Hamamelis

      Вместо лампы в темноте тускло светил экран компьютера. Купленный буквально за гроши на барахолке, странно, что он вообще стабильно работал. Но почему-то именно сейчас решил выдать ошибку, перестать реагировать на все кнопки, а затем и вовсе начать никому ненужное обновление.       — Господи, ну, работай ты уже, — Оливия стукнула ногой по системному блоку, который загудел, как вертолёт на взлётной полосе, и недовольно выключился.       Оливия плохо ориентировалась в картах и разбиралась лишь в амбулаторных. Плохо запоминала улицы, не могла свести один маршрут к другому, путалась в номерах домов и автобусах. Любая поездка в незнакомый город ощущалась настоящим Адом. Даже Форкс за два года девушка запомнила только на одну сотую часть — заучила коридоры больницы, как таблицу умножения. Никаких других проблем с памятью Оливия не наблюдала, поэтому приняла эту свою особенность, как данность.       «Интересно, мог бы мистер Каллен меня заботливо увезти?» — шальная мысль залетела в голову, заставив Оливию подавиться кофе и затолкать «Лунное наваждение» в нижний ящик стола. — С этого дня читаю детективы.       Карлайл лучший на свете врач и прекрасный человек, которого девушка старалась воспринимать, как наставника. Йоду или Дамблдора. Как сенсея, как семпая, как кладезь знаний и гранит науки. Она бегала за ним по больнице, доставая вопросами и не упуская возможности узнать нечто новое. За несколько лет они стали почти друзьями, и Оливия всеми силами оберегала их дружбу.       Тем более какой ученик не заглядывался на своего молодого преподавателя? Особенно такого симпатичного.       Часы показывали глубокую ночь. До выезда оставалось ещё четыре часа, а вещи уже собраны, облитая кофе бумажка с номерами автобусов сушиться на подоконнике, музыка в плеере закачена, телефон на зарядке. Оливия вздохнула и достала книжку обратно.

***

Аэропорт в Порт-Анджелесе гудел хуже, чем старый компьютер. Дети бегали туда-сюда, как ужаленные в нос собаки (Оливия ни разу не видела ужаленных собак, но уверенна, что выглядели они именно так). Ничего не имея против малолетних отпрысков, напротив, любя их всем сердцем за свою непосредственность, ординатор точно решила, что не будет работать в детском отделении. Максимум — груднички и их заботливые мамаши. Хотя, чёрт его знает, какая из зол меньшая. — Нет, мамуль, — девушка тащила за собой непосильно тяжёлый из-за недосыпа чемодан и лавировала среди влюблённых парочек, уезжающих на Рождество студентов, отчаянных путешественников и работников аэропорта, — никто меня не выгонял, просто отпуск дали. Блин, ты не рада, что ли? Ну, вот и всё, ждите. Скоро буду. Оливия сжала руки в кулаки и быстрым шагом направилась к регистрационному столу.Такое сборище народу точно не для неё. Лучше бы дома посидела, завернулась в пледик, почитала романы… Нет. Точно не романы. Детектив какой-нибудь. Или можно взять диск с ужасами. И никаких рождественских комедий. — Помогите, кто-нибудь, — Крик пробил сознание, заставив Оливию в раз остановиться, — тут человеку плохо. — Здесь есть врач? Скорее, вызовите скорую. Девушка кинула чемодан посреди аэропорта, сама того не заметив, и пошла в сторону, откуда доносились возгласы. В голове одна мысль сменяла другую: «Лишь бы ничего серьёзного», «И почему я вообще думаю, что смогу справиться?», «Но если не я, то кто?». Даже в отпуске работа сама её нашла, страшно подумать, что будет по приезде домой. — Я врач, — Оливия протиснулась сквозь круг зевак и увидела чуть полноватого мужчину, лежащего на полу. Он со свистом вдыхал воздух, взгляд его бегал из стороны в сторону, со лба стекал пот. Рядом с ним суетилась кудрявая женщина, постоянно что-то причитая и охая. Видимо, жена. — Он, он вдруг кашлить начал, — объяснила женщина, копаясь в чёрном кожаном портфеле, — я его положила на пол… думала, так будет лучше, а он только больше стал задыхаться. — Ясное дело, что больше, — пробормотала Оливия, а затем обратилась к мужчине, — вы меня слышите? Прекрасно. Сможете сесть? Давайте я вам помогу, вот, аккуратно, так удобно? Хорошо. У вас астма? Можете не отвечать, просто кивайте. У вас есть ингалятор? — Роберт его где-то оставил, — женщина кинула кинула на пол портфель и залилась слезами, — бедненький мой, что же теперь будет? Как же так? Мы же к детишкам ехали на Рождество… Оливия на долю секунды зажмурилась, приводя мысли в порядок. Шум толпы и постоянные перешептывания обрубали на корню все логические цепочки, которые она старалась выстроить в голове. Как будто она снова оказалась в незнакомом городе, где тысячи улочек и тропинок петляют и переходят одна в другую. Где невозможно найти выход, где каждый дом похож на предыдущий. И единственное знакомое место — это больница. Точно. Необходимо мысленно вновь оказаться в больнице Форкса. Это должно успокоить. Глубокий вдох, задержать дыхание, а затем выдох. Сейчас не время для паники. — Ты, парень, да, ты, — она быстро набрала на телефоне номер скорой помощи, — скажи, что здесь у человека приступ астмы, лекарств с собой нет, — Оливия помогла пациенту снять узкую куртку, которая еле застёгивалась, и осторожно нащупала пульс. Несмотря на недостаток кислорода, достаточно высокий, — Роберт, посмотрите на меня. Вот так, да. С вами всё будет хорошо. Я врач, я вам помогу. — Я н-не умр-ру? — Еле произнёс он, из глаз потекли слёзы. — Нет-нет, что вы, вы обязательно будете жить. Вы же поехали к своим детям, правильно? У вас, наверно, и внуки уже есть. Улыбка получилась именно такой, какой нужно. Мягкой, дружелюбной, распологающей к себе. Никто не слышал собственный пульс Оливии, никто не видел её крепко сжатую в кулак левую руку. Для остальных она оставалась врачом. Сосредоточеным, спокойным и преданным своей работе. — Да, — отозвалась белая, как мел, женщина, придерживаясь за стену и стараясь не упасть в обморок, — тройняшки: Сем, Кевин и Руди. — Вот, как хорошо, — Оливия улыбнулась, осторожно поглаживая руку мужчины, его сердцебиение постепенно приходило в норму, — Роберт, вы такой молодец. И даже не переживайте, скорая знаете, как быстро сейчас ездит? Раз-раз, и уже здесь. Давайте я буду дышать вместе с вами, хорошо? Вот так, правильно, у вас получается. Женщина рядом постепенно зеленела и зеленела. В голове с горечью промелькнула мысль: Карлайл бы сразу нашёл нужные слова. — Дорогая, вы Сара, правильно? — Оливия перевела взгляд на женщину, — у меня маму так зовут. Сара, милая, я понимаю, вам очень тяжело. Но подумайте, где ваш муж мог оставить ингалятор? — В туалете, — неуверенно протянула женщина, — на втором этаже. Или на взлётной полосе. — Так ты и ты, — ординатор кивнула двум парням, стоявшим ближе всего, — один в туалет, другой к сотрудникам аэропорта, попроси, чтобы посмотрели инголятор на взлётной полосе. Пожалуйста, помогите мне. На удивление, её сразу же послушались. Либо сегодня попадаются только ответственные и смелые люди, либо рождественское чудо действительно существует.

***

Спустя десять минут не произошло никаких улучшений. Наоборот, астматику становилось только хуже. И в конечном счёте, он потерял сознание. Приняв решение, что лучше всего Саре будет не смотреть на мужа, Оливия попросила её отойти в сторону и ещё раз позвонить в скорую. Сказать, чтобы ехали быстрее. Женщина кивнула и убежала ругаться с врачами. «Пульс есть, но совсем слабый, — отметила ординатор, — и почти не дышит». Затем всё произошло слишком быстро. После Оливия едва могла вспомнить последовательность действий, а когда объясняла по телефону Карлайлу о внезапном исцелении больного, сама не могла понять, как такое вообще возможно. Вытащить человека из мёртвых, при этом избавив от хронического заболевания, не имея под рукой ни единого препарата? Звучит как бред сумасшедшего. И Оливия точно бы списала этот случай на недосып и большое количество кофеина в крови, если бы не десятки свидетелей, не завтрашний выпуск газеты и последующие слухи в Форксе. — П-пожалуйста, дыши, — ординатор ещё раз надавила на грудную клетку уже мёртвого мужчины, — ну же, пожалуйста, у тебя жена, внуки. Ты им нужен живой. Импульс, будто вышедший из ладоней Оливии, прошёлся по всему телу Роберта, заставив его очнуться после полной остановки сердца.