Hamamelis

В больнице привычно пахло бинтами и лекарствами. Оливия глубоко вздохнула, вспоминая Форкс, и уверенно подошла к регистратуре. Ностальгию можно отложить на самолет. Времени, почему-то Лив была в этом уверена, оставалось мало. — Я к Люку Уайту. Его родственники должны были предупредить о моём приходе. Руки и ноги мёрзли, но страшно не было. Скорее, неприятно. Ей не хотелось сюда приходить, не хотелось видеть лицо человека, который пытался её изнасиловать. Не хотелось вспоминать студенческие годы в принцепи и себя прошлую — в частности. — Если что, санитары за дверью, — предупредила медсестра, когда Оливия зашла в палату к Люку. Он не обратил на неё внимания. Сидел на кровати, смотрел даже не на свои пальцы, а куда-то сквозь них. Лив осторожно подошла ближе. Выждала пару секунд, а затем сделала ещё один шаг. «Вроде, кидаться не собирается», — подумала девушка, а на деле сказала: — Привет. Её голос — как ушат ледяной воды. Люк вздрогнул, ударился головой об стену, но даже не заметил этого. Уставился голубыми глазами, попытался что-то сказать, но лишь издал нечленораздельные звуки. — Расскажешь мне, что произошло? — Оливия присела на край кровати. «Несмотря на то, что я уверена в том, что он просто закинулся наркотой, узнать стоит». Парень вновь отключился. Лив рассмотрела палату: войлоком не обита, но острых предметов нет. На тумбочке железная кружка, на потолке трещины. Ни одной личной вещи. Люк замельтешил дрожащими руками и тыкнул в Оливию. — Я? — переспросила она. Он тыкнул ещё раз и, прилагая большие усилия, стараясь избавиться от тремора, кивнул. — Но что я сделала? Парень ничего не ответил. Сложил руки пистолетиком и вложил в ладони Оливии. — Люк, я не понимаю тебя. Это потихоньку начинало раздражать. Жаль, что другими способами до матери девочки не добраться. Жаль, что девочка не написала адрес. Какой лёгкой была бы жизнь, останься Оливия в Форксе. Зачем только поехала, зачем вляпалась в это всё? — М-м, — замычал Люк, крепко зажмурился и ударил кулаком по стене. «Его бы не помешало перевести в другую палату», — пролетела мысль у девушки. — Послушай, — Лив легко каснулась его руки, — давай ещё раз, хорошо? Виновата я, верно? — Люк моргнул два раза, — правильно ли я понимаю, что тебе угрожали пистолетом? Он замотал головой в разные стороны, норовя удариться об стену, и Оливия глубоко вздохнула. Спокойно. Она всё-таки врач, а не обиженная на бывшего парня девчонка. Нужно собраться. — Тихо, Люк, посмотри на меня. Вот, молодец. Пистолет. Твой пистолет, да? Хорошо, Люк, и что с ним? Парень снова опустил взгляд, а затем и вовсе отвернулся. Когда спустя пять минут ничего не произошло, на телефон Оливии пришло сообщение. Из рюкзака выпала фотография Аро. Лив подняла её и вздохнула. Неужели за несколько секунд счастья действительно пришлось платить? Почему счастье не может быть константой? Априори у каждого человека, и никаких тебе счётов от Судьбы. Вдруг Люк закричал и с силой толкнул Оливию в сторону.

***

Когда после двух лет в завязке поймал себя на мысли о наркотиках, это пугает. Оливия сосредоточенно рассматривала рисунки Люка. Выглядели они, словно детские каракули. Даже в начальной школе он рисовал лучше. — Не думаю, что вы что-нибудь поймёте, — медсестра поставила на стол стакан с водой, — рисунки больных иногда говорят больше, чем сами больные, но не в этом случае. Оливия слегка улыбнулась и кивнула: — Я все же попробую. А потом зацепилась взглядом за бейджик. Мама девочки. Слишком большая удача встретить её вот так, в коридоре, а не в другом отделении.

***

Она не послала Оливию, когда та протянула предсмертную записку. Осела на пол, не обращая внимания на остальных работников. Не плакала, не психовала. Читала прям там, молча. Когда Оливия вышла из больницы, сразу же пошла в магазин. Ей было жизненно необходимо выкурить парочку сигарет. И пусть с прошлой затяжки прошло два года. Лучше уж сигареты, чем наркотики. В рюкзаке лежал рисунок Люка — старая заброшенная многоэтажка в его районе. Туда-то Лив и решила направиться.