(не)пара

Настоятельная потребность на кого-нибудь сорваться становилась просто насущной необходимостью. Это Леонард понял, когда в течение минуты не мог сформулировать фразу без резких конструкций в адрес собственного подчиненного персонала, не угодившего старшему офицеру исключительно наличием рабочего беспорядка. И ладно бы сорваться хотелось физически или эмоционально – нет же, Леонарду требовался хотя бы минимально интеллектуальная мишень, на которую можно было бы излить накопившуюся язвительность. Доставалось обычно тем, кто в очередной раз сглупил и подставился, но очередным был капитан, а капитан умел избегать «любимого доктора» в минуты душевной нестабильности как никто более. Со студенческих времен навык отработал. Пока совсем худо не станет, не приползет. Сволочь, а не капитан. Уши бы оборвать еще по детству. Стоп. Леонард вспомнил недавний мастер-класс по ухмылочкам над подсыхающей лужей понятно чего, капитанскими сапогами художественно размазанной, но повторять не стал. Не приведи счастья увидит кто. - Стоп, а остроухое где? – озадаченно поинтересовался в пространство Леонард, оглядев единственного в «карцере гостиничного типа» присутствовавшего. – Джим… капитан же запретил покидать пределы. Без прямой команды. При том непонятно, кого от кого изолировал: свою приблуду от экипажа или наоборот. - Капитан и забрал. То, что хотелось произнести в адрес капитана с его идеями, должно было спровоцировать собственно капитанское самовозгорание. Леонард пощурился и не стал провоцировать судьбу. - Дожили. Сказал же: у остроухого ломка, нет, блять, неймется ему… - ограничился Маккой самой цензурной версией желаемого. – Тогда я за тобой. Подъем, пошли. - Доктор, вы так соскучились? Усмешка поползла сама собой. Ну не совсем то, что надо, зато можно выражения не подбирать, уровень табуированной лексики этот кадр точно выдержит. - Еще чего. Я нашел бесплатную неквалифицированную рабочую силу. Если ты не передумал изображать благодарного пациента. - Леонард, я не изображаю. В чем тебе помочь? Тьфу ты. Вот у кого-то интуитивное умение заставлять главу медблока чувствовать себя неловко. А хорошая причина устроить внеплановый разнос – это провести ревизию. В одиночку. Ну, как в одиночку, Леонард даже удовольствие начал получать от процесса тыканья в те контейнеры, которые подлежали ревизии. Сплошной кайф, цитата по Джиму Кирку: как по волшебству, указанное либо материализуется перед Маккоем, либо возвращается обратно. Молча. Даже язвить перехотелось. Ну почти. - Даже если логист из тебя никакой, грузчик очень даже. - Хоть что-то во мне вам нравится. Даже если раньше и перехотелось, сейчас захотелось заново. - Меня однозначно настораживает неквалифицированная рабочая сила с таким потрясающим знанием стандарта… остроухое же шлифовало? - М, да, в основном да. Спок сказал, что это способ не сойти с ума. Точка фиксации. - Имя, звание, идентификационный номер… - вполголоса комментирует Маккой. - Обратная сторона, Леонард. Если в сознании остается тоннель, управлять намного проще, а вероятность бунта намного меньше. Контроль, а не информация. - Неслабо тебя остроухий натаскал. - Леонард. Маккой даже с интересом поднимает взгляд от проверяемого списка: да неужели прошибло? А он даже и не старался! - Вопросы, комментарии, предложения? - Если речь о схеме поведения при допросе, то она мне была и до этого известна. У Маккой слегка дергается глаз. Кстати, а капитан интересовался, что он за приблуду приволок? - Прекрасно, блять, - бормочет он и резко меняет тон. - Имя, звание, идентификационный номер? - Вот последнее, Леонард, вам вообще не поможет. Прекрасно. Джим, чтоб тебя… - Уверен? - Уверен, Леонард. Звать по имени через фразу, польщенно, но зло замечает Маккой, это вот воообще запрещенный прием. - О причинах просвети, будь любезен. На то, как слегка двинулись плечи под не сильно плотной тканью рубашки, обозначая недоумение, Леонард готов был залипнуть. - Леонард, в заданных условиях я же вам не на стандарте отвечать буду. Вот сволочь. Зато Маккой находит, куда сорвать накопившееся раздражение. - Тогда с простого. Имя? - Вам оно прекрасно известно. Да что ты говоришь. - Настоящее. - Каренг. Настоящее. - Сделаю вид, что поверил. Звание?.. Клыки спрячь, хочет дополнить Маккой, оценивая ухмылку. - Sogh. Интуиция (не медицинская, но вполне работающая) настойчиво подсказывала, что это сейчас Леонарда не обругали. Пока Джим там непонятно чего ради уволок вулканскую амебу, Леонарду тут куда как интереснее. - А перевести? - Неправильная постановка вопроса, Леонард. Ах ты ж сволочь. - И как же правильно? - Ранговое соответствие званиям Звездного флота. Два раза сволочь. Нет, пять. Маккой дергает уголком рта. - Ну отвечай теперь. - Вы не сказали «пожалуйста», Леонард. - Если тебя остроухое научило так шутить, я ему точно уши откручу… - Почему меня этому должен был научить Спок? - Потому что в твоем родном, цитирую по какому-то вашему капитану, нервный тик ему имени Джеймса Кирка, нет таких «бесполезных понятий»! – рявкает Маккой от души и со всем накопившемся раздражением. – И прекрати… стоп. Тебе что, смешно?! Леонард Горацио Маккой как-то не привык, чтобы над его раздражением… смеялись. Даже Джим не рисковал. А Джиму можно было чуть больше, чем остальным смертным. - Вы красивый, когда злитесь, Леонард. - Замолкни. - Серьезно. - Замолкни. Второе предупреждение. Самое досадное, что посмеиваться клингонская сволочь продолжает уже беззвучно. - Клыки спрячь. От желания кинуть в тебя чем-нибудь потяжелее меня удерживает только подозрение, что твоя раса это заценит как ответные симпатии… По крайней мере, мстительно отмечает Маккой, беззвучно ржать собеседнику становится крайне сложно. - Какие у вас тонкие познания в культуре Кроноса… - Не говори мне, что я угадал. - Ну, не то, чтобы совсем да… - Скройся с глаз моих. Беззвучно ржать Каренг не перестает, но в сторону отходит. - Совсем уйти, дальше сами?.. Вот же… - Будешь нужен – позову! – уже удовлетворенно рявкает Маккой: без повода сбросить раздражение как-то не получалось. – Скройся уже, пока действительно чем не запустил… - Я поймаю, Леонард. Ни в чем себе не отказывайте. Маккой, конечно, погружается в проведение ревизии дальше, но мысль о том, что вот как раз для таких случаев надо бы завести на столе исторически достоверную (по весу особенно) модель пресс-папье, становится очень навязчивой. - Намиловался со своей остроухой приблудой? – мрачно интересуется Леонард, разглядывая чрезвычайно довольную капитанскую физиономию, почти мгновенно (по мере осознавания вопроса) начинающую выглядеть слегка виновато. – Джим, на вот какого хрена, а?.. Я ж сказал, что у него ломка. И что ты творишь?.. Физиономия стала пристыженной. Правда, Леонард был неплохо знаком с умением друга напускать на себя всякие… выгодные выражения морды лица. - Не верю, - категорично отрезал он. – Где остроухая напасть имени тебя? - Ну… спит. Охренительно, констатирует Маккой. - За твоей спиной спит, - не спрашивает, но констатирует он. Даже пару мгновений позволяет себе помечтать о том, как отодвинуть псевдо-виноватого Кирка с пути и пройти в капитанскую каюту. Промониторить с нарушением частной жизни. – Поэтому у тебя в помещении пляж? - Согрелся и уснул, - угрюмо посопел виноватый друг. Благими намерениями, Джим… - Он мог тебя убить. - Он лапочка. - С минимальным расхождением физической силы в сторону превышения человеческой примерно в три раза. - Самая миролюбивая, пацифистичная, покладистая и дисциплинированная раса на всю… - В состоянии абстинентного синдрома от наркотического месива. Капитан выходит и жестом предлагает пройтись. Леонард так понимает, что до бара. - Ему было холодно, - вполголоса произносит Кирк, устроившись в углу и обнимая итог изнасилования репликатора в виде почти литровой емкости кофе с мороженым. – А я хотел его. - Извращенец. - Не в том смысле, Боунс. - А в каком? С тем же успехом Маккой обычно произносил «кайся уже, Джим». Помнется и выскажется. Кирк оправдывает ожидания: наигрался уже в эту свою эрзац-маску беспринципной мрази. - Боунс. Я не могу. Так, как они общаются… я думал, прямо там умру. Как будто вокруг тысяча струн разной тональности, а каждое движение – это аккорд. Каждое прикосновение – стокатто… Неслабо так накрыло, едва не хмыкает Маккой. И молчит. Священники на исповеди молчат и не вмешиваются. До нужного срока. Хотя, блять, он врач, а не исторический корабельный капеллан! - …я хотел только его. Хочу. Шикарный, идеальный, мой, Боунс, он мой. Как живой камень. Статуя с идеальным анатомическим соответствием оригиналу. Ну, Боунс, ты же должен меня понять – до малейшей черточки, до движения суставов, до перекатывающихся под кожей мышц… - Джим, чего покрепче не налить? – участливо осведомляется Леонард, как-то даже не предполагавший, что капитана так накроет. Благо, Кирк хоть влюбчивый, но отходчивый. Но пару недель слушать Маккою эти воздыхания. Капитан удрученно мотает головой и утыкается в подтаявшее мороженое поверх кофе. - В карцере не регулируется температурный режим. Я хотел согреть. Не ругайся, ладно, док, а?.. Дурень-то. - Я волнуюсь за твою беспечную зад… голову, Джим. Ладно, за задницу тоже. Кое-кто иногда исключительно ей думает. А не головой. Выглядит Кирк так, что хочется понять и простить. Маккой считает, что у него иммунитет. Наверное. Точно да. Совершенно точно. - Джим. Как с твоего любимого ругательного может переводиться что-то, звучащее как «сог»… «согх»… что-то среднее. - Много как. А контекст? О, дайте ему задачу, и сердечные терзания останутся за бортом. - Это, скорее всего, звание или ранг. Кирк задумывается. На полтора глотка. - Sogh? – уверенно выдает он. Маккоя тянет поморщиться. - Оно самое. - Или soghla”?.. - Точно первое. - Лейтенант или младший лейтенант, не помню, суть важно? Сейчас выясним… стоп, Леонааааард?! - Хоть ты не начинай. - Ага, значит, угадал, - удовлетворенно заключил друг, товарищ и старший офицер, у которого креативность громче голоса разума. – На меня ругаешься, а сам?.. - Провожу ревизию на территории вверенного мне подразделения, - огрызнулся Леонард. – И когда подлежащее ревизии к проверяющему мне таскает угроза с тем же (если не больше) разбросом сил, что и в твоей каюте спящий «лапочка», очень, знаешь, удобно!.. - И не стыдно так кавалера третировать… - Кого?!.. - Поклонника, - поехидствовал самый любимый капитан, кажется, даже прыснул в чашку. – Ты у меня целиком красивый, да, Леонааааард?! - Прибить хочется, - мрачно буркнул доктор. – И тебя, и твою приблуду клыкастую. Хотя нет, его пока подожду, у меня еще треть вне сверки с описью. Не будет регулярно клыками на ухо клацать – помилосердствую… - Что делать? – тихо и как-то весь подобравшись переспросил Кирк. Маккою не понравилось. - Клыками над ухом клацать. Или над плечом. При этом что сожрать хочет, отрицает. Джим, какого… Джим?! Капитан ржал в свой полудопитый кофе и мотал головой. Скреб ногтями по столу и ржал снова. Леонард терпеливо подождал. И еще подождал. Достал гипошприц и демонстративно положил на стол. Намекнул, так сказать, мягко и нежно. - Боунс, нечестно. - Зато сразу отсмеялся, - оскорбленно и мрачно высказался Леонард. Постарался, по крайней мере: на дурную голову хохочущего Кирка оскорбляться и сердиться не получалось. – И чего смеялся-то? - Про «сожрать», - доверительно поделился все еще пофыркивающий собеседник. – Не, сожрать тебя точно никто не хочет. Сам сказал – обожают с ног до головы… - Пугать пытается? Неубедительно как-то. Капитанская тушка снова дернулась в очень искреннем и ехидном смешке. - Флиртует. Или издевается. - А то я не вижу… стоп. Мы про одно и то же говорим? - Укусы, - доверительно перегибается Кирк через стол, скорее для произведения эффекта, нежели для соблюдения конфиденциальности, - это такой недвусмысленный способ сообщить о крайней степени сексуальной привлекательности объекта покусания… Леонард смотрит на то, как Кирк мечтательно трогает прокушенную пару дней назад губу, и щурится. Сведения, надо понимать, с первым грифом достоверности. - А я-то, наивный, думал, что про предпочтения – это распускание рук, - саркастично тянет Маккой. - И это тоже, но укусы – вот прям то самое… у тебя, Боунс, прям образцовый поклонник. - А ты, как владелец этой клыкастой приблуды, пресечь безобразие не собираешься? Кирк тихо фыркнул. Завершающе так. - Так красиво ж ухаживает… В переводе с капитанского – все ему развлечение и так утомляющие доктора ролевые игры. - Тогда не удивляйся, что строить я твою приблуду за каждую попытку распустить руки, клыки и прочее буду безжалостно. Раз капитан порядок навести не в состоянии… Кирк подозрительно приободрился. - Ругаться будешь? - Буду. - Громко? Леонард заподозрил неладное, но с недовольством кивнул. - С эпизодами «скройся отсюда немедленно»? – продолжал вдохновленно допытываться Джим. - Джеймс Тиберий Кирк… …впрочем, заподозрить в капитане тягу к любовным ситкомам Леонард не успел: обозначенный Джеймс Тиберий снова ржал, по возможности на малой громкости и опустив голову пониже. Леонард катал по столу шприц и всем видом выражал терпение. И сострадание. - Боунс, ты это… как до любовной лирики дело дойдет, позови, я… тоже послушать хочу… Леонард вздохнул. Выдохнул. Посмотрел с почти всепрощением. И поинтересовался: - Джим, родной, ты вконец тронулся? Витаминчик, успокоительного, просто целительный подзатыльник?.. Какой, побери тебя твоя клыкастая приблуда, любовной лирики?! Вот лучше б не спрашивал. Потому что гениальный и, вне всякого сомнения, крайне эрудированный при… власть предержащий на этом корабле открыл рот и внятно рассказал то бледнеющему, то сереющему медику про некоторые аспекты любовных ритуалов у одной воинственной и агрессивной расы. К концу изложения Маккой понял, что умудрившегося беззвучно и (почти) молча ржать Каренга он очень так неслабо уважает. Не прокомментировать действия доктора, «попавшего» во все каноны придирчивой невесты – это… мда. Суметь надо. А самому Маккою теперь точно нужно что-то покрепче. К условному отбою альфа-смены Леонард понимает, что уснуть у него не получится. Зато ноги сам несут его по коридорам, в проеме он нарисовывается с фирменно-недовольным выражением и, в целом, даже готов высказаться поязвительнее. Не высказывается. Окидывает взглядом сидящего на полу у стены «поклонника», равномерно, быстро и жутковато крутящего в пальцах длинный кинжал с «клыком» на отлет рукояти. - Не спишь. Не собираешься даже. Тяжелый взгляд окатывает Маккоя… не неприятием. Чем-то малопонятным, но не враждебным. - Взаимное наблюдение, Леонард. - Уснешь с вами всеми… капитаном особенно! – экспрессивно выплевывает Маккой. И садится на стол напротив. Чем-то равномерное мелькание лезвия его тревожит. Джим крутит в руках мелкие предметы (или яблоки), когда нервничает. – Что случилось? – тихо интересуется Маккой. Нож описывает дугу и входит в ножны, которые запястье второй руки прижимает к колену. Правильно, небрежно, легко. Почти так же, как не так давно вошел в тело угрожавшего капитану «гостя». - Спок. - С остроухим?.. Что-то в этом всем такое неуловимо неправильное, что… - Леонард, ты можешь узнать, что со Споком? Твой капитан. Что он мог сделать?.. Мир встает на место с таким отвратным щелчком, что Маккой, не стесняясь, тянет сакраментальное «блять, Джим!..» - Леонард, я прошу тебя. Пожалуйста. Он не заслужил такой долгой… почему твой капитан так долго не отпускает его? Скотина Кирк, нет у Маккоя иных слов. - Ты ждешь, - констатирует Леонард. Кивок ожидаем, но Леонард не останавливается, чтобы его увидеть. – Остроухая напасть спит. В капитанской каюте. Согревшаяся. Надеюсь, что спать будет долго и продуктивно. - Леонард... Маккой, к слову, не раз видел, как после завершения опасной миссии иногда оседали прямо в траспортерной. Мгновенное отключение колоссального напряжения… но первый раз видел это только по глазам. По выдоху. По резко «отпустившей» гнетущей тяжести. - Скотина капитан, можно было бы сказать, - ворчливо соглашается Леонард с, как ему кажется, невысказанными мыслями. - Он не обязан. Он… правда позволил Споку остаться в тепле? Просто поэтому? Просто, не просто – Маккой особо вникать не хочет. - Твое остроухое капитаном обласкано, уймись, - цыкает он, хоть и не может не отзеркалить краем усмешки явно облегченную улыбку. Улыбку. Стоп… - Всегда бы так улыбался, а не клыки мне скалил. Охренеть можно, как ты умеешь. И все из-за остроухой напасти. - Леонард. Он заслужил. - Согреться?.. Вот согласен, да. - Нет. Быть… не помню перевод. Заботу. Хотя бы недолго. Сейчас. Ему нужно. По спине Леонарда ползет мерзковатый холодок, и это не потому, что здесь почти не регулируется температурный режим. Фраза «положим, ему-то нужно, а тебе?» - идиотская, на взгляд Леонарда, фраза. - А тебе не холодно? – интересует он вместо этого. – Кажется, это основной симптом абстиненции того, чем вас там накачали. Пауза длится довольно долго, Маккой начинает считать, что вопрос, пожалуй, тоже был довольно идиотским. - Холодно или жарко, Леонард. Холод все же предпочтительнее, жар толкает к безумию быстрее. Содрать с себя заживо кожу будет казаться вполне… верным решением. Основной. Но не единственный. - Еще какие? – прирыкивает Маккой раньше, чем успевает приглушить тон. – За утаивание симптоматики по головке не поглажу!.. Поспишь тут с вами, вот действительно. Ну? - Боль. Постоянная, вполне переносимая, но… выматывающая. Определённые техники позволяют Споку контролировать свое тело, поэтому он только говорил, что замерзает. - Ты не ответил. Тебе холодно? Снова длинная пауза. Это же слабость, вспоминает Маккой, а в слабостях эта раса не признается ни за… - Незначительно. Так, блять. - Поднимайся, спишь ты сегодня в медблоке. - Леонард… - Цыц. Раз ты тоже носитель симптоматики, будем на тебе пробовать, чем снимать. Возражения есть? Даже если есть, меня не волнует. Все-таки, думает Маккой, иногда мерзкий характер – отличная штука. Отбивает желание спорить даже у особо несговорчивых индивидуумов. Даже у таких, которые с приглушенной симптоматикой умудряются контейнеры полдня таскать. Поспишь тут с ними...