Twisted Olive Branch

Тишина, которая всегда была убежищем, комфортом, домом, сегодня напряжённо звенела. Махнув складным посохом, Минджи прощупала бетон вокруг своего футона: было мокро. Очевидно, ночью снова поливало, и дождь просочился в здание фабрики через прохудившуюся крышу. Сырость и холод пробирались под кожу и добавляли тревоги. Минджи всегда плохо спала и оттого просыпалась поздно — к этому времени девочки обычно шумели возле общего костра или ругались из-за очереди к умывальнику. Минджи могла слышать недовольное сопение Гахён, вкрадчивый шёпот Юбин, громкий, раздражённый голос Боры и рассеянное пение Хандон. Так было всегда, но не в последние несколько дней. И особенно не сегодня. Она осторожно встала и набросила на плечи прохудившуюся шаль, которую ей притащила Бора после одной из своих вылазок за мизогучи. От пронизывающего, болезненного холода та почти не защищала, но придавала какое-то чувство ложной безопасности, комфорта, и пахла домом. Вокруг, однако, пахло чужаками. Минджи сморщила нос, пытаясь уловить отдельные отпечатки в потоке переплетавшихся друг с другом запахов. Их было слишком много, как и звуков, доносившихся с улицы. Пахло мокрым бетоном, керосином, кожаными ботинками миритари, разъярённой, потной и пьяной толпой, кисловатым виноградом… Едва отделив этот след от всех остальных, Минджи бросилась бежать. Она знала фабрику вдоль и поперёк, и только это могло спасти ей жизнь — жилки на висках забились так, что ей стало больно. Животный страх влез ей в горло и тяжёлым камнем замедлил бег. Минджи оглянулась вокруг и стащила с глаз повязку: в этом отчаянном жесте не было никакого смысла, она это прекрасно понимала, но надеялась, что вид её увечий хотя бы на мгновение задержит преследовательницу, когда та её догонит. А она догонит. Обязательно найдёт, где бы ты ни пряталась. Прислушиваясь к окружавшим её агрессивным звукам, Минджи влезала на Древо мира изнутри, пряталась под кажущуюся надёжной металлическую кору. Пальцы, отчаянно пытавшиеся вцепиться в гладкую поверхность, кровоточили, когда ломался очередной ноготь. Минджи не обращала внимания на боль — она вся превратилась в слух, отключив остальные органы чувств. Широкие шаги ботинок, утяжелённых металлической подошвой. Один. два… три человека. Четвёртый с ними, без сознания. Тело тащат по полу, оставляя кровавый след — пленник ранен? Нельзя думать, кто это. Нужно ползти вверх, если только ей удастся забраться на крышу, у неё будет шанс. Шаги затихают. Перевести дух. Капли дождя падают на лицо, ветер перебирает волосы, терпко пахнет сырой землёй и каким-то гнильём — крыша близко. Минджи подтянулась на правой руке и поморщилась, когда ледяная капля приземлилась на покрытые ссадиной пальцы. Она протянула левую руку, чтобы уцепиться за торчавший кусок ветки, ведущий наружу-- Всё её нутро содрогнулось, покорёжилось, вывернулось наизнанку от острого металлического звука. Её пальцы разжались, и она полетела вниз — если бы не удержавшая её в последний момент металлическая балка, установленная в середине ствола древа, на этом бы история Ким Минджи закончилась. Но очевидно Судьбе хотелось ещё поиздеваться над своей беззащитной пешкой. Рот заливало кровью: Минджи не могла понять, откуда она бралась, и пыталась оттереть её с лица, но она всё продолжала течь, заполняя всё своим запахом и вкусом. Теперь Минджи совсем ослепла. Звук, от которого её отбросило от спасительной крыши, повторился снова, но в этот раз с меньшей интенсивностью. С Минджи игрались — и в этом она убедилась как только услышала снаружи вкрадчивый, нежный голос. — Помощь нужна, милая? Минджи пробил истерический смех: она всхлюпнула кровью, капли которой тут же разлетелись в стороны. — Ты, — проговорила она и, в очередной раз отерев лицо, подползла к краю балки, уставившись выколотыми глазами вниз, откуда доносился голос Ли Шиён. Такой ненавистный, и такой любимый. — Не примешь ли гостью? Я долго добиралась, в городе празднования. Слышала? С завтрашнего дня Реминисценты будут приравнены к миритари, а Куколка станет владелицей большинства развлекательных заведений Нео-Сеула. Разве не здорово? — Шиён улыбалась, Минджи могла слышать это в её голосе. Но было в нём что-то ещё, он звучал глуховато и выходил из горла с трудом: Шиён задыхалась. Это приободряло. Сплюнув густую струйку кровавой слюны, Минджи поползла к краю балки и ухватилась за стену вновь. Это не ускользнуло от внимания Шиён, и она снова хлестнула своим ссансудо по металлической коре Древа. — Хватит, — взмолилась Минджи, с трудом сдерживая тошноту. — Прошу тебя, остановись. — Тогда тебе придётся слезть, радость моя. Тебя хотят видеть в главном штабе. — Я не собиралась ни с кем видеться, — мрачно пробормотала Минджи и истерично усмехнулась собственной идиотской шутке. — Ты пришла в мой дом, Ли Шиён. Или теперь ты предпочитаешь, чтобы тебя звали Куколкой? Шиён глухо рассмеялась, закашлявшись в конце: вслед за этим звуком Минджи уловила слабый стон, и её желудок сжался. Бора… На грани жизни и смерти. Сердце бьётся неравномерно, будто поддерживая одновременно два ритма. Один из которых полностью совпадает с сердечным ритмом Шиён. Что-то здесь не так. — Так вот почему ты устроила весь этот спектакль и обзавелась собственными пешками. Если бы я знала, что ты будешь такой одержимой бывшей, я бы никогда с тобой не встречалась. Слова Шиён больно саданули по самолюбию, хотя Минджи думала, что уже давно его изничтожила, как и большинство собственных чувств. Почти всё ушло вместе с глазами, от которых она предпочла избавиться несколько лет назад, вырвать их из глазниц, показать всему миру, что она отрицает его существование, что она отказывается видеть. Почти всё, но не желание отомстить, так удобно замаскированное под благородную жажду справедливости. Минджи хотела справедливости — конечно — но прежде всего для себя. Поэтому-то слова Шиён жалили так больно, в самое сердце. — Я хотела, чтобы у них была свобода, — вяло соврала Минджи и прижалась пылающей щекой к холодной ржавой поверхности дерева. Кровь продолжала течь, но теперь как-то медленно, почти неохотно, и дождь, протекавший через прорехи в крыше, смывал её с кожи. Минджи выставила язык и поморщилась, когда кислая капля попала в рот. — Забавно, но так говорили все диктаторы на протяжении человеческой истории, — Шиён подпёрла Древо плечом, и теперь Минджи могла слышать биение её сердца так же чётко, как собственное. Бора тем временем затихала. — Кроме Куколки. Она обещала людям бесплатную траву и мизогучи — и это обещание уже начали исполнять. — Тебе нездоровится, Шиён, — сглотнув сгусток крови, Минджи вдруг поняла, что у неё ещё есть шанс на спасение. Один, почти призрачный, и требующий времени, но… — Говорить о себе в третьем лице — весьма тревожный симптом, не находишь? Почему бы не использовать это время для беседы по душам со старой возлюбленной? — О, доктор Ким, спасибо за вашу заботу, — Шиён снова зашлась в приступе кашля, и в этот раз сплюнула на землю. Минджи прислушалась к странному шипению, которое становилось всё громче и громче, и чуть не вскрикнула, когда определила его источник. — Но у тебя устаревшая информация. Я больше не Куколка. Я никогда ей и не была, по правде говоря. Не на полную ставку, по крайней мере. Ли Шиён… Что же ты делаешь со своим мозгом? Ещё немного, и ты останешься полной идиоткой. В двух мирах сразу. Минджи сосредоточилась на своей идее, стараясь одновременно следить за состоянием Шиён. Она перевернулась на спину, пряча от стоявших внизу Реминисцентов правую руку, которая потянулась в карман за маленьким пультом. Давай же, Бора, малышка, я знаю, что ты еще со мной. Помоги нам выбраться отсюда. Помоги м н е. — Мне ты говорила другое, — Минджи нащупала пульт и перевела дух. Теперь нужно было привести шкалу подавления в правильное положение, а сделать это окровавленными руками не так-то просто. Одно неосторожное нажатие, и мозг Боры воспламенится как бочка с бензином. — Ну ты знаешь, это желание впечатлить свою дев-в-в-в-ушку, — Шиён громко цокнула. Шипение, исходящее от её глаза, беспокойно вращавшегося в орбите, усилилось, и теперь не только чувствительные уши Минджи могли это уловить — одна из спутниц Шиён задышала с тревогой. Её переминание с ноги на ногу показалось Минджи знакомым, но оно отогнала эту мысль от себя. — Давай, Минджи, спускайся сама, или я тебя спущу. Второй вариант тебе не понравится, обещаю. А как тебе понравится это? Скользя по сенсорной поверхности мокрым пальцем, Минджи выкрутила движок до семидесяти пяти процентов (по крайней мере, она на это надеялась). Шиён среагировала молниеносно: ей понадобилось меньше полусекунды, чтобы развернуться и вонзить меч прямо в грудь нападавшей, всадить его по самую рукоятку. Бора издала животный вопль и мягко опала на землю — её плечи подрагивали, а глаза смотрели на Шиён с грустью и полным осознанием происходящего. В первый раз. — Ну вот, — в горле Боры что-то странно булькнуло, и тёмная, почти коричневая кровь тонкой струйкой брызнула из уголка рта. — Теперь уж точно никакой Утопии, Ли Шиён. — Нет, — лихорадочный шёпот Шиён удивил Минджи, которая изо всех сил пыталась сдержать рвущийся из груди крик отчаяния. — Нет, нет, нет, что же ты наделала, глупая! Бора! Суа! Она отбросила ссансудо в сторону и приземлилась на колени перед Борой, которую быстрыми темпами покидала жизнь. Шиён прижала к зияющей дыре рукав куртки, который быстро пропитался кровью. — Это всё она, — услышав голос Юбин, Минджи словно окоченела, а потом рванула вверх по древу, превозмогая собственную боль и страх. Никакой надежды, никакой. Ты крупно проебалась, Ким Минджи. — Она убила Бору, — Юбин скрежетнула зубами. — У неё чип под управлением, я— — ЗАТКНИСЬ! — взревела Шиён, а затем подхватила ссансудо, крутанулась и изо всех сил ударила металлом по металлу: скрежет, вибрация, визг, раздавшиеся в этот момент, полностью лишили Минджи равновесия, и она полетела вниз. Время замедлилось, превратилось в густой суп, как тогда, на площади, где она засадила себе огромные клещи сначала в правый глаз, а потом в левый, уничтожая по очереди человека и машину, Ким Минджи и Джию. Она убила в себе любовницу Куколки, убила в себе последовательницу кибер-культа, убила мучительницу невинных — так она тогда думала. Оказалось, она просто закрыла глаза на чужую боль и зациклилась на своей. Как глупо. Бетон принял её с лаской, боли Минджи почти не почувствовала. Когда над ней нависла неясная огромная тень с не по-человечески длинной рукой, она собрала все силы, чтобы выдавить из себя последний шёпот. Её чип, Ли Шиён. Забери её чип.