열망한

Спустя многие годы страданий он наконец достигнул цели своей, Сотни раз падая и спотыкаясь, но он упрямо шел к ней, Шел к ней. Был тернист тот путь и извилист, но он сумел найти свет во тьме, и свет этот, будто бы феникс, к горной вершине его проводил. Откуда отправился он в дивный лес, что был полон волшебных существ, Красивых и неприглядных, пугающих и ненаглядных, К себе влекущих, но злых, убивающих путников простых, да и войнов в доспехах не щадящих; как страшен был нежданной встречи миг, и все ж был он манящим. Лишь только в борьбе он чувствовал жизнь, лишь только в беде он взаправду дышал, А когда в лесу том нашел, что искал, Дыханье замедлилось, а после и вовсе остановилось, ведь не было больше покоя, Теперь с ним были лишь паранойя, страх и боль, Ах, разве это долгожданная холь? Разве ж это награда за всю ту кровь, что была пролита, когда он шел и бежал сюда? Разве это справедливая цена? За все то, что пришлось испытать, чтобы потом Не хотеть больше дышать. Вдыхать этот сладкий воздух, вдыхать цветов аромат, Разве мог быть он этому рад? Разве мог расслабить он плечи? Не верил ведь, что боль не навечно с ним была, Что в кои-то веки ушла, отступила, позорно сбежала она, оставив руины после себя. Не оставив и шанса на счастье в итоге, сбежала она, покинув чертоги Разума бедного, измученного, Только лишь опытом горьким наученного, не умеющего жить по-другому, испуганного загнанного в темный угол. Неужто это жизни итог? Неужто так мир и будет жесток? Неужто дар дивный — то миф и обман? Неужто он был пойман в капкан? Ловушку собственных мыслей, надежд и мечтаний, Полных, на самом деле, лишь страданий. Неужто никак не уйти, неужто никак себя не спасти? Придется тонуть, умирать, гибнуть, кричать, плакать, Но в тишине? И никто не услышит, как он сгорит в собственном огне?.. Слеза покатилась по бледной щеке, и вот он уже сидел на земле, Разбитый и сломленный, и так больно было убитой душе, что разрывалась из-за терзаний, Не зная, как прервать полосу страданий. Он так долго шел к цели своей, Сотни раз падая и спотыкаясь, но он упрямо шел к ней, Шел к ней. Но лишь для того, чтобы умереть от тоски, не услышав, как поет соловей, зовущий в другой мир, прекрасный, зовущий покинуть этот мир безобразный. Он умер, не увидав красоты другой стороны своей старой подруги Луны. Он умер, но мир не скорбел, его боль никто не узрел, никто не сочинил о нем красивые строки, лишь вдалеке слышался плач сороки, Вздыхавшей об умершей душе. Вздох тот был дуновения ветра тише.