шасси, и систему охлаждения гиперпривода пора было менять, и всё это время у нас, оказывается, было до чёрта денег! — А ты бы их взяла? — Да ни за что на свете, — горячо сказала Рей и вздохнула. Рядом с Маз ждать связного было отчего-то легче. Она подумала, что тысячу лет уже ни с кем не разговаривала по душам — вот так вот, не опасаясь нарваться на очередную внезапную ссору или перемену настроения. — А ведь вы хорошо уживаетесь, — сказала Маз. — Наверное, — сказала Рей, — вообще-то когда как. Но по большей части хорошо. — И ты ему доверяешь? — Как себе. Маз снова покачала головой, и непонятно было, довольна она её ответом или встревожена. Не то от усталости, не то от тепла перед глазами у Рей всё поплыло. — Трудно, — сказала она, — это так трудно описать тому, кто не испытывал ничего похожего. Ты знаешь, мы же не можем лгать друг другу. Совсем, никак. И я иногда чувствую то, что чувствует он. Это тяжело, я всë не могу привыкнуть. Но Бен не сможет обмануть меня, даже если захочет. А он не хочет! Она отхлебнула ещë и сказала: — Я теперь знаю про него такие вещи, которых не спрашивала. Знаешь, он не может себя простить. Ему иногда снится… его отец. Иногда я тоже вижу эти сны. Этого он никогда себе не простит. И ещё детей в храме. И ещё столько всего, что пересчитать пальцев руки не хватит. Но ужаснее всего то, что он никогда себе не простит смерть Сноука. Знает, что это было правильно, то, что он сделал, — и не может себе простить. Не может перестать считать себя предателем. Всë понимает и ненавидит себя, ненавидит сильнее, чем можно себе представить. Маз посмотрела ей в глаза. — Ты знала, что он делал с ним? — спросила Рей. — Что Сноук с ним делал. Сначала стал для него всем, другом, наставником. А потом бил за любую ошибку. Бил и заставлял благодарить за каждый удар… искренне благодарить, Маз! Он до сих пор не может перестать испытывать благодарность. Я… я бы многое отдала, чтобы просто ничего об этом не знать. И самое страшное, что я никогда, никогда не смогу об этом никому рассказать, кроме… Маз сидела неподвижно. Рей медленно подняла на неë глаза. — Что это? — горько спросила она, пошатнувшись, — что ты мне дала? — Лист стеллера. — Бен, — крикнула Рей и вскочила на ноги, пошатнувшись, — Бен. Он вошёл в комнату почти сразу, словно ждал приглашения, неторопливо. Рей бросилась к нему. — Надо улетать, — пробормотала она, — надо… прости меня, я… я такого наговорила… такого, что нельзя было говорить… наверное… Он подхватил еë, слабо сопротивляющуюся, на руки. — Тише. Всë хорошо. Маз смотрела на них из-за своих непроницаемых стëкол. Взгляд еë был тоже непроницаемым. — Никакого связного нет, правильно? — спросил он. — Мы просто ждали, пока ты закончишь проверку? Маз молчала. Он ждал. Она молчала очень долго. Рей безвольно разжала руки, закрыла глаза, не то заснув, не то потеряв сознание. — Новая база находится на Сарусе, — внезапно сказала Маз, — Совет готовил её на случай отступления. Сарусы нет на большинстве карт, но я дам тебе координаты. Там сейчас все, кто выжил. Улетайте туда сейчас. Вас уже ждут, есть дело. Незачем вам здесь оставаться, место неспокойное. Он поднял бровь. — Ты уполномочена сама решать, прошëл ли я проверку? Без переговоров с Советом? Маз сделала неопределëнный жест руками. Он мог означать как "да", так и "нет". — Улетайте сейчас, — повторила она, — девочка проспит до завтра, но ты ведь справишься один с кораблëм? — С этим — да, — сказал он, — что она тебе рассказала? — Ты не слышал? — Я не хотел этого слышать. — Ничего хорошего. Но в нападении на базу нет твоей вины, это точно. Тебе это ни к чему. А меня уполномочили проверить только это, и ничего больше. Идите с миром. — Мне нужно знать, что Совет не активирует поводок, как только мы взлетим, — сказал он, — только это. Обещай, что, если они всё-таки решат от меня избавиться, она не погибнет вместе со мной в потерявшем управление корабле. Маз встала на стул, оттуда шагнула на стол, щëлкнув каблучками. Даже так они не сравнялись в росте. — Обещаю тебе. Когда она проснëтся, — сказала Маз, — дай ей много воды, столько, сколько сможет выпить. Иначе долго будет болеть голова. От стеллера нет толкового противоядия. У нас не было другого выбора, мальчик. Ты не сделал ничего, чтобы заслужить доверие Совета. Не надо изображать оскорбленную невинность. — На этот раз она найдëт для тебя оправдание, — сказал Бен, — но, как только она окончательно потеряет к Новой Республике доверие, я уйду вместе с ней. Маз кивнула. — “Если”, а не “как только”. Я знаю, что ты хочешь, чтобы она ушла. Но подумай, что тогда станет с тобой? — Она все время спрашивает меня, почему я принял сторону Сопротивления. Лучше бы тебе знать, что я не на стороне Сопротивления, Маз Каната. — Я знаю и это. Только поэтому я и выбрала тебе довериться. Много бы от тебя было пользы, если бы тебя мотало туда-сюда как флюгер. — Координаты, — напомнил он. — Уже иду, — сказала Маз. От самой двери она оглянулась, чтобы услышать, как Рей всхлипывает во сне, и увидеть, как он осторожно перехватывает её поудобнее, точно спящего ребёнка.