Птичий короб

      — Что это? — спросила я держа в руке папку с документами. Это была именно та папка, в которой лежали всевозможные выписки и заключения, что были использованы в первый раз для нанесения чертежей, только теперь среди них появилось еще несколько листов с протоколом судебных заседаний.       — Тейлор, я не хотел тебе говорить … — отец до этого искавший что-то на столе и под ним неловко вскочил, поправил очки и сел обратно на диван. Нужна была ему скорее всего именно эта папка, но в таком случае ему не следовало оставлять её в открытом виде на столе. — Дело в том что … Понимаешь …       — Его отпустили! — я не кричала, но говорила довольно-таки громко. — Этого чертового ублюдка отпустили!       — Не выражайся.       — Не выражайся? Не выражайся?! — я швырнула папку на стол и она сбила еще какие-то документы со стола, листы ворохом разлетелись по гостиной. — Я теперь прикована к инвалидному креслу на всю жизнь, а эта мразь отделалась полугодовым заключением?       — Предоставленных улик было недостато …       — Каких улик? Номера машины? Записей с камеры наблюдения у ближайшего банкомата?       — Никто не видел что именно Артур Уайт был за рулём и у него есть алиби. Двое его друзей подтвердили что он находился в этот момент дома, — отца буквально корежило от тех слов что он говорил, но по мне так лучше бы он тоже орал и громил мебель, а не пытался оправдать систему правосудия. Я развернулась на кресле-каталке и рывками двинулась в сторону лестницы на второй этаж. — Тейлор, подожди …       Я поднялась по пандусу помогая себе рукой и максимально быстро оказалась в своей комнате. Захлопнутая дверь грохнула с такой силой, что несколько кусков краски откололось и шлепнулись на пол. Инвалидное кресло замерло посередине комнаты, а окружение развернулось передо мной детальной панорамой, позволяя разглядеть во что превратилось помещение за несколько недель активного конструирования. Портативный сварочный аппарат, притащены папой с работы, выглядывал из-под рабочего стола, а тумбочка у кровати была превращена в самодельный верстак. Журналы и книги пришлось переложить на подоконник, образовав там целую гору макулатуры. И почти все поверхности занимали схемы, провода и частично разобранные детали техники. Казалось что от некоторых устройств и микросхем исходит неслышимое гудение и невидимая пульсация.       Мне требовалось отвлечься, переключить своё внимание пока отвратительное склизкое черное нечто поселившиеся у меня в груди не разрослось и не захватило разум, утопив его в пучинах отчаяния. С этим могла помочь кейповская инженерия. По крайней мере занятие им обычно сильно затягивало и как-будто отрезало окружающий мир.       Почти собранный паук был вынут из второго ящика стола и тщательно осмотрен. Собрать его оказалось проще чем камеру для выращивания нейронов. Скорее всего свою роль сыграл имеющийся опыт, собранные в ходе предыдущей работы детали и простота конструкции. Правда пришлось прикупить ещё один небольшой набор электрика и несколько более специфических вещей, вроде скальпелей, пинцетов, скоб и прочих штук которые должны были быть встроены в лапки паука…       — Тейлор, — отец аккуратно постучал в дверь. — Можно я войду?       — Нет, — я еще ниже склонилась над столом буквально носом утыкаясь в дымящийся паяльник.       Отец помолчал несколько мгновений.       — Поверь я тоже разозлен и возмущен ситуацией и пытаюсь что-то делать. Я собрал документы переговорил с прокурором, адвокатом и судьей, шансы маленькие, но подать иск и пройтись по другим инстанциям можно …       Я старалась не слушать его, уделяя всё своё внимание тому чтобы приклеить на термоклей резиновую прокладку, которая будет герметизировать внутреннюю часть подсоединенных камер. Позже необходимо будет проверить насколько хорошо всё зафиксировано.       — … Мы будем пробовать снова и снова, пока не добьемся того результата который нас удовлетворит.       — Меня удовлетворит только его смерть! — запальчиво воскликнула я отбрасывая в сторону термопистолет и разворачивая инвалидное кресло вокруг своей оси. Когда дверь распахнулась передо мной предстал папа попеременно стискивающий кулаки. — Это чертовски несправедливо! Почему это произошло именно со мной? Что я сделала не так …       — Ну, ну малышка, — отец шагнул ближе и, присев, обнял меня за плечи. — Вот увидишь, мы справимся с этим …       В тот день я больше не занималась своими изобретениями, а провела время с отцом, как в те времена когда была жива мама и мы по вечерам тихо обсуждали наши проблемы и планы на будущее. Ненависть к виновнику аварии разгоревшаяся яростным огнем, постепенно затихла, превратившись в тлеющие угли где-то глубоко в душе, нужно было только снова начать ходить..       — Так … — я неуверенно поставила паука на четыре основных ноги и подсоединила к его спине тонкий, пятиметровый кабель питания. — Кажется всё работает.       Паук согласно пискнул и быстро провел калибровку своих конечностей. Каждое из них прощелкало десятком суставов, свернуло, развернуло прикрепленные приборы, и маленький дисплей, мигнув индикатором готовности, предложил подключить капсулу консервации.       Удивительно, но специальная, стеклянная тара предназначенная для временного хранения выращенных органов была собрана из бутылки вина с аккуратно отпиленным горлышком. Конечно помимо бутылки требовался кристаллоидно-формалиновый раствор, фиксирующее устройство и небольшая плата отвечающая за взаимодействие с пауком, но все они затребовали на своё изготовление не более пары часов. Таким образом спустя всего двое суток после появления необходимости капсула для хранения «собранных» органов и паук для трансплантации были готовы.       Я аккуратно подсоединила специальный разъëм к брюшку металлического насекомого, и тот, проанализировав содержимое капсулы, выдал один единственный вариант возможной трансплантации: «Замена нервного ствола осевого скелета с прилегающими тканями». Четыре основные ножки паука пришли в движение и загнулись назад до такой степени что соединились кончиками над основным телом устройства.       Прежде чем бездумно активировать прибор, я перебралась вместе с ним на кровать, предварительно закрыв входную дверь на щеколду. Потом я разделась и легла на живот вслепую устраивая паука на спине. Точность была не важна, требовалось хотя бы примерное указание на орган, который требовал замены. Нужна операция на руке? У вас их две, выберите необходимую. Хотите заменить несколько ребер? У человека таких костей больше чем пальцев на обеих руках.       Когда предварительная подготовка была закончена, паук пискнул сообщая что готов приступить к трансплантации. С замирающим сердцем я наощупь ткнула на кнопку запуска и тут же почувствовала как основные ножки прибора сдавливают бока, фиксируя тело в неподвижном состоянии относительно манипуляторов с медицинскими инструментами. Потом что-то неприятно кольнуло в позвоночник, в его чувствительной части, и сознание заволокло тягучим туманом.

***

      Болезненные покалывания в ступнях и затекшие икры.       Это первое что я почувствовала когда начала медленно просыпаться от непривычно-тяжелого сна. Обычно пробуждение после наркоза было более резким, а время операции не походило на черную дыру в которой бесследно пропадали любые мысли. Воспоминания нехотя последовали за мной в реальный мир. Почему так болят ноги?       Я перевернулась на спину и почувствовала как что-то холодное коснулось оголенной кожи. Паук, закончив операцию, отцепился от тела и свалился рядом на кровать. Еле двигающиеся пальцы с трудом нащупали длинный шрам идущий вдоль позвоночника. Ещë одна еле заметная борозда пересекала его таким образом, что образовывала перевернутый крест в том месте где были раздробленные и заново сросшиеся позвонки. Ни крови, ни швов, ни металлических скоб.       На глаза снова попался паук с подсоединенной капсулой консервации. На маленьком дисплее горело сообщение об удачно проведенной операции и предложение переработать биологические отходы, то есть мой старый спинной мозг, в коллоидный раствор. Ничего не пропадет зря. Замечательно.       Ткнув в предложенный вариант, я села на кровати и опустила ноги на пол, коснувшись кончиками пальцев ворса ковра. Давно забытое ощущение будоражил кожу и отдавалось лугки зудом в нервах. Предстоящие мероприятие слегка нервировало меня, но собрав волю в кулак я оттолкнулась от кровати и встала на трясущиеся конечности …       Которые практически сразу же подломились и тело рухнуло вниз. Я скрючилась на полу и стиснула зубы, пережидая болезненный приступ острой усталости, как-будто ни с того ни с сего попробовала поднять грузовик. Мышцы ног и таза безостановочно и судорожно сокращались. Через десять минут, когда неприятные ощущения стали более менее терпимы, я забралась на кровать и, закатав домашние штаны, пощупала своё бедро.       Тонкое и дряблое, словно вместо ноги кусок теста для лепки. Вряд ли конечности с атрофированными мышцами из-за долгой неподвижности способны выдержать даже мое похудевшее тело, а что уж говорить о том чтобы они были способны передвигаться.       Мрак. Почему эта мысль не посетила меня раньше?       Я потерла лицо пытаясь понять что делать дальше. Можно было бы сообщить отцу о чудесном выздоровлении, что приведет его в восторг, а передо мной встанет необходимость многомесячной реабилитации. Ежедневный тонизирующий массаж, лечебная физкультура с постепенным повышением нагрузок и еще одна гора таблеток. Или рассказать ему о приобретенных способностях, вступить в Стражи и почти сразу получить помощь Панацеи, но врят ли им нужен Технарь создающий импланты и не пользующийся ими. Или можно …       Я моргнула ощущая как с тихим шелестом в голову проникает очередной поток информации. Еще один контейнер предназначенный для сборки другой системы органов. Более продвинутый по начинке, но почти идентичный по конфигурации деталей.       Все девять концентрических колец соединенных между собой в единую изогнутую пластину, отстыковались от стекляной поверхности контейнера и стали формировать облако конструкционных единиц. Я сосредоточилась, выуживая из памяти схему первого прибора.       Вот эти детали полностью совпадают. Тут другие характеристики, но функция одна — придется перепаять микросхему, увеличив количество разъемов. Пучки проводов, закрутились разворачиваясь разноцветным веером меди, вольфрама и еще несколькими сплавами. Полироидный кристалл взорвался прозрачной пылью и заискрился, наглядно демонстрируя какой его элемент с чем связан.       Я вытащила из-под подушки свой дневник и с помощью рук переместилась в кресло, потом подкатилась к столу. Мне требовалось перебрать и заменить множество деталей в уже сыгравшем свою роль приборе. Кончик отвертки воткнулся в первый из шурупов и закрутил его против часовой стрелки, в это же время вторая рука вносила дополнение к уже имеющемуся чертежу.       Схема становилась глубже и насыщеннее. Функции отдельных элементов открывались с новой стороны, а понимание принципов общего взаимодействия растворяло границы неизвестного. Работа увлекла меня настолько, что я практически перестала ощущать неприятные покалывания от вновь заработавших нейронов, а мысли об обращении в Протекторат потонули под новыми данными и чертежами.