Hamamelis

      Её руки пахли мылом с травами, антисептиком и, слегка, латексом от белых медицинских перчаток. Каждое утро она пропускала пальцы сквозь русые пряди, разглядывая своё отражение в зеркале ординаторской, и собирала волосы в хвост.       Улыбка. Главное — приветливая улыбка.       Даже когда тебе хамят, оскорбляют и доводят до слёз — улыбаться. Мягко и вежливо, объяснять до тех пор, пока пациент не успокоится. Относиться с добротой, теплотой и пониманием ко всем людям, быть, что называется, «в ресурсе», помогать, отвечать на агрессию сочувствием, лишь изредка проявляя необходимую строгость и хладнокровие — ведь такой врач, такой работник считается идеальным?       — Оливия, сегодня не твоя смена, мы ведь это уже обсуждали, — слова, которые разрушили безмолвие приёмного отделения, без сомнения, принадлежали Карлайлу Каллену. Здесь его голос узнавали сред сотен других, — приходишь на полтора часа раньше, ночуешь в ординаторской, работаешь без выходных.       — Доктор Каллен, я в норме, правда, — Оливия повернулась к двери и опустила расчёску мимо тумбочки, — чёрт.       Не хотелось признавать, но засмотрелась. Раннее утро, ещё даже птиц за окном не слышно, а на лице Карлайла ни следа от усталости. Как можно быть таким красивым? Таким порядочным, добрым, бескорыстным, располагающим к себе? Ещё и выбрать работу в маленькой больнице, когда ты такой потрясающий врач. И помогать какому-то постороннему ординатору в её личных проблемах, беспокоиться и заботиться, вдохновлять идти дальше, освещать теплом беспроглядный дождливый Форкс.       «Говорила мне мама, не читай столько любовных романов», — девушка тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Мистер Каллен женат, у него дети, пусть и приёмные, и сама Оливия никогда бы не стала рассчитывать на нечто большее, чем дружба.       Возможно, потому что её типаж всё-таки брюнеты.       — Эм, чёрт, простите, — она взяла расчёску и поднялась обратно, — задумалась немного.       — И всё же, я беспокоюсь, — мягко, но уверенно произнёс доктор, — возможно, для тебя будет лучше взять академический отпуск.       Оливия непонимающе посмотрела на Карлайла, мысленно повторив его слова, правильно ли услышала? За последние несколько месяцев она выбилась в отличницы, ни одной помарки, ни одной ошибки. Засыпала в девять, вставала к пяти (не считая дней бессонницы), ни разу в грубой форме не ответила на негатив, не пропустила ни одной лекции. Да она даже отвергла предложение встречаться от весьма симпатичного парня! И всё ради того, чтобы уйти сейчас?       — А как же новые знания? Как же бесценный опыт? А моя успеваемость, я же столько всего пропущу…       — Оливия, хотя бы на пару недель, — настаивал Карлайл, — месяц, два. Иногда необходимо брать паузу, даже в любимом деле, иначе нарастающая усталость и эмоциональное истощение приведут тебя к выгоранию.       — Но мне потом придется столько наверстывать! — не сдавалась ординатор, прижимая к себе папки со стола, всем видом показывая, что никому их не отдаст.       — Ты отдохнёшь и с новыми силами легко вольёшься в учебный процесс.       На слова доктора девушка только покрутила головой в разные стороны. Видимо, понимая, что разговор совсем не клеится, Карлайл решил перейти на отчаянные меры.

***

      Дом, как всегда, пустовал.       Оливия редко тут ночевала. Настолько редко, что картонные коробки с хлопьями покрылись слоем пыли, а по углам разрослась паутина. Пауки тоже бегали где-то рядом, и от этого понимая по телу прошла неприятная дрожь.       Поднявшись на второй этаж своего скромного домика, Оливия попыталась включить телевизор. Тот недовольно зашипел, зарябил, отказываясь работать. Для заднего плана подошли бы и новости, и любая другая программа, про политику, животных или интервью со звёздами — неважно. Главное не оставаться с тишиной в комнате один на один.       Толком не поняв, какой канал соизволила включить эта старая коробка времён прабабушки, Оливия рухнула на кровать. Немного ударилась спиной о твёрдый каркас, и пробормотала:       — Если бы мне это сказал не мистер Каллен…       Кроме лучика света, Карлайл олицетворял собой высокодуховный нравственный идеал и жизненный ориентир. Спорить с ним из-за этого всегда было тяжеловато, но сегодня Оливия просто не могла не отстаивать свою позицию. Пусть и весьма дурацкую. Действительно, что такого в академическом отпуске? Её ведь никто не выгонял с ординатуры, никто не заставлял бросать учёбу.       Карлайл просто сказал:       » — Если тебе всё равно на себя, то подумай о других. Твоя ошибка может стоит человеку жизни. Твоя невнимательность несёт за собой последствия, ответственность за которые зачастую лежит на мне.       — Но ведь в этом и заключается смысл практики, разве нет? Вы рядом, вы поможете, исправите.       — Оливия, — его строгий тон и полный беспокойства взгляд заставил забыть все прочие аргументы, — то чем ты занимаешься — это не самосовершенствование, а саморазрушение».       С-а-м-о-р-а-з-р-у-ш-е-н-и-е — защитный механизм психики. Мысли, эмоции и действия деструктивного характера, которые осознанным или неосознанным образом направлены на самого себя. В психологии для обозначения таких внутриличностных феноменов и конфликтов чаще используется термин «аутоагрессия». Оливия прекрасно знала определение этого слова.       Но, согласитесь — бред ведь: желание достичь своей цели не может быть деструктивным. Может быть развитием, совершенствованием, работой над собой, чем угодно хорошим и правильным, но не разрушением.       Оливия перевернулась на бок. За окном падали первые снежинки. Скоро рождество. Мама как всегда будет целый день названивать. Одни проблемы от этого праздника.       — Скажи мне кто угодно, кроме него, послала бы подальше.       «Не пробовала взглянуть правде в глаза? — едко прошипел внутренний голос, — перестань оправдывать свой синдром отличника и запишись уже к психологу». Может, и правда, записаться? Курс витаминок пропить, с кальцием там или йодом. Перестать питаться кофе и сэндвичами, перейти на правильное питание и чай с сахаром. К родителям съездить, подарков накупить, почувствовать тот-самый-дух-Рождества.       — Уже без разницы, всяко лучше, чем на кровати днями напролёт валяться, — Оливия прижала к себе мягкую игрушку и закрыла глаза, — тем более, если меня насильно в отпуск отправляют.       В конце концов, дома, у родителей, то же правило, что и в больнице.       Главное — улыбаться.