Как приручить демона

Утром следующего дня на кухне со вспышкой яркого света появился Ши Уду. Цинсюань его ожидал, но всё равно чуть не пролил кофе на документы, которые пришли срочной почтой. — Брат! — воскликнул радостно Цинсюань, бросаясь к нему. Застыл напротив — вроде и обнять хотелось, и такое детское выражение чувств казалось теперь неуместным. Очень уж ослепительным стал брат: в тёмно-синем костюме с рубашкой на тон светлее, и богатой накидкой из белого шёлка, расшитой золотом и бриллиантами. Мода небес причудливо сочетала современную одежду с вещами давних эпох, и не разберёшь, то ли какой древний бог следует новым веяниям, то ли новый пытается влиться в компании, чьим участникам по тысяче лет. — Цинсюань, — брат улыбнулся, и его синие глаза вспыхнули радостью. Такими они стали после вознесения: колдовскими, необычными. Цинсюаню и нравилось, и одновременно он очень скучал по родным, карим. — Как ты? Демон тебе не вредит? — Всё отлично, мы с демоном Хэ чудесно поладили, — отмахнулся Цинсюань. — Лучше расскажи, как ты? — По-старому, осваиваюсь. Ши Уду был недавно вознёсшимся богом богатств, а точнее — денежных потоков. Ему приходилось разбираться в совершенно новой области веры, храмов, духовной силы, и на посещение брата частенько не оставалось времени. Цинсюань не обижался — он всё понимал. Ши Уду уселся за стол и тут же привычно попытался заглянуть в бумаги. Цинсюань шлёпнул его по руке и строго сказал: — Куда? Вам, богам, людское под запретом, я же знаю. И вообще, ты ко мне пришёл, или к концерну? — К тебе, к тебе, — Ши Уду покорно сложил руки на коленях, позволяя Цинсюаню собрать документы и смахнуть на соседний стул. — У меня всего несколько часов. — Отлично, нам хватит, — расцвёл улыбкой Цинсюань, меняя пользователя в настройках кофемашины: они с братом любили разную крепость напитка. Цинсюань достал с полки маленькую чашечку с узором волн — любимую Ши Уду, которую всегда хранил на ближней полке, — и запустил варку эспрессо. Брат любил шоты такие крепкие, что и мёртвого бы подняли из могилы. — Где демон? — спросил Ши Уду, одобрительно наблюдая, как кофе льётся в чашку. — Спит, — засмеялся Цинсюань. — Ночами он поглощает нашу культуру, я не лезу в их трепетные взаимоотношения, и просыпается только к полудню. Скоро, думаю, появится, и мы сможем вместе позавтракать. Цинсюань поставил перед братом кофе и сладости ручной работы из горького бельгийского шоколада, которые держал дома специально для него. Ши Уду отпил эспрессо, закусил конфеткой и удовлетворённо вздохнул: — Хорошо дома. Цинсюань хотел было возмутиться, что всё-таки Ши Уду приходит к кофеину и бельгийскому шоколаду, а не любимому младшему брату, как вдруг дверь кухни распахнулась, впуская Хэ Сюаня. Цинсюань обернулся к нему, и улыбка застыла на его губах. Явился демон при всём параде. Развевались многослойные ханьфу, в которые он был закован, будто в броню, сверкали в волосах заколки, в ушах покачивались серьги. Выражением его глаз можно было заморозить среднего размера море, губы были плотно сжаты, у уголков залегли едва заметные брезгливые складки. Цинсюань ошалел, насколько же, оказывается, его демон расслабился за несколько дней! Сегодняшний и вчерашний Хэ Сюань — просто небо и земля! Что же его так напрягло? Глупый вопрос. Ясное дело, кто. Ши Уду, тоже мгновенно накинув привычную маску, презрительно кивнул гостю. Хэ Сюань прошёл мимо и опустился на кушетку, по-хозяйски положив руку на спинку и положив ногу на ногу. Вид был такой провокационный, что даже у миролюбивого человека зачесались бы руки его треснуть. «Это всё очень плохо кончится», — подумал Цинсюань. — Демон Хэ, — постарался он разбить ледяную тишину, — как вы вовремя проснулись. Скоро привезут завтрак. — Я не голоден, — заявил демон, и Цинсюань чуть воздухом не подавился. В смысле — не голоден? Он так вообще умеет? Ши Уду смерил демона взглядом и заметил: — Как удобно, экономный гость. — Жадному хозяину, конечно, удобно, — равнодушно откликнулся Хэ Сюань. — Как там на Небесах? Не тесно? В последнее время столько желторотых божков вознеслось, даже неясно, как вы все на облаке помещаетесь. Скоро замки один на другом будете строить. — Это называется мегаполис, — снисходительно ответил Ши Уду, отпивая кофе. — А что касается моих коллег — знаете ли, не жалуюсь. Приятно с ровесниками привносить новые веяния в мёртвую систему, устаревшую тысячелетия назад. — Вы там осторожнее, — с напускной заботой ответил Хэ Сюань. — На Небесах тысячелетиями творится одно и то же: приходят новые, как немного поднимутся — сразу оп, и низвергнут их. Старые боги, может, и закостенели, но убивать умеют хорошо. — Старые боги — из тех, кто вас проклял? — деловито уточнил Ши Уду. Его глаза сверкнули каким-то тёмным интересом, и тут Цинсюань окончательно понял, что он попал. Сейчас эти двое сцепятся так, что их не разнять будет. — Нет, — равнодушно откликнулся Хэ Сюань, но почему-то Цинсюаню показалось, что брату удалось его задеть. — Того бога, который меня проклял, я убил и убиваю в каждом воплощении. Если он чудом вознёсся — это просто мне скучно играть с дохлой мышью. Теперь напрягся Ши Уду. Цинсюань почуял, как сгущается воздух вокруг них, и с решительностью, которая родилась из отчаяния, шагнул к столу и с размаху хлопнул ладонями по поверхности. Руки обожгло болью, зато звук вышел отличный: хлесткий, громкий. Оба спорщика тут же удивлённо уставились на него. — Давайте закончим на этом, — сказал Цинсюань. — Брат, ты сам призвал демона Хэ с просьбой о помощи — так имей совесть вести себя с ним уважительно. Демон Хэ, я понимаю, у тебя какие-то счёты с моим братом, но я не видел его очень давно и соскучился. Не мог бы ты сжалиться надо мной и не пытаться убить его хотя бы сегодня? Он стоял, твёрдо сжав губы, и мысленно трясся от страха. Что, если он переоценил свою важность для демона или благородство брата? Его сейчас отошлют куда подальше, а сами друг друга поубивают? Ши Уду и Хэ Сюань смерили друг друга взглядами и почти синхронно тяжело вздохнули. — Я прошу прощения, — уронил Ши Уду, ни к кому конкретно не обращаясь. — Не буду вам мешать, — сказал Хэ Сюань, поднимаясь. Цинсюань быстро шагнул к нему и ухватил за рукав: — Пожалуйста, не уходи, демон Хэ! Хоть позавтракай с нами? Я же знаю, ты хочешь есть. Хэ Сюань какое-то время смотрел на него, но всё же кивнул, усаживаясь обратно. Ши Уду поджал губы, но от комментариев удержался, вместо этого подошёл к кофемашине, делая ещё один эспрессо. — Будешь, демон? — спросил он неожиданно. — Давай тот, который с молоком, — так же неожиданно ответил Хэ Сюань. — Какой — латте или капучино? — сварливо осведомился Ши Уду, который втайне был кофейным (и не только кофейным) снобом и не терпел людей, которые не разбирались в его любимом напитке. — Плевать, — ответил Хэ Сюань. — Любой. Пробурчав что-то себе под нос, Ши Уду всё же полез за молоком в холодильник и выбрал сам. Диковинная это была картина: бог в царственном наряде, сверкающий силой и золотом, хозяйничает на кухне. Рассказать кому — не поверят. Цинсюань быстро рассовал бумаги по папкам и убрал всё от греха подальше на верхнюю полку. Если они решат ещё и кофе обливаться как дети малые (ну, вдруг!), пусть хоть документы не пострадают. — Нам скоро привезут еду, — объявил он, часом ранее привычно сделав заказ на половину меню из корейского ресторана ко времени пробудки Хэ Сюаня. — А потом можем куда-то сходить. — Потом мне придётся вернуться на Небеса, — покачал головой Ши Уду. — Я вырвался на пару часов, и никто не должен узнать, что я здесь. — Гостить дома тоже нельзя? — печально просил Цинсюань, глядя на брата. Тот покачал головой. — Мой визит — прямое нарушение правил. Если об этом узнают, мне придётся объясняться, и возможно, принять наказание. — Ши Уду, ты жалкий нытик, — неожиданно вмешался Хэ Сюань, закатив глаза. Он ловко подхватил сразу несколько конфет из коробки Ши Уду, и тот ощерился, закрывая крышку и придвигая конфеты к себе, но уже было поздно. — Будто закончились официальные причины посетить землю! Мне, что ли, нападение мелких демонов устроить, или сам сможешь? — Зачем тебе это? — нахмурился Ши Уду. — Не обольщайся, на тебя мне наплевать, — равнодушно заметил Хэ Сюань. — Но брат же скучает. Нахрена ты возносился, если не можешь его отпустить, но и ходить к нему — тоже? — Чтобы его защитить, — огрызнулся бог. — Тебе не понять. — Куда мне, — ухмыльнулся Хэ Сюань. — Брат, — напомнил Цинсюань, и Ши Уду глубоко вздохнул. Спросил неожиданно обиженным тоном: — Почему ты ругаешься только на меня, Цинсюань? Разве этот демон не первый начинает? — Он подначивает — а ты не ведись, — наставительно сказал Цинсюань. — Вообще-то, он помогает советом, если не слушать грубость слов. Он всё-таки старше тебя и наверняка больше разбирается в небесной политике. — Слушай младшего, он поумнее тебя будет, — ухмыльнулся Хэ Сюань, демонстративно поедая ворованные конфеты. Цинсюань почувствовал, как у него начинается мигрень. Он не ожидал, что обычно молчаливый и скромный Хэ Сюань может вести себя настолько нагло и невыносимо! Теперь-то он оценил, насколько покладистым был демон с ним всё это время. Раздался звонок в дверь, и Цинсюань облегченно вскочил с места: — А вот и еда! Он надеялся, что если двум его гостям занять рот, собачиться они будут меньше. В целом, тактика сработала: на пятнадцать минут воцарилась блаженная тишина, которая потребовалась богу, человеку и демону на то, чтобы разобраться с десятком порций кимчи и яичных роллов. Затем Ши Уду поднялся, царственно расправив одежды, и протянул руку: — Идём, Цинсюань? Цинсюань виновато посмотрел на демона. Хэ Сюань, доев последний ролл, дёрнул плечом и сказал: — Посижу в библиотеке. Он не выглядел обиженным или расстроенным, и казалось, даже свою неприязнь к Ши Уду упрятал куда-то далеко. — Тебе точно не будет тоскливо, демон Хэ? — спросил Цинсюань нерешительно. — Ты что, хочешь и его взять с собой? — с отвращением спросил Ши Уду. — Ничего ему не будет, тысячелетия сидел в своей сырой дыре, ещё часок вытерпит тут, не развалится. — Что ты, Цинсюань, — искривил губы в усмешке Хэ Сюань. — Твой брат же такой занятой, всего пара часов за полгода нашлось на тебя. Раз остальное время ты проводишь со мной, могу и великодушно уступить сегодня. Цинсюань почувствовал себя куском мяса, который рвут друг у друга из пасти два бешеных пса. Это было и лестно, и противно — хотя мысль о том, что Хэ Сюань, пусть и из желания унизить его брата, бравировал временем, которое с ним проводит, его крайне грела. — Я занимаюсь важной работой на Небесах, — ответил, закипая снова, Ши Уду. — Конечно, — кивнул демон. — Как и остальные боги. — Да что ты знаешь о нас? — презрительно бросил Ши Уду. — Достаточно. Провёл там не одну сотню лет, — равнодушно откликнулся демон. — Как, ты думаешь, я находил и убивал твои прошлые воплощения? Цинсюань почувствовал, как до боли сжались пальцы брата на его предплечье. — Звать тебя было ошибкой, — прошипел Ши Уду. Его черты истончились от злобы, глаза вспыхнули огнём. — Конечно, было. Драться будешь? — с любопытством спросил Хэ Сюань. — А кишка не тонка? Ты подумай сам: только вознёсся, ни храмов толковых, ни власти. Всего одна небесная кара за плечами. В прошлом я убил тебя, бог Воды, когда ты был вторым после Небесного императора. Сейчас ты слабее котёнка. Цинсюань сжал зубы. — Демон Хэ, — тихо начал он, но почему-то оба спорщика уставились на него так, будто он заорал, — а можно, вы не будете рассказывать, как убили моего брата? — Ну что ты, Цинсюань, — с обманчивой мягкостью протянул Хэ Сюань. — Я и пальцем не тронул брата, с которым ты вырос. Убивал всякую шваль, которая когда-то погубила мою семью. Полезное дело, как мусор вынести. Не понимаю, почему Ши Уду так бесится? — Видимо, пытался стереть тебя с земли, чтоб мир лучше стал, да промахнулся, — прошипел Ши Уду, и глаза Хэ Сюаня полыхнули злобой. Вот теперь стало страшно по-настоящему: казалось, из зрачков демона смотрит стылая бездна, и смыкаются над головой чёрные волны, неведомая сила утягивает на дно. Ни лучика солнца, ни тени спасения. Вода заполняет лёгкие, а липкий ужас сковывает сердце. Цинсюань судорожно вдохнул, опускаясь на одно колено — ноги перестали держать. — Цинсюань, — мигом опустился рядом брат, прижимая ладонь к его щеке. От руки полилась энергия — теперь Цинсюань хорошо чувствовал подобное — нежная, свежая, словно тёплые волны. Ши Уду зашипел на демона: — Смотри, что ты наделал. Доволен? Хэ Сюань молча поднялся на ноги и вышел, не глядя ни на кого. Давление демонической силы исчезло мгновенно, словно его не бывало. Светило солнце, на кухне пахло кофе и шоколадом. Цинсюаню показалось, что он очнулся после дурного сна. Радостнее ему не стало. — Пошли, покатаемся на яхте, как планировали, — вздохнув, сказал Цинсюань. — Разведу вас по углам, раз общаться нормально не можете. Ши Уду досадливо цыкнул. — Знал, что не надо было привлекать эту тварь! Был бы другой способ — ни за что не позвал бы его! Цинсюань поднялся и пошёл собираться. Ещё утром он мечтал о прогулке с братом, планировал, как они выйдут в море на яхте, заготовил удобную одежду и сумку с необходимым, а теперь всё казалось досадной необходимостью. Хотелось, напротив, залезть в кровать и закутаться в одеяло, заснуть и забыть обо всём. — Готов? Ши Уду шагнул к нему и крепко взял за руку, второй очертив в воздухе какой-то знак. Мир вокруг них вспыхнул, а когда Цинсюань проморгался, они оказались на небольшой пристани вдали от центра Гонконга, где, уже готовая к выходу в море, покачивалась на волнах небольшая парусная яхта. — Хоть помнишь, что делать? — спросил Ши Уду, ловко запрыгивая внутрь. Цинсюань кинул ему сумку и прыгнул следом, спросил ехидно: — А сам-то не боишься ручки натрудить, сиятельный бог? Они быстро и привычно проверили, что яхта готова к отплытию. Ши Уду встал к штурвалу, Цинсюань — к швартовым. До вознесения Ши Уду, когда их родители умерли, а они остались вдвоем, яхта была их секретным ритуалом. Цинсюаня тогда уже мучил Божок-пустослов, Ши Уду пытался разобраться в делах фирмы, оставшейся по наследству, и совместный выход в море стал их способом сбежать от тяжёлой реальности хоть на несколько часов. В последний раз они шли под парусом пару лет назад, но старые навыки сложно забыть. Вдвоём братья легко и привычно вывели яхту из марины и направили вдоль живописного берега. Дул несильный приятный ветер, и Цинсюань заметил: — Хватит жульничать с погодой, брат. Скучно же будет. — Я ничего не делаю, — оскорбился Ши Уду. Он сменил официальный костюм на рубашку и шорты, но накинул на плечи свою божественную накидку с вышивкой, и теперь выглядел бравым капитаном в солнечных очках, ведущим своё судно навстречу опасностям. Цинсюань, сидя на палубе рядом с ним, подумал, что Ши Уду всё это очень идёт: море, управление яхтой, яркое солнце. Не зря Хэ Сюань говорил: в прошлой жизни он был богом Вод. Он мысленно вздохнул и подобрался. Они пока шли на моторе, чтобы отъехать от берега и пойти под парусом, и Цинсюань понял, что разговор пора начинать сейчас — иначе не до того будет. — Зря ты так с ним, — заговорил он осторожно. — С кем? — С Хэ Сюанем. Ши Уду издал неопределённый звук, то ли обиженное мычание, то ли подтверждение, что слушает. Цинсюань уверенно продолжил: — Пока тебя не было, он был очень добр ко мне. Демон Хэ — хороший человек, просто на его долю выпали ужасные страдания, и думаю, в этом повинны наши предки. — Добр, как же, — пробурчал Ши Уду. — Спит и жрёт, никакого толку от него. — Брат, что мы ему сделали? — Мы — ничего, — отрезал Ши Уду. — А наши предки? — мягко уточнил Цинсюань. — Расскажи, я должен знать. — Тебя это не касается, — жёстко сказал Ши Уду. — Ты ничего ему не должен, и с его стороны вести себя так — свинство. Он может злиться на меня, потому что я его призвал и связал контрактом, но с тобой… — Со мной он обращается хорошо, — перебил Цинсюань твёрдо. Поняв, что брат не собирается ни о чём рассказывать, решил начать с другого конца: — Как ты узнал о нём? — На Небесах нашёл старый тайник нашей семьи, — неохотно сказал Ши Уду. — Повелитель Вод, о котором говорил демон, очевидно, был кем-то из наших предков. Там был описан… контракт. Или, точнее, проклятье. — Проклятье? — нахмурился Цинсюань. — Демон проклят за то, что посягнул на бога, — размеренно, словно лекцию читал, начал Ши Уду. Цинсюань хорошо знал своего брата: чем спокойнее тот говорил, тем больше чувств скрывал. Пожалуй, в этом Ши Уду с Хэ Сюанем были крайне схожи, за презрением или равнодушием прятали любые эмоции, что хорошие, что плохие. — Там есть текст проклятия? Что он обязан делать? — Исполнять волю нашей семьи. — А подробнее? — Цинсюань, — устало сказал Ши Уду, — у меня осталось всего пару часов на земле. Неужели ты хочешь потратить их на паршивого демона? Цинсюань тоскливо замолчал. Конечно, давайте ничего не рассказывать мелкому глупому мальчишке, пусть живет взаперти и гуляет на привязи. Главное, чтобы не волновался и не путался под ногами. Чем он может помочь? «Потому что ты бесполезный», — словно наяву услышал он голос. Цинсюань криво усмехнулся сам себе: тебя тут только не хватало! Конечно, Божок-пустослов не осмелился бы приставать к нему в присутствии небожителя. Только вот его подсознание настолько привыкло к вечному голосу, который оскорблял и прочил беду, что иногда справлялось и без демона пустых слов. Забавно, он вдруг понял, что в присутствии Хэ Сюаня напрочь забывал о Божке-пустослове. Быть может, от этой его глупой влюблённости есть хоть какой-то толк: пока он роняет слюни на привлекательного демона в модных шмотках, то хоть не думает о твари, которая его преследует. Спасибо, дорогой одноклеточный мозг и святая биохимия! Все эти эндорфины явно идут ему на пользу. — Может, поднимем паруса? — спросил Цинсюань, пытаясь отвлечься. — Давай, — кивнул Ши Уду, расслабляясь. — Помнишь, как? — Конечно! Цинсюань отправился проверять крепления, брат разворачивал судно по ветру. Они перебрасывались уточняющими фразами, а потом на пару споро подняли парус. Ши Уду встал у штурвала, Цинсюань, как всегда, носился по яхте, контролируя наполнение паруса. Ветер гнал яхту вперёд и охлаждал кожу, нагретую солнцем. Волны бились о борт, и докуда хватало глаз, простиралось бескрайнее море. Мышцы пели, натруженные после долгого простоя. Цинсюань вдруг обнаружил, что улыбается во весь рот, и это больше не было маской, которую он натягивал, чтобы уйти от грустных мыслей. Даже губы Ши Уду чуть изогнулись, а глаза горели от удовольствия, когда он помогал брать рифы. «Классная была идея с яхтой», — подумал Цинсюань. Все проблемы стали какими-то мелкими, незначительными. Пока они есть друг у друга, пока его охраняет бесстрашный демон… жизнь не так уж плоха, верно?.. Вернулись они поздно вечером. Брат проводил Цинсюаня до двери квартиры, проконтролировал, что тот зашёл, а защитные знаки на миг вспыхнули, и испарился. Цинсюань, опустошённый и счастливый, пошёл на кухню, выпил пол-литра воды и заглянул в холодильник, вдруг осознав, что дико голоден. Он не ожидал увидеть ни крошки, уверен был, что демон подъел даже быстрорастворимую лапшу на полках, но с удивлением нашёл коробку с тремя кусками пиццы. Хэ Сюань, демон, проклятый вечным голодом… оставил ему пиццу. Вау. «Это извинение? Или симпатия? А вдруг с ним что-то случилось?» Цинсюань взял коробку и отправился на поиски. Заглянул в игровую — пусто — затем в библиотеку. — Нашёл, — радостно сказал Цинсюань, заметив Хэ Сюаня, уютно свернувшегося в кресле клубком. Сейчас он щеголял в майке и штанах, ни следа от того властного, закованного в броню и шелка демона, который вышел утром. — Привет, демон Хэ! Хэ Сюань поднял голову и отложил книгу. Цинсюань не успел разглядеть название на обложке. — Привет. Демон поднялся и подошёл ближе, а потом неожиданно склонил голову и твёрдо сказал: — Я прошу прощения. Цинсюань разинул рот. Во-первых, он за полдня забыл, насколько его демон красивый, и теперь от этого осознания (заново) путались мысли. Во-вторых — охренеть, он попросил прощения? Гордый, неприступный Хэ Сюань, который хамил богу в глаза, весь такой непробиваемый, зачем-то извинился перед обычным человеком? И в-третьих, Цинсюань нутром почуял, что эти слова были так непривычны Хэ Сюаню, что сказал он их с величайшим трудом. Серьёзно, вау. — Ничего страшного, демон Хэ. Ты прощен, — тепло улыбнулся ему Цинсюань. Хэ Сюань глянул на него — как всегда собранный, непонятный, притягательный — и покачал головой: — Слишком легко прощаешь. Ты пострадал из-за моей несдержанности. — Да не особо и пострадал, — отмахнулся Цинсюань. — Просто немного испугался. Серьёзно, и ты, и брат как-то слишком остро реагируете. С крыши не сиганул, и ладно. Вот это разрушило маску невозмутимости — Хэ Сюань послал ему крайне осуждающий взгляд: — Почему ты всегда смеёшься над тем, что совершенно не смешно? Цинсюань пожал плечами: — Сам подумай, демон Хэ, что ещё делать с жуткими вещами? Посмеёшься — и ситуация не такой ужасной кажется. Хэ Сюань некоторое время изучал его и вдруг усмехнулся: — Пожалуй, верно. Не думал об этом. — А как ты справляешься со страхом, демон Хэ? — полюбопытствовал Цинсюань, расслабленно опираясь о косяк. — Рву его на клочки, — сказал Хэ Сюань. — Но я понял твои доводы. У Цинсюаня на душе потеплело. Он редко с кем-то бывал откровенен и давно привык, что в ответ получал лишь осуждение или глупые советы, а иногда и всё вместе. То, что Хэ Сюань понял его точку зрения и просто объяснил свою, заставляло… чёрт, влюбляться в него ещё больше. Как будто до этого было недостаточно сильно. Срочно надо было перевести тему. — Пицца мне? — Цинсюань помахал в воздухе коробкой, которую всё ещё держал в руках. — Да. — Посидишь со мной? Гораздо приятнее есть в компании. — Хорошо. Какой покладистый! Боги, он ведь и правда чувствует себя виноватым. Цинсюань задумчиво хмыкнул и первым направился к кухне, поставил греться воду для чая и сунул пиццу в микроволновку. — Скажи, демон Хэ… — начал он. Стало страшно и хорошо, как перед самым большим спуском с самой высокой горки. Рискнуть? Рискнуть. — Можешь рассказать мне о том, что случилось тысячи лет назад с тобой? В чём виновна моя семья? Он мысленно подобрался, готовясь к худшему. Ожидал, что Хэ Сюань вспылит, грубо откажет или, напротив, начнёт говорить так язвительно, что Цинсюаню самому захочется удавиться. Он не сомневался, что демон мог рвать словами не хуже когтей. Вместо этого Хэ Сюань посмотрел на него, совершенно спокойный, и сказал: — Расскажу. — Что, правда?! Цинсюань чуть не выронил упаковку чая, которую нервно вертел в руках. — Завтра. — Почему не сегодня? — Настроение не то. Микроволновка звонко просигналила о том, что пицца разогрета. Цинсюань залил чайные листья горячей водой и, чертыхаясь, вытащил обжигающую тарелку, чуть ее не выронив. И правда — не то. Они только помирились, у Цинсюаня был напряженный и чудесный день. Завершать его тяжелой историей, в которой он вряд ли сможет помочь, — означает подхватить груз ненависти и вины, что тащил на себе Хэ Сюань тысячелетия… для этого нужны силы, верно? Удивительно, что демон подумал об этом. Завтра. — Будешь кусочек пиццы? Мне многовато. — Буду.