Становление хаоса

Каждая эмоция имела свой уникальный звук, а каждый человек обладал неповторимым звучанием. И каждого из тех, кто подходил к ней достаточно близко, Муза безошибочно читала, слышала и порой могла определить даже не глядя. Именно поэтому до поступления в Алфею девушка предпочитала вести закрытый образ жизни, не появляться на празднествах в своем городе и не заводить лишних знакомств. Не привязываться. Даже отец научился держать дистанцию, и хотя порой девушке не хватало его объятий, сталкиваться с болью утраты было невыносимо. Ее сила не допускала исключений, магия проявляла непоправимую жестокость к фее разума. И все же однажды она подарила Музе довольно сомнительный, но все-таки шанс.

***

 — Ты готова? — тревожно сглотнув, девушка покрепче перехватила лямки рюкзака и перевела взгляд на юношу, который протягивал ей руку. — К тому, что скоро меня будет сносить от вихря подростковых эмоций? — Муза невесело ухмыльнулась, — Кажется, нет, вернусь домой. — Давай только без нытья, ты знаешь, что я затащу тебя в Алфею, даже если придется волочить тебя за собой всю дорогу. — Какое поразительное рвение, Рив, — Муза демонстративно натянула наушники. — Не-ет, ты так просто не отделаешься, — сделав быстрый глоток из бутылки, специалист лишил подругу оборонительного приспособления, — со мной они тебе не нужны. — Хорошо, что нас заберёт Скай. Я бы не выдержала поезд. —  Приедешь в школу, как принцесса, а, фиалка.

***

Ривен появился в её жизни около пяти лет назад. Наглый, хамоватый ребенок, который сопровождал принца Ская и профессора Сильву во время ежегодного осмотра территорий, казалось бы, что в нем могло привлечь её внимание? Однако едва встретившись взглядом с колючими тёмными глазами, девочка с двумя смешными хвостиками потеряла дар речи. Ривен не звучал. Она подобралась достаточно близко, чтобы ощутить хотя бы слабый отголосок, но ничего не было. Принц Скай, которому едва исполнилось двенадцать, источал благодушие, безмятежное спокойствие и ребяческую суетливость. Сильву, как и предполагалось, обуревала тревога, усталость и гордость за воспитанника. А вот Ривен, чье лицо застилала невообразимая скука, будто не испытывал эмоций вовсе. Он сидел, хмуро сдвинув брови, почти недвижимо, искоса поглядывая на лучшего друга. Еще никогда Муза не сталкивалась с человеком, которого бы не могла считать точно открытую книгу. Это казалось странным, но невероятно любопытным. Ей вдруг захотелось сделать то, что раньше вызвало почти панику. После завершения официальной части, Муза проследила за пареньком и без труда отыскала его в городской оранжерее, как оказалось, к растениям Ривен всегда питал особую слабость. — Полагаю, ты пришла объяснить, почему так пялилась на меня во время процессии? — не оборачиваясь, произнес парень. Он осторожно касался лепестков кустовых роз и в целом производил впечатление глубоко эмоционального человека, однако наверняка проверить не представлялось возможным — тишина. Щеки Музы вспыхнули «слишком заметно». Терять уже было нечего — любопытство пересиливало правила приличия. Находясь с человеком в замкнутом пространстве, она впервые слышала биение собственного сердца, а не музыку чужой души. Кучерявые волосы будущего специалиста будто манили. Это было последним шансом почувствовать хоть что-то, но в глубине души фее хотелось, чтобы тишина оставалась тишиной. — Может быть, моя просьба покажется тебе странной, но разреши мне… — девушка приблизилась, чтобы обозначить свое намерение дотронуться до него. Тот факт, что мальчишка спокойно дал запустить руку в свою густую шевелюру, удивил фею. Она ощутила легкое покалывание, но ни единого эмоционального перелива. Волосы, на вид жесткие и не послушные оказались невероятно приятными наощупь. — Все это время ты хотела меня потрогать, я польщён. Действительно странная просьба. — Прости, просто… — Муза отдернула руку, отступая. Она слишком увлеклась. — Ты не можешь меня чувствовать? — перебил паренек, оперевшись ладонями на стойку перед цветочной полосой. Удивлённые глаза феи разума, вероятно, выдавали её с головой, но даже это не объясняло такой чёткой догадки, — ты не первый чертов эмпат в моей жизни. Моя мать так и не смогла считать меня, ни разу, — не нужно было обладать магией, чтобы понять — Муза оказалась первой, кому он это рассказал, — я Ривен, кстати. — Муза.

***

Этот день положил начало дружбы двух абсолютно разных людей. Для Музы все было в новинку. Дружить, открываться кому-то, да еще и такому, как Ривен. Он не вписывался в ее представления о верном товарище, и с ним все чувствовалось иначе. Парадоксальность Ривена как человека порождала множество противоречивых чувств, но никогда не отталкивала. Фея разума старалась понимать его без способностей, и, несмотря на взрывной характер и довольно открытое выражение множества эмоциональных состояний, это требовало куда больше усилий. Это было сложно.

***

— Уйди, Рив, — Муза не выходила почти десять дней, ничего не ела и казалась бледной тенью себя самой в начале лета. Слабость и одиночество источала каждая клеточка ее тела, а глаза настолько опухли от слез, что краснота вокруг них казалась почти естественной. Отец девушки, убитый горем, едва ли мог поддержать дочь должным образом. Но Ривен мог. Должен был. Лишь он один, чьи эмоции, будь то тревога за дорогого человека или усталость от постоянной борьбы за место под солнцем, не могли перебить ее собственную боль. Он поступил в Алфею и теперь редко мог бывать в городе. Исправно приезжал на каникулы и пару раз на выходных. Разумеется, узнав о случившемся, Ривен выпросил у Сильвы парочку дней. Но парочки дней явно было недостаточно. — Иди сюда, дура, — юноша опустился на кровать, притягивая подругу. Муза не пыталась сопротивляться, для этого она, к счастью, была слишком слабой, — что ты сделала с собой, фиалка? — внезапно взгляд специалиста упал на красные полосы около запястья. Мягкий настрой сменился гневом, он перехватил руку, которую девушка безуспешно постаралась спрятать в рукаве. — Не надо. — Ты ебанулась, фиалка. В конец, это точно. — Ты не понимаешь, — девушка вырвала кисть и плотнее укуталась в объёмную толстовку, — я слышу это постоянно, слышу ее ужас. Это не так, когда боишься сесть на байк или прокатиться на американских горках. Это так больно, эта боль, — она тряхнула рукавом, — хоть немного заглушает. Она не пыталась скрыть того, что разбита, напугана и запуталась. Муза достигла той степени отчаянья, которую называют краем. И этот край был острым, слишком острым. — Слушай сюда, — Ривен перехватил опухшее лицо, сжав щеки в ладонях, — я не позволю тебе ничего делать с собой. Завтра же заберу тебя в Алфею. Сильва не будет против, если ты пару дней побудешь с нами. — Исключено, я не могу оставить отца! — Ты не помогаешь ему сидя здесь. Муза, тебе нужна помощь, сидеть здесь и реветь — это то, что ты выбираешь? Соберись, черт возьми. Хватит наматывать сопли на кулак. Да, плохо, да больно, но это не повод морить себя голодом. — Ты просто… — Я тоже потерял маму, она умерла, потому что отец погиб на задании. Она довела себя до истощения и угасла за пару месяцев. Думаешь, мне было легко это пережить? Вы, эмпаты такие, сука, чувствительные. Только вот что, — Ривен уже кричал, сжимая плечи девушки, — если бы она тогда могла чувствовать меня, то, может быть, её привело бы в чувство то, что её сын боится, страдает, мучается. Ей даже в голову не пришло, что я что-то чувствую. Ведь если она не могла меня слышать… — голос парня сорвался.

***

Если бы она могла чувствовать, то что чувствовал он, то наверняка бы горела изнутри. Но эмоции Ривена оставались внутри, и все же без всякой эмпатии девушка осознавала его боль и его правоту. В тот момент Муза осознала, что судьба послала Ривена не просто так, что они связаны. Ведь он вернул ей желание жить, жить ради него.

***

— Так и что у вас с Ривеном? Скай был вторым человеком после кучерявого напарника, с которым Музе хотелось говорить. Его эмоции не перекрывали, а скорее шли фоном. Он в целом не умел навязываться. Они частенько ходили в небольшие кафе, пока ждали общего друга. Особенно тесным общение было до поступления обоих мальчиков в Алфею. — Решил устроить допрос с пристрастием? — фея отправила в рот ложку фруктового сорбета, в глубине души надеясь, что у Ская хватит такта не развивать тему. — Считай, что я хочу посплетничать. — Стелла плохо на тебя влияет. Так что ты имеешь в виду? — Я не мог не заметить, как ты смотришь. — Сейчас он с Сабриной, — Муза пожала плечами, делая вид, что ей все равно. Делать вид ей всегда удавалось из рук вон плохо. — С Селиной, — деликатно поправил Скай, до скрежета зубов деланно помешивая сахар в своем кофе. Конечно, Скай знал, но в случае с Ривеном все было слишком сложно. Он не признавал любовь, даже банальная влюбленность казалась ему приторной. Он хотел взять от жизни все, выжимая девушек, как фрукты, ради живительного сока. Он предпочитал избегать привязанностей, а Музу и Ская считал скорее исключением из общего правила. Ривен никогда не говорил другу о том, что чувствует. Фея разума предпочитала не думать о возможном романтическом подтексте дружеских отношений. Ведь это могло в одночасье испортить все между ними. Ни с одной из тех, с кем Ривен спал, он не общался в последствии. Им было по шестнадцать, и они уже выросли. Во всяком случае, Ривен был уверен, что все блага мира принадлежат ему. Он не раз предлагал друзьям травку или виски, впрочем, тут же заявляя, что Музе не стоит злоупотреблять. Противоречия друга порой разрывали сильнее чужой эмоциональной нестабильности. А нестабильных вокруг хватало. Даже официантка кафе, в котором они сидели, фонила скукой и равнодушием. Сильные эмоции — сильная магия. Это работало в обе стороны. — Неважно, в любом случае, сейчас он счастлив. Скай многозначительно поднял бровь. Ривен. Счастлив. Что-то из области фантастики. Скорее уж умиротворен или удовлетворен. — Иногда мне кажется, что твоя сила сильно усложняет твою социализацию. — Так и есть. — О чем шепчетесь? Фиалка, ты потрясающе выглядишь в этом платье. А без него еще лучше, я уверен, — Ривен ворвался в диалог бесцеремонно и ярко, подмигивая девушке и подзывая официантку одновременно. Разумеется, в конце вечера у него в кармане оказался ее номер. А фоновая эмоция сменилась предвкушением.

***

Поступление в Алфею — самое страшное испытание для феи разума, чье проклятие — слышать чужие чувства. Она дважды отклонила письмо о зачислении. Однако Фара Даулинг лично посетила город, чтобы передать третий конверт. «Ты как гребаный Гарри Поттер», — сказал тогда Ривен. Именно поэтому Муза стояла и тряслась у дороги в ожидании кортежа Ская. — Золотой мальчик будет здесь через десять минут, если верить сообщению, которое он отправил полчаса назад, — хохотнул Ривен, подбрасывая смартфон. Его дружба со Скаем вызывала не меньше вопросов, чем их собственная. Ривен не отличался сдержанностью, дисциплинированностью и примером не являлся, и тот факт, что Сильва допустил подобное общение, казался фее, по меньшей мере, нелогичным. Ведь глава специалистов так трясся над своим обожаемым воспитанником. Впрочем, несмотря на внешнюю податливость, Скай не позволял собой манипулировать. — Скай никогда не отличался пунктуальностью, чего ты удивляешься. Стрелка часов на руках Ривена лениво переползла через цифру двенадцать, когда с подъездной дороги послышался характерный шум автомобиля. Муза вздрогнула, ощущая приближающиеся звуки чужих эмоций. Ривен оскалился, предвкушая встречу с лучшим другом, но все же небрежно произнес, открывая перед Музой дверь: — Этот год будет особенным, вот увидишь, фиалка. Ривен не ошибся.