Уральские сказки

Иногда Аркадий думал — что же надо сотворить с собственным ребёнком, чтобы он, едва получив такую возможность, уехал от тебя почти за две тысячи километров? Впрочем, потом он вспоминал, что случилось с ним самим и всё вставало на свои места. Он начинал понимать, почему его давняя подруга Алиса переехала из города Петра в город Екатерины, и почему он сам покинул Русскую Венецию и оказался у подножия Уральских гор. Правильно говорила Северина, также убегающая подальше от мужа-самодура, с которой они совершенно внезапно столкнулись в Пулково, что на Урале дышится легче. Аркадий прямо чувствовал, как свободно ему стало, когда он шагал не по кривым Питерским улочкам, а по широким чистым улицам Екатеринбурга; когда бродил по всегда оживлённой и приветливой набережной Исети; когда высматривал с исполинского Высоцкого полицейский участок, в котором теперь работал. Хотя, конечно, дело было не столько в красоте и удобствах города, сколько в том, что здесь Аркадий мог быть счастлив. Теперь он понимал Алису, которая отказалась от всех благ, которые предоставляла жизнь дочери замглавы мвд, чтобы жить с Матвеем. Похоже, она действительно его любила. Аркадий вообще удивительным образом обнаружил, что в мире, помимо огромной кучи дерьма, существует ещё и такая любовь, с помощью которой это говно, в принципе, преодолимо. Преодолевал он его вместе с Алексом, с которым они полгода назад они навсегда уехали из Питера и поселились на Эльмаше, недалеко от дома Северины и двух её детей, Любки и Вени. Они частенько прибегали к ним, испытывая благоговение перед их профессиями. Любка мечтал стать спасателем, а Веня — работать в полиции, поэтому они с удовольствием слушали рассказы опытных в этих делах людей. Жили Аркадий с Алексом просто, но уютно. Съёмная однушка, конечно, не шла ни в какое сравнение с огромной квартирой Аркадия, которую нажили за годы усердной службы в полиции его дед и отец и в которой он прожил большую половину жизни, зато каждый вечер он засыпал, обнимая Алекса и утром просыпался в его объятиях. По нему тоже невозможно было сказать, что он недоволен, но все-таки что-то его тревожило. — Ты не жалеешь? Был поздний вечер четверга, тяжёлый и душный. Лето выдалось сухое, дожди были редкими. Трубецкой пришёл с дежурства, Алекс, вернувшийся раньше, накормил его ужином, и сейчас они просто лежали на нерасплавленной постели, прямо в домашней одежде. Так и не переоделись, Аркадий слишком устал и разомлел после тёплого душа и вкусной еды, а Лёша… С ним явно творилось что-то не то. — О чём мне жалеть? — Это ты мне скажи, — невесело усмехнулся Аркадий. — Весь вечер ходишь, как в воду опущенный. Алекс молчал долго. Аркадий не торопил, знал: будет давить, Алекс замкнётся, из него слова не вытащишь. Слушал, как он тихо дышит, очевидно, обдумывая ответ. Или просто тянет время, а если так, то дело серьёзное. Аркадий лежал, чувствуя плечом острое плечо Лёши, водил глазами по потолку в неровной побелке. Не стали отрывать Матвея от обустройства его собственного дома, решили белить потолок сами и вот, что вышло. Может, из них вышли вполне достойные защитники людей, но вот строители в них явно умерли. Пытаясь скрыть неровности, красили потолок в песочный цвет и теперь он сильно напоминал прямоугольную лепешку лаваша. В принципе, это было не страшно, даже забавно, но сейчас не вызывало улыбки. Аркадий напряжённо слушал, что скажет Лёша и тот, наконец, сдался. Выдохнул через силу: — Тяжёлый день. — Как будто у тебя бывают лёгкие, — сочувственно произнёс Трубецкой. — Этот…реально тяжёлый. Как-то по-особенному. Алекс перевернулся на бок, Аркадий зеркально повторил его движение и теперь смотрел в беспокойно блестящие глаза напротив. Кажется, он ещё никогда не видел Лёшу таким подавленным. Или он просто не замечал.? — Завтра пятница, — Трубецкой попробовал приободрить друга. — Только её пережить, а потом выходные. Хочешь, съездим куда-нибудь? Подальше от всей этой фигни. Алекс снова замолчал, словно размышления давались ему с трудом. Аркадий вспомнил, как Лёша отказался ужинать. Трубецкой почувствовал укол совести. — Давай я тебе хоть бутерброд сделаю? Ты же голодный. Не дожидаясь ответа, сел на постели, но был остановлен цепкими пальцами. Лёша вцепился в предплечье, потянул на себя. Аркадий снова лёг, обнял компактного Алекса, чувствуя, как крепко сжимаются его объятия. С таким же отчаянием, будто предчувствуя беду, Алекс обнимал его утром того дня, когда взорвали жилой дом в Фонарном переулке. Трубецкой до сих пор старался даже мысленно не касаться этой темы. За десять лет работы в органах он, конечно, навидался всякого дерьма, но тот раз даже для него был слишком жёстким. Даже не верилось, что прошёл почти год. Тогда Аркадию казалось, что те несколько суток не закончатся никогда, что он обречён провести в этом Аду всю оставшуюся жизнь. И дело было даже не в том, что весь отдел выбивался из сил, работая на пределе возможном ей, пытаясь найти, куда ведут концы; дело было не в гудящей голове и мыслях о том, кто же мог сделать это. Дело было в том, что каждый вечер он видел пустые глаза Алекса. Он никак не мог дистанцироваться от места трагедии, бывал там ежедневно и, кажется, больше не мог этого выносить. Разумеется, Лёша ничего не говорил Аркадию, не жаловался, но глаза выдавали… Мелко вздрогнув, Аркадий отогнал от себя ужасные воспоминания. Прислушался к дыханию Лёши. Оно было тяжёлым, но ровным. Уснул. Аркадий не решился его будить, знал, что его благоверный соскочит в шесть утра, может, даже раньше. Сам тоже не стал переодеваться, только угнездился поудобнее, закрыл глаза. Ночью его мучили гиперреалистичные сны, Аркадий понимал, что сидел в каком-то маленьком вагончике, листал на телефоне неизвестную беседу. Он не мог разобрать букв, но чувствовал, что сообщения были тревожными, наполненными страшной тоской и безысходностью. Прямо во сне он принялся убеждать себя, что это лишь сновидение, заставил глаза открыться. Было ещё темно, но не холодно — Трубецкой обнаружил на себе тот самый тёплый плед, который они с Лёшей купили на новоселье; они, вчетвером, вместе с Матвеем и Алисой, поехали в Икею. Охренели от тамошних цен, но всё-таки купили что-то по мелочи, чтобы дома не выглядели пустыми. Алекс влюбился в плед с красиво вышитыми якорями, именно им и был укрыт Аркадий. В квартире стояла абсолютная тишина, значит, Алекс уже ушёл. Трубецкой вытянул руку к тумбочке, непослушными со сна пальцами нащупал телефон. Семь часов. Нахмурившись, сел, зябко повёл плечами. Хоть весна и была на исходе, Екатеринбург напоминал, что Урал — это отнюдь не курорт и на скорое тепло надеяться не нужно. Было странно, что Алекс ушёл в такую рань — Аркадий поднялся, обошёл квартиру, чтобы наверняка убедиться в этом, хоть это и было бесполезно. Из санузла не доносилось никаких звуков, кухня тоже была пустой. Только на столе стоял, накрытый пластиковой крышкой, завтрак. Аркадий поел, вернулся в комнату и открыл диалог с Алексом. Спасибо за завтрак. Ты так быстро убежал… Подумай над моим предложением. 07:14 Сообщение осталось непрочитанным. Строчка под именем указывала, что в последний раз Алекс был в сети вчера. Трубецкой некоторое время посмотрел на переписку, отложил телефон. Оглянулся вокруг, пытаясь успокоиться, провёл ладонью по лицу, выдохнул. Дурной сон всё не шёл из головы, в душе поселилось тревожное чувство. *** На работе Аркадий ежечасно открывал переписку с Лёшей, смотрел, не выходил ли он на связь. Не выходил. Еле дождавшись обеда, Аркадий принялся строчить смски, чувствуя, как живот сводит от нервов. Мне уже начинать волноваться? 13:24 Даже если нет, то я всё равно уже начал 13:25 Лёш, если что-то случилось, то ты скажи. Не закрывайся от меня. Давай поговорим. 13:26 Я позвоню. 13:27 Трубецкой, щёлкнув по первому номеру в списке контактов, вскочил с кресла и принялся нервно бродить по кабинету, прижимая трубку к уху. Каждый раз, когда гудок замолкал, Аркадий мысленно умолял Вселенную, чтобы Лёша взял трубку, но гудки продолжались снова и снова, до тех пор, пока механический голос не сообщил, что «абонент находится вне зоны доступа сети». Раздражённо выругался, снова нажал на кнопку вызова. Ждал, прилепив трубку к уху, снова нарвался на автоответчик. Шлёпнул телефон на стол, опять принялся расхаживать по кабинету. «Вот Лёха, засранец! Знает ведь прекрасно, что я переживаю, а упёр куда-то. Хоть бы не случилось чего страшного. Куда свалил? Ни о чём не говорили… В область? Всё равно бы узнал». Аркадий перебирал в мыслях утренние происшествия, но ничего особенно ужасного не происходило. То есть, ничего такого, что могло бы потребовать присутствия спасателей. Никаких обрушений зданий, обширных пожаров или…взрывов. Судорога пробежала по лицу Аркадия, он напрягся всем телом и вздрогнул, едва услышав звонок. «Лёшка!», — с надеждой подумал он, сцапал трубку, не глядя на имя нажал на зелёную иконку. И тут же разочарованно опустил плечи, услышав в трубке чужой голос. — Аркадий, привет. Это Матвей. Ну, ты и сам видел, наверное, кто тебе звонит. У тебя же перерыв, да? — Да. У тебя что-то срочное? Аркадий не хотел обижать друга, поэтому говорил максимально спокойно, пусть ему и хотелось поскорее закончить разговор. Вдруг Лёша решит позвонить, а линия будет занята? — Хотел спросить, всё ли у вас в порядке. Мне утром Лёха позвонил, какой-то полуубитый. Наговорил мути, прощения просил. Я у него пытался вызнать, что случилось, а он трубку бросил. Потом не отвечал. Вот, звоню тебе, может, ты знаешь, что случилось? Аркадий чувствовал, как его сердце, с каждым словом Матвея, опускалось всё ниже и ниже, до тех пор, пока он почти полностью не перестал чувствовать его. Оно билось где-то очень низко и почти неощутимо. Значит, Лёша не только с ним не выходил на связь, но и с лучшим другом. Ушёл чёрт знает, в какую рань, неизвестно, куда, пропал со всех радаров. И совершенно непонятно, что теперь делать и как его искать. -…Аркадий, ты тут? Трубецкой встрепенулся. Понял, что во время всего мыслительного процесса глупо молчал в трубку. — Здесь. — Куда Лёшка девался, ответишь ты мне, наконец, или нет? — Да я и сам не знаю, — разбито признался он. — Просто понятия не имею. Свалил сегодня с утра, как в воду канул. Потом вдохнул поглубже, сказал решительно: — Буду искать. — Звони, если что узнаешь. — Хорошо. Положил трубку, сел за стол. По нервной привычке щёлкнул пальцами, застучал по клавиатуре. Аркадий был уверен, найдёт Алекса в два счёта. Он ещё никогда так не ошибался.