Hamamelis

I'm feeling lonely I need you closer Your heart is distant And will not listen

(Black truth — Mr.Kitty)

По спине прошёлся холодок, Оливия прислонилась к стене и, поймав своё отражение в зеркале лифта, тут же опустила взгляд. Кеды были испачканы пылью и грязью, ничего в них не выдавало изначального белого цвета. Льюис кинула взгляд на обувь Аро, словно та могла дать ответы. Но обувь упрямо молчала. Хотелось как можно быстрее покинуть замкнутое пространство. Паника дёрнула плечи, заставила ритм сердца участиться и сжала грудную клетку в железных объятьях. Словно ночью стоишь в коридоре после просмотра фильма ужасов, боишься выключить свет и добежать до комнаты. Лишний раз не шевелишься, не привлекаешь к себе внимание воображаемых монстров. «Воображаемых», — усмехнулось сознание. Психика вторила, что все хорошо, всему в этом мире найдётся логическое объяснение. Ведь так всегда бывает, по началу вещи кажутся странными, потом ты находишь видео-разоблачение на просторах интернета и понимаешь: это мозг сыграл с тобой злую шутку. Правильно же, да? Разве может быть иначе? Лив закрыла глаза и досчитала до трёх в попытке привести мысли в порядок. Что ей было известно? Ровным счётом ни-че-го. Молодого ординатора Оливию Льюис мало интересовала мистика. Она зарывалась с головой в учебники, забывала поспать, поесть, стремилась узнать что-нибудь новое в области медицины, совершенно не думая через год-другой встретить представителя сверхъестественного мира. Оливия верила в науку. И пусть религия играла важную роль в её жизни, Бога нельзя было коснуться рукой. Он всегда ассоциировался с чем-то далёким, не материальным. «У вселенной хреновое чувство юмора, — Льюис теснее прижалась плечом к стене, — Его-то коснуться я вполне могу». На имя «Аро» в голове стояло табу. Оно появилось почти сразу, стоило сложить два плюс два и понять, кто виноват в ужасном состоянии бывшего парня. Невидимая черта отделяла волшебное имя «Аро» от того образа, который Оливия сейчас видела перед собой. Ей не хотелось их смешивать, не хотелось понимать, что Он больше не прекрасный рыцарь, спасший её от серой рутины. Он — нечто тёмное и опасное. И, честное слово, Лив совершенно не хотелось проверять, насколько. Они вышли из лифта, шли молча, как молчали почти всю дорогу до отеля. Ноги и руки дрожали, паническая атака охватывала тело ледяной волной, даже если бы хотела, Лив навряд ли смогла бы сказать что-то больше предложения. В голове судорожно, словно мотыльки о лампу, бились вопросы. — Оливия, — позвал знакомый голос, и девушка едва заметно отшатнулась, — пойдём, моя дорогая. Чёрно-белая плитка начинала уходить из-под ног, и Льюис поспешно кивнула. Номер не изменился со вчерашнего вечера, однако теперь казался холодным и мрачным. Шагать в неизвестность не хотелось, а полминуты в лифте показались Раем. Оливия знала: за закрытой дверью, вдруг что, никто не придёт на помощь. Девушка села достаточно далеко от объекта своего страха, чтобы тремор постепенно освободил руки, оставаясь только на подушечках пальцев. В каком-то смысле, она была благодарна Аро, за какое-никакое уважение её личных границ. Потому то знала, для него не составит труда эту самую границу стереть, подумаешь, чиркнуть носком чёрных туфель по асфальту, а все мелки Оливия отдаст сама. Сидеть под Его испытывающим взглядом становилось невыносимо, нужно было начать разговор, но слова застревали в горле. Возможно ли вообще задать адекватный вопрос в данной ситуации? Как ни пытайся сформулировать — точно получится бред. Оливия посмотрела на Аро сквозь прорези светлой чёлки. Он сидел, словно учитель, который задал способному ребёнку через чур сложную задачку, и гадал, верным ли будет ответ. Оливия не готовилась, она не знает решения, она не ответит. Не выдержав долгого зрительного контакта, девушка быстро выпалила: — Мне стоит?.. — и замолчала. Мужчина наклонил голову влево, ожидая продолжения. «Боятся тебя?», — изначально хотела сказать Оливия. Но, нет, это не то, совсем не то, что ей нужно спросить. Если бы хотел — то уже давно бы… сделал что-нибудь. — Зачем? — тихим шёпотом, одними губами. В уголках глаз собирались слёзы. Подавленные эмоции рвались наружу, накатывали волнами. — Зачем? — уже громче повторила Оливия, не зная, что и в первый раз её прекрасно слышали.

***

«Зачем?» — это тусклый зелёный взгляд; весна, сожжённая палящим солнцем и ранней засухой. Это непоколебимая, сильная вера: в науку, в Бога, в лучшее. Неспособная согреть, тлеющая надежда. Крупица сомнения в охватившем душу страхе. «Зачем» — это наичистейшая, прозрачная, словно первые кусочки льда, обида. Крушение старательно выстраиваемого карточного домика. Тянущие на морское дно непонимание, отвержение и боль. Это Оливия Льюис, которая в сотый раз доверилась не тому человеку. Оливия Льюис, проигравшая самой себе в отчаянных попытках не влюбляться и не возвышать до небес чужой образ. Оливия Льюис, которую волновало сейчас отнюдь не падение с седьмого этажа, а жестокость Аро по отношению к её бывшему парню. Потерянная, но отчаянно жаждущая понять лишь одно — причину. Будучи вполне успешным молодым ординатором, Лив действительно не могла понять, зачем? В её сердце помощь ближнему занимала всё свободное пространство и придавала жизни смысл. Это было её призванием, талантом, даром, и ничего другого она от судьбы не просила. Любовь, счастье, друзья, развитие, самоутверждение — всё это Оливия с лёгкостью находила в работе. Господи, да она даже не осуждает Аро сейчас. Боится, держит дистанцию, но, чёрт возьми, непонятно чему, сочувствует. Должна бы ненавидеть, но не в силах. Этакая красавица, взявшая на себя роль спасителя, пытающаяся понять бездушного монстра. Забавно, честное слово, забавно. — Понимаешь, моя дорогая, — Аро встал с кресла, чем вызвал у Оливии очередной приступ паники, — если мы возьмём твою аллегорию и представим меня, скажем, действующим агентом под прикрытием, то разве не может случиться так, что причин у меня просто-напросто не будет? Оливия задумалась на долгие несколько секунд, пытаясь осмыслить сказанное, пока не выпалила тихо: — В моих представлениях ты агент, как Джеймс Бонд, а не, — пропустила слово «убийца», замялась, но потом продолжила, — киллер. — Джеймс Бонд, — повторил Аро, усмехаясь, — у него имеется «лицензия на убийство», к тому же, твоего дружка я не убивал. — Я не, — тихо начала Льюис, пытаясь подобрать другого хорошего шпиона, который действует исходя из общепринятых принципов морали и не стреляет в людей направо-налево, но разум не подкинул ни одного такого, — разве лучше свести человека с ума, чем.? «Убить его», — Оливия упорно договаривать не хотела. Затем поняла, что потеряла бдительность, и Аро уже подошёл слишком близко. Деваться было некуда: встать и уйти в другой конец комнаты не давала приковавшая к дивану тревога. — Вопрос риторический, моя дорогая, — между ними пол метра, и вот Аро делает шаг в другую сторону, не прямо. Оливия выдыхает, но ненадолго, потому что чувствовать опасность за своей спиной, такое себе удовольствие, — для тебя, как для доброй всепрощающей девочки, конечно, лучше обойтись без каких-либо потерь. Сказал, словно маленькому ребёнку, не понимающему простых взрослых истин. Оливия вдруг дёрнулась так, словно бы её ударило током. И не так романтично, как описывают в книгах, а как будто за оголённый провод мокрой рукой схватилась. Но за неожиданным прикосновением к голове ничего страшного не последовало. Аро аккуратно взял золотистую прядь, пропустил её через расчёску и повторил так со следующей. — Откровенно говоря, твоё сочувствие и правда вызывает во мне интерес, — продолжил он, словно не замечая, в какой ступор впала Оливия от того, что в разгар конфликта, её резко захотели причесать, — подобное я видел у Карлайла Каллена. Однако, сострадание в твоём случае — это нечто большее. — Большее? — шёпотом отозвалась Оливия. Разговоры о Карлайле тянули за собой другие вопросы. Лив нахмурилась, пытаясь удержать в голове весь этот конструктор из мыслей, но он распадались быстрее, чем она успевала сложить из него полноценную картинку. — Эта черта делает тебя особенной, но в то же время, — Аро собрал вместе чёлку и распределил её на две части, — пока через чур уязвимой. Дорогая, представь, если бы меня не оказалось рядом в тот день. Навряд ли бы кто-то посчитал нужным спасти тебя. Пропустив мимо ушей то, что её назвали слабой и никому ненужной, Оливия спросила: — Откуда ты там вообще появился? Заколка щелкнула, закрепляя волосы. — Чистая случайность, — и Оливии действительно хотелось в то верить, — а потом ты закричала. Секретные агенты иногда очень злятся, когда цель их вербовки пытаются изнасиловать. Оливии словно пощёчину дали. Аро выразился грубо, но весьма и весьма доходчиво. Люк и правда хотел её изнасиловать, и сделал бы это, если бы не «чистая случайность» в образе прекрасного спасителя. — Даже так, — упрямо стояла на своём Льюис, — это не повод сводить человека с ума. Можно заявить в полицию, подать в суд, штраф взыскать, посадить, в конце-концов… Щёлкнула вторая заколка, и за спиной раздались шаги. — Нет, милая, ты бы не стала этого делать. У Оливия дыхание сбилось, когда к лицу прикоснулись холодные пальцы, аккуратно стирая с щёк мокрые дорожки. Она что, плакала? Как вообще можно не заметить, что плачешь? В глазах теперь отчётливо ощущались слёзы. — Мне будет сложно, — неслышно произнесла Оливия, не отводя взгляда от его всё таких же пугающих, алых глаз, — понять тебя. И как любой нормальный человек я сейчас должна встать — и уйти. Голос под конец задрожал и практически сошёл на нет. Аро наблюдал за Оливией, не убирая руку с её лица, уже прекрасно зная, что она хочет сказать. — Так почему, — глубоко вздохнула, сдерживая истерику, — я уходить не хочу? Льюис в тот момент точно решила для себя не заглядываться ни на один любовный роман, даже если он будет по очень большой скидке, потому что схожесть её фраз с репликами из этих книжек начинала пугать.