Космоолухи: Вместо

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Любовь – это когда онанизм не помогает.

Каталан встретил их неприветливо. В тёмное время суток космодром не давал разрешения на посадку, пришлось зависнуть на орбите вместе с ещё одним таким же неудачником. Вадим сперва напрягся, увидев другой корабль, но это была частная яхта, чересчур изящная для этого места – и слишком дорогая для человека, который летал без лицензии и собственноручно загружал свой транспорт. Ночь прошла спокойно, если не считать привычных уже воплей Котьки, скучающей по Славику, а наутро Тед заглянул в тренажёрную каюту, пока Вадим отжимался. – Доброе утро, Вадим Георгиевич, – пилот потоптался на пороге и неуверенно шагнул вперёд. – Привет, – выдохнул Вадим, выпрямляя руки. – Что-то ты рано. – Ага, – Тед подумал ещё немного и сел на пол в паре метров от и.о. капитана. – Вадим Георгиевич, я хотел вас попросить: научите меня так драться. К собственной чести Вадим опешил, но добил подход и лишь тогда в свою очередь сел, подвернув под себя ноги, и скептически на Теда посмотрел. – Драться, – повторил он насмешливо. – По-моему, ты и без меня с этим отлично справляешься. Тед помотал головой. – Так – нет, – сказал он, пояснил: – Я же вас крупнее и тяжелее, а вы меня с одного удара свалили. Вадим помрачнел. – А, вот ты о чём, – неохотно произнёс он. – Тед, послушай... Он не хотел говорить об этом, не хотел даже формулировать, но знал, что Тед не отстанет, если не получит вразумительных объяснений, или отстанет, но обидится, что ещё хуже. – Я не умею драться, – подобрал он наконец подходящее определение. – Меня этому не учили. Меня учили убивать. Это я умею. И не думаю, что оно тебе надо. Если решишь, что надо, приходи завтра утром, например, но... подумай как следует, ладно? Ты не сможешь это забыть. Обратного пути не будет. Не дожидаясь ответа, он снова принял упор лёжа и начал второй подход. Тед, посидев ещё немного, тоже поднялся и молча отступил к двери, вышел и закрыл её за собой. За завтраком он был задумчив и ковырялся в тарелке без энтузиазма, готовый по первому сигналу броситься за пульт, чтобы отвести "Мозгоед" на Каталан. На другой планете Вадим и вовсе пожертвовал бы завтраком в пользу скорейшего приземления, но на Каталане рассчитывать на приличную еду поблизости от космопорта не приходилось, так что торопиться не имело смысла. – Здесь царит патриархат в крайне тяжёлой форме, – напомнил спецагент, глядя попеременно на Полину и Катю. – А это значит, что женщина может выйти в город без сопровождения мужчины только за покупками, это раз. Женщина не может первой начинать разговор с мужчиной, это два... не надо на меня так смотреть, это не я придумал. Носить робу и платье обязательно, это три. За ваши брюки либо посадят в колодец меня, либо побьют камнями вас. Мне оба варианта как-то не особо импонируют, так что давайте до этого не доводить. – Варварство, – Полина надулась. – Что-то мне вообще никуда не хочется. Вадим пожал плечами. – Тебе с нами, в принципе, летать не обязательно, – сказал он честно. – Разве что захочется на баткусов посмотреть, но, как по мне, это сомнительное удовольствие. А вот в город я бы выйти посоветовал, несмотря ни на что, там красиво и действует весьма любопытный базар. Если уговоришь Теда тебя сопровождать и пообещаешь от него не отходить, могу вас вдвоём отпустить. – А как вы до пещер доберётесь без меня? – встрепенулся пилот. – Пешком? – Почему пешком? – не понял Вадим. – А, флайер. Я с ним справлюсь, это не проблема. "Я бы и с грузовиком вашим справился", – подумал он упрямо, вспомнив скептицизм Славика во время засады на "чаек", но этого вслух, разумеется, говорить не стал. Тед тем не менее насупился. – Нет, – сказал он, – я лучше с вами. Извини, Полли. Вадим развёл руками, ничуть не обидевшись: Теда, в отличие от Славика, он понимал, он бы и сам не пустил за штурвал своей машины того, в чьём мастерстве не уверен. – Значит, потом сходим, – пообещал он. – Это, наверное, единственное, что на Каталане реально стоит увидеть. Я сам с тобой с удовольствием схожу. – И со мной! – напомнила о себе Катя. – И с вами, – согласился Вадим, допил кофе и встал, посмотрел на Теда. – Готов? Маш, запрашивай диспетчерскую. Будем садиться. Спохватившись в последний момент, он предупредил Дэна, чтобы тот обязательно предъявил таможенникам бластер и нож, и отобрал бластер у Кати – владеть оружием женщинам здесь тоже не полагалось. Досмотр прошёл быстро. Каталанцы взяли пробы воздуха и воды, проверили корабль и экипаж на биологическую угрозу, просканировали грузовой отсек и удалились, наклеив прямо на стену возле шлюза голографическую этикетку. – Варварство, – проворчал теперь уже Тед, пытаясь поддеть этикетку ногтем. – Нам что, так и летать теперь с ней? – Снимут, когда будем оформляться на взлёт, – объяснил Вадим. – Специальной машинкой. Даже не пытайся. – А они хорошо экипированы, вы заметили? – вмешалась Катя. – Техника не хуже леразийской или крамарской, а то и лучше. Она переоделась в закрытое чёрное платье до щиколоток, прежде чем накинуть сверху робу и намотать алхат – нечто среднее между головным платком и шарфом. Бластер Катя решила оставить на корабле от греха подальше, однако Вадим не сомневался, что какой-нибудь козырь в рукаве у неё припрятан – в прямом и переносном смысле. – Послевоенная модернизация, – сказал он. – Собственно, война здесь в большей степени началась из-за разного рода контрабанды. Как только правительство нашло способ с ней бороться, всё стихло, десанту даже разрешили вернуть базу. Полина, последний шанс: летишь или остаёшься? – Остаюсь! – девушка тряхнула головой. – Позвоню пока Станиславу Федотовичу. Здесь ведь есть связь? – Всё есть, – Вадим оглянулся на Машу, тоже закутавшуюся в местную робу, но с такими разрезами, что она мало что скрывала. – Мария, никого постороннего на корабль не впускать, Полину не выпускать. Что Катя взяла, так это старый комм Гудвина, надела на левую руку и включила, вытащила вирт-окно и что-то в нём поправила. – У него маленький радиус действия, всего полтора километра, – пояснила она то ли для Вадима, то ли для Дэна, с любопытством наблюдающего за её манипуляциями. – Он передаёт код, на который Дороти должна отозваться. Первым делом они планировали побывать в пещерах рядом со старой базой. Новую перенесли на двадцать километров севернее, Вадим очертил на полётной карте границы, которые нельзя пересекать ни при каких условиях. На осмотр ущелья с земли или с воздуха запретов не налагалось, и они собирались сесть на карнизе, который двадцать с лишним лет назад назывался у военных Козьим. Несмотря на такую характеристику, там с комфортом могли разместиться не только козы, а даже небольшой грузовик вроде "Мозгоеда", и оттуда же начинался один из освоенных лазов в пещеры. Вряд ли Дороти дожидалась их прямо там, но других идей ни у Кати, ни у Вадима не было, и Дэн тоже ничего подсказать не смог. В пути не разговаривали. Катя мурлыкала себе под нос один и тот же мотив (Вадим опознал "Свечи" и подпевал про себя временами), Тед сосредоточился на пилотировании и ориентировании – дюны, не слишком разнообразные и с земли, с воздуха вовсе казались одинаковыми в любом направлении, если бы не горная цепь на горизонте, медленно, но уверенно приближающаяся. Дэн сидел неподвижно с закрытыми глазами, словно спал, но мгновенно "проснулся", стоило флайеру пойти на снижение. – Что это? – не понял Тед, разворачивая машину носом от гор. Ему никто не ответил: Вадим приник к стеклу со своей стороны и подозревал, что Катя за его спиной сделала то же самое. Внизу под ними переходящие в предгорье дюны имели какой-то неправильный вид, словно ветер пытался их перепахать, но столкнулся с невидимым препятствием. Тут и там из сухой земли торчали предметы явно рукотворного происхождения, кое-где блестящие металлом, но больше ржавые, потрескавшиеся, обугленные. Вадим догадался первым. – Эскадрилья Каменского, – сказал он отрывисто. Тед опустил флайер на карниз, заглушил двигатель. Катя, выйдя, обхватила себя за плечи и подошла к краю. Вадим накрутил алхат и без энтузиазма последовал за ней, встал рядом, держа руки в карманах. Теперь, когда солнце светило им в спины, обломки истребителей были лучше видны и даже опознаваемы. Вадим нашёл взглядом крыло, обтекатель, часть сопла, покорёженного взрывом. – Кто это? – по-другому спросил Тед. – Что здесь случилось? – Эскадрилья Ильи Каменского, – повторил Вадим. – Кладбище. Он прочитал о них месяц назад, пока искал данные о новой базе, чтобы не влезть ненароком на охраняемую территорию, и с тех пор безуспешно пытался забыть и никак не ожидал увидеть. Человек, поделившийся с ним информацией о текущем положении дел, заверил, что сейчас на планете безопасно, а вот Катя упомянула в истории о Дороти, что эвакуация с Каталана производилась в сжатые сроки. Старый знакомый не сказал ей правды о том, насколько плохая сложилась ситуация. – Я говорил о контрабанде, – продолжил спецагент, с трудом избавившись от кома в горле, – ну так здесь было много оружия любого вида, много горючки и мало шансов выжить. Гражданская война тлела несколько лет, прежде чем взорваться одним днём. Охватило весь континент, и парням здесь пришлось жарковато. Город горел, космодром тоже, времени было в обрез. Каменский без приказа поднял свою эскадрилью, чтобы прикрыть отход основных сил. Все, кто пошёл с ним, были добровольцами. Они провели в воздухе шесть часов, держались, пока с планеты не поднялся последний борт... и они остались здесь. – В траве, – невпопад сказала Катя. Вадим обернулся и увидел слёзы в её глазах. А она не видела никого, кроме него и погибшей эскадрильи. – А в смотровую щель, – пропела она с запинкой, – такое небо смотрится... Неуместные воспоминания ударили под дых. Катя была права, Катя пыталась сделать то единственное, что они могли, для эскадрильи, погибшей шесть лет назад, но как же Вадим этого не хотел!.. – Такой хороший день, – проговорил он наконец речитативом, – и умирать не хочется... – А мне б упасть в траву, – продолжила Катя, и Вадим вполголоса подхватил: – Зарыться в синеву, увидеть наяву... Он замолчал, и она закончила одна: – Твои лучистые глаза... Стиснув зубы, Вадим переждал, пока ветер высушит лицо, и лишь тогда повернулся, сказал, не глядя на Теда с Дэном: – Ладно. Пойдём, что ли. Тут прилично ходить, особенно если вниз спускаться. В смысле, к старой базе. В пещере стало легче. Несмотря на прошедшие годы, Вадим отлично помнил эти светлые неровные стены, туннели, освещённые солнцем через естественные проломы; в какой-то момент он ухмыльнулся и свернул в явный тупичок, остановился, разглядывая стену с сотнями выцарапанных имён. – Варварство, – сказал он удовлетворённо. – Сущие дикари. Такое прекрасное место, нет, надо отметиться, что ты здесь был и всё испортил. – Мальчишки не меняются, – хмыкнула Катя. – И где тут ваша подпись? – Наверху, – за Вадима ответил Дэн. – Справа. Спецагент задрал голову и сам себе удивился: высоко! Примеряться в присутствии команды не хотелось, но навскидку Вадиму показалось, что достанет разве что вытянутой рукой. – Девчонок у нас просто не было, – заметил он Кате. – Их сюда не присылали в силу местного колорита. Хотя я согласен, вряд ли они бы стали этим заниматься. Его удивило, что ничего не сказал Тед. Пилот вообще выглядел несколько пришибленным. Вадим списал это на впечатления, полученные от вида разбитых истребителей. Ему хотелось как-то Теда подбодрить; с другой стороны, в жизни бывают ситуации и похуже, переживёт, ничего страшного. Немного погрустить даже полезно, может, сам осторожнее будет. К старой базе вышли к трём часам. Катя поминутно проверяла комм, но ответа на вызов так и не получила. Вадим спросил: – А если ей не на что принимать сигнал? Если её комм сломан? – Тогда она оставила бы какой-то знак. Она ведь ждёт Питера! – Знак?.. – Вадим огляделся, полюбопытствовал без особой надежды: – Дэн, как бы ты привлекал внимание в такой ситуации? – Питер Гудвин был капитаном, – ответил киборг не раздумывая. – У него была своя комната. Я оставил бы что-нибудь на том месте. – Логично, – согласился Вадим. – Правда, нам вряд ли поможет. База, частично погружённая в скалу, производила гнетущее впечатление. Если истребители безобидно и медленно тонули в песке и чахлой траве, то база, укрытая от ветра, пугала хорошо сохранившимся обгорелым остовом. Мятые, вырванные из стены ворота покрылись сеткой трещин и ржавчины, в проломе стены выросло кривое деревце, трепетавшее буквально от взгляда на него. Посомневавшись, Вадим перешагнул рассыпавшийся фундамент, постоял, слушая, как под ногами хрустят камни, и махнул рукой остальным. – Вадим Георгиевич, а это законно? – немного нервно поинтересовалась Катя. – Более-менее, – уклончиво отозвался Вадим. – Инкриминировать нам нечего, это не закрытая территория. Если поймают, могут выпроводить. Будем врать тогда, что я вам устроил экскурсию по местам боевой славы. Внутри базу не жгли, зато ободрали как липку: не осталось никакой электроники, местами кто-то вырвал даже кабели и аварийные световоды, выломал двери с сенсорными панелями. Здесь наконец-то пригодились фонари, но за пределами широких лучей царил непроглядный мрак. Кое-где в казармах валялись личные вещи: носок, зубная щётка, пряжка от ремня, – на кухне частично сохранилась огромная посуда. Продавленный котёл, лежащий на груде битых бутылок, Вадим обошёл и, присев на корточки, поддел пальцем офицерскую фуражку – грязную, с характерным пятном на макушке, чёрным и заскорузлым от времени. – Ковалёв, давай уйдём, – попросила вдруг Катя. Оглянувшись, спецагент даже в свете фонаря увидел, что она заметно побледнела и опирается на руку Теда. – Мне нехорошо. – Тед, выведи Екатерину Андреевну во двор, – распорядился Вадим, вставая. – Дэн, иди с ними, я тут посмотрю ещё немного... – Я останусь с вами, – решительно отказался Дэн. Спорить Вадим не стал, подозревая, что в одиночестве ему самому быстро станет не по себе в этом склепе. На всякий случай он вручил Теду свой бластер; запрещать охотиться на баткусов не стал, пилот и без того проникся ответственностью и распыляться на ерунду как будто не собирался. На детали больше не отвлекались. Вдвоём с Дэном они поднялись по грязной лестнице на уровень, где, по смутным воспоминаниям Вадима, располагались помещения командного состава, и пошли вдоль коридора, светя фонариками в открытые двери. – Хорошо, трупов нет, – пробормотал спецагент, останавливаясь в дверях очередной комнаты. Здесь сохранился остов кровати с отломанной спинкой, рядом валялось полотенце, не пригодившееся хозяину и не приглянувшееся мародёрам. – Тебе не страшно? – спросил Дэн. – Люди часто боятся темноты и заброшенных зданий. – Здесь никого нет, – Вадим покачал головой. – Из людей и животных, то есть. А в призраков я не верю. Пойдём обратно, это бесполезно. Если Дороти что-то оставила, это мог бы найти только сам Гудвин. Кате за время их отсутствия стало легче, она порозовела и маленькими кусочками ела протеиновый батончик из взятого с собой пайка, запивала чаем из термоса. Тед сидел рядом с ней на поваленном столбе, при появлении Вадима и Дэна он встал, тревожно хмурясь. – Ну как? – спросил он, возвращая бластер. – Нашли что-нибудь? – Ничего вразумительного, – Вадим опустился на корточки рядом с Катей. – Как вы, Екатерина Андреевна? До флайера дойдёте? Давайте на сегодня заканчивать, дело к закату скоро. Катя беспомощно улыбнулась, но ничего не сказала, только кивнула. Тед помог ей собрать вещи и подняться, взял её рюкзак, не слушая возражений. – Может, я? – предложил Дэн. Пилот только фыркнул. Переступая снова через фундамент ограды, Вадим в последний раз оглянулся. Ему было жаль это место. Так или иначе, для него база ассоциировалась больше с хорошими воспоминаниями. Баткусы и песок доставляли немало проблем, да, но здесь его многому научили, здесь он начал становиться тем, кем являлся сейчас. Вздохнув, он украдкой поднял раскрытую ладонь к козырьку фуражки, одновременно благодаря и прощаясь. А возле флайера их ждали. Трое в военной форме даже не прятались – и не прятали оружие, плазмомёты недвусмысленно ощетинились стволами в сторону выхода из пещеры. – Ну наконец-то, – сказал старший по званию, до красноты рыжий сержант, при первом же взгляде на которого Вадим вспомнил Рыжее Западло и с трудом удержал сперва усмешку, затем брезгливую гримасу. – Вы что тут делаете? Это закрытая территория. – Назовись, боец, – Вадим сощурился. – А то я пока не понял, это бандитское нападение или законный арест. – А ты наглый, – парень обрадовался, но выпрямился и представился: – Сержант Алексей Ковалёв, база "Каталан-два". Документы предъявите. Руки держать на виду, двигаться медленно. Собрав паспортные карточки и скептически оглядев Дэна, одеревеневшего при виде чужаков, сержант указал пальцем: – Бластер сдай. – С какой стати? – Вадим не пошевелился. – Это официально разрешённое личное оружие. – Вы арестованы, – любезно напомнил Алексей. – Вам оружие не полагается никакое, ни личное, ни общественное. Он перебрал карточки, никак не отреагировав на однофамильца, мотнул головой: – Грузимся. Киборг за штурвал. – Не надо! – дёрнулся Тед, и ствол плазмомёта нацелился уже на него. – У этого киборга нет программы пилотирования, – поддержал Вадим, вставая между сержантом и Тедом. – Я поведу. Актом доброй воли он отстегнул кобуру с бластером и протянул на вытянутой руке, повторив: – Это личное оружие, и я его себе верну. – Посмотрим, – Алексей снова смерил Дэна взглядом. – Как полковник решит. Он тоже не любит, когда тут бродят всякие мутные типы. Вадим опасался ещё одного протеста Теда и его бурных реакций в целом, но пилот спорить дальше не стал, помог Кате подняться в флайер и устроиться на заднем сиденье. Спецагента беспокоило, что Катя выглядела совершенно раздавленной; оставалось только надеяться, что она притворялась, чтобы снизить общую видимую опасность группы. Дэна заставили сесть в угол под прицел плазмомёта. – Без шуточек, – предупредил сержант Вадима и остальных. – Киборгу никаких приказов не отдавать, вообще с ним не разговаривать. Вадим стиснул зубы, бросил: – Пристегнитесь. – Взлетай давай, – Алексей ткнул его стволом в плечо. – Раскомандовался. Он чувствовал себя хозяином положения, и Вадим старался в нём это убеждение поддерживать. Он рассмотрел знаки различия на комбезах и убедился в их подлинности; избавиться от троих бандитов с плазмомётами было непросто, но возможно, а вот сбежать от представителей действующей армии означало подписать себе приговор, так что оставалось терпеть – и запоминать. Отчего-то Вадим ни на секунду не сомневался, что Алексею и его парням эта стычка ещё аукнется. Сержант передал на базу, что везёт задержанных на конфискованном флайере (Тед шумно выдохнул, но удержался от комментариев и на этот раз), спросил: – Полковник вернулся? – Ждём с минуты на минуту, – ответили ему. – Так что поторопись. – Слышал? – Алексей снова ткнул Вадима стволом. – Скорость прибавь. "Полковник, – повторил про себя спецагент. – Полковник..." Что-то вертелось в голове, не желая оформляться в сознательную мысль, и он рискнул спросить, балансируя на грани между развязностью и беззаботностью: – А как к нему обращаться, к вашему боссу? – Тебе не придётся, – заверил Алексей. – Полковник Дулитл с вами болтать не станет, у него дела поважнее есть. Сдам вас дежурным на проверку и всё. – Дулитл, – повторил Вадим задумчиво, неудержимо расплываясь в улыбке: он вспомнил, что и вправду видел имя в официальной сводке по базе, просто не придал значения в тот момент. – Дуглас "Даг" Дулитл, верно?.. Вот теперь Алексей напрягся. – А что?.. – Ничего, – Вадим пожал плечами. – Я с ним служил и дружил. Как думаешь, что ему больше понравится – если ты сразу обо мне доложишь, или если он узнает обо мне из третьих рук через сутки?.. На мгновение он парня даже пожалел: тот расцвёл пунцовыми пятнами, включая уши и шею, хватил ртом воздух и затих, зато оживилась Катя, мигом забыв о своей показной немощности: – Даг Дулитл? А шрам он свёл с правой щеки? Такой, зигзагом?.. Он хотел, помнится, а мы его уговаривали, что оно того не стоит! Ей никто не ответил: вместе с рыжим сержантом потерялись и его парни, – однако через пару минут Катя и все остальные смогли убедиться, что шрам остался, белой молнией выделяясь на загорелом лице. Незнакомый флайер военного образца, выкрашенный в "гражданские" цвета, полковника сперва не обрадовал, но когда Вадим выпрыгнул со своей стороны и обошёл заострённый нос машины, на всякий случай держа руки поднятыми, Даг расплылся в улыбке, не веря своим глазам. – Вадик?.. – спросил он. – Ковалёв, ты откуда?! А ну иди сюда! Обнялись. Даг похлопал его по спине, взял за плечи, разглядывая, и вынес вердикт: – Да ты вообще не изменился! Сам он заматерел и потяжелел, но выглядел по-прежнему опасным. Кроме загара и шрама он обзавёлся обильной сединой в некогда чёрных волосах и глубокими поперечными морщинами на лбу, прорезавшимися, когда вслед за Тедом и Катей из флайера вылезла троица незадачливых конвоиров. – Так, – сказал Дулитл весомо. – И что тут произошло? Обращался он при этом к Вадиму, но смотрел на сержанта. Вадим добивать не стал – не столько из сочувствия, сколько не желая наживать врагов. – Твои ребятки как всегда бдительны, – он усмехнулся. – У старой базы нас взяли, на Козьем карнизе. Прости, Даг, моя вина. Водил команду по местам боевой славы, привык считать себя вправе. – Ты вправе, – отмахнулся Даг. – Они вас не обижали? Хотя тебя обидишь, как же!.. Хохотнув, он жестом разогнал лишних свидетелей и обратил внимание на команду "Мозгоеда", скользнул взглядом по Кате, вернулся, тяжело на неё уставился. – Да у меня сегодня именины! Сержант медицины Рс'аурн', вы-то какими судьбами?! Катина фамилия вылетела у него без запинки, Вадим аж позавидовал такой лёгкости, и все проблемы на этом закончились не начавшись. Дага, заскучавшего на отрезанной от цивилизации планете, так воодушевило появление старых друзей, что мелочи вроде проникновения на закрытую территорию разрушенной базы или киборга без внятных документов его смутить не могли. Вадиму торжественно вернули бластер и паспортные карточки и позвали на ужин. – Только если приглашение распространяется на всех, – невозмутимо ответил Вадим, подчеркнул: – На всех, Даг. – Твоя любовь к киборгам перешла все разумные границы! – проворчал Дулитл, но согласился и на это, бросил своему адъютанту: – Ужин на пятерых в мой кабинет. Он в равной мере говорил за едой с Вадимом и Катей, пару раз обратился к Теду, однако смотрел почти всё время на Вадима, и спецагент прекрасно понимал, о чём Даг думает. Они служили вместе и действительно дружили, Вадим не погрешил против правды ни словом. Он просто умолчал о том, что они ещё и спали, и Даг, похоже, горел желанием воспользоваться подвернувшимся случаем и возобновить старую связь. Вадим его понимал. Когда их взгляды в очередной раз встретились над графином с минеральной водой, Вадим принял решение и едва заметно кивнул, получив в ответ такую же неуловимую усмешку. Ломать комедию не стали. – Я задержусь, – сказал Вадим прямо, обращаясь к Теду. – Отправляйтесь на корабль и ложитесь спать. К утру точно вернусь, там разберёмся. – Не переживайте, ребятки, доставим вашего капитана в лучшем виде, – пообещал Дулитл. На Дэна Вадим старался не смотреть, уговаривал себя, что ничего рыжему не обещал и ничем не обязан, но чувствовал себя при этом паршиво. Даг провёл его через кабинет в личные помещения. Он по-прежнему любил разные безделушки, и комнатка-гостиная, и без того небольшая, казалась совсем крохотной из-за стеллажей, заполненных статуэтками и забавной в своей нелепости декоративной посудой. Ожидая, пока Даг отдаст последние распоряжения адъютанту, Вадим прошёлся вдоль полок, качнул маятник, перевернул песочные часы и остановился перед крупной, в локоть размером фигуркой военного, грубо вырезанной из дерева. Лучше всего неизвестному автору удались лицо, рука, сжимающая бластер, и нашивки – военный был в звании капитана, – но поза в целом казалась неловкой и несбалансированной, словно резчик не смог определиться с идеей и в итоге отступился, так и не закончив работу. – Нравится? – спросил Даг, подходя сзади и бесцеремонно обхватывая Вадима поперёк живота. – Знаешь, да, – подтвердил спецагент с некоторым удивлением. – Есть в нём что-то настоящее. – Во, я слово в слово так сказал, – ухмыльнулся Даг. – Пацаны нашли в Северной шахте, притащили, знают, подхалимы, что я люблю такие штуки! Он припал губами к шее Вадима, и всё, на что Вадима хватило, это попросить: – Не наследи, ладно?.. Полковник захохотал и запустил руки ему в штаны. Даже вне охранного и боевого режима Дэну никогда не нравилось, если группа разделялась, но отсутствие Вадима особенно его беспокоило, хотя ни Тед, ни Екатерина Андреевна его в этом не поддержали. – У Вадима Георгиевича везде друзья, – беззаботно сказала Екатерина Андреевна. – Он компанейский парень, сколько я его знаю, а знаю я его долго! Тед на прямое замечание пожал плечами: – Дэнька, что мы такое можем для него сделать, чего он не может сам?.. Уж лучше не мешать! Он, впрочем, тоже вёл себя странно весь день, нетипично для себя, и подтвердил это, практически не приняв участия в разговоре с Полиной, которой было интересно, как обстоят дела и куда они дели и.о. капитана. Говорила преимущественно Екатерина Андреевна – коньяк развязал ей язык, как она сама весело объяснила; ещё она делала голофото в течение дня и с удовольствием продемонстрировала Полине снимки пещер и дюн, деревца в ограде разрушенной базы и затаившегося в песчаной яме баткуса. – Ух, какой! – восхитилась Полина. – Нет, всё-таки в следующий раз я с вами! К удивлению Дэна ни Тед, ни Екатерина Андреевна не упомянули об останках истребителей возле ущелья. Киборг этого не понял, но тоже промолчал: у людей всегда было много негласных правил, нарушать которые не рекомендовалось. Тем не менее Теда он спросил, прежде чем тот ушёл спать: – Почему вы не сказали Полине о том, что видели эскадрилью Каменского? Тед растерялся, открыл рот, подумал и неопределённо махнул рукой. – Ну, – начал он, – это такое... Поколебавшись ещё немного, он отступил, приглашая Дэна войти в каюту, и закрыл за ним дверь. Стащил бандану с головы, почесал затылок и сел, вытянул ноги. – Понимаешь, о таких вещах не говорят, – произнёс он, глядя на Дэна с каким-то непонятным киборгу сожалением. – Зачем? Мы с тобой вообще там лишними были. – Почему? – заинтересовался навигатор. Тед застонал и снова запустил в волосы обе руки. – Да, мне бы тоже коньяк не помешал, – пожаловался он потолку. – Дэнька, ну как объяснить... Это их прошлое, у них много воспоминаний всяких связано с войной, о которых они, наверное, даже думать не хотят, не то что говорить! Это, ну, переживания. Очень личные. А тут мы как посторонние свидетели. Слушай, хорошо, ты у них ничего не спросил, и не спрашивай, ладно? – Ладно, – согласился Дэн. – А почему Вадим Георгиевич и Екатерина Андреевна переживают о людях, которых не знали? Они не служили с Каменским, шесть лет назад они... – Дэнька, – перебил Тед, – дело не в конкретных людях. Дело в том... Он снова запнулся, помолчал, пожал плечами. Сказал, не глядя на друга: – Это ассоциации. Они оба наверняка думали о ком-то другом, о своих друзьях, которые погибли, и о них переживали, а не о Каменском. Хотя и о нём тоже, но он – это... чёрт, не предлог, это как-то по-другому называется!.. Причина?.. – Триггер, – подсказал Дэн, перебрав мысленно всю доступную цепочку синонимов. – Точно! – Тед с облегчением ткнул в его сторону пальцем. – Триггер. У людей так бывает. Он помолчал ещё немного и признался: – Я тоже, честно говоря, "чаек" вспомнил, когда сопло обгорелое увидел. Как мы их ловили, и как я Боксёра... взорвал. Только я о нём, ну, не тоскую, а капитан и Екатерина Андреевна, у них другие переживания. Тяжёлые. Избавиться от Дэна он как будто не торопился, и Дэн, обдумав услышанное, позволил себе ещё один вопрос: – А почему они пели? – А, это просто, – Тед немного повеселел. – Иногда так эмоции проще выразить. Здорово она поёт, кстати, да? И читает тоже, я бы не против ещё послушать! Дэн не был уверен, что понимает критерии оценки пилота, но согласился, не желая его обижать, и в задумчивости вернулся в пультогостиную, где через полчаса его застала Екатерина Андреевна. – Иди спать, – сказала она, ничего не спрашивая. – С Вадимом Георгиевичем всё будет в порядке. – Я подожду, – возразил Дэн вежливо. – Долго ждать придётся, – врач пристально на него посмотрела и всё же оставила свои мысли при себе. – Твоё право, конечно, хотя я бы не советовала. Спокойной ночи, Дэн. Навигатор проводил её взглядом и отвернулся к пульту, открыл вирт-окно с головоломкой, но активировать не стал. Екатерина Андреевна говорила так, словно знала о Вадиме что-то важное, чего не пишут в досье и не рассказывают первому встречному. Дэн допускал, что так и есть, и не мог отделаться от мысли, что недопонимает, не улавливает истинный смысл её слов, очевидный для неё и для любого другого человека. – Маша, – позвал киборг, – Вадим Георгиевич с тобой не связывался? – Нет, котик, – Маша горестно вздохнула и положила голову на сложенные руки. – Должно быть, он ужасно занят! Дэн заварил себе чай и сходил в кладовку за новой банкой сгущёнки, открыл, поставил рядом с собой на пульт. Буквально через минуту из темноты возникла Котька, заорала, требуя взять её на руки и поделиться вкусненьким. Дэн её проигнорировал, отодвинул ногой, когда она особенно яростно принялась об него обтираться. – Маш, найди что-нибудь о полковнике Дугласе Дулитле. Вирт-окна развернулись вокруг него мозаикой, Дэн быстро просматривал их и скидывал: родился, учился, служил – ничего интересного. Женился?.. Развёлся. Детей нет. Успешная стабильная карьера, запрос о переводе на учебную базу подан собственноручно. Полковник по-настоящему обрадовался Вадиму, в этом киборг был уверен, а вот эмоции Вадима однозначной идентификации не поддавались. Впервые услышав имя командира базы, Вадим воспрял духом, но чем дольше они находились в обществе Дулитла, тем сложнее становилось лицо и.о. капитана, словно энтузиазм Дулитла доставлял ему беспокойство. И всё же он остался, когда мог улететь, и Дэн не понимал, почему. Чай кончился, Котька, разочаровавшись в неподдающемся двуногом, ушла спать к Полине. Дэн разобрал трассу, потом ещё одну. Закрыл игру, открыл новости. Скачал обновление для журнала станций гашения, нашёл в справочнике родную планету Екатерины Андреевны. Вскипятил чайник, налил себе полную кружку, дождался, пока остынет. Выпил. Свернул все вирт-окна, разбудив Машу. – Дэнечка, почему ты ещё здесь? – удивилась она, сонно потирая глаза. – Что случилось, котик? Почему ты волнуешься? Киборг посмотрел на часы. – Я не волнуюсь, – ответил он без особой уверенности. На Сирене Вадим тоже отсутствовал до утра, не звонил и никак о себе не сообщал, и ему ничего не угрожало ни тогда, ни сейчас. "Тебя обидишь!" – сказал Дулитл и был убеждён в этом на девяносто два процента – и всё же Дэн не хотел уходить в каюту, не хотел ложиться спать, не дождавшись Вадима. Маша встрепенулась сама в половине шестого. – Получен сигнал с комма, – официально доложила она. – Расстояние – четыре километра шестьсот двадцать метров. Дэн развернулся вместе с креслом, чтобы видеть шлюз. – Три километра восемьсот три метра. Судя по скорости приближения, Вадима подвезли на военном флайере, что сводило и без того низкую вероятность опасной ситуации к ничтожным показателям. – Два километра семьсот шестьдесят метров. Дэн молча смотрел на внутреннюю дверь шлюза. "Я проверю, что он в порядке, и уйду спать", – пообещал он себе. – Один километр триста сорок метров. Вместе с Вадимом порог перешагнул запах алкоголя. Спецагент не принимал отрезвин или тот ещё не подействовал, и было видно, что пил Вадим много – и не пиво. Увидев Дэна, он остановился и наморщил лоб. – Что за комитет по встрече? – осведомился он слегка невнятно. – Почему не спишь?.. А, ну да, глупый вопрос. Он злился, и сильно, хоть и старался не подавать вида, но после Казака и его подручных Дэн прекрасно различал нюансы негативных эмоций, так что подходить не стал. Как и уточнять что-либо: по тому же опыту он знал, что, если человек злится, наводящими вопросами его можно только взбесить ещё сильнее, а выяснить, в чём дело, всё равно не получится. – Сделать вам чаю? – предложил он вместо этого. – Ты за этим здесь сидишь?.. – огрызнулся Вадим. – Не нужно. Я же просил всех лечь спать! Несколько секунд он стоял неподвижно, затем перевёл взгляд на голоплатформу. – Маша. Искин возникла в прозрачной ночной рубашке, но с армейской кепкой на голове. – Да, милый? Вадим уже передумал, махнул рукой. – Ничего. Прикройся. Пошатнувшись, он развернулся и направился в санузел. Спину он держал прямо и шёл ровно, и всё же программа выдала девяностопроцентную вероятность несчастного случая на скользком полу, так что Дэн поднялся и решительно последовал за ним. – Котик, не надо! – предостерегла Маша. Дэн не обратил на неё внимания, послушал из коридора, как шумит вода, и дотронулся до сенсора. Вадим неподвижно стоял в клубах пара, опустив голову и упираясь основанием кулака в стену. Вода била ему по плечам и затылку, стекала ручейками по ногам и исчезала в сливном отверстии душа. Глаза спецагента были закрыты, Дэну показалось даже, что он заснул, а затем Вадим выпрямился и оглянулся, почувствовав чужой взгляд. Он не вздрогнул, лишь дважды сморгнул, вытер лицо рукой и так же спокойно развернулся всем корпусом и расправил плечи, словно демонстрируя себя незваному гостю. Формально Дэн продолжал смотреть ему в лицо, однако периферийное зрение киборга было куда лучше, чем у человека, и Дэн не мог не заметить свежие синяки – маленькие, словно от пальцев, и более крупные и тёмные непонятного происхождения. – Вас били? – спросил навигатор наконец, потому что Вадим продолжал молчать. – Меня поимели, – отчётливо проговорил спецагент, дотянулся до раковины и взял флакон с отрезвином, вытряхнул таблетку на ладонь, проглотил и запил водой из-под душа. Поднял глаза. – Хочешь подробностей? – Не хочу, – честно ответил Дэн. – Я подожду тут, ладно? Провожу вас в каюту, чтобы убедиться, что всё в порядке. Он не мог отвернуться, мелкие синяки притягивали его взгляд как магнитом. Ещё он чувствовал, что Вадим злится сильнее чем прежде, будто его раздражало присутствие киборга, но другой линии поведения Дэн себе не представлял и не отказался бы от идеи войти сюда снова, даже если бы знал, что разозлит этим Вадима. Даже если Вадим его ударит. Пусть. Это безопаснее, чем оставлять пьяного человека одного под горячей водой. Спецагент прислонился лбом к стене, ударился о неё, совсем как Тед иногда. Оттолкнулся ладонью, постоял с закрытыми глазами. Выключил воду. – Дай полотенце, пожалуйста, – попросил он почти трезвым голосом. – А лучше выйди. Всё, я в порядке, я не утону. На этот раз Дэн послушался, а Вадим, оценив его покладистость, не закрыл дверь, быстро вытерся и собрал вещи. Дэн выключил свет и тенью последовал за спецагентом до его каюты, хотел войти с ним, но Вадим недвусмысленно перегородил проход рукой. – Не сегодня, – сказал он. – Спокойной ночи. Заблокировал дверь изнутри и распорядился: – Маша, разбуди меня в восемь. – Как пожелаешь, сладкий! – отозвалась Маша. Стало тихо. Постояв немного в коридоре, Дэн вернулся в пультогостиную, смахнул все вирт-окна, убрал сгущёнку в шкаф. Теоретически оставалось почти два часа до официальной побудки, а потом можно было ещё поваляться до завтрака – очередь Екатерины Андреевны готовить, – но Дэн медлил. – Маша, – позвал он, не оборачиваясь на голоплатформу. – Что, котик? Дэн посмотрел на свои руки, сжал и разжал кулаки. Он не мог идентифицировать свои чувства. Вид синяков расстроил его, словно их появление было его виной. Кроме того, осталось неприятное ощущение, что Вадим ждал от него какой-то реакции, но какой? Спрашивать у Маши было глупо, так что навигатор сказал только: – Сообщи мне, когда Екатерина Андреевна выйдет готовить завтрак. Предложение помощи работало с людьми в девяноста девяти процентах случаев, вот и врач заулыбалась и охотно согласилась. И сама спросила через пару минут, прекратив напевать себе под нос песню о незнакомой звезде: – Ты Вадима Георгиевича дождался? – Да, – Дэн помолчал. – Он злился. Вы знали, что так будет, когда предупреждали меня? Екатерина Андреевна вытянула губы трубочкой и с сомнением качнула головой, но киборг видел, что на самом деле она довольна. – Это было немного предсказуемо, – уклончиво ответила она, передала ему стакан с венчиком. – Взбей, пожалуйста. – Почему? – Он распорядился, чтобы мы шли спать, – Екатерина Андреевна улыбнулась, пошутила: – А тут прямое нарушение дисциплины! Несколько секунд навигатор смотрел на неё, решая, стоит ли продолжать, но перспектива спрашивать Вадима ему по-прежнему не нравилась. Из людей, с которыми Дэн общался более-менее продолжительное время, спецагент был далеко не самым опасным – он мог ударить, но не стал бы издеваться или убивать, – и при этом он оставался непредсказуемым, недоверчивым и крайне вспыльчивым, и Дэн вовсе не хотел случайным вопросом испортить всё то, чего добился к настоящему моменту. – Вадим Георгиевич уже вернулся в таком настроении, – сказал Дэн, отдавая стакан, доверху наполненный пеной. Теперь врач удивилась, хотя и постаралась это скрыть. – Да? – переспросила она. – Тогда другое дело. Не думаю, что тебе стоит об этом волноваться, раз причиной был не ты. Она бросила на Дэна быстрый взгляд. – Он что-нибудь говорил? "Вас били?" "Меня поимели". – Нет, – киборг покачал головой. – Ничего конкретного. Вы думаете, его разозлил полковник Дулитл? – Вряд ли, – Екатерина Андреевна снова заулыбалась. – В десанте у них были хорошие отношения. Вадиму Георгиевичу не повредило бы снова что-нибудь такое... стабильное. Развивать тему дальше она не стала, капнула на сковороду немного масла и вылила содержимое стакана, накрыла крышкой. Дэн тоже ничего больше не спрашивал. Пищи для размышлений у него и так было предостаточно. Первой мыслью, посетившей Вадима после пробуждения, было воспоминание о том, что накануне он предложил Теду прийти утром. – Он сообразительный, он не пришёл, – с надеждой пробормотал спецагент, тяжело спуская ноги с койки. Болело всё тело, буквально каждая мышца; беззвучно застонав, Вадим проглотил заранее припасённую таблетку и принялся осторожно разминать сперва руки и спину, потом ноги. О дополнительных физнагрузках речь сегодня не шла, однако не хватало ещё сопровождать каждое движение гримасой и кряхтением. "Не мальчик уже, так кувыркаться", – подумал он с досадливой усмешкой. И помрачнел. Всё это вышло чертовски неловко и неприятно. Сейчас он крепче прежнего был уверен, что поступил правильно. Даг не тянул его в постель силой и ничего не сказал бы, откланяйся Вадим вместе с командой, но Даг бы и не понял, а командир военной базы, обиженный пренебрежением бывшего любовника, мог стать весьма неприятным соседом, учитывая, что они до сих пор не знали, на какой срок здесь задержатся. К тому же, что греха таить, Вадим ведь сам хотел остаться. Ему приятно было внимание полковника, нравилось, что несмотря на прошедшие годы Даг его не забыл и не потерял к нему интерес. Простыни липли к мокрой коже, тягучий местный самогон расходился привкусом смолы на языке, укусы и поцелуи горели одинаково сильно, и был один лишь момент в процессе, когда Вадим пожалел о принятом решении – когда Даг завёл речь о Славике. Над рассказанной байкой Вадим посмеялся, но не поверил, а вот сам вопрос об отношениях ударил по больному, напомнив одновременно о Марине (и Лиске – не думай, Вадик, не надо!) и Дэне, о том, что было, и о том, чего не будет никогда. Чтобы отвезти его на "Мозгоед", Даг выдернул из койки рыжего сержанта Ковалёва, заодно негласно дав понять, что попытка отмазать парня не удалась, хотя и принята во внимание. Алексей всю дорогу молчал, но флайер вёл идеально, взлетел и опустился так мягко, что Вадим едва заметил, и даже отсалютовал на прощание. Вадим махнул ему рукой и вошёл в корабль – и натурально оторопел, увидев Дэна, который сидел и смотрел на него в ответ. Именно из-за него Вадим не стал принимать отрезвин по дороге: не думать, не чувствовать ещё хотя бы четверть часа, – и вот всё насмарку. Недовольство собой и ситуацией дошло до предела и выплеснулось, и когда киборг притащился в ванную под надуманным предлогом, Вадим не стал прятать синяки и засосы – на, смотри. Нравится?.. Дэн ничего не сказал, даже не моргнул лишний раз, и утром (ночью?..) это разозлило и расстроило Вадима ещё сильнее. Теперь эмоции улеглись, остались только сожаление и обречённость. "Я держу его за человека, – признал Вадим. – И это моя проблема, а не его". Убедившись, что тело разогрелось достаточно и не подведёт, спецагент оделся, пригладил волосы, неудачно примятые подушкой, и вышел в пультогостиную как раз к завтраку. – Доброе утро! – хором сказали Полина с Дэном, их поддержали остальные. – Доброе, – согласился Вадим. – Как настроение? Выйти в город желающие есть? – В город? – удивилась Катя. – Но... – Ага, – Вадим перевёл взгляд на Полину. – У нас по плану дезинсекция, так что покинуть корабль придётся всем. После завтрака Дэн вынесет террариум во флайер, а Полина обработает все помещения. И, поскольку флайер будет занят, сегодня ходим пешком. В наступившей тишине было отчётливо слышно, как за розовым диванчиком стрекочут сверчки. Полина покраснела и втянула голову в плечи. – Жалко, – Катя заулыбалась. – Звук такой хороший. – Звук отличный, – не стал спорить Вадим. – Но мы с Полиной заключили соглашение, да, Полина? И она его нарушила. И поскольку вчера она не воспользовалась шансом на Большую Охоту Без Жертв, мы переходим к плану Б. Девушка вздохнула и кивнула, подтверждая его правоту. Инсектицида ей хватило на весь корабль, кроме грузового отсека, но туда сверчки как будто не добрались. Команда ждала снаружи: Вадим с Тедом грелись на солнце, Дэн, Михалыч и Катя сидели в тени. Вадим изредка на рыжего посматривал, гадая, видит ли тот его глаза за стёклами солнцезащитных очков. Лицо киборга было по обыкновению непроницаемым. Коммы включились на приём у всех сразу, однако обращалась Полина только к и.о. капитана: – Вадим Георгиевич, вы Котьку не видели? – спросила она с тревогой. – Ой! – спохватилась Катя. – Я её тоже во флайер отнесла! С лотком и миской, подумала, так будет безопаснее. Мало ли, что там в составе инсектицида! Тед состроил брезгливую мину, но промолчал, то ли пожалев кошку, то ли решив с женщинами не спорить. Полина известию обрадовалась, Катю поблагодарила и отключилась, а Вадим вспомнил, что тоже кое-что забыл, полез в карман и кинул по маленькому пакетику сперва Теду, затем Дэну, к Михалычу подошёл и отдал в руки. – На случай проблем с расчётами, – пояснил он. – Бирюза и жемчуг. Курс обналичивания тут грабительский, а камушки принимают за милую душу. По остаткам потом разберёмся, я вчера хотел это сделать, да как-то не сложилось. Екатерина Андреевна, вам не даю, потому что женщинам всё равно не положено, за вас Дэн расплатится, если что. Дэн, Екатерина Андреевна на твоей ответственности, Тед, на тебе Полина. – Да, капитан, – почти синхронно отозвались парни. Из корабля наконец вышла Полина, одёргивая попеременно одолженное у Кати платье, робу и алхат, из-под которого выбивались упрямые кудряшки. Вадим оглядел её с ног до головы и удовлетворённо кивнул, напомнил: – Девушки, в одиночестве не ходим ни-ку-да. Ясно?.. Город сильно разросся за прошедшие годы. Война и беспорядки внесли свои коррективы; тем не менее основная активность сосредоточилась там же, где прежде – на базаре и вокруг него, по Кольцу Мастеров, да ещё, пожалуй, в аллее, где буйно цвели деревья, высаженные двадцать с лишним лет назад, привлекая к себе и местных, и редких гостей Каталана. Идя в тени под сплетёнными ветвями, усыпанными бутонами с добрый кулак размером, Вадим позволил себе минуту слабости: представил, будто он снова новобранец, у которого всё получается и всё впереди, и кажется, что путь этот вымощен исключительно победами и славой. Он даже почти поверил в это, а затем аллея закончилась, и в тёмной витрине Вадим увидел своё отражение, вернувшее его к реальности. Раздражённый, он дёрнул плечом, и мышцы заныли, напоминая, что ему давно уже не двадцать, да и успех с Дагом – исключение, а не правило. Думать о Дэне по-прежнему не хотелось, и Вадим не думал, бродил по базару, разглядывая всё сразу и ничего конкретно, вполглаза присматривал за командой. Михалыч, по обыкновению, почти сразу отделился и затерялся в толпе, но за него спецагент не волновался. Тед опекал Полину со всем опытом и тщательностью старшего брата, чем она и пользовалась, практически таская его от прилавка к прилавку, и за них тоже можно было не переживать, а Катя, хоть и не заинтересовалась народными промыслами и местными лакомствами, откровенно на людей не глазела и лишнего внимания не привлекала. Толпу Вадим мысленно разделил на четыре категории: коренное население, гости, военные и киборги. Последних было меньше всего: демонстративно вооружённая "семёрка" замерла у входа в отделение банка, ещё двое тащили груз за ребятами с базы Дага, да приезжего в компенсаторном экзоскелете сопровождала ангельской красоты девушка, тщательно закутанная по каталанским традициям. Некоторое время Вадим сомневался даже, человек она или киборг, а затем она полезла под робу за кейсом с таблетками, и под пёстрыми лоскутами мелькнула блестящая надпись "DEX". "Шестёрка" или "семёрка"?.. – Вадим проводил боевого ангела глазами, думая о Дороти. – По лицу так вообще не скажешь, я бы решил, Irien". Одиноких женщин среди прохожих практически не было, а те, что попадались, прятали взгляд и старались быстрее скрыться с прохода; одна замешкалась, когда у огромной корзины отломилась ручка, и столкнулась с военным. Тот, не задумавшись ни на секунду, наотмашь хлестнул каталанку рукой по лицу и зашагал дальше. Вадим напрягся, ожидая скандала, но местные мужчины одобрительно покивали головами и вернулись к своим делам. К упавшей женщине осторожно, почти крадучись, подбежала другая, помогла подняться, и вместе они оттащили корзину к стене. Стиснув зубы, Вадим прошёл мимо, напоминая себе, что со своим уставом в чужой монастырь можно соваться только при поддержке линейного крейсера на орбите или хотя бы взвода космодесанта за спиной, но на душе у него было муторно. До гражданской войны дела здесь обстояли получше; похоже, под шумок разобрались не только с контрабандой. Выбрав наконец подходящую кандидатуру для разговора, спецагент свернул к открытому лотку, заваленному выделанной кожей и разнообразными кожаными изделиями от футляра для паспортной карточки до сомнительно вида конструкции, похожей на отполированный до блеска стул без ножек. – Интересуетесь, уважаемый? – встрепенулся продавец, он же владелец производства, судя по массивной бирке на груди робы. – Интересуюсь, устад, – вежливое обращение к мастеру само скользнуло на язык. Каталанец воодушевился, польщённый осведомлённостью чужака и принялся расхваливать товар. Вадим слушал, кивал, щупал поданные образцы и вставлял между делом якобы случайные замечания о погоде, городе и ведении бизнеса. Каталанец назвался Дармином, Вадим представился в ответ и прижал руку к сердцу, демонстрируя, что понимает оказанную ему честь. Кожевенник растаял окончательно. – Так что угодно моему уважаемому гостю? – образцы вернулись на прилавок для других покупателей, обслуживать которых теперь предстояло помощнику Дармина. – Есть одна вещь, Дармин-ога, – Вадим включил комм и вытащил вирт-окно. – Макивара. Она служит для отработки ударов руками или ногами. – Стап, – мастер задумчиво кивнул. – Редкость в наш век стрелкового оружия. – Оружие можно отнять, руки останутся при мне, – улыбнулся Вадим, не разжимая губ. В памяти как назло всплыла последняя драка, в которой ему ничем не помогли ни руки, ни оружие. Проиграть было чертовски обидно, и вдвойне обидно, что верх над ним взял Падла, этот мелкий – во всех смыслах! – космический падальщик. Отогнав неуместную мысль о собственной невезучести, Вадим приготовился обсуждать будущее изделие, когда из толпы вынырнула Катя и бесцеремонно схватила его за локоть. – Ковалёв, ты мне срочно нужен! – заявила она. Поражённый Дармин заломил брови так, что они буквально сошлись на переносице под прямым углом. Вадим мысленно вздохнул, выдернул локоть и молча ударил Катю тыльной стороной ладони по щеке. Он не сдерживался, зная, что кожевенник заметит обман, и Катя отлетела на пару метров назад, прямо к Дэну, который, к счастью, сообразил её не поднимать, а позволил осесть на землю и сам сложил руки в почтительном извинении младшего старшему. Этому Вадим его не учил, и на мгновение на душе у спецагента потеплело, а затем он отвернулся, не удостоив Катю с Дэном ни словом, ни лишним взглядом, пожал плечами. – Старая и глупая, – сказал он, надеясь, что Дармин воспримет его искренний стыд в нужном ключе, – но двоих мальчишек принесла, старший охотником станет. Двое сыновей Дармина смягчили, лицо его разгладилось, на губах снова появилась улыбка. – Это твой сын? – он кивнул на Дэна. – Мой агсан, – Вадим вовремя вспомнил нужное слово, обозначающее нечто среднее между воспитанником и наёмным рабочим. – Он хорошо себя держит, – одобрил Дармин и окончательно забыл об инциденте, вернувшись к макиваре. Дэн где-то раздобыл для Кати кусок льда, но её правая щека всё равно припухла и расцвела гематомой. Вадим уставился на неё, катая во рту слюну и не зная, с чего начать – отругать или попросить прощения. Катя решила за него, вскинула глаза и сразу опустила, сказала: – Извините, Вадим Георгиевич. Я жутко сглупила. – Как вы себя чувствуете? – хмуро поинтересовался спецагент. – Нормально, – Катя даже улыбнулась. – Я в порядке. А вы мне всё ещё нужны. Я нашла статуэтки, изображающие Гудвина!.. Вадим кивнул. И не выдержал, спросил с досадой: – А Дэн на что? Зачем было ко мне бежать? – Я не могу общаться с местными так, как вы это делаете, – вмешался киборг. – Мне бы ничего не сказали. Это я предложил вернуться за вами. Извините, Вадим Георгиевич, это я виноват. Он смотрел исподлобья, но говорил как будто искренне. Спецагент закатил глаза и вздохнул. – Ладно, – подытожил он. – Где лавка? По узкой безлюдной улице, ограждённой с одной стороны заборами частных домов, с другой – шумной стройкой, они вышли к перекрёстку трёх дорог, и Катя указала на скамейку под полосатым матерчатым навесом. – Там рядом что-то вроде кафе, меня запах привлёк. А потом я увидела... их. – Ладно, – повторил Вадим. – Ждите здесь. Связавшись по комму с Тедом, он убедился, что у них с Полиной всё хорошо, и условился встретиться с ними и Михалычем через час в муксафи, местном ресторане, а затем толкнул дверь и вошёл в лавку. Постоял, привыкая к полумраку. Над головой у него звякнул колокольчик, в глубине помещения нежно отозвалась птица. – Добро пожаловать, уважаемый! – не громче птицы произнёс владелец лавки. Антиквар был на добрых полторы головы ниже Вадима, седой и сгорбленный от старости. Вадим невольно расправил плечи. – Доброго здоровья, саматьяр, – ответил он. Катя была права, сказав "статуэтки", во множественном числе. Вадим заметил их, как только привыкли глаза. Разного размера и разного цвета, раскрашенные и чистые, в натуральном узоре древесины, на полках стояли резные фигурки с лицом, которое Вадим уже видел в кабинете Дага. – Гудвин, – проговорил он. – О, вы знаете Гудвина? – обрадовался старик. – Он ещё не приходил на этой неделе. Прекрасные вещицы, правда? – Удивительные, – Вадим ничуть не покривил душой. Статуэтка, доставшаяся Дагу, была, видимо, из ранних работ. Несколько раз пройдя вдоль стеллажа, Вадим мысленно разобрал фигурки по сложности, взглядом спросил разрешения и взял две, поставил рядом. – У вас чуткий глаз, – заметил антиквар. – Эта, слева, называется "Капитан". Она не продаётся. Я приобрёл её первой. Уже тогда я видел в Гудвине талант и оказался прав. Ту, что справа, он принёс мне две недели назад. Я назвал её "Ожидание". Гудвин в робе и размотанном алхате смотрел из-под ладони и щурил глаза, и вся его фигура тянулась вверх, словно он что-то разглядел против солнца и собирается подать знак. Антиквар зажёг настольную лампу, и Вадим присел на край табурета, разглядывая миниатюрное лицо. Ему не показалось: Гудвин действительно улыбался, едва-едва, предвестником счастливой улыбки во весь рот. – А я бы назвал её "Встреча", – спецагент осторожно отставил статуэтку, порылся в кармане и достал три кусочка бирюзы. – Готов спорить на все, что этот парень увидел дружественный корабль вдали. – О, а вы азартны? – антиквар засмеялся, мелко, по-птичьему, и птица откликнулась теперь уже ему. – Что ж, я спрошу Гудвина, и если вы неправы, мы с ним выпьем за ваше здоровье, но чего вы хотите за свою правоту? – Увидеться с мастером, – Вадим пожал плечами. – Это... гениально. Вряд ли получится, правда, я скоро улетаю, не уверен, что смогу задержаться даже ради встречи с талантом. Старик вновь засмеялся, словно видел Вадима насквозь. – Хотите взять её с собой? – спросил он, подталкивая "Ожидание" к спецагенту. – Я бы взял другую, – Вадим вернулся к полкам, указал, не решаясь лезть в задний ряд. – Ту, тёмную, вторую справа. Расплачиваться пришлось жемчугом. Цену антиквар заломил приличную, видя, что клиент спорить не станет, и Вадим усмехнулся и пересыпал горошины молочного цвета в сухую ладонь старика. – Она называется... – "Тревога", – закончил спецагент. Старик помолчал и кивнул: – Да. "Тревога". Растрёпанный, без фуражки и в одной рубахе, Гудвин жался плечом к покосившемуся столбу, меняя батарею бластера. Под лампой можно было разглядеть всё – шнурки ботинок, швы одежды, гравировку на рукояти оружия. Столб в том месте, где в него попал выстрел противника, оплавился и потёк, застывшие капли наполовину скрыли табличку с номером подразделения и местом базирования. Одной ногой Гудвин упирался в полураму "Старшей Эльки", другую, согнув в колене, поставил на упавший фонарь. – Хотел вас попросить, саматьяр, – сказал Вадим, глядя, как антиквар укладывает фигурку в хлопьевидную массу – высушенную траву аллаут. – Когда Гудвин придёт, передайте ему, что "Космический мозгоед" занимает участок двадцать один – двенадцать в космопорту. Вдруг он захочет повидаться. – Он не любит чужих, – антиквар впервые заговорил о чём-то вне искусства. – Да, я понимаю, – согласился Вадим. – Передайте... Он помедлил. – Передайте два слова: "Белые лилии". – Что это значит? – с подозрением уточнил старик. Вадим прошёл бы сейчас любую проверку детектором лжи, даже Дэновским. – Цветы, – сказал он чистую правду. – Очень красивые. "Если это действительно Дороти, она поймёт. Должна понять". От Дармина спецагент уже услышал об одноглазом степном охотнике, пришедшем в город лет пять-шесть назад. Дармин не знал его имени, но описал довольно точно, поскольку охотник заказывал у него новую перевязь взамен лопнувшей и не позволил снять с себя мерки, однако и претензий потом не предъявлял. Хмурый и неразговорчивый, завёрнутый в алхат до кончика носа, охотник появлялся на базаре раз в две-три недели. Иногда приносил шкуры, чаще покупал хлеб, крупы и сушёные фрукты, никогда не ел и не пил. Расплачивался, если не удавалось совершить натуральный обмен, крошками иридия, бесполезными на Каталане, зато неизменно радующими пункт обмена во Всегалактическом банке. – Она выдаёт себя за Гудвина, – подытожила очевидное Катя, когда Вадим закончил говорить. В муксафи им выделили отдельную комнатку, устланную ковром с коротким ворсом, подали напитки и оставили, и Вадим пересказал новости, пока на кухне готовили еду. Фигурку он развернул и поставил в центре стола, и все по очереди покрутили её в руках и поразились чёткости и точности резьбы. – Дэнька, ты так можешь? – Тед локтем ткнул друга. – Понятно же, что не человек делал! Неужели они не догадались? – Здесь практически нет киборгов, – ответил Вадим. – Тем более у местных. Каталанцам не с чем сравнивать. К тому же она начинала с более простых вещей, у антиквара представлен весь её прогресс. Он считает это стремительным развитием таланта, и я с ним согласен, она и впрямь талантлива. Технику наработать можно, а вот умение выбрать момент для запечатления из учебника не почерпнёшь. – Она выдаёт себя за Гудвина, – повторила Катя, словно ничего не слышала. – Изменила голос, носит местную одежду, потому что скрывает фигуру, – подключилась Полина. – Не снимает алхат, чтобы не выдать себя гладкой кожей: здесь все мужчины носят бороды как у Михалыча! Техник проворчал что-то одобрительное и эту самую бороду пригладил. – Я бы так не смог, – сказал вдруг Дэн. Всё это время он продолжал рассматривать статуэтку. – Я не знаю, как она это делает. Не знаю, с чего начинать. За столом стало тихо, словно он всех удивил, затем Вадим усмехнулся. – Когда-то давно, – начал он, – я слышал фразу. Не знаю, чью, но, говорят, одного мастера спросили, как создать прекрасную статую. Очень просто, ответил мастер. Берёшь камень и отсекаешь всё лишнее. Засмеялись все, кроме Дэна, по-прежнему разглядывающего "Тревогу". – А как понять, что лишнее? – он нахмурился. "Хотел бы я знать", – подумал Вадим. – Спросишь у Дороти, когда мы её найдём, – Тед снова поддел киборга локтем. – О, еду несут! Как пахнет, обалдеть, чувствуете?! Беседа прервалась на время, пока на низком столике расставляли многочисленные мисочки, кувшины и чугунные тажины с эмалевыми узорами, и лишь когда ковёр, служащий дверью, снова упал, оставив их одних, Полина поинтересовалась: – А как её искать? Просто будем ждать, раз вы оставили ей сообщение? – Слетаем ещё кое-куда, – Вадим приподнял одну из крышек и с наслаждением вдохнул аромат тушёного мяса. – Вчера у Дага я видел статуэтку определённо руки Дороти, но более раннюю, очень грубую. Даг сказал, ребята нашли её в Северной шахте. Туда и наведаемся. Маша встретила их полюбившимся Вадиму образом строгого секретаря в очочках и фривольно расстёгнутой блузке. – Милый, тебе звонил капитан Сакаи! – проворковала она, наклоняясь к Вадиму, закусила губу и добавила со страстным вздохом: – Просил с ним связаться! – Роджер?.. – Вадим наморщил лоб. Без крайней нужды тот не стал бы его искать; что могло стрястись? Неужели шерианская полиция пересмотрела инцидент в лаборатории в пользу центавриан и Падлы?.. – А тебе, золотце, звонил Станислав Федотович! – Маша развернулась к Полине. – Набрать его для тебя? – Ой, да! – Полина подпрыгнула и поспешно размотала алхат. – В мою каюту переключи! Она умчалась, подобрав платье выше колен и оставляя за собой дорожку песка. Вадим тоже ушёл к себе, закрыл дверь и некоторое время стоял, бездумно глядя в иллюминатор и барабаня пальцами по столику, затем встряхнулся, попросил: – Маш, свяжи меня с "Сигурэ". В ожидании коннекта он снял алхат и робу, повертел в руках фуражку. Надевать не стал, положил обратно на полку, а "Тревогу" поставил на тумбочку, подумав, что нужно как-то закрепить её потом – это дерево, оно нежное. Упадёт во время традиционного тедовского рывка в небеса – непременно что-нибудь отколется. – Капитан Сакаи ждёт тебя, сладкий! – объявила Маша. – Соединяй, – Вадим сел, готовый услышать о любой катастрофе. И всё же Роджер его ошарашил. Вернее, сперва он Роджера. – Вадим! – обрадовался капитан "Сигурэ" и вытаращил глаза: – О! Ого! А тебя Полина не ругала? – За что? – не понял спецагент. – Ну, как, – Роджер выразительно провёл рукой по своим волосам, ещё не отросшим после визита на Джек-пот. – Дэн, потом я, теперь ты ещё. – А, – Вадим поморщился. – Я её, к счастью, не интересую. Что ты хотел? Роджер тут же собрался и стал выглядеть весьма озабоченным. – Казак, – сказал он лаконично. – Чтоб ему обожраться тюремных деликатесов и лопнуть ещё до слушания!.. – Так. Что с ним? – Помнишь, что он про Дэна пел? Типа, Станислав его украл, перепрограммировал... Вадим нахмурился. – Ты же его заткнул. Или нет?.. Роджер пошипел сквозь зубы, глядя в сторону, выругался по-японски и признался: – У меня был, скажем так, свидетель, который за определённую ответную услугу мог подтвердить, что "шестёрку" Казака разобрали на органы ещё на Новом Бобруйске, а этого рыжего он первый раз видит. Слово Казака против слова приличного человека, сам понимаешь, хорошие шансы... – Были, – веско закончил Вадим. – Пришили твоего свидетеля. – Да, – Роджер сник. – Обставили как самоубийство, но по некоторым признакам выводы я сделал. И Казак хочет снова эту историю раздуть на слушании через неделю. Потому что... – Его слово против слова Славика, – вновь перебил Вадим. – И как только Славик становится кибер-вором, его слово теряет в цене. – Точно, – согласился Роджер совсем уж убито. – А документы-то с Джек-пота. Хорошие, но не настоящие. Начнут копать... Он не сказал, какие документы, но в пояснении Вадим и не нуждался: бумаги Дэна, конечно же. При поверхностной проверке все сомнения можно было списать на неаккуратное хранение оригиналов и их почтенный возраст; если дойдёт до судебной экспертизы, им всем конец – и Дэну в том числе и в первую очередь. Из этого ему не выбраться, разве что прямо сейчас сбегать в неизвестном направлении и прятаться следующие лет пятьдесят – или сколько там срок давности по Казаку назначат?.. – Так, – повторил Вадим и уселся на койку, плюнув на то, что натрясёт туда песка. – Дай-ка подумать. – Я сперва Станиславу позвонил, – печально сказал Роджер. – Не знал о его травме, хотел предупредить. Он собирался в Магелланово Облако лететь в скором времени, я бы посоветовал ему там и отсидеться пока, вдруг обойдётся? – Не обойдётся, – отрубил спецагент, вспылил: – Роджер, ну что за детский сад?! Ты Казака не знаешь?! – Знаю, – Сакаи вздохнул. Вадим попытался сосредоточиться. Разрывать звонок не стал – безлимитная межпланетка всё-таки, грех не пользоваться, а в компании лучше думается, – но когда Роджер открыл рот, чтобы что-то добавить, Вадим дружелюбно посоветовал, ткнув пальцем в вирт-экран: – Помолчи. Закон, как ни крути, безоговорочно поддерживал Казака. Какой бы мразью он ни был, сколько бы человек ни убил, киборга он купил официально и сохранил весь комплект документов, включая технические характеристики с голографией фенотипа и кодом ДНК. Как только Дэна возьмут, дело будет проиграно, а значит, надо его от этого уберечь. – Что я упускаю? – вслух подумал спецагент. – Роджер, давай, вот теперь мне нужен мозговой штурм. Что у Казака есть, кроме документов? – Свидетельские показания. – И всё? – И всё. Какие-то записи с Дэном могли храниться на "Чёрной Звезде", но то, что от неё осталось, отправили в металлолом, я проверял. За спиной Роджера открылась дверь, в каюту вломился Винни, на ходу во что-то вчитываясь, заорал: – Кэп, что за ерунда? – он поднял голову наконец и увидел вирт-экран, сбавил обороты: – О, прости. Не знал, что ты базаришь. Вадим, здорово! Как жизнь? Роджер выразительно закрыл лицо рукой. – Жизнь бьёт ключом, – Вадим отсалютовал в ответ, – и всё почему-то по голове. Винни загоготал и махнул планшетом. – Ладно, потом зайду. Извини, кэп, не хотел мешать. Ты же вроде "Мозгоед" вызывал?.. Всё, всё, ухожу! – Извини, – меланхолично заметил Роджер, когда дверь закрылась. – У нас по-прежнему. – "Базаришь", – проговорил Вадим, не слушая. – Базар. Рынок. – Развал. Ярмарка. Барахолка, – подключился Роджер. – Галамаркет – считается?.. – Не-не, – Вадим нахмурился, потёр лоб. – Сейчас. Напомни-ка, что Казаку инкриминируют? Весь перечень? – Тебе со статьями? – Роджер полез куда-то за границу экрана, Вадим остановил: – Вкратце. – Работорговля, наркоторговля, предумышленное убийство, в том числе в составе группы, подстрекательство, грабёж, вооружённое нападение, незаконная торговля оружием... слушай, да проще сказать, что ему не инкриминируют! – Так, – в очередной раз сказал Вадим. – И Дэн ведь в этом всём участвовал... – Как будто у него был выбор! – возмутился Роджер. Вадим не обратил на него внимания, продолжил: – ...но если Казак докажет своё право собственности, мы можем выкатить в ответ записи Дэна об участии в противоправных действиях и тем самым подтвердим вину Казака, так?.. Их, правда, уже нет, этих записей, но ему-то об этом не известно. Значит, сильно настаивать Казаку невыгодно. А значит, есть только документы на право собственности, полученные в тот период, когда Казак ещё числился законопослушным гражданином. Так? – Ну да, – согласился сбитый с толку Роджер. – Что ты хочешь сделать? – Предложить ему кое-что, – Вадим поднял голову. – Смотри, я по юридической части не силён, тебе придётся это пробить, и мы не можем ничего сделать с обвинениями формата "государство против Макса Уайтера". Однако есть гипотетические записи Дэна, а ещё – записи, подтверждающие, что меня пытал именно Казак. – А, я понимаю, – Роджер отчего-то нахмурился. – Да, причинение тяжкого вреда здоровью государственного служащего – прямая дорога в самый ад, даже с его адвокатом. Если ты снимешь обвинение, сами по себе эти записи не всплывут, слишком много улик по Казаку, чтобы рассматривать все. Но... ты уверен? И что тогда с сержантом, который тебя сдал? С его показаниями? – Да наплевать на него! Со службы уже выперли, пусть хоть... – Вадим кашлянул, проглотив крепкое словечко, – короче, пусть катится ко всем чертям, наше дело – прикрыть Славика и рыжего. Сбежать в Облако мы всегда успеем, а пока предложи Казаку сделку – пусть продаст его Славику официально. Если нельзя доказать, что конкретного киборга использовали для совершения преступления, а это уже нельзя доказать, то арестовать... тьфу ты, конфисковать его не могут, он остаётся собственностью Казака вплоть до его смерти. А Казак получит ту сумму, которая указана в документах, и на одну тяжёлую статью меньше, спать спокойнее будет. Пустячок, а приятно. Роджер задумался, на его лице отражалась напряжённая работа мысли. Вадим не торопил, откинулся на стену и прикрыл глаза. Хотелось, как в детстве, скрестить пальцы и загадать желание; впрочем, из того времени сбылась лишь мечта о том, чтобы научиться давать сдачи, а всё остальное – лучше и не вспоминать, так что к чёрту такие желания, пусть вот Сакаи загадывает, он более везучий. – Может получиться, – протянул Роджер наконец, воодушевляясь на глазах. – Нет, правда, твой отказ от обвинения для Казака был бы подарком судьбы. Знаешь, я попробую так и провернуть, поторгуюсь с ним, может, этим и ограничимся, ну и символической какой-нибудь суммой в десять единиц, чисто для заключения договора, а то ещё не хватало платить ему! Вадим, я очень, очень рад, что дозвонился до тебя! Не пропадай, я сообщу, как только будут новости! Вадим пожелал ему удачи, смахнул вирт-окно и медленно, тяжело выдохнул. – Твою мать, – пробормотал он. И всё-таки скрестил пальцы на обеих руках. Катя поскреблась к нему в каюту, когда Вадим решал, уже пора выгнать Дэна из душа, потому как спать хочется, или можно потерпеть ещё немного. – Что-то серьёзное случилось? – спросила она. – Полина сказала, что Петухов не в курсе и сильно встревожен. – Его мне только не хватало, – Вадим закатил глаза. – Мария, будь добра, напиши Станиславу Федотовичу от моего имени, что у нас всё в порядке. – Да, милый! – откликнулась Маша. Катя хихикнула. – Любит она тебя, – заметила она лукаво. – Я её тоже люблю, – в тон ответил Вадим, – когда она не пытается раздеться догола, чтобы меня поразить. В остальном – все бы были такими умницами. И, кстати, об этом... Он наклонился и взял Катю за руки, заглянул ей в глаза. – Мне страшно жаль, что я тебя ударил, но, серьёзно, какого чёрта? Я ожидал любой глупости от молодёжи, но как ты могла так забыться?! Кать. Я твержу о местных идиотских порядках с самого Коламбуса и что получаю на выходе?.. Ты же не импульсивная дурочка только что из учебки, так что это было? Врач пожала плечами и руки отняла. – Я всё равно не пустила бы Дэна разговаривать с хозяином лавки, – призналась она с лёгким раздражением в голосе. – Ковалёв, давай смотреть правде в глаза: Дэн хороший исполнительный мальчик, но он всего лишь киборг. Да, он старается. Кстати, ловко слил тему, когда Тед спросил, откуда у меня синяк, сказал, что это его вина, и Тед на этом успокоился, так что учти и не проколись. Но, возвращаясь к Дэну, он же не понимает элементарных вещей, как я могу отправить его за информацией?.. Он своими вопросами неподготовленного человека доведёт до белого каления, уж тебе ли не знать! Утром он спрашивал меня, почему ты злишься, так что я уже составила впечатление о его коммуникативных навыках, спасибо. Она пригладила волосы, дёрнула плечом. – Ну правда, Ковалёв. Ты вошёл в лавку, обаял хозяина, обсудил резьбу по дереву, сделал покупку. А Дэн что сделал бы? Начал бы расспрашивать напрямую, откуда статуэтки и где найти резчика, и как думаешь, много бы ему рассказали?.. В целом, к своему сожалению и по собственному опыту, Вадим был с Катей согласен: рыжий и правда ни форму вопросов не выбирал, ни время для их озвучивания, и вполне мог начать разговор так, что хозяин ещё и полицию бы вызвал. Однако в Катиной речи промелькнуло кое-что, отчего Вадим озверел, даже будучи подготовленным человеком. – В смысле? – проговорил он медленно. – Он тебя утром спрашивал – о чём?.. – Не помню точно, – Катя пока не уловила, что сказала лишнего. – Почему ты разозлился, увидев его, и не виноват ли в этом Даг, что-то вроде того. А что? – И что ты ему ответила? – Что с Дагом у тебя хорошие отношения, – врач заулыбалась, встретилась с Вадимом глазами, и улыбка стекла с её лица. – Что ты не на него злишься. То есть, не на Дэна. Вадик, что-то не так? Он просто волновался за тебя. – Если он волновался за меня, надо было у меня и спрашивать! – прорычал спецагент, вставая. – А ты должна была его ко мне отправить, а не обсуждать с ним, какие у меня отношения с Дагом! "А то он не видел", – добавил он про себя, и это не улучшило его настроения. – Да что такого-то? – Катя по-прежнему не понимала, но теперь и она начала злиться. – Ковалёв, в этом нет ничего особенного! Если ты не хотел, чтобы он волновался, надо было улетать с нами, а не оставаться... Она вовремя осеклась, однако её взгляд сказал Вадиму всё, что не прозвучало вслух. – Продолжай, что же ты, – Вадим сделал приглашающий жест. – Хочешь меня упрекнуть, серьёзно? Ты знаешь ситуацию и условия. Я должен был послать его к чёрту, да?.. – Нет! – сдалась Катя. – Но Дэн-то не знает! Ты ему хоть что-то объяснил? Мальчик за тебя переживал! – Мальчик мог спросить меня, – раздельно произнёс Вадим, тыкая себя пальцем в грудь. – Понимаешь? Только я знаю, почему я злюсь, радуюсь или ору матом, а никак не ты, не Тед, и не Маша, так какого чёрта он за моей спиной... Он замолчал, глубоко вздохнул и закончил: – А с твоей стороны это свинство. Я тебя с ним не обсуждал, могла бы ответить мне взаимностью. А он сейчас отдельно по ушам получит, а то как в душ ко мне припереться, так пожалуйста, а как прямой вопрос задать, так нет, лучше чужие домыслы слушать, конечно же. – В душ?.. – Катя тоже выловила неуместную деталь, попыталась пошутить: – Ковалёв, после такого ты обязан на нём жениться! Это очень храбрый поступок, уже за одно это ты должен его простить! – Я ничего никому не должен! – рявкнул Вадим, окончательно выходя из себя. – Маша! Дэн закончил полоскаться? – Вадик, не надо! – Катя схватила его за руки. – Пожалуйста! Ну прости меня, я дура, я ляпнула лишнего, не трогай мальчика, он виноват только в том, что ты ему не безразличен... Она договорила медленно, ещё держа Вадима за запястья, но пальцы ослабли, и Вадим без труда высвободился. – Нет, – Катя нервно облизала губы. – Пожалуйста, Ковалёв, скажи, что я ошибаюсь. Это он тебе не безразличен, да?.. Ты поэтому злился. Ты не хотел... Вадим молча ткнул пальцем в сторону двери. Ещё пару секунд Катя пожирала его глазами, затем неловко кивнула и вышла. – Маша, – процедил Вадим. – Где Дэн? – В пультогостиной, милый, – Маша сделала паузу. – Он не хотел ничего плохого! – Вот ты не начинай! – огрызнулся спецагент. – Скажи ему, пусть зайдёт. Не зная, куда себя девать, он огляделся и схватил фуражку как спасательный круг, надел и встал спиной к двери, закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться: да ладно, подумаешь, чего ты завёлся? Как будто людей не знаешь!.. "Людей – знаю, – сам себе ответил Вадим. – А он – киборг. И – да, я ему, мать его, ничего не запрещал, чтобы теперь выговаривать". Напоминание лишь сильнее разозлило, но всё же позволило взять себя в руки, и обернулся Вадим с относительно спокойным лицом (по крайней мере, он на это надеялся). – Заходи, – пригласил он. – Садись. Дэн с опаской шагнул в каюту. У него были мокрые после душа волосы и розовые уши, капля воды стекла по его шее, пока Вадим смотрел, как он садится на краешек стула. Вадиму не хотелось с ним разговаривать. Хотелось – вздёрнуть за футболку, притянуть к себе и целовать, хотелось подобрать языком эту каплю, прежде чем она впитается в ткань или высохнет, опрокинуть рыжего на койку и прижаться лицом к влажному животу, слушая запах мыла и обжигая дыханием. Вместо этого он поправил фуражку и произнёс: – Значит, волнуешься. – Я не понимаю, Вадим Георгиевич, – ожидаемо ответил Дэн. Спецагента вдруг разозлила та лёгкость, с которой киборг переключался между "ты" и "вы", между тёплым "Вадик" и лицемерно-официальным "Вадим Георгиевич". Он вспомнил утреннюю сцену в душе и скрипнул зубами: нельзя держать его за человека, нельзя. Между ними – пропасть, её невозможно преодолеть. Это всё бессмысленно. – Не понимаешь? – повторил Вадим. – Ну так спроси. Меня спроси, а не кого-то третьего. Или это сложно? Это нужно отдельно объяснять, да? Я думал, ты руководствуешься логикой, так объясни мне логически, почему, если тебя что-то интересует в моём поведении, ты ищешь ответы у третьих лиц, которые, мать твою, в принципе не могут знать этого лучше меня!.. Дэн молча смотрел на него, и Вадим махнул рукой, мол, давай, скажи что-нибудь. – Вы злились, – рыжий упёрся в это "вы", словно надеялся спастись за субординацией. – Исходя из накопленного мной опыта, людям, которые злятся, лучше не задавать лишних вопросов, это может плохо кончиться. Спецагент немедленно вспомнил, как врезал Дэну на Шебе, и его замутило от очередного приступа стыда, помноженного на недосып и усталость. В голову полезли дурацкие мысли, самой мягкой из которых была: "Осталось Полину ударить! Молодец, Ковалёв, псих тупой, правильно Тед на тебя орал, только руки распускать умеешь". – И? – процедил он сквозь зубы. – Переждать нельзя было, пока я успокоюсь? Тебе горело, что ли, так срочно надо было ответы получить? – Я хотел знать, как реагировать, когда вы проснётесь. – Узнал? – спросил Вадим почти ласково. – Помогла консультация? Получил жизненно важную информацию? – Нет, – честно сказал Дэн. Он был абсолютно спокоен ("Он киборг, Вадик, это его нормальное состояние!"), и это, как ни странно, помогло Вадиму немного совладать с собой. – Удивительно, правда? – он сел на койку, держа спину так же прямо, как Дэн. – И почему бы это? Мало спрашивал, наверное. Или не у того человека. Может, Тед бы тебе помог? Или Полина? Или, может, даже я?.. Да нет, вот это уже чушь какая-то, правда? Должен быть предел у любого допущения! К его удивлению, рыжий на мгновение отвёл взгляд. – Извините, Вадим Георгиевич. Вадим медленно сжал и разжал кулак. "Скажи, – попросил он мысленно, – "Вадик, я дурака свалял". Скажи, что больше так не будешь. Хоть какую-нибудь ерунду". Дэн молчал, считая принесённые извинения и объяснения исчерпывающими, и спецагент сдался, растеряв запал и не имея никакого желания долго и муторно докапываться до причин и мотивов рыжего, раз он сам не рвётся ими поделиться. – Ладно, – подытожил он устало. – Давай договоримся: если у тебя есть вопросы обо мне, ты задаёшь их мне. Не Екатерине Андреевне, не Теду, не ещё кому-то. Мне. Хорошо? – Да, – Дэн кивнул. – Спасибо. – За что? – Вадим пожал плечами. – Иди. Сегодня не засиживайся, ты ведь тоже не выспался. – Мне достаточно трёх часов, – начал киборг, но Вадим перебил: – А спишь ты обычно все восемь, так что не надо мне тут лапшу на уши вешать. Завтра будет тот ещё день, Северная шахта – полигон на выносливость, там не пикники устраивают, и ты мне нужен отдохнувший. – Хорошо, – Дэн кивнул ещё раз. – Извините меня, Вадим Георгиевич. Спокойной ночи. – Спокойной ночи, – отозвался Вадим. Закрывшаяся дверь как будто перерезала нитку, державшую его в вертикальном положении, и Вадим медленно, бессильно завалился набок, подтянул под себя подушку и скорчился так, уткнувшись в неё лицом. "Я совершил чудовищную ошибку, – подумал он. – Чудовищную..." В душ он так и не попал, не обошёл корабль перед сном и даже не разделся, и проснулся за пару минут до будильника от того, что затекла и болела спина. Фуражка лежала на полу у изголовья, на штанах замялись складки, и везде – во рту, в глазах, под футболкой, – сохло, саднило и чесалось от бесчисленных песчинок. Голова тоже болела. Вадим тяжело сел и сдавил виски ладонями, словно это могло помочь. Ему снилась Лиска. Она смеялась и тянула руки, а Вадиму было не достать до неё, как он ни пытался, не хватало буквально волоска, чтобы дотронуться, и у него до сих пор стоял в ушах её звонкий щебет: "Папа, папка!" Сгорбившись, он сидел, пока не сработал будильник, потом заставил себя встать, снял свитер и ботинки, босиком прошёл в ванную и долго пил воду прямо из-под крана. Умылся, пригладил волосы, прополоскал рот. Посмотрел на своё отражение. Дотронулся машинально до посветлевшего, но ещё не сошедшего засоса над ключицей – Даг, поганец, просил же по-человечески!.. – Маш, который час? – Шесть восемнадцать по корабельному времени, милый, шесть тридцать семь по местному. Вадим кивнул, словно Маша его видела, вышел из ванной и вздёрнул брови, увидев подпирающего стену Теда. – Доброе утро, Вадим Георгиевич, – торопливо сказал пилот и отчаянно зевнул. – Привет, – спецагент нахмурился. – Что-то случилось? – Не, – Тед помотал головой. – Я, ну, я подумал над тем, что вы сказали. Можно, я просто вместе с вами утром заниматься буду? Екатерина Андреевна разрешила небольшие нагрузки. А вдвоём веселее. Дэнька мне может компанию составить, конечно, но ему-то не надо, и это не то, вы понимаете. – Понимаю, – согласился Вадим, думая о своём. – Давай. Никаких проблем. "Ему не надо, – повторил он про себя. – Ему не надо". Он знал, что так и есть. Мысль не оформилась вчера, зато улеглась за ночь, и Вадим наконец её принял: он обманулся внешностью, принял желаемое за действительное. Дэн заинтересован в сексе, но не в человеке, да и секс он не связывает со всем остальным, как не связал бы, наверное, спорт или обязательный завтрак, и это не его недостаток, это его особенность, не более: он киборг всё-таки. Ему и не положена эмоциональная вовлечённость, только дифференциация "свой – чужой", и не его вина, что Вадим зачем-то решил поискать в нём большее. Неважно, что ввело в заблуждение: самостоятельные решения, свободная речь, скупая, но всё же человеческая, живая мимика – не имеет значения. У всего есть обратная сторона, и обратная сторона лёгкости Дэна – равнодушие. Нормально для секса по случаю, когда вы оба уверены, что больше не встретитесь. Невыносимо, когда привязываешься и знаешь, что не добьёшься взаимности. Его чудовищной ошибкой была та первая предпосылка, мысль об идеальном любовнике, на основании которой Вадим разрешил себе послабление. Может, это и сработало бы в другом месте с другим киборгом; здесь и сейчас у Вадима назревали проблемы, и винить в этом следовало только себя самого. – Вадим Георгиевич, – позвал Тед, с пыхтением качая пресс, – а что Роджер хотел? Полина сказала, он сначала Станиславу Федотовичу звонил. Что-то с фриссом? Вопрос вырвал спецагента из задумчивости. Вадим с досадой понял, что совершенно забыл о фриссе, а вместе с ним и о рыжем младенце, оставшемся с Грантами на Коламбусе, а ведь он обещал Дэну узнавать, как дела у пацана!.. "Напишу сегодня, – решил он. – Перед завтраком, пока помню". – С Казаком, – ответил он лаконично, не желая врать без причины. – Уточнял кое-что. Слушания скоро. – Я думал, его уже посадили! – удивился Тед, останавливаясь. – Это ж когда было!.. Вадим засмеялся и тоже прекратил отжиматься, сел на пол, подвернув ноги. – Судопроизводство – дело не быстрое, тем более, Казак заинтересован в том, чтобы его растянуть. Чем больше времени проходит, тем больше путаница. Свидетели остывают и уже не хотят давать показания, а то и просто забывают и сомневаются, а любое сомнение трактуется в пользу обвиняемого. Документы теряются, опять же; кто-то улетит, кто-то даже умрёт... "Как приятель Роджера". – ...плюс время, проведённое в заключении до слушания, идёт в зачёт, плюс шансы, что кто-то из следователей ошибётся. Много нюансов, в общем. Казаку выгодно, чтобы слушание откладывали. Лицо Теда становилось всё более озадаченным, и в конце концов Вадим снова рассмеялся. – Не бери в голову, – посоветовал он. – Роджер с этим разберётся. Казака закроют надолго. – А вы разве не должны присутствовать? – проявил неожиданное здравомыслие Тед. – На суде? Вы же его разрабатывали, или как это называется? Вадим растерялся. К такому вопросу он готов не был и не сразу сообразил, как выкрутиться, так что в итоге просто пожал плечами и сказал: – Вызовут, если понадоблюсь. Он надеялся, что не понадобится. Если Роджер договорится, Вадим станет никому не интересным "потерпевшим К.", одним из спасённых с Медузы, и ни ему, ни Славику больше не придётся вздрагивать на таможне, предъявляя документы на киборга модели DEX-6. Если же Казак упрётся... что ж, тогда маршрут в Магелланово Облако лучше начать прорабатывать прямо сейчас. Вадим едва заметно усмехнулся: так или иначе все мысли сходились к Дэну, и это было плохо, очень плохо. Он запомнил выражение Катиного лица, когда она ахнула: "Нет, пожалуйста", когда она сказала: "Это он тебе не безразличен". Катя пришла в ужас от такого расклада, и, в общем-то, про себя Вадим согласился с ней и Дагом: его симпатия к одному конкретному киборгу перешла все разумные границы, она стала нелепой и опасной для него же самого. "Ему-то не надо". Тед попросил разрешения уйти в душ первым, чтобы приготовить завтрак к пробуждению остальных. Вадим кивнул и остался сидеть на полу, обнимая колено руками, взвешивая "за" и "против", и чем дольше он думал, тем острее понимал, что выбора у него нет. Всё зашло слишком далеко. Он зашёл слишком далеко. То, что началось (и должно было закончиться той же ночью) как приятное времяпровождение, превратилось... "Да признайся ты хотя бы себе самому!" ...в зародыш чувства, способного сжечь дотла и самого Вадима, и того, кто так неосторожно – и ненамеренно! – вызвал в нём лесной пожар. И этого Вадим не хотел. Он догадывался, чем всё закончится: Дэн потеряет интерес. Рыжий согласился из любопытства, как долго оно продлится? Неделю, две, месяц?.. – Доброе утро, – сказал Дэн, входя в тренажёрную каюту и закрывая за собой дверь. "Уйди, – подумал Вадим. – Не надо, слышишь?" – Ты ещё сердишься на меня? – спросил киборг, не получив ответа. Помедлил, опустился на пол рядом, глядя на спецагента исподлобья. "Вот так это будет. Вечные уточнения, недопонимание, лицо это непроницаемое". Протянув руку, ставшую вдруг неподъёмно тяжёлой, Вадим провёл пальцами по щеке с редкими пятнами веснушек. – Ты красивый, – сказал он сипло, покачал головой. – А я совершил ошибку... – Какую? Дэн хмурился. Почти незаметно, но Вадим увидел тень тени, пролёгшую между рыжих бровей, и отчего-то именно это человеческое недоумение укрепило его в мысли, что надо сделать всё быстро – и прямо сейчас. – Мы больше не будем заниматься сексом, – проговорил Вадим, глядя Дэну в глаза. – Дело не в тебе. Ты красивый, и ты мне нравишься, но я поступил неправильно. Как твой капитан, как исполняющий обязанности капитана, я не имел никакого морального права так сокращать дистанцию. – Я её сократил, – возразил рыжий. Вадим снова покачал головой. – Ты киборг, – отрезал он. – Для тебя всё по-другому. А я должен был остановить тебя, а не пользоваться ситуацией. "Рыжий, – хотелось сказать ему, – рыжий, так будет лучше. Я не хочу тебе наскучить. Не хочу, как тогда, на Шебе, смотреть тебе в спину, когда ты уйдёшь. Это самосохранение, рыжий, я эгоист, я не хочу лезть на стену, когда всё закончится". – Ты так решил, потому что занимался сексом с полковником Дулитлом? – спросил Дэн. – Или потому что я провинился? Вадим закрыл глаза – медленно, с судорожным вздохом. "Ты ничего не понял. И никогда не поймёшь. И хорошо – тебе не будет больно. Это правильно. Это..." – Нет. Сексом нельзя наказывать или поощрять, и я не... Я не стану обсуждать с тобой Дага, он тут ни при чём. Дело во мне, Дэн. В моей ошибке. Я не могу отменить то, что сделал, но могу – и должен, – остановиться. Прости, что не поговорил с тобой сразу, как понял, чего ты добиваешься. Это только моя вина и ответственность. Слова отрывались, кажется, горячими кусками прямо от сердца, но взгляд Вадим удержал и следил, чтобы дыхание больше не прерывалось. Дэн опустил голову, снова поднял. – Я не понимаю, – произнёс он. Вадим пожал плечами. – Так бывает, – подтвердил он. – Иногда ответов просто не существует. И это не тема для дискуссии, Дэн. Это моё окончательное решение. Киборг кивнул, помолчал. – Да, – сказал он, – это я понял. Спасибо, Вадим Георгиевич. – За что? – спросил спецагент, заранее зная, что совершает очередную ошибку, но ему невыносимо, до дрожи хотелось удержать рыжего рядом ещё хоть на полминуты. – За честность, – Дэн встал, не помогая себе руками. – Восемьдесят шесть процентов. Я ценю, что вы говорите со мной откровенно. Он выдержал паузу и уточнил: – Я могу идти? – Да, – ответил Вадим. Дождался, пока дверь снова закроется. Принял упор лёжа и начал отжиматься без счёта. Тед вывалился из душа ему навстречу, распаренный, с мокрыми волосами и улыбкой до ушей. – Дэнька! – обрадовался он. – Пошли блины печь! – Не хочу, – честно сказал навигатор. – Я пойду ещё посплю, пока ты готовишь. – А чего тогда встал? – озадачился Тед. – А, я ванную занял! Ну извини, всё, освободил уже! Вновь просияв, он хлопнул друга по плечу и удалился в пультогостиную, что-то весело бурча себе под нос. Дэн бросил ему вслед быстрый взгляд и ушёл к себе, даже не делая вид, что ждал, пока освободится санузел. Ему хотелось убраться из коридора, пока ещё кто-нибудь не проснулся и не пристал с вопросами, и он действительно лёг поверх одеяла и уставился в потолок. Он чувствовал себя странно. Система зарегистрировала выброс адреналина и кортизола во время разговора с Вадимом, но дело было не только в этом, а в чём – Дэн не понимал. Похожим образом проявлялось действие нейротоксина на Медузе; сейчас диагностика не дала никаких результатов. Воздух на корабле был чистым, вода тоже, отравление исключалось, и всё же Дэн ощущал неприятную и ничем не объяснимую слабость, приправленную лёгкой тошнотой. Закрыв глаза, он заново прокрутил про себя диалог с Вадимом и убедился, что шансов изменить ситуацию не было: спецагент принял решение до начала разговора, до того, как Дэн вообще вошёл в тренажёрную каюту. Может быть, он принял решение накануне вечером, это уже не имело значения, и всё же Дэн перебирал варианты, словно не всё ещё закончилось, словно он мог исправить допущенную ошибку. "Дело не в тебе", – сказал Вадим. "Я должен остановиться", – сказал он. А ещё – тогда, на Сирене, он поцеловал Дэна в пультогостиной, пока никого не было, и заявил: "Этого я и боялся. Ты субординацию не нарушишь. А я?.." Тогда он лгал или шутил, киборг не был уверен в нюансах, но видел, что Вадим не боится, что это просто фигура речи, преувеличение, отсылка к каким-то своим мыслям. Вадим не сомневался, он знал, что делает, и хотел этого, так почему всё изменилось? Почему он передумал? Кто заставил его передумать? Если дело не в полковнике, не в посветлевшей гематоме над воротом футболки и не в возвращении на корабль в шесть часов утра, оставался лишь один человек, который мог на Вадима повлиять. "Он ей нравится". Дэн разглядывал потолок и собирал мозаику из своих разговоров с Екатериной Андреевной. Люди часто и много лгут, но она как будто говорила правду. Она называла его "милым мальчиком", благодарила и спросила разрешения, прежде чем обнять. А потом сдала его беспокойство Вадиму, зная, что спецагент вспыльчивый и санкции непременно последуют. Это могло быть случайностью – люди часто забывали и не учитывали привычки и особенности характера друг друга, – а могло быть сознательным желанием навредить, но зачем? Дэн не понимал и потому сомневался. За завтраком он исподтишка наблюдал за Вадимом и Екатериной Андреевной. Врач выглядела уставшей; след от удара на её щеке был почти не заметен – то ли помог регенерационный спрей, то ли женщина воспользовалась косметикой. Она смотрела в свою тарелку и в основном молчала. Когда Вадим попросил её отдать комм Гудвина Михалычу, чтобы проверить работоспособность, Екатерина Андреевна кивнула, расстегнула ремешок и через стол протянула механику, так и не подняв головы. Вадим после разговора в тренажёрной каюте принял душ и переоделся. Теперь на нём была водолазка с высоким воротом и маскировочные брюки – хамелеон-комфорт, комплектные к куртке, те самые, которые он по непонятной причине отказался дать киборгу на Шебе: вытащил их из сумки, посмотрел на них, на Дэна, выругался и принялся стаскивать с себя джинсы. Тогда навигатор решил, что Вадиму жалко хорошие штаны. Сейчас ему в голову закралось подозрение, что дело было в чём-то другом, понятном людям, но не ему. – Да, разрешение на пребывание в Северной шахте я получил, – сказал Вадим, не обращаясь ни к кому конкретно. – И мне дали свеженькую карту, скину вам на коммы, так что не заблудимся и вне закона не окажемся. – Почему вы думаете, что она там? – Екатерина Андреевна прикусила губу. – Кто станет прятаться на используемом полигоне? – Тот, кто знает его лучше военных? – парировал Вадим. – Если оценивать с точки зрения выживания, там хорошие условия: главный штрек заканчивается водопадом и маленьким озером, оно холодное как... очень холодное, зато из него можно пить, а при известной стойкости духа и тела даже мыться. Там много природных трещин, помимо рукотворных проходов, так что достаточно вентиляции, чтобы не задохнуться, если развести бездымный костёр. Да и сушняк для костра тоже есть, и плюс электричество: по штреку кабель прокинут. Далековато от города, признаю, но Дороти всё-таки боевой киборг, с дорогой она справится. Зато близко к старой базе. Он помолчал и добавил сердито: – Есть другие варианты? Нет?.. Тогда собирайтесь. Дэн, ты с нами, остальные – по желанию. – Я с вами! – Тед привстал, положив руки на стол. – Мне пять минут надо, Вадим Георгиевич, я только посуду уберу! – Не торопись, – Вадим усмехнулся уголком рта. – Михалыч комм ещё не вернул. – А я бы поспала, – Полина выразительно зевнула. – А если вы меня заранее предупредите, что возвращаетесь, я что-нибудь вкусненькое приготовлю к этому времени, м? – Всю ночь по межпланетке болтала? – поддразнил её Тед. – С Роджером, что ли? – И с Роджером тоже! – с достоинством ответила Полина. – А ещё со Ста... ниславом Федотовичем. И с твоей сестрой, между прочим! – Тед, у тебя сестра есть? – впервые за утро ожила Екатерина Андреевна. – Ты не говорил. – Да ну, чего там, – засмущался пилот. – К слову не приходилось, чего я буду... – А звонить ей почаще тоже к слову не приходится? – едко ввернула Полина. Вадим едва заметно улыбнулся, пересел к своему пульту, полистал что-то в новостях – Дэн не решился проявлять интерес в открытую, а потому не разглядел, – и сказал: – Екатерина Андреевна, ваши кра гасилку сломали. Надеюсь, починят к нашему прибытию. – Это специально, чтобы задержать вас у нас в гостях, – врач бледно улыбнулась, но шутку Вадим не поддержал. Зато позвал: – Дэн! Киборг подошёл, остановился за левым плечом и.о. капитана. – Перешлю тебе, – тихо сказал Вадим. – Это с Коламбуса, от Грантов. Семьи, которая взяла... Алика. Быстро ответили, надо же. Дэн не смотрел в вирт-экран. В целом ему было интересно, как дела у ребёнка, но сейчас напоминание помогло идентифицировать странное чувство, до сих пор его не отпустившее: потеря. Он снова что-то потерял. – Спасибо, – ответил навигатор. Ему казалось, этого мало и нужно добавить что-то ещё, но программа забраковала девяносто процентов возможных реплик как потенциально конфликтные, и он спросил только: – Вы им написали? – Да, утром, – неохотно отозвался Вадим. Дыхание у него было неровное и тяжёлое, и пульс тоже неровный. Помассировав переносицу, он смахнул вирт-экран, вздохнул и проговорил: – Иди. Собирайся, не знаю... Он звучал – беспомощно. Никогда прежде Дэн не слышал у него такого голоса и на мгновение усомнился, уйти или остаться. Решил случай: Тед грохнул сковородой о решётку посудомоечной машины и чертыхнулся, Вадим вздрогнул, и Дэн предусмотрительно отступил, чтобы не попасть под руку в прямом и переносном смысле, а в следующий момент спецагент пришёл в себя, заблокировал пульт и встал, всем своим видом показывая, что разговор окончен. На полу во флайере обнаружился скомканный чёрный носок. Тед, побагровев, подобрал его и сунул в карман, прошипев нечто многообещающее в адрес Котьки, и придирчиво провёл пальцем по сидению, но царапина ему померещилась, и пилот наконец забрался на своё место. Вадим, как и позавчера, сел рядом с ним, Дэн с Екатериной Андреевной устроились сзади. – Пристегнитесь! – велел Тед, первым щёлкнув ремнём. Дэн подумал, что Полина непременно пошутила бы на эту тему – до появления Вадима на "Мозгоеде" Тед не злоупотреблял техникой безопасности, – но Полины не было, а сам он шутить не хотел, да и не смог бы сделать это так, чтобы не разозлить ни друга, ни Вадима. Екатерина Андреевна впервые за утро подняла на Дэна глаза и вновь отвернулась, сгорбилась, поправила алхат. – Полигон труден для прохождения гражданскими, однако в целом не опасен, – сказал Вадим через плечо. – И ещё он большой. Разрешение нам дали бессрочное, но злоупотреблять не хотелось бы, так что разделимся. Мы с Тедом возьмём для начала главный штрек и квадраты два – пять, вы с Дэном – шесть – девять. Отмечайте осмотренное, по результатам решим, что делать дальше. "Разрешение дал полковник, – подумал Дэн. – Ты с ним связывался". Ему не нравилось воспоминание о синяках на теле спецагента, не нравилась сама идея, что кто-то трогал его настолько бесцеремонно и грубо. Не нравилось, что теперь он не мог спросить, доставляло ли это удовольствие Вадиму, или он просто терпел по какой-то причине. С Дэном Вадим был нежным. Гораздо более нежным, чем киборг мог предположить на основании имеющейся информации об этом человеке. И Дэну совсем не нравилось, что ему трогать Вадима больше нельзя. – Вадим Георгиевич, – начала Екатерина Андреевна и замолчала. Сегодня она не напевала и не смотрела в окно, зато кусала губы и нервно теребила необработанный край робы, выдёргивая короткие нитки. – Да? – спецагент чуть наклонил голову. – Вам не надо идти. Вам с Тедом, я имею в виду. Мне было не уснуть ночью, я всё думала о Дороти, и, знаете, она ведь может нас бояться. Три человека и киборг, вооружённые, и никто из нас не Гудвин – кто мы такие, чего от неё хотим?.. Она не выйдет. Не станет так рисковать. Вадим угрюмо молчал. – Лучше всего мне было бы идти одной... – Нет. – Понимаю. Я понимаю. Поэтому готова взять с собой Дэна. Вам там делать нечего. Вы можете высадить нас и вернуться на корабль... – Нет, – снова сказал Вадим. – Исключено. Теперь он обернулся, закинув руку на спинку кресла Теда и почти коснувшись при этом его плеча. – Двести. Тысяч. Гектаров, – произнёс он раздельно. – Вы об этом подумали, Екатерина Андреевна? – Она не выйдет, – повторила женщина. – Ковалёв, как долго ты смог бы прятаться на такой территории от четверых?.. Несколько секунд царила тишина, нарушаемая только шумом двигателя, затем стало ясно, что Екатерина Андреевна действительно ждёт ответа. Вадим с раздражением дёрнул уголком рта. – Вечно, – отрывисто признался он и тоже перешёл на "ты": – Катя, это сорванный боевой DEX. Она может быть опасна. – Она не "может быть", – Екатерина Андреевна развела руками. – Она точно опасна. А ещё испугана и не знает, что делать. Вадим хотел возразить, Дэн видел это по его лицу, по глазам, по тому, как напряглась рука на спинке кресла. А потом спецагент посмотрел на него и закрыл рот, и губы его сложились в упрямую тонкую линию. – Хорошо, – сказал он тяжело. – Ваша взяла, Екатерина Андреевна. Северная шахта оказалась больше и сложнее, чем Дэн представлял по карте. Полигон, с трёх сторон окружённый горной грядой, с четвёртой замыкался забором из крупноячеистой сетки, чисто символическим, даже если не учитывать флайеры. Вкопанный у ворот щит на трёх языках сообщал, что это место принадлежит базе "Каталан-2", охраняется, и вторгаться на территорию не рекомендуется. – Нас точно не выкинут? – Тед нервно хохотнул. – Точно, – отрезал Вадим. После разговора с Екатериной Андреевной он злился и желания общаться не выражал. Жестом приказав ждать его у флайера, он зашагал к одному из трёх ангарных куполов, возвышавшихся неподалёку от посадочной площадки. Дэн шагнул было за ним, Тед схватил его за рукав: – Дэнька, ты куда? Не надо. Подождём. Киборг смотрел, как Вадим подошёл к дверям ангара и встал в поле зрения камеры, вытащил из кармана и предъявил паспортную карточку, подержал несколько секунд, затем убрал, развернулся и направился обратно к флайеру. – Интересно, зачем это он? – полюбопытствовал Тед, не обращаясь ни к кому конкретно. – Правило хорошего тона, – сказала Екатерина Андреевна. Она переложила что-то в своём рюкзаке, застегнула его и встала. Посмотрела на Теда, пояснила: – Полковник допустил нас на полигон в обход регламента. Взамен Вадим Георгиевич снимает с него необходимость искать козла отпущения, если наш визит во что-то выльется. – Во что? Екатерина Андреевна пожала плечами. – Надеюсь, ни во что. Перемотав алхат, она выслушала последние наставления от Вадима, помедлила и взяла его за руку. – Всё будет в порядке, – пообещала она тихо. – Не волнуйся, пожалуйста. – Каждые тридцать минут ты выходишь на связь, – напомнил в ответ Вадим, перевёл взгляд на киборга. – Дэн, следи за временем. – Да, капитан. – За пределы пятикилометрового радиуса не выходить, пока мы не сместимся в вашу сторону. В закрытые постройки не вламываться, только сканировать. Если попадутся растяжки, ловушки, подготовленные стрелковые цели – не трогать, не обезвреживать, по возможности не приближаться. В любой непонятной ситуации вызывать меня. Всё ясно?.. Тед проводил их шумным завистливым вздохом, затем до навигатора донесся вопрос Вадима, риторический, заданный преувеличенно небрежно: – Надеюсь, ты умеешь профессионально скучать?.. Дэн бросил взгляд на Екатерину Андреевну и увидел, что она чуть заметно улыбается. Ему стало интересно, чему. Сам он Дороти не опасался: несмотря на равную весовую категорию, он имел преимущество в виде бластера, спрятанного под робой, – однако Екатерина Андреевна тоже как будто не испытывала ни малейшего беспокойства. По занесённым песком ступеням они спустились в лабиринт полуразрушенных стен и низкорослых, кривых деревьев с узловатыми наплывами на стволах и в местах отделения ветвей. Здесь всё было выщерблено и обожжено выстрелами, кое-где кладку явно обрушила взрывная волна. На единственной широкой дороге намертво отпечатался кривой извивающийся след, симметричный, то двойной, то расходящийся на четыре. – А может, завтра меня такая же ждёт судьба, – пропела Екатерина Андреевна чуть слышно и позвала: – Дэн. – Да? – Прости меня, пожалуйста. Она посмотрела на него и качнула головой. – Извини меня. За то, что я проговорилась. Это вышло случайно, клянусь. Я не хотела тебя подставлять. Не думала, что он так отреагирует. – Всё в порядке, – произнёс Дэн ровно. Она лгала ему. Первое извинение было честным, но по мере того, как врач продолжала говорить, процент правды в её словах неуклонно снижался и упал в итоге до пятидесяти двух. Вадим говорил на Шебе: "Несколько тренировок, таблетка регулана под язык, и пятьдесят один процент влёгкую накручивается". Дэн с трудом сдержался, чтобы не попросить Екатерину Андреевну открыть рот. Ей, разумеется, неоткуда было знать, что он в силу выработанной годами недоверчивости до сотни так легко не округляет; вместе с тем Дэн понимал, что причина может быть в общей неловкости и нежелании признавать вину вслух. Не так уж часто люди извиняются перед киборгами, если на то пошло. Он практически склонился к этому варианту, когда Екатерина Андреевна всё испортила. – Он отходчивый. Он тебя простит. Вот теперь процент упал ниже нормы, и, судя по лицу врача, это сознавала и она сама. Отходчивый? Да. Простит? Нет. Дэн промолчал. Теду или Полине он прямо посоветовал бы не врать, но они были его друзьями и не стали бы обманывать без причины. Какая причина могла заставить Екатерину Андреевну так поступить? Почему она считала, что Вадим не простит его? Она не могла знать точно. Людям свойственно менять мнение. "Она и не знает, – понял Дэн. – Она говорит так, потому что не хочет, чтобы он меня простил". – Всё в порядке, – повторил он таким тоном, чтобы у неё не возникло желания продолжать разговор. Врач не настаивала. Через некоторое время Дэн услышал, как она тихо поёт себе под нос про букет из полевых цветов. Ему показалось, что это странный выбор – ничто вокруг не напоминало о цветах, – и Екатерина Андреевна, словно прочитав его мысли, переключилась на песню о незнакомой звезде и надежде, которую уже пела на корабле. Дорога закончилась вместе с остовами строений. Екатерина Андреевна огляделась и указала в сторону закругляющейся вдоль гор насыпи, поросшей редкими кустами. – Пойдём там, – предложила она, доставая из рюкзака бинокль. – Сверху лучше видно. Спорить Дэн не собирался, вообще никак не отреагировал, просто свернул за ней, держась чуть позади и правее, чтобы не зацепить её, если придётся стрелять. В необходимости такой, правда, киборг сомневался: датчики не регистрировали в обозримом пространстве никого крупнее баткусов, да и те по мере повышения температуры воздуха изъявляли всё меньше желания вылезать из песка ради охоты на двуногих. – Ты злишься на меня, я же вижу, – заметила Екатерина Андреевна, оборвав песню на полуслове. – Что он тебе сказал? – Я не буду обсуждать слова или действия Вадима Георгиевича, не предназначенные для передачи широкому кругу лиц. Екатерина Андреевна рассмеялась, но не весело, а как-то зло и обидно. – Потрясающе, – сказала она. – Его специфическое обаяние и на тебя подействовало, надо же. – Я не понимаю. – И слава богу. Уточнять навигатор не стал, сплюнул попавший в рот песок и переключил внимание на загадочное сооружение по другую сторону насыпи, полуразрушенное, похожее на гигантскую клетку из ржавых полос шириной двенадцать с половиной сантиметров. Вблизи клетки Дэн обогнал Екатерину Андреевну, перешёл в боевой режим и первым заглянул внутрь, просканировал пространство и сообщил: – Угроза отсутствует. – Спасибо, – отрывисто бросила женщина. Выждав, пока привыкнут глаза – под сводом клетки было темновато после яркого солнца, – она осмотрела стены и песчаный пол, подобрала кусочек пластика, повертела в руках. Вздохнула. – Где ты прячешься? – пробормотала она. – Видишь нас или нет?.. К двум часам они успели пройти в общей сложности девятнадцать с половиной километров, не увидев больше ничего интересного. Екатерина Андреевна связывалась с Вадимом трижды, затем перепоручила эту миссию Дэну. Вадим ничего не спрашивал, выслушивал, что у них всё в порядке, подтверждал приём и отключался. На последний вызов он ответил, едва сдерживая смех, и Дэн остро позавидовал и способности Теда развеселить кого угодно, и тому, что Тед сейчас наедине с Вадимом, а он сам вынужден шагать под палящим солнцем неизвестно куда и зачем, сопровождая человека, не вызывающего никакой приязни. Екатерина Андреевна от жары как будто не страдала, лишь изредка прижимала к лицу платок, ставший к полудню из белого грязно-серым, да ещё окончательно замолчала, не разговаривала и не пела. Про себя Дэн удивлялся её выдержке; секрет раскрылся, когда врач объявила привал. Поддёрнув платье, Екатерина Андреевна села в скупой тени кривого дерева, и над голенищем её ботинка навигатор увидел блестящую ткань дорогого терморегулирующего комбинезона. Вытащив из комма вирт-окно, Екатерина Андреевна закрасила на карте трёхкилометровой ширины неправильную дугу, по оси которой они прошли, и снова вздохнула, очевидно, сравнив получившееся цветное пятно с общей площадью полигона. – Сколько переменных ты можешь одновременно учитывать при расчёте вероятности? – спросила она вдруг, не глядя на Дэна, и продолжила, не давая ему ответить: – Столько всяких "если"! Если она здесь, если она откликнется, если захочет меня выслушать!.. Формально я стала её владелицей, но что за дело сорванному киборгу до человеческих документов? – Это вопрос? – уточнил Дэн, когда пауза затянулась. – Нет, – Екатерина Андреевна откупорила бутылку с водой и сделала глоток. – Это я думаю вслух. Я не представляла, во что ввязываюсь, когда решила найти корабль и прилететь сюда. Иногда мне кажется, лучше бы Ковалёв не соглашался взять меня на борт. Никому другому я бы так и не доверилась и спокойно вернулась домой к детям. "Он ей нравится", – в очередной раз вспомнил Дэн слова Полины, но только сейчас задумался, что это означает для людей. Хотела ли она заняться сексом с Вадимом? Вероятность: 67 %. А если так – могла ли нарочно подставить киборга, решив, что Вадим уделяет ему слишком много внимания? Вероятность: 79 %. Дэн не был её другом, не был даже человеком. Большинство людей в такой ситуации не задумалось бы ни на секунду. "Это из-за тебя, – пришёл к выводу навигатор, бесстрастно глядя перед собой и медленно пережёвывая энергетический батончик. – Я дал тебе возможность, и ты ею воспользовалась". Вслух он, разумеется, не сказал ничего. Доел, попил воды, плотно закрыл бутылку и убрал в рюкзак. Поднялся на ноги – чуть раньше, чем Екатерина Андреевна, буквально на долю секунды, чтобы опередить, но не настолько, чтобы подавать руку ей. Врач как будто ничего не поняла. Поправив алхат, она из-под ладони оглядела насыпь впереди и кивнула в ту сторону: – Идём. Там вроде бы карст начинается, всё полегче, чем в песке. С этим Дэн мысленно согласился. Притаптывая скудные островки растительности, сдерживающие оползание грунта, навигатор боком поднялся до вершины холма, сверился со временем и вызвал Вадима по комму. – Ситуация стабильная, угроза отсутствует, продолжаем осмотр местности, – сказал он, когда спецагент ответил. – Дэнька, ну ты чего? – неожиданно влез в разговор Тед. – Что за "стабильная ситуация"?! Говори по-человечески! Киборг ожидал, что Вадим вмешается, но тот лишь усмехнулся. Пришлось выкручиваться самому. – Всё в порядке. Без происшествий. – Доложил, – проворчал Тед. – По форме! Нам тут сразу всё стало понятно! На этот раз Вадим даже коротко рассмеялся и велел передать привет Екатерине Андреевне, а затем отключился – первым, как и прежде. – Капитан передал вам привет, – сообщил Дэн. Он с удовольствием бы промолчал, но врач могла слышать разговор и обратить внимание на недомолвку, а рисковать Дэн больше не хотел. Всё утро, шагая за Екатериной Андреевной по полигону, он думал, что хочет вернуть расположение Вадима. Объективно прошло ничтожно мало времени, однако Дэну уже не нравилось, как всё складывается. Он ощущал себя – неправильно, неполно, как после потери архива, но если утрата архива была необратима, то Вадим оставался рядом, и Дэну казалось, что у него ещё есть шанс всё изменить. Он только не знал пока, как именно это сделать. Баткус, ошалевший то ли от голода, то ли от жары, бросился ему в ноги и вцепился в штанину, насквозь не прокусил и повис на зубах, помогая себе лапами. Он был один и не шёл ни в какое сравнение с теми же хассами, так что Дэн даже не остановился, вытащил нож и воткнул точно в основание плоского черепа между костяными наростами. Глаза твари закатились, челюсти ослабели, и киборг стряхнул её с ноги, перешагнул и вытер нож подолом робы. И он ещё смотрел на лезвие, когда Екатерина Андреевна воскликнула: – Дороти! Дэн вскинул голову, но никого не увидел. Песчаная насыпь и плато были пустынны, деревья остались позади, а в редких кустах не спряталась бы и Котька, и всё же Екатерина Андреевна, сбросив рюкзак и увязая в песке, побежала от Дэна к чему-то видимому только ей. Первым порывом киборга было догнать и остановить её, однако при переходе в боевой режим он по-прежнему не видел никакой опасности впереди. Дэн не знал, бывают ли у людей галлюцинации от долгого пребывания на солнце. Не переходя на бег, он, тем не менее, ускорил шаг, подхватил и закинул себе за спину оставленный женщиной рюкзак, но этим и ограничился: если у Екатерины Андреевны галлюцинации, убедить её в их нереальности всё равно не получится. Пусть побегает, устанет. Может, вернётся сама. Дэн спрятал нож и ещё немного увеличил темп, и в этот момент на его глазах и метрах в ста от него Екатерина Андреевна вскрикнула – ветер донёс до киборга слабый отзвук, – взмахнула руками и провалилась под землю. Подбежав, навигатор осознал одновременно две вещи: во-первых, Екатерина Андреевна упала в расщелину, так хитро освещённую солнцем, что заметить её в этом направлении было практически невозможно, а во-вторых, Вадиму это очень не понравится. – Он меня убьёт, – констатировал Дэн, глядя сквозь дрожащий от зноя воздух на ближайший куст. Поставил на землю оба рюкзака. Достал фонарик и бутылку воды, распихал по карманам. И полез вниз. Ближе к краю плато расщелина была достаточно узкой, чтобы спуститься, растопырившись и упираясь руками и ногами в противоположные стены. В одном месте Дэн, едва не сорвавшись, вцепился в крошечный выступ. Два пальца отозвались тупой болью, которую киборг проигнорировал, перевёл дух и возобновил движение. Трещина уходила в скалу под углом, это внушало надежду, что Екатерина Андреевна не рухнула прямо на дно, что однозначно привело бы к летальному исходу, а скатилась по склону и отделалась небольшими повреждениями; впрочем, когда глубина расщелины достигла тридцати метров, Дэн мысленно смирился с тем, что женщина, скорее всего, погибла. Всё же до дна он спустился, спрыгнул на плотный утоптанный песок и активировал инфракрасное зрение. И почти сразу увидел Екатерину Андреевну: она неподвижно лежала в неловкой позе, подвернув под себя руку. Больше никого в пределах видимости не было. Дэн присел на корточки и проверил пульс; слабый и редкий, он всё-таки прощупывался, и пока киборг решал, что и как сказать Вадиму, Екатерина Андреевна всхлипнула, шумно вздохнула и пошевелилась. И застонала – глухо, свирепо, на грани рыка. – Екатерина Андреевна! – позвал Дэн. Она замерла. Спохватившись, что она-то его не видит, навигатор достал и включил фонарик, предусмотрительно направив его в сторону и положил рядом на землю. – Как вы себя чувствуете? Ответом ему стал мутноватый взгляд и странный звук, что-то среднее между усмешкой и кашлем. Затем Екатерина Андреевна невнятно произнесла: – Руку сломала. Больно-то как... Почти все согласные прозвучали как "р", но Дэн её понял. – Вы упали в расщелину, – зачем-то сказал он. – Да?.. Взгляд сфокусировался, Екатерина Андреевна моргнула и осторожно перевернулась на спину, однако даже это простое движение вырвало у неё новый стон. – Рюкзак, – она закрыла глаза. – Аптечка. – Сейчас принесу, – пообещал Дэн. Он хотел встать, но женщина с удивительной силой схватила его за щиколотку здоровой рукой. – Я видела её! – выдохнула она почти без акцента. – Дэн, я видела! Она была здесь!.. Киборг замер, анализируя ситуацию. С одной стороны, если Дороти где-то рядом, оставлять Екатерину Андреевну небезопасно. С другой – здесь, в пещере, что-то блокировало сигнал комма, а Вадим ждёт очередного сеанса связи через восемнадцать минут. Не дождавшись, он поднимет флайер и отправит Теда по последним координатам, а затем им потребуется время, чтобы отыскать брошенные Дэном рюкзаки и спуститься, и не было никаких гарантий, что аптечку они прихватят с собой. – Иди, – Екатерина Андреевна разжала руку. – Она не убийца. Каждое слово давалось ей с видимым трудом. Это решило дело: врач нуждалась в помощи прямо сейчас, а не через тридцать-сорок минут. – Я быстро, – пообещал Дэн снова. – Держитесь. Я принесу аптечку. К его возвращению Екатерина Андреевна сумела сесть, привалившись спиной к стене крошечной пещерки, и поддерживала левую руку правой. – Рабочую сломала, – пожаловалась она Дэну. – Не повезло. – Повезло, – негромко возразил киборг. – Высота расщелины – тридцать четыре метра. Вы могли погибнуть. Зачем вы побежали? – За ней, – женщина дёрнула плечом. – Она появилась и пропала. Думаю, она пришла отсюда и сюда же ушла. Дэн активировал боевой режим, но вокруг по-прежнему никого не было. Если Дороти и находилась где-то поблизости, выдавать себя она не собиралась. Екатерина Андреевна нашла в аптечке шприц, посмотрела на него, затем на Дэна. – Разрежь на мне платье и робу, – сказала она. – Левое плечо до локтя. Не церемонься, хуже не будет. Комбез тоже режь, чёрт с ним, без разницы, сейчас или потом. Нож есть? – Есть. Вспомнив о баткусе, Дэн на всякий случай продезинфицировал лезвие. Екатерина Андреевна никак это не прокомментировала, только отвернула голову, когда навигатор поднёс нож к её шее. До сеанса связи оставалось шесть минут. Дэн вскрыл робу, платье и комбинезон одним движением. Екатерина Андреевна нетерпеливо дёрнула расползающуюся ткань, обнажая сухое, покрытое мелкими шрамами плечо, и вскрикнула сквозь зубы, задохнулась, откидываясь назад. – Дайте мне, – велел Дэн. Он раньше не делал инъекций, но сложной эта процедура не выглядела. – Левее, – сказала Екатерина Андреевна, следя за ним из-под полуприкрытых век. – Чуть ниже. Умница. Игла вошла в мышцу. Дэн нажал на поршень. – Я не хотела тебя подставлять, – почти спокойно проговорила Екатерина Андреевна, следя за тем, как уменьшается уровень препарата в цилиндре. – Прости. Киборг покачал головой. – Я не должен был вас отпускать, – признался он в ответ. – Простите меня. Из-за меня вы упали. – Из-за себя, – женщина засмеялась, закашлялась. – Дэн. Шприц опустел. Дэн положил его на крышку аптечки и встал. – Мне нужно наверх. Связаться с Вадимом Георгиевичем. Они приведут флайер, и мы заберём вас на корабль. До сеанса связи оставалось две с половиной минуты. "Не успею", – Дэн стиснул зубы, подпрыгивая и цепляясь за выступ, подтянулся и прополз между стенами расщелины пару метров, прежде чем его догнало внезапное осознание: люди здесь не пройдут. Никто из них не сможет повторить самый важный начальный этап подъёма. "Дороти ведь как-то ушла. Должен быть другой путь". Таймер сработал примерно посередине пути. Киборг остановился и упёрся ногой в противоположную стену, без особой надежды проверил комм. К его удивлению, сигнал появился. – Опаздываешь, – сказал Вадим почти весело. – На сорок три секунды. – Екатерина Андреевна провалилась в расщелину, – Дэн не стал тратить лишнее время на подробности. – Она жива, но ушиблась и сломала руку. Нужна ваша помощь. Про себя он считал: одна секунда. Две. – Я тебя убью, – пообещал Вадим на третьей и отключился. Дэн сморгнул и полез дальше: расстояние, которое они с Екатериной Андреевной преодолевали всё утро, флайер покроет за пару минут, и лучше будет встретить его наверху, чтобы показать наиболее удобный путь вниз. Только теперь навигатор заметил, что сорвал два ногтя на правой руке. Кровь давно засохла и по большей части отслоилась, пальцы немного распухли – ничего особенного, мелкая травма, даже не мешающая карабкаться по скале. Сейчас, по правде говоря, Дэн предпочёл бы пострадать куда сильнее, лишь бы предотвратить инцидент, но вот тут ничего поделать было нельзя. В этот раз он не просто сглупил – он зарвался. Подверг опасности жизнь человека, жизнь друга Вадима, и этого Вадим ему точно не простит. И прямо сейчас Дэну больше всего хотелось исчезнуть, а не стоять на краю расщелины, глядя на флайер, снижающийся по странной и довольно опасной траектории. Машина зависла рядом с киборгом, затем буквально упала на землю, подняв клубы песчаной пыли, и с места пилота вылетел разъярённый спецагент. – Значит, упала?! – рявкнул он. – Сама провалилась, да?! Вероятность агрессии: крайне высокая. Угроза жизни: средняя. – Я её не толкал! – вырвалось у Дэна, прежде чем он успел оценить, как это прозвучит. Он видел, как опешил Тед, выпрыгнувший из флайера следом за Вадимом. Впрочем, остановился и Вадим. – Где она? – проговорил он таким сдавленным голосом, словно его душили. – Внизу. Я покажу, где лучше спуститься. Чистое, кипящее бешенство помогло Вадиму преодолеть скалу едва ли не быстрее киборга, хотя в конце он всё же сорвался, распорол рукав о каменный выступ и рассадил плечо до крови. Он успел представить всё самое страшное, пока гнал флайер к указанным Дэном координатам, и не мог себе простить, что поддался и согласился на дурацкую Катину идею, клял себя последними словами, что не подумал и не предусмотрел, и немного опомнился, лишь увидев искажённое лицо рыжего. К счастью, Дэн не преуменьшал и не преувеличивал ущерб – упала, ушиблась, сломала руку. Всё. – Катя!.. Врач улыбнулась почти с блаженством. – Два кубика субсидола, Ковалёв, помогают пережить любые жизненные неурядицы, – заявила она. С облегчением рассмеявшись, Вадим встал рядом с ней на колени, заглянул в лицо. Катя была вся в песке, лицо покрыто мелкими царапинами, чёрными в полумраке, одежда на левом плече разрезана ножом почти до локтя. – Как это вышло? – спецагент взял из аптечки салфетку и осторожно стёр грязь вокруг Катиных глаз. – Что случилось? Улыбка стала ещё шире и начала слегка отдавать безумием. – Я видела Дороти, – сказала Катя. – Всего секунду, но я видела её, Вадик. – Она тебя столкнула? – Вадим нахмурился. Катя замолчала, приоткрыла рот. Наклонила голову набок. – Меня никто не толкал, – проговорила она медленно, глядя на и.о. капитана с нарастающим подозрением. – Ковалёв, о чём ты думаешь? Меня никто не толкал. Я! Упала! Сама! Последние слова она буквально выкрикнула ему в лицо, и Вадим примирительно поднял руки, соглашаясь. – Хорошо, никто не толкал. – Я упала сама, – повторила Катя с нажимом. – Хорошо. Расскажи про Дороти. Ещё пару секунд она сверлила его глазами, затем откинулась на стену, баюкая руку, и позвала: – Дэн! Мне нужно что-нибудь твёрдое и прямое, чтобы иммобилизовать кость. Сантиметров сорок длиной. Если будет два таких – вообще прекрасно. Киборг некоторое время обдумывал запрос, затем предложил неуверенно: – Я могу оторвать рейку от внутренней обшивки флайера. Тед издал нечленораздельный возглас, но этим и ограничился. – Она не тяжёлая? – обеспокоился Вадим. – Два куска по сорок сантиметров будут весить приблизительно триста шестьдесят граммов. – Неважно, – перебила Катя. – Они подходят. Сможешь сейчас это сделать? – Да, – подтвердил Дэн. Подпрыгнув, он подтянулся и скрылся в расщелине. Вадим проводил его взглядом, перевёл дух, облизал пересохшие губы. – Дороти, – напомнил он, доставая наконец свой фонарик и обводя лучом света пещерку, в которой они оказались. В дальней части её темнела трещина, более узкая, чем та, по которой они спустились, и это вызвало у Вадима неясную пока тревогу. – Я видела её. Тед подошёл ближе и сел на песок, Вадим, напротив, поднялся, поглядывая в сторону трещины. Робу он снял и свернул, связал специальным шнурком, чтобы не мешала выхватить бластер при необходимости, да и в целом в тоннелях от неё мало проку, в этом он убедился ещё позавчера. – Это была не галлюцинация, – Катя здоровой рукой потянулась за водой. Тед, встрепенувшись, придвинулся ближе, скрутил пробку и придержал бутылку, помогая сделать глоток. Катя ему улыбнулась, кивнула благодарно – и погладила по щеке, отчего криво ухмыльнулся уже Тед. – Я думаю, она пришла отсюда, – продолжила врач, – или, может, из какой-то соседней пещеры. Никого не было, Вадик, пустое плато, а потом я моргнула, а она стоит и смотрит на меня. Без алхата, не закутанная. Шрам сразу видно, он белый-белый, как у Дага, на половину щеки. Я растерялась, хотела крикнуть, и тут она снова пропала. – Спрыгнула вниз, – предположил Тед. – Да, скорее всего, – Катя переложила руку и чуть поморщилась. – Больно? – Тед привстал, словно мог чем-то помочь. – Не после субсидола. Кость... кончики трутся. Неприятно, но не смертельно. Вадима невольно передёрнуло от соответствующих воспоминаний; он постарался это скрыть. – Так она пропала, и?.. – он отошёл к расщелине, посмотрел наверх. Отсюда, снизу, не видно было даже неба. И ничего не слышно, разумеется. – Я побежала за ней. Не увидела эту трещину, оступилась – и всё, дальше темнота, – Катя вздохнула и подняла глаза на спецагента. – Очнулась, когда Дэн меня нашёл. Он позвал – я даже голос его сперва не узнала, испугалась. А он умница, он всё хорошо сделал. Не ругай его, слышишь, Вадик? Он ни при чём! В свете трёх фонарей Вадим увидел, как Тед с недоумением закрутил головой, явно не понимая, что происходит. Объяснять ему Вадим не собирался, достаточно и того, что Катя уже наговорила лишнего; спецагент с досадой признал, что за прошедшие годы ничего не изменилось, и субсидол по-прежнему развязывает язык не хуже алкоголя. Из расщелины посыпался песок и мелкие камешки, и через пару минут Дэн легко спрыгнул вниз. Рейки он примотал алхатом к бедру, робу где-то оставил – возможно, во флайере, – и ещё из его кармана торчала бутылка воды. – Взял на всякий случай, – сказал киборг, протягивая бутылку Вадиму. Тот молча кивнул, и Дэн направился к Кате, на ходу развязывая узел на бедре. – Дэн, – в спину ему проговорил спецагент. – Ты видел Дороти? – Нет, капитан, – рыжий качнул головой. – Перед тем, как Екатерина Андреевна позвала её по имени, я отвлёкся на баткуса, который на меня напал. – Мерзкие безмозглые твари! – прокомментировала Катя. – Аргумент, – неохотно согласился Вадим. – А потом? Где ты был, когда... – Вадик! – ...когда Екатерина Андреевна упала? Стало очень тихо. Вадим слышал, как тонкой струйкой откуда-то сыплется песок и как шумно дышит Тед. Затем Дэн положил рейки на землю у ног врача, выпрямился и повернулся. – Я был в ста трёх метрах позади Екатерины Андреевны, – ответил он ровным, мёртвым голосом. – Почему? – Вадиму показалось, что он звучит ничуть не лучше. "Соври, – попросил он вдруг мысленно. – Мать твою, рыжий, пожалуйста!" – Я не побежал, когда побежала она, – сказал Дэн всё так же ровно. – Ситуация не представлялась мне опасной. Я не видел трещину с того места, где находился, и не засёк никаких следов присутствия другого киборга или человека, таким образом, мне показалось, что моего вмешательства не требуется. Я ошибся. – Да, – вновь подтвердил Вадим. – Ты ошибся. Спрашивать что-то ещё не имело смысла. Отвернувшись, спецагент дошёл до трещины в стене, встал рядом, задержал дыхание и прикрыл глаза. С той стороны тянуло холодным воздухом; вытащив из комма вирт-окно с картой, Вадим покрутил её и понял, что метрах в трёхстах от них – главный штрек и то самое озеро, однако на карте прохода указано не было – как, впрочем, и пещерки, в которой они очутились. – Мальчики, помогите мне, пожалуйста, – попросила Катя негромко. – Нужно примотать... Вадим услышал у себя за спиной треск разрываемой ткани. У него саднила ободранная рука, болело колено – ударился о пульт, прыгая за штурвал, – и почему-то голова. – А это ещё что?! – воскликнула Катя. – Сорвал, – ответил Дэн равнодушно. – Заживёт. – Брр! Дэнька! – возмутился Тед. – Давай хоть промоем! – Не нужно. Усилием воли Вадим заставил себя не оборачиваться, перехватил фонарь поудобнее и направил в трещину, примерился, пройдёт ли хотя бы боком. Возможно, если сперва выдохнуть. В робе или куртке не пролез бы, хорошо, что надел водолазку с утра, пусть даже из других соображений. – Вадим Георгиевич?.. – Тед приблизился к нему, остановился в паре шагов. – Это проход? Она туда ушла? – Больше некуда, – Вадим пожал плечами и окинул Теда взглядом, констатировал: – А вот ты не пройдёшь. Даже если догола разденешься. Тед растерялся – то ли от подобной перспективы, то ли понял, что за этим последует, но Вадим уже принял решение и обсуждать его не собирался. – Екатерина Андреевна, поднять вас наверх мы не сможем, – констатировал он. – Придётся идти низом. Судя по движению воздуха, тут есть проход к озеру. Трещина узкая, но вы маленькая, вы точно пройдёте без особого труда. Дэн, поднимешься наверх, возьмёшь в моём рюкзаке верёвку, закрепишь и спустишь сюда, чтобы мог подняться Тед, потом вернёшься с моим рюкзаком, остальные брось во флайер. Тед, тебе придётся остаться одному. Отведёшь флайер обратно к выходу из штрека, посадишь и будешь ждать нас. Связи с нами не будет, это не предположение, это факт. Из флайера не выходить, разве что при угрозе жизни или по приказу ребят Дага, тогда ссылайся на меня и на него. Если мы не появимся в течение трёх часов... Вадим запнулся. – А давайте вы появитесь? – хмуро сказал Тед и совсем по-детски шмыгнул носом. – Я всё понял, Вадим Георгиевич. Сидеть во флайере и ждать. – Хорошо, – Вадим кивнул, повторил: – Хорошо. Из своего алхата он скрутил для Кати перевязь, от робы оторвал подол, свернул и убрал в карман штанов, а получившуюся куртку накинул Кате на плечи и застегнул поверх сломанной руки. Врач на него не смотрела, молчала, словно считала неправым и злилась, и от этого Вадим тоже понемногу раздражался: как дисциплину нарушать и рисковать собой и другими, так только повод дай, а как отвечать за это, так "не ругай его", да?.. – У вас кровь, – негромко сказал Дэн, вернувшись. – Вы поранились. – Я заметил, – отмахнулся Вадим. Помолчал. – Идёшь первым, – объявил он наконец. – Я замыкаю. Если я здесь не пройду, отведёшь Екатерину Андреевну к флайеру, отвезёте её на корабль, потом вернётесь за мной. За Екатерину Андреевну отвечаешь головой. Понял меня? Рыжий сморгнул. Глаза у него были прозрачные и яркие, и ещё, как показалось Вадиму, по-человечески несчастные. – Я понял, Вадим Георгиевич. Протискиваясь между камнями, Вадим ободрал грудь и спину. В какой-то момент показалось, что он вообще застрял; выругавшись, спецагент по максимуму выдавил воздух из лёгких, рванулся и вывалился в широкий проход, оставив на камне клок ткани. Под лопаткой набухла и мерзко потекла по спине густая капля. Вадим передёрнул плечами и заставил себя о ней забыть. В голову лезли дурные непрошеные мысли о том, что сейчас он надрывается не ради гипотетической защиты Кати от Дороти, но для того, чтобы не оставлять её наедине с Дэном. "Ты снова ему не доверяешь?" – упрекнул Вадима воображаемый Славик. Вадим пожал плечами, радуясь, что Дэн направляет фонарь вниз, и выше колен всё тонет в темноте, и в этот момент фонарь подняла Катя. Пару секунд на её лице отражалась борьба обиды и долга. Долг предсказуемо победил. – Вадим, ты ранен, – сказала она, чуть заплетаясь в словах и вставляя неуместные рычащие нотки в согласные звуки. – Царапина, – спецагент нагнулся и подобрал рюкзак, пытаясь вспомнить, брал он с собой запасную футболку или нет. – Дайте мне, – Дэн шагнул вперёд, правда, руки тянуть без разрешения не рискнул. – У тебя другая задача, – Вадим кивнул на Катю. – Екатерина Андреевна сама не дойдёт. Катя, к счастью, спорить не стала, действительно здорово ушиблась при падении, но предупредила: – Ты себе спину в мясо собьёшь. Хочешь потом в лазарет на недельку? – она вдруг захихикала. – Составить мне компанию? Ковалёв, не нужно идти на такие жертвы, чтобы со мной полежать, можно просто предложить! Отвечать на это Вадим не стал, вздохнул и отобрал у Кати фонарик, повесил рюкзак на одно плечо, чтобы надеть полностью, когда они отвернутся, и никто не увидит, как он гримасничает. Идти, тем не менее, ему предстояло первым. Сверяясь с картой, а больше – с ощутимым по эту сторону трещины сквозняком, Вадим хотел было свернуть на развилке налево, когда в песке что-то блеснуло, привлекая его внимание. Жестом остановив Дэна, спецагент присел на корточки (шершавая ткань рюкзака наждаком прошлась по едва подсохшей ссадине) и подобрал пуговицу, вырванную "с мясом" из армейской куртки. "Дороти". – Вадик? – позвала Катя сонно. – Что такое? "Налево пойдёшь – коня потеряешь, – вспомнил Вадим сказку, которую читал дочери где-то в прошлой жизни. – Направо пойдёшь – жену сыщешь". – Жену сыщешь, – повторил он беззвучно, едва шевеля губами, и направил луч фонаря в правый туннель. – Дэн, видишь какие-нибудь следы? – Да. Справа у стены отпечаток ноги. Смазанный, нога соскользнула с камня на песок. – Туда или оттуда? – Оттуда. Поколебавшись, Вадим переложил фонарь в левую руку, а правой достал бластер. Он себе не льстил, у человека шансов опередить DEX'а в перестрелке было не слишком-то много (кто-то говорил ему – три процента, четыре?..), и всё же с оружием спецагент чувствовал себя увереннее. Он не спеша двинулся вперёд, тщательно осматривая стены и пол, и всё-таки проглядел, прошёл бы мимо, если бы не Дэн. – Здесь, – сказал киборг, останавливаясь. – Что – здесь? – не понял Вадим. – Не знаю. Фактура камня отличается. Вадим вернулся и пристально оглядел указанный участок стены. Он и вправду был чуть ровнее соседних, но и только, и Вадим больше наудачу, чем с конкретной целью, протянул руку и постучал по стене фонарём. Попытался постучать. Стена мягко прогнулась в точке касания, тихо зашуршал осыпающийся песок. – Это же ткань, – догадалась Катя, оживая на руках киборга. – Фототропная штора! Дэн, опусти меня, пожалуйста! Дороти! Дороти, ты здесь?! Я от Питера Гудвина!.. Теперь и Вадим с досадой узнал стандартную маскировочную накидку, которой при необходимости закрывали боевую технику. Вопросов, где Дороти её взяла, не возникало: тут разграбили целую военную базу, наверняка в местных домах, если поискать, найдутся и куда более ценные вещи! Не сомневаясь больше, он отодвинул занавес и посветил фонарём в пещерку. – О боже мой! – выдохнула рядом Катя. Дороти ничего здесь не прятала. Она здесь жила. На грубо сколоченном помосте у дальней стены закутка лежали два одеяла и подушка, рядом стояла плетёная корзина с крышкой и довершал "меблировку" самодельный же трёхъярусный верстак – инструменты внизу, незаконченные работы посередине. Верхняя полка была отведена под готовые статуэтки, и оттуда на Вадима и его спутников смотрели маленькие копии Питера Гудвина, невозможно живые, сделанные с ювелирной точностью. "И любовью, – понял Вадим, ругая себя за недогадливость. – Она любила его. Любит до сих пор..." Спрятав бластер – она ушла и не вернётся, – Вадим подошёл к верстаку, чтобы лучше разглядеть фигурки. "Может ли киборг любить?" По работам Дороти выходило, что может. То, что она отнесла на реализацию старому антиквару, было сделано с душой, но на продажу, здесь же остались, похоже, самые важные, драгоценные моменты её жизни, навсегда сохранённые в полированном дереве. – Боже мой, – повторила Катя. – Это прекрасно! Вадим мысленно с ней согласился. Гудвин спящий, Гудвин улыбающийся, заливисто хохочущий, раскрывающий кому-то объятия. Опустившийся на одно колено. Полуголый, лежащий на боку под смятой простынёй. Его внимание привлекла странная заготовка, стоявшая внизу, среди инструментов. Вадим сразу понял, что видит, но позволил себе несколько секунд об этом не думать, и лишь когда Катя подошла, хромая, и прижалась щекой к его плечу, Вадим с трудом выпустил воздух, будто застрявший в лёгких, и произнёс: – Она ушла. Она сюда не вернётся. – С чего ты взял? – не поняла Катя, забрала у него из руки заготовку. Удивилась: – Ребёнок?.. У Гудвина вроде не было детей, иначе по завещанию всё досталось бы им. "Не было, Кать. В том-то и дело". – Видите пустое место? – Вадим указал на явный просвет между баночками и коробками. – Здесь что-то стояло. Возможно, шкатулка. Ящик. Нечто маленькое, но важное, что можно быстро и легко унести в случае бегства. Мы спугнули её, Екатерина Андреевна. – Я спугнула. Как глупо-то вышло! – Катя покачала головой и отложила заготовку на верстак. Вадим переставил её на исходное место. Сглотнул, забыв на время о ноющих ссадинах, пересохшем горле, обо всех претензиях, которые хотел и мог предъявить по результатам сегодняшней операции – в том числе, себе. Питер Гудвин, улыбающийся, в расстёгнутом кителе и частично выпущенной из брюк рубашке был идеален – завершён, отполирован и даже натёрт воском до блеска, однако свёрток в его руках так и остался грубым наброском с заусенцами и карандашными штрихами. Там, где из одеяла выглядывала голова младенца, Дороти сделала попытку её наметить и на этом остановилась. "Потому что у него не было детей. Она не знала, как это выглядит. Мечтала, но не знала". Вадиму захотелось напиться. – Я оставлю записку, – решила Катя. – Вадим Георгиевич, как думаете, если я прямо на верстаке напишу, она заметит? – Она киборг, Екатерина Андреевна, – в тон ответил спецагент, справившись с собой. – Она заметит всё. "Заметила бы. Если бы вернулась". С помощью Дэна фототропную штору вернули в исходное положение, отступили к развилке, затирая за собой следы. Дэн же напоил Катю водой и помог ей умыться, и вскоре она затихла у него на руках, уткнувшись головой в его шею. – Заснула? – тихо спросил Вадим. – Да, – подтвердил киборг. Шли рядом, благо туннель позволял. Молчали. Вадим не знал, о чём думает рыжий. Самому ему было не по себе. Напиться больше не хотелось – дурная идея, – однако спецагента угнетала некая общая неустроенность. Он думал сперва, что дело в ссадинах; иногда множество мелких ранений выматывает куда сильнее, чем одно серьёзное, это он знал ещё по космодесанту. Неудача с Дороти тоже радости не добавляла. На таком расстоянии не принять сигнал комма невозможно, значит, либо Дороти и вправду потеряла свой, либо ей нет до него дела, и она продолжит избегать всех, кто не Гудвин, и тогда надежда оставалась лишь на старого антиквара, которому каталанка сдавала вырезанные фигурки. "Её не заподозрили, – подумал Вадим рассеянно. – Она шесть лет общается с местными так или иначе, и никто не догадался, что она не мужчина и даже не человек, как ей это удалось?" Он покосился на Дэна. Рыжий ведь тоже выдавал себя за человека, когда пришёл к Славику, но Вадим не знал, когда и как вскрылась правда. – Дэн, – позвал он негромко, чтобы не разбудить Катю. – Как Станислав узнал, что ты киборг? – В меня трижды попали из бластера. – Славик?! – опешил Вадим. – Нет. Балфер. Он стрелял в Станислава Федотовича, я не успевал его остановить. "Только закрыть собой", – мысленно закончил Вадим. Вздохнул, помолчал. Спохватился: – А таран катера тогда как?.. – Повреждения были серьёзными, но не критическими. – Да, критическими они стали после тарана, – проворчал спецагент. На это Дэн не ответил. Впрочем, Вадим тоже разом утратил интерес к разговору и вытащил бластер сам, потому что туннель внезапно осветили тусклые лампы, растянутые на сетке по стенам под самым потолком. – Эт-то ещё что?! – Вадим жестом задвинул киборга и его ношу себе за спину, прислушался, но впереди было тихо. – Дороти? – предположил Дэн. – Зачем ей? За шесть лет она тут на ощупь всё выучить должна была, штрек даже я помню! Лампы, тем не менее, продолжали гореть. Вадим выключил фонарь, прицепил к поясу. Пожал плечами: – Ладно. Нам это на руку в любом случае. Идём. Единственный привал сделали возле озера. Екатерину Андреевну укачало, хотя Дэн старался идти ровно (а может, именно поэтому), и пятьдесят три метра до озера она прошла сама, а на берегу встала на колени и опустила лицо в воду. Вадим присел рядом на корточки, выждал сорок секунд и за плечи Екатерину Андреевну поднял. – Всё, хватит, – мягко сказал он. – Давайте отдохнём. Сам он тоже умылся ледяной водой, наполнил опустевшую бутылку. Спросил: – Екатерина Андреевна, есть хотите? Врач покачала головой. Есть хотел Дэн, но говорить об этом не собирался, хотя и жалел, что не догадался прихватить что-нибудь из рюкзака, прежде чем забросить его во флайер. Он утешал себя тем, что идти осталось не больше часа, а там двадцать минут лёта, и они на корабле. – Держи, – сказал Вадим, бросая навигатору на колени вакуумную упаковку. – Тебе точно надо. Голос у него был спокойный, но когда Дэн поднял голову, Вадим уже отвернулся и, задержав дыхание, стягивал порванную в нескольких местах водолазку. – Дай обработаю заодно, – предложила Екатерина Андреевна. Вадим не обратил на неё внимания, достал из рюкзака футболку, надел её, а сверху снова водолазку, оглядел себя и подытожил: – Как бомж. – Как модель из журнала, – Екатерина Андреевна чуть слышно засмеялась. – Ковалёв, если бы мне не было тебя так жалко, я бы сказала, что гранж тебе идёт даже больше, чем милитари! – Себя жалейте, пожалуйста, – буркнул Вадим. – Дэн, ешь. Вода осталась? Киборг сглотнул и кивнул, дёрнул уголок упаковки. Паёк, открываясь, зашипел. – Что с пальцами? – поинтересовался спецагент. – Ничего страшного... – Я спросил, что с пальцами? – повторил Вадим уже другим тоном, и Дэн счёл за лучшее не выпендриваться. – Ногти сорвал. – Прекрасно, – с сарказмом подытожил Вадим. – Замечательно прогулялись. – Вадик, послушай... – Екатерина Андреевна, хватит! – вот теперь он разозлился всерьёз. – Не надо этого! Я понимаю, очень удобно, чуть что, апеллировать к старой дружбе, но это так не работает! Вы оба сегодня отличились на год вперёд, и я хотел отложить разнос до завтра, когда вы будете в лучшей форме, но раз вы настаиваете, я прямо сейчас объясню, что я о вас думаю! Детский сад какой-то! Дисциплины – ноль, осторожности – ноль, соображения на шаг вперёд никакого! Я предупреждал, это военный полигон, а не санаторий, здесь надо смотреть, куда идёшь, куда прыгаешь и что делаешь! Мы не на отдыхе, у нас конкретное дело – ваше дело, Екатерина Андреевна! – и я не понимаю, почему я должен вам разжёвывать элементарные вещи! Я не понимаю, почему, являясь частью команды, вы оба так наплевательски к команде относитесь! Дэн, я тебя спрашивал, будешь ли ты подчиняться по-человечески, и я говорил, что Екатерина Андреевна – на твоей ответственности, и что я получил?.. Как мне это расценивать? Как саботаж?! Он перевёл дух и продолжил: – Мы не на прогулке! Мы на работе, что бы вы об этом ни думали! Можете сколько угодно пренебрегать своей безопасностью в личное время, когда никто другой за вас не отвечает и не пострадает от ваших бездумных поступков, но сейчас вы оба подставили всю команду! Это чудо, вашу мать, что, пролетев тридцать метров вниз по камню, вы, Екатерина Андреевна, отделались сломанной рукой и растянутыми связками! Вы могли свернуть себе шею, и я бы за это отвечал, потому что с него взятки гладки, он киборг, и объясняться перед вашими детьми пришлось бы мне, а не ему! Упрёк достиг цели. Екатерина Андреевна отвернулась и закусила губу, сжала в кулак здоровую руку, а Вадим переключился на Дэна. – Я догадываюсь, почему ты её бросил, – сказал он чуть тише, но ничуть не добрее. – Потому что ты эгоистичный злопамятный засранец, который не держит людей за что-то ценное. Ты делаешь или не делаешь что-то, исходя из своих личных соображений, и не повезло тем, кто в твои приоритеты не попадает, с ними происходят несчастные случаи, вот как с Екатериной Андреевной, например. Я помню, как в джунглях Шебы ты просто развернулся и ушёл, наплевав на приказ Славика, потому что твои "личные соображения" изменились. Я должен был догадаться, что мои слова будут значить для тебя ещё меньше, но я почему-то решил, что могу тебе верить! Я тебя, мать твою, просил, и ты обещал мне! Бросив Екатерину Андреевну на произвол судьбы, ты подвёл не только её, но и меня, а заодно и Теда, который сейчас психует во флайере, не имея возможности с нами связаться! Как мне это расценивать?! Как, твою мать, я могу вообще теперь на тебя полагаться?! На вас обоих, если вы делаете что хотите, не считаясь абсолютно ни с чем и ни с кем! Замолчав наконец, спецагент шумно выдохнул и запустил пальцы в волосы, отошёл на несколько шагов. – Оба под домашним арестом на четыре стоянки, включая текущую, – сказал он почти спокойно, стоя к ним спиной. На белой футболке в прорехе водолазки уже проступили и расплылись вытянутые пятна крови. – Никаких прогулок для удовольствия, только если у меня будет необходимость в вашем сопровождении. Все дежурства Екатерины Андреевны по кухне переходят к Дэну до конца домашнего ареста. Ясно? – Да, капитан, – первым ответил Дэн. Наказание его не испугало, оно было даже чересчур мягким на его взгляд. Навигатор предпочёл бы, чтобы Вадим ударил его, только бы избежать этой речи, не слышать её никогда, не знать, что Вадим о нём думает. "Эгоистичный злопамятный засранец, который не держит людей за что-то ценное". И хуже всего, что так и обстояли дела. Дэн ничего не смог бы возразить, даже если бы посмел сейчас открыть рот, потому что Вадим не ошибся, потому что именно злопамятность стала причиной того, что бегущую женщину Дэн всего лишь проводил взглядом. "А я хотел вернуть его расположение", – подумал киборг. Теперь об этом нечего было и мечтать. Вадим не простит его. Никогда. – Доедай, – сказал Вадим, возвращаясь. – Не делай вид, что от моей отповеди у тебя пропал аппетит. Учитывая, что ты только по трещине четыре раза поднимался, у тебя желудок должен был к спине прилипнуть. И добавил, не сдержавшись: – Я считал, Теда придётся несколько раз воспитывать, но уж вы-то оба!.. Екатерина Андреевна протянула ему здоровую руку. – Помоги мне встать, пожалуйста, – попросила она. Вадим легко её поднял, поддержал, когда она пошатнулась. – Извини, что напугала тебя, – Екатерина Андреевна так и не перешла на "вы". – Мне очень жаль, Вадик. Я правда не подумала. Прости меня. Я обещаю, такого не повторится. – Я надеюсь, – буркнул Вадим. Присев у озера, он снова умылся, мокрой ладонью пригладил волосы. Дэн смотрел на него, послушно дожёвывая паёк, но аппетит у него и правда пропал, осталась только выраженная в цифрах потребность в энергии, когда всё равно, что есть, когда имеет значение калорийность, а не вкус или запах. "Как я могу вообще теперь на тебя полагаться", – звучало в ушах Дэна снова и снова, нагоняя тоску и нерациональное, опасное желание что-то сказать или сделать. Просить прощения, тем не менее, он не стал, не умея выражать свои мысли так же свободно и искренне, как Екатерина Андреевна, и зная, что Вадим вряд ли поверит ему сейчас. Вадим не произнёс того, что Дэн больше всего боялся услышать, и он сказал себе это сам: предательство. То, что случилось, было предательством. Екатерина Андреевна подошла и погладила его по волосам, опустилась рядом на колени. – Не бойся, Дэнечка, – шепнула она, держась на этот раз в устойчивых шестидесяти четырёх процентах. – Всё будет хорошо. Вадим отходчивый. Киборг медленно покачал головой и не ответил. Больше никто ничего не говорил до самого выхода. Главный штрек заканчивался воротами, приоткрытыми буквально на ширину человеческого тела. Вадим оттянул одну створку, пропуская Дэна с Екатериной Андреевной на руках, и чертыхнулся досадливо и насмешливо одновременно. – Ну конечно, – сказал он. – Она же выходила!.. Тед выскочил из флайера им навстречу, заглянул в лицо Екатерине Андреевне, затем Дэну. Кивнул, развернулся к Вадиму. – Я видел Дороти! – выпалил он. – Угу, – спецагент кивнул, отчего физиономия Теда разочарованно вытянулась. – Часа полтора назад? – Да! Откуда вы знаете? – Лампы, – Вадим махнул назад. – Я вспомнил, они включаются автоматически, когда открываются ворота. Так что, поскольку я рассчитывал, что ты как хороший мальчик сидишь во флайере, была только одна кандидатура для этого. – Ну да, – Тед ухмыльнулся. – Я сидел. Я ей только вслед поорал через наружный динамик, мол, мы от Гудвина и мы друзья, всё такое, но она туда, в "жилой" квадрат нырнула, и я её больше не видел. Закрыть ворота? – Да, будь другом. Спасибо, Тед. Флайер пилот поднял так бережно, словно тот мог рассыпаться от резкого движения. – Один, – подала голос Екатерина Андреевна, не открывая глаз. Она лежала на полу, Дэн сидел рядом с ней, чувствуя себя так, словно прошёл с грузом не пять, а все сто пять километров. Уровень энергии замер на семидесяти шести процентах, однако Дэну казалось, что это сбой в системе, потому что ему не могло быть так плохо при хороших физических показателях. – Что – один? – живо заинтересовался Тед. – По шкале от перевозки младенцев до эвакуации космодесанта, – Екатерина Андреевна тихо засмеялась. – Спасибо, Тедди, от меня и моей руки. Она снова задремала сразу после этого. Дэн сидел рядом и слушал её дыхание, ровное и неглубокое, бездумно уставившись в стену, с которой сорвал рейки для шины. Краем глаза он видел силуэт Вадима, тот держал спину прямо и тоже смотрел перед собой. Дэн не знал, что делать дальше. Никогда в жизни он не ошибался так сильно, никогда ещё неосторожное допущение, мелкая пакость по сути своей, не приводила к таким катастрофическим последствиям. Он не учёл все факторы, прежде чем принимать решение, пренебрёг самой идеей что-то учитывать, пренебрёг своими обязанностями, и Вадим был прав, всё закончилось хорошо исключительно по счастливой случайности. И этого Вадим ему не забудет. Формально, скорее всего, вопрос закрыт уже сейчас – выговор сделан, наказание назначено, – однако именно что формально, а по факту, Дэн понимал это, теперь он потерял не только секс, но и доверие и интерес. Больше не будет разговоров – никаких, кроме рабочих, не будет мимолётных улыбок и прикосновений, Вадим не станет смотреть на него исподтишка, делая вид, что увлечён фильмом или книгой. Не в наказание, нет. Просто он разочаровался. Ему это больше не нужно. – Мы нашли её жилище, – негромко сказал Вадим, обращаясь к Теду. Пилот присвистнул. – Серьёзно?! Чёрт! Вот это мне не повезло, – он искренне расстроился, судя по голосу. – И что там? – Суровый минимализм, – Вадим улыбнулся. – Мой сержант из учебки ею гордился бы. Кровать и верстак, ничего лишнего. И Гудвин. С десяток статуэток, более – личных, что ли. Она потрясающе передаёт эмоциональное состояние, знаешь. Я всегда считал себя далёким от искусства человеком, но то, что она делает... – Если остальное похоже на ту фигурку, которую вы купили, то я понимаю, – согласился Тед. – Она крутая. Фигурка, в смысле. Он вдруг спохватился: – Полли предупредить, что мы летим? Она просила. – Ну, раз просила, – Вадим пожал плечами. – Дэн, свяжись с Полиной, сообщи, что мы будем минут через десять. – Да, капитан, – отозвался Дэн. Поправил скрученный алхат Екатерины Андреевны, давящий ей на шею, включил комм и вызвал Полину. Будущее виделось ему бесцветным и безрадостным. Тед высадил их перед шлюзом. Пока он загонял флайер на место, Вадим помог Кате подняться по трапу и пресёк её вялый порыв пройти дезинфекцию в шлюзе. – Пультогостиную обработать можно, – напомнил он. – А действие субсидола не вечное. Катя криво усмехнулась и ничего не возразила, должно быть, ей и впрямь уже было больно. – Вадим Георгиевич! – обрадовалась Полина, подпрыгивая в кресле навигатора, развёрнутом к шлюзу, и осеклась, уставилась расширенными глазами на Катину перевязь, затем её взгляд метнулся к Дэну и обратно к Вадиму. – Ой, кошмар какой! – ахнула она совсем другим тоном. – Екатерина Андреевна! Что случилось?! За её спиной на вирт-экране незнакомая Вадиму девица тоже прижала руки к лицу, но промолчала, чему спецагент порадовался. – Полина, закончи разговор и помоги Екатерине Андреевне, – распорядился он, скидывая рюкзак на пол. – С этим лучше не затягивать. – А где Тедди?! – прорезалась девица с вирт-экрана. Голос у неё был испуганный, а глаза, как и у Полины, увеличились вдвое. – Теодор паркует флайер, – скупо ответил Вадим. – Извините, мы сейчас немного заняты. Маша, выключай. Вирт-окно погасло, сопровождённое мелодичным: – Как скажешь, милый! Сама Маша при этом их не встретила, над голоплатформой только синий значок крутился. Вадим нахмурился, но выяснять ещё и это было выше его сил, и он нетерпеливо кивнул Полине: – Давай в медотсек. Вдвоём они помогли Кате лечь в сканер, после чего врач поморщилась и махнула рукой. – Идите, Вадим Георгиевич. Идите! – прикрикнула она с неожиданной силой. – Полина меня разденет! Чертыхнувшись, спецагент вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и привалился к стене. Со стороны грузового шлюза показался Тед, потоптался рядом и нерешительно спросил: – Как Екатерина Андреевна?.. – Пока не знаю, – Вадим пожал плечами. Дэн тоже стоял здесь, на границе пультогостиной и коридора. Он опустил голову и смотрел в пол, вызывая у Вадима одновременно жалость и раздражение. – Да всё в порядке будет! – бросил он, не уверенный, к кому из двоих парней обращается, отлепился от стены и вернулся в пультогостиную за рюкзаком. – Тед, вещи во флайере остались? Разберите их с Дэном и почистите салон. Екатерине Андреевне вы всё равно сейчас не нужны и ничем не поможете, ни один из вас. – А вам? – рыжий наконец поднял голову. – И мне тоже, – отрезал Вадим. Оставшись в одиночестве, он хотел снять и бросить в утилизатор водолазку, но рукав присох к ссадине, пришлось сперва отмочить под краном. Футболка тоже присохла на груди и на спине; Вадим понадеялся, что Полина уговорит Катю на мягкое снотворное ("Витаминка, ха!" – вспомнил он коварство Вениамина), потом спохватился: раздеваться перед Полиной, чтобы она обработала и его ссадины, не хотелось. "Тед, – решил он. – Попрошу Теда". Убрав основную массу песка в пультогостиной и коридоре, Вадим вернул швабру в кладовку и позвал: – Маш! Ты где? – Я всегда здесь, сладкий! – искин возникла над платформой, влажная и розовая, как после душа, одетая в два полотенца – крошечное, едва прикрывающее тело, и большое банное, намотанное на голову. – Хоть кто-то здесь чистый, – усмехнулся Вадим. – С кем Полина разговаривала? – С Анжеликой, сестрой Теда. – А, покорительница Хаммасура, – Вадим припомнил красивое смуглое лицо, обрамлённое тёмными волосами. – Да, похожа на брата, есть такое. Что-то случилось, или они просто болтали? Без подробностей, мне достаточно знать, готовиться к новым неприятностям или нет. – Нет, милый, никаких неприятностей! – Маша клятвенным жестом прижала к груди растопыренные пальцы, отчего полотенце, и без того непрочно держащееся, "соскользнуло" с её тела. – Ой! Вадим невольно засмеялся. – Мария, я на это не покупаюсь, – напомнил он. – Удиви меня – оденься. Маша надула губки, но послушно облачилась в шортики и коротенькую жилетку, в которых с трудом угадывались остатки корабельного рабочего комбинезона. Вадим показал ей большой палец, отодвинул стул от обеденного стола и сел ждать. Из-под дивана вынырнула Котька, довольная тем, что суета и топот прекратились, презрительно обнюхала ботинки спецагента и громко чихнула. – Будь здорова, – сказал Вадим, поднял её и посадил себе на колени. Он догадывался, что у Полины, даже с Катиными подсказками и сканером, дело вряд ли пойдёт быстро, и всё равно нервничал сильнее с каждой минутой. На вернувшихся Теда с Дэном он бросил хмурый взгляд, кивнул на сообщение, что они с флайером закончили, и теперь там возится Михалыч, и посоветовал: – Идите в душ пока. Дэн, ты первый. Полина закончит с Екатериной Андреевной, посмотрим твою руку. – Нет необходимости, – отказался киборг. – Регенерация идёт в обычном режиме, функции не утрачены, полное восстановление внешнего вида – через пятьдесят шесть часов. Сил спорить с ним у Вадима больше не было. – Как знаешь, – он махнул рукой. – Всё равно в душ, оба. Нечего песок по кораблю разносить. Парни заколебались, переглянулись. – Может, вы сначала? – озвучил общую мысль Тед. Вадим приподнял брови, и пилот смирился: – Понял. В душ. Дэн, ты первый. Он испытывал явное облегчение от того, что всё закончилось более-менее хорошо, и уже готов был улыбаться и шутить. Вадима это радовало, особенно в сравнении с Дэном, который держался скованно и смотрел побитой собакой. Он Вадима, по правде говоря, беспокоил: не должен так себя вести боевой киборг, даже сорванный, а тем более – конкретно этот наглый паршивец, считающийся с чьим-либо мнением только по собственному желанию. Вот что с ним такое? Обиделся на разнос? Боится за свою шкуру?.. ...на самом деле жалеет, что накосячил?.. Тед тоже придвинул себе стул, сел по другую сторону стола. Котька вытянула шею, оценивая перспективы, спрыгнула с коленей Вадима и перебежала к пилоту, тот поморщился, но спихивать её не стал. – А вы ничего так водите, – сказал он, преодолевая внутреннее сопротивление, усмехнулся. – А уж стартуете... я, блин, подумал, флайер взлетит, а я останусь! И я ещё после этого экстремально пилотирую?! Вадим взглянул на него исподлобья, посмеялся, вздохнул. – Да нет, ты молодец, – похвалил он серьёзно. – Ты меня сегодня очень порадовал, спасибо тебе. – Ой, да ну, – Тед немедленно сконфузился. – Я ж ничего не делал, только анекдоты полдня травил! Он оглянулся назад, на пустой коридор, и попросил, понизив голос: – Не сердитесь на Дэна, пожалуйста. Он правда здорово сглупил, я понимаю, но он не нарочно. Он не причинил бы вреда Екатерине Андреевне. В первый момент Вадим разозлился: меньше всего он хотел обсуждать рыжего с кем-то, с кем угодно, – однако Тед искренне тревожился за друга, и Вадим ограничился тем, что поднял руку, останавливая поток слов. – Мы не будем об этом говорить, – сказал он терпеливо. – Я ценю твоё участие в его судьбе, но, поверь мне, Дэн сам не обрадуется, если получит прощение благодаря чьему-то заступничеству. Помнишь, что я говорил тебе об ответственности? Дэна это тоже касается. Он не просто нарушил приказ. Он поставил свою... – "злопамятность" чуть не сорвалась с языка, но Вадим вовремя осёкся, – свои сиюминутные желания выше своей ответственности, продемонстрировал, что мои распоряжения для него в принципе значения не имеют, и это было бы между ним и мной, но в результате пострадал другой член команды. Не ради дела, даже не из-за чьих-то противоправных действий, нет. Из-за халатного отношения другого члена команды к своим обязанностям. Тед опустил голову, чертил что-то пальцем на столе, то ли признавая правоту спецагента, то ли просто не решаясь спорить. Чувствуя, что снова раздражается, Вадим заставил себя замолчать, вытер лицо рукой и поморщился, стряхивая с кожи песок. – Дэн очень сильно меня подвёл, – сказал он зачем-то, тоже глядя в стол. – Я понимаю, – уныло подтвердил Тед. Когда он, в свою очередь, ушёл в душ, Вадим постучался в медотсек, не желая оставаться наедине с киборгом в пультогостиной. – Войдите! – откликнулась Полина, обрадовалась: – Вадим Георгиевич, а я как раз хотела вас позвать! Раздевайтесь! – А ты решительно настроена, я смотрю, – пошутил спецагент. Полина вспыхнула, побагровели даже шея и уши, невидимые обычно под копной кудряшек, прижатых сейчас одноразовой косынкой. – Снимайте футболку, – исправилась она строго, поджимая губы. – Он не может, – чуть слышно проговорила Катя с кушетки. – Отмочить надо, Полечка. Вадим обернулся. Катя лежала на спине, умытая и укрытая одеялом, бледная, но улыбающаяся. Руку в лёгкой цветной лангете она неловко держала на подушке, втиснутой между ней и стеной. – Спрей, – Катя указала на флакон. – Вадим Георгиевич, сядьте. – Как ваши дела? – спросил Вадим, придвигая себе табурет. – Красивый закрытый перелом, как по учебнику, – Катя вновь улыбнулась. – Ничего страшного, пять-шесть дней – и буду как новенькая, даже лучше. Вы знаете, что кости становятся крепче после перелома? – Я – знаю, – Вадим усмехнулся. Пока футболка пропитывалась влагой и неохотно отлипала от тела, спецагент разглядывал мусор, оставшийся на столе – пустой шприц, использованные напыляемые перчатки, стерильные салфетки со следами грязи и крови. – Как там Дэн? – поинтересовалась Катя, нарушив молчание. – Утверждает, что "регенерация идёт в обычном режиме", – Вадим пожал плечами. – Если хотите что-то с ним сделать, ловите сами. – Он сильно ранен? – встревожилась Полина. – Нет, – успокоила Катя. – Его организм действительно может справиться с небольшими повреждениями. Я завтра утром проверю, чтобы всё шло как надо. Устав ждать, Вадим выдернул футболку из-под ремня и стащил, сорвав корочку со ссадины на груди. Полина ахнула, увидев кровь, но взяла себя в руки. "Будет к концу года у Славика нормальная медсестра, – мрачно пошутил спецагент про себя. – Вряд ли он мне спасибо скажет, конечно..." – Я рассказала Полине о Дороти, – снова заговорила Катя. – Что вы думаете? Она ведь не могла не услышать Теда! Почему она не остановилась? – А с чего ей нам верить? – возразил Вадим. – Вы сами утверждали утром, что она боится нас, и пока ничто, кроме наших сомнительных слов, не говорит о том, что мы не причиним ей вреда. Он расправил плечи и выпрямился, чтобы Полине удобнее было клеить стерипор ему на грудь, потом, напротив, сгорбился, когда она принялась за ссадину на спине, и это не укрылось от Катиных глаз. – Действия, доведённые до автоматизма? – поддразнила она. Вадим не ответил, только бросил на неё быстрый взгляд и покачал головой. – Мы не найдём её, – с неохотой произнёс он то, о чём думал по пути на "Мозгоед". – Двести тысяч гектаров только Северной шахты, а на самом деле теперь, когда мы спугнули её, она может уйти на старую базу, или в город, или чёрт знает куда. Мы её не найдём, а если найдём и загоним в угол, она даст нам бой, и... В общем, мне бы не хотелось до этого доводить. – Вы предлагаете, – Катя запнулась, – отступиться? – Не предлагаю. Приказываю. Несколько секунд Катя сверлила его глазами, затем откинулась на подушку и вздохнула. Спросила: – Улетаем, значит? – Ждём. Спасибо, Полина, – Вадим встал и натянул обратно футболку – грязную, влажную и окровавленную, но даже такая она была лучше, чем перспектива ходить по кораблю полуголым. – Вы назначили срок в тридцать суток, помните? Мы его выдержим. Дороти видела нас и слышала. Если вернётся в шахту, прочитает записку. И, если повезёт, на следующей неделе антиквар передаст ей моё послание. Может быть, что-то из этого подействует, и она захочет узнать, по крайней мере, что нам от неё нужно. – А что вы ей передали? – полюбопытствовала Полина, когда пауза затянулась. – "Белые лилии". Он не стал пояснять, не хотел, и не удивился, услышав в закрывающуюся дверь, как девушка спрашивает уже Катю: – А что это значит?.. "Смерть, – подумал Вадим. – Омерзительно героическую, но главное – официально задокументированную". Ему даже примерещился этот запах в душевой. На мгновение закружилась голова, дрогнул в тике указательный палец. Медленно выдохнув сквозь зубы, Вадим заблокировал дверь, разделся и уставился на себя в зеркало. – Гроб на лафет, он ушёл в лихой поход, – пропел он шёпотом. – Гроб на лафет, пушка медленно ползёт... Запах белых лилий послышался вновь, стоило закрыть глаза, в ушах зазвучал гимн Федерации. Никогда Вадим его не любил – кто вообще придумал использовать одну и ту же мелодию для награждений и похорон, – и сейчас, когда Катя чудом осталась в живых, его и вовсе пробила крупная дрожь, вынудив схватиться за край раковины. "Он не побежал за ней". "А ты бы побежал на его месте? Будь она чужой, будь она тем, кто тебя подставил?.." Шагнув под душ, Вадим машинально почесал руку поверх стерипора. Зажмурился, упираясь в стену основанием ладони. "У него был приказ. Прямой приказ. Он обещал подчиняться!" Не такой человечности он ждал от Дэна, вот что. Пусть бы рыжий трактовал приказы буквально, пусть бы игнорировал эмоциональную составляющую! Вадим пережил бы это, психанул – и простил, что с киборга возьмёшь, но Дэн поступил куда хуже. Поступил по-человечески – мелочно, ситуативно отомстил за сданную информацию. Предоставил Кате самой разбираться с обстоятельствами, как она предоставила ему объясняться с Вадимом накануне. Дэн не мог знать, что впереди трещина, Вадим и сверху, из флайера, не сразу её разглядел, но это не уменьшало его вины. Не трещина, так баткус, или камень в песке, осколок металла, способный пропороть ногу до кости, или даже забытая учебная мина!.. Или Дороти – она ведь могла убежать не сразу, она могла атаковать, и тех секунд, на которые Дэн отстал, Дороти хватило бы, чтобы Катю убить. "Ему-то не надо". – Ему ничего не надо, – проговорил Вадим чуть слышно. – А я его переоценил... "Твоя любовь к киборгам перешла все разумные границы". Выключив воду, он постоял неподвижно, пока с волос не перестало капать, затем растёрся полотенцем до красноты и оделся, потрогал след засоса над горловиной свитера. Другой водолазки, к сожалению, не было, и, в общем-то, Вадима это больше не волновало. "Я видел в нём того, кем он никогда не станет, – спецагент протёр ладонью зеркало, – и ждал того, на что он в принципе не способен. Розовые очки бьются стёклами внутрь". – Вот так, – подытожил он шёпотом, кивнул себе и вышел из санузла. – Дэнька, как тебя угораздило? – спросил Тед, вернувшись из душа и убедившись, что Вадима рядом нет. – Что случилось? – Я ошибся в расчётах, – безразлично ответил навигатор. – Мне жаль, что Екатерина Андреевна пострадала из-за этого. Тед посмотрел на него, вздохнул и сел рядом. – Ну мне-то не ври, – сказал он снисходительно. – В расчётах он ошибся, ага. Колись давай, в чём дело. Дэн покачал головой. – Я ошибся в расчётах, – повторил он. "Абсолютно во всех". Екатерина Андреевна извинялась искренне. Что бы там ни было утром, в пещере она не лгала: она не хотела его подставить. Это вышло случайно, так или иначе, какая разница? Людям свойственно в запале говорить лишнего, и она попросила прощения за это. Стоило послушать её. Стоило прямо спросить, почему она считает, что Вадим не простит его. Теперь поздно. Теперь – точно не простит. За ужином он наблюдал за спецагентом, сперва исподтишка, осторожно, затем откровенно, не отводя глаз, но Вадим ни разу не посмотрел на него в ответ. Он выглядел усталым, разбитым даже, как тогда, во время перелёта от Шоарры до Шебы. Заговорил в самом начале, коротко обрисовал планы "Мозгоеда" на ближайшие три недели и замолчал, ушёл в себя, отреагировал лишь на сообщение Полины, что у Станислава Федотовича всё хорошо, и врачи осторожно прогнозируют сокращение сроков восстановления до девяти месяцев, а то и до полугода. – Отличная новость. Спасибо, Полина, рад слышать. Как он там в целом? – Читает Панну Ксанину, – Полина захихикала. – Уже восемнадцатый том! – Из?.. – Вадим приподнял брови. – Восьмидесяти трёх, – проворчал Тед. – Восьмидесяти четырёх! – поправила Полина с такой гордостью, словно выход новой книги был её личной заслугой. Дэн опустил наконец глаза, уставился в тарелку и разломил вилкой остывшую котлету. Есть не хотелось. Тед, озабоченный его состоянием, буквально влил в него кружку горячего сладкого чая, пока готовил ужин, так что и необходимости в пище уже не было, Дэн заставлял себя жевать, исключительно чтобы не портить аппетит остальным. "Полгода", – повторил он мысленно. А потом Вадим уйдёт, и всё вернётся на круги своя, и при мысли об этом Дэну становилось не по себе. Второй раз в жизни он задумался о некоем конечном сроке и своих перспективах. В армии и на службе у Казака не имело смысла заглядывать дальше завтрашнего дня, да и тогда речь шла только о выживании, ни о чём другом. На "Мозгоеде" Дэн узнал, что будущее может быть относительно стабильным и безопасным; даже когда Станислав Федотович угрожал продать корабль и разогнать команду, не желающую вести себя прилично, Дэн не то чтобы не воспринял его всерьёз, скорее, просто не успел заняться планированием. Он задал прямой вопрос и получил прямой ответ, включающий обещание позаботиться о его судьбе, и этого оказалось достаточно, чтобы выбросить проблему из головы. Когда Станислав Федотович сломал позвоночник, киборг почти не сомневался, что его отправят к Роджеру, а потому снова ни о чём не думал – то есть, кроме Вадима. Хотя о Вадиме он всё-таки задумался раньше. Именно тогда Дэн заинтересовался будущим отдалённым, неопределённым и от него никак не зависящим; до него внезапно дошло, что, несмотря на безопасность и уют "Мозгоеда", он никак не управляет своей жизнью и ничего не может предпринять сам, без помощи друзей и разрешения Станислава Федотовича. Без них его будущего попросту не существовало. Они могли выбирать, чего хотят и что станут делать, но ему оставалось лишь принимать то, что дают, и радоваться, что обстоятельства сложились удачным для него образом. Открытие было весьма неприятным, но тогда, опять же, сосредоточиться на нём не получилось. И только сейчас наконец Дэн сделал второе открытие, поразившее его ещё сильнее: он понял, что не просто не может изменить свою жизнь так, как хочет, он даже не знает, чего конкретно хочет. На автомате расправившись с котлетой, он отнёс тарелку в посудомойку и включил чайник, проверив так же машинально, чтобы воды хватило на всех. – Дэнька, ты какой-то смурной, – перехватила его Полина, заглянула в лицо. – Рука болит? Киборг не сразу понял, о чём она говорит, затем покачал головой. – Не болит. Всё в порядке. Девушка, тем не менее, поймала его за запястье и ужаснулась: – Жуть какая! Давай хоть спреем обработаем! – Не надо, – навигатор отнял руку. – Всё в порядке. Он поймал на себе пристальный взгляд Екатерины Андреевны и хотел добавить: "Честно", но не стал, хотя технически, конечно, не солгал бы – в конце концов, они спрашивали только о руке. Дэн надеялся, что обо всём остальном никто спросить не догадается. Ожидая, пока закипит чайник, он собрал кружки и уточнил: – Вадим Георгиевич, вам чёрный или зелёный? Спецагент впервые за вечер повернулся к нему, приоткрыл рот, пожевал губами, словно собирался с мыслями. И встал. – Ничего не надо, Дэн, спасибо. Отдыхайте. Если буду нужен, я у себя, но на всякий случай спокойной ночи всем. Екатерина Андреевна вытянула шею не хуже Котьки, провожая и.о. капитана глазами, и нахмурилась. – Сколько раз он сказал "спасибо" за столом? – спросила она вполголоса у Полины. – Не знаю, – растерялась та. – Два?.. – Восемь, – ответил за неё Дэн. – За час, – Екатерина Андреевна тоже встала. – Дэн, будь другом, завари мне чёрный, пусть остывает, я потом за ним вернусь. – Правда, что ли, восемь? – шёпотом поинтересовался Тед, когда врач ушла. – А что в этом такого? Дэн кивнул и сел, обхватив кружку ладонями. Ему было холодно, несмотря на комфортные двадцать два градуса в пультогостиной, хотелось надеть поверх футболки рубашку, а лучше – свитер; тот, с помойки, замечательно грел, пусть из него и торчали нитки кое-где. Зря Тед с Полиной его разорвали. – Мне тревожно, когда он молчит, – призналась Полина с оглядкой на коридор. – Пусть бы лучше накричал, если сердится, придрался к чему-нибудь, задание какое-нибудь бесполезное дал. Когда он такой спокойный и тихий, это странно. Он тогда как ты, Дэнька, когда ты нам демонстрировал, что ты киборг, помнишь? – Точно! – подтвердил Тед. – Ненормально это. С другой стороны, ты-то не видела, а он жутко за Екатерину Андреевну испугался, когда услышал, что она упала. Теперь, наверное, отходняк. Она с ним поговорит сейчас, он выспится, и завтра всё в порядке будет, Дэнька, скажи? – Что сказать? – не понял навигатор. Теперь уже Тед с сомнением уставился на него. – Дэнька, ты чего? Переживаешь? Да всё хорошо закончилось же, ну! Или мы, – он подозрительно сощурился, – чего-то не знаем?.. Киборг в очередной раз покачал головой и поднёс кружку к губам, сделал глоток. Чай неприятно горчил и совсем не согревал. – А у него ведь жена погибла, – вспомнила Полина. – Станислав Федотович сказал. И дочка тоже, представляете, ужас какой? Пираты напали. Она осеклась, когда Дэн встал, приняв решение не слушать дальше. Ему показалось, что это будет нечестно по отношению к Вадиму; Дэн очень хотел узнать о нём больше, но спецагент недвусмысленно предлагал задавать вопросы ему, а не кому-то третьему, и Дэн сомневался, что его собственное молчание станет в этой ситуации смягчающим обстоятельством. – Я пойду спать, – сказал навигатор. – Устал. Спокойной ночи. – Время же детское! – удивился Тед, но дальше возражать не стал, развернулся к Полине: – Он поэтому Казака пошёл ловить, да?.. Дэн включил фильтрацию звука, отсекая себе возможность подслушать что-то ещё. Хватит, достаточно и этого. "У него ведь жена погибла". "...объясняться перед вашими детьми пришлось бы мне!" "Он испугался за неё, – Дэн осознал наконец, что именно сказал Тед. – Дело не в самом нарушении приказа". Поставив кружку на откидной столик, он натянул подаренный Тедом свитер с шоаррскими оленями и с ногами залез на койку, завернулся в одеяло. Теплее не стало. "Я что-то сделал не так". "Я всё сделал не так. Не сегодня. Раньше". "И я не знаю, как это исправить". Чай остыл. Дэн сидел неподвижно, глядя перед собой и невольно прислушиваясь к шагам в коридоре. Он надеялся, что Вадим выйдет ближе к ночи, как обычно, чтобы проверить корабль; если застать его одного, может, он скажет что-то ещё?.. Полина права: пусть накричит, пусть упрекнёт, накажет снова, только бы не молчал и не смотрел мимо. Дэн готов был на что угодно, хоть корабль отдраить зубной щёткой, если это поможет вернуть хорошее отношение Вадима. Он чувствовал себя странно. Никогда прежде ему не приходилось задумываться о том, как получить прощение. До "Мозгоеда" в жизни Дэна в принципе не существовало такого понятия, а с друзьями и Станиславом Федотовичем достаточно было извиниться, если допустил ошибку, и пообещать больше так не делать. С Вадимом это не сработало, и навигатор не понимал, почему. Вчера он заподозрил, что происходит что-то неладное, когда Вадим вдруг перестал его отчитывать и отослал спать. Дэн решил, что Вадим просто устал – в конце концов, они оба спали всего два часа, – и он пришёл утром в тренажёрную каюту, чтобы окончательно прояснить ситуацию, но было уже поздно. "Я что-то сделал не так". Дэн прокрутил в голове вечерний диалог, ища момент ошибки, когда у спецагента изменилось настроение, и с тревожным удивлением осознал, что такого момента нет. Всё пошло не так с самого начала, с первой же фразы, наглядно демонстрирующей, что Вадим уже составил определённое мнение о киборге и его поступках и не собирался его менять. А ещё он ни разу к Дэну не прикоснулся с тех пор, как вернулся рано утром на военном флайере, пьяный, помятый и злой. "...сколько переменных ты можешь одновременно учитывать при расчёте вероятности?.." "Достаточно", – ответил себе киборг. И встал, откинув одеяло. Был один вопрос, ответа на который он не знал, но эта информация решала если не всё, то многое. В ванной плескалась Полина, довольная, что никто из парней на душ уже не претендует, из каюты Теда доносились невнятные звуки, словно пилот слушал музыку в наушниках и временами, забывшись, подпевал (точнее, подвывал). Кружка Екатерины Андреевны стояла нетронутая в пустой и тёмной пультогостиной. Дэн вылил холодный чай, сполоснул кружку и снова включил чайник. Он не знал, сколько придётся ждать, но был уверен, что из каюты Вадима Екатерина Андреевна не выходила. "Даг ни при чём", – сказал Вадим, и Дэн верил, что секс с полковником был связан для Вадима с прошлым, а не с настоящим или будущим, однако совсем иначе обстояло дело со словами. Полковник мог ничего не иметь в виду, бросая фразу о чрезмерной любви к киборгам, но как её воспринял спецагент?.. Он считал, что допустил ошибку. Сократил дистанцию. Воспользовался ситуацией. Чайник вскипел. Дэн открыл шкаф, чтобы достать заварку, и замер: в коридоре зашуршала дверь. – Спокойной ночи, Ковалёв, – негромко произнесла Екатерина Андреевна. – Хороших снов. – Ещё скажи: "Спи спокойно, дорогой друг", – Вадим усмехнулся. Раздался звук мягкого шлепка. Вадим рассмеялся – коротко и устало. – Хороших снов, – повторила врач настойчиво. – Завтра будет новый день... и не продолжай, пожалуйста, как ты любишь, пессимист мой дорогой! Спецагент засмеялся снова. – Не буду, – пообещал он. – Буду как хороший мальчик верить в новое светлое завтра. Спокойной ночи, Катюш. Дверь закрылась. Дэн чутко слушал, куда пойдёт Екатерина Андреевна, и она оправдала его ожидания, направившись в пультогостиную. – Маша, свет! – попросила она, входя, и прикрыла глаза рукой, когда искин включила освещение на восемьдесят процентов мощности. – Ой!.. Перед ужином она переоделась в юбку чуть ниже колена и свободную кофту, накинув и застегнув её поверх сломанной руки и заправив внутрь пустой рукав. Царапины на её щеках и носу уже затянулись, остались только небольшие гематомы, почти не заметные на загорелой коже. – Чайник только что вскипел, – сказал навигатор. – Вам чёрный или зелёный? Екатерина Андреевна, не отвечая, подошла ближе, внимательно глядя Дэну в лицо, словно ища в нём что-то. Теперь их разделял только стол. – Завари мне кофе, пожалуйста, – проговорила врач наконец. – Растворимый подойдёт. Одну ложку с горкой и две ложки сгущёнки. Дэн кивнул и отвернулся. За его спиной Екатерина Андреевна отодвинула стул и села. Призналась: – Думала, все спят уже. – Время детское, – повторил Дэн слова Теда и решил, что неверно понял их значение, когда Екатерина Андреевна засмеялась. – Да, – согласилась она со странной интонацией. – Какие дети, такое и время. Отличный свитер. Это олени или лобстеры на нём?.. Навигатор поставил перед ней кружку, положил чистую ложку, а ту, которой черпал сгущёнку, вымыл и убрал на место. – Посидишь со мной? – спросила врач. Дэн молча устроился напротив. Екатерина Андреевна медленно размешивала кофе, потом осторожно пригубила с ложки. – Спасибо, Дэн. Идеально. – Почему вы не верите, что он простит меня?.. В санузле Полина выключила воду, и в пультогостиной стало тихо. Екатерина Андреевна опустила глаза, отпила ещё кофе, покусала нижнюю губу. – Почему, – снова начал киборг, – вы не верите... Врач подняла руку, останавливая его, но смотрела всё ещё в стол. Пошевелила губами, на мгновение высунув кончик языка. – Маша, ночной режим! – скомандовала она внезапно. Свет погас буквально за секунду до того, как в коридор вышла Полина, завёрнутая в полотенце. В спину ей падал свет из ванной, и Дэн видел, как подруга огляделась, ойкнула, прикрыв рот рукой, и на цыпочках прокралась к себе, сама того не зная повторив за Екатериной Андреевной громким шёпотом: – Маша, ночной режим! Блики от цветных контурных линий сделали лицо Екатерины Андреевны неприятно острым и чем-то похожим на головы заолтанцев. Неспешно она облизала ложку и положила на стол, поднесла кружку к губам, но пить не стала, просто держала и смотрела на Дэна поверх неё. Киборг ждал, практически убеждённый, что она так и не ответит. Он ошибся. – Потому что от некоторых, – врач запнулась, – людей мы требуем большего. Большего, чем они могут. Вообще – большего. И разочаровываемся, не получив того, что сами себе придумали. Дэн повторил про себя её слова и покачал головой. – Я спрашивал не об этом. – Ты не знаешь, о чём спрашиваешь, – Екатерина Андреевна прерывисто вздохнула и наконец отпила кофе. – Я тебе ответила. Если ты не понимаешь – мне жаль, но ничего другого я сказать не могу. Вадим не одобрил бы и этого, а я не желаю ему зла. – А чего желаете? Чего-нибудь, – Дэн выдержал паузу, – "стабильного"? Как полковник Дулитл? На секунду ему показалось, что она выплеснет кофе ему в лицо, однако Екатерина Андреевна справилась с собой, поставила кружку – и засмеялась, удивлённо, нерешительно. – Ты эгоистичный злопамятный засранец, – проговорила она почти с восторгом. – Надо же!.. И предостерегла, то ли увидев, то ли угадав в полумраке, что Дэн открыл рот: – А ну-ка, помолчи. Не делай всё ещё хуже, чем уже есть. – Я хочу сделать лучше, – тихо сказал Дэн. Екатерина Андреевна покачала головой. – Ты маленький неопытный мальчик. Ты даже не ребёнок, с детей другой спрос, а ты... – Что я сделал не так? – проговорил навигатор ещё тише. Протянув руку, Екатерина Андреевна коснулась его щеки кончиками пальцев. И как будто опомнилась, вздохнула и выпрямилась. – Я не готова, Дэн, – отперлась она решительно. – Я не уверена, а потому не стану делать глупостей, но я подумаю, как тебе ответить, ладно? Не сегодня. Слишком много событий и новостей для одного дня. Перегнувшись через стол, она взяла его за руку и крепко сжала. – Не дави на него, – попросила она, глядя навигатору в глаза. – Не дави, не надо. Ничего хорошего не выйдет. Знаешь, как его в армии звали? Детонатор. Вадик как граната, выдернешь чеку – убежать не успеешь. Сравнение Дэну понравилось, оно было выразительным и ёмким и действительно характеризовало Вадима как нельзя лучше. – Я знаю. – Хорошо, – Екатерина Андреевна кивнула и встала. – Называй меня Катей, если хочешь. Думаю, мы достаточно близко познакомились. Киборг не сразу нашёлся с ответом. Не зная, как расценивать предложение, он перебрал варианты и сказал уже в спину женщине: – Спасибо. Спокойной ночи... Катя. – Спокойной ночи, Дэн, – отозвалась она. – Хороших снов. То же самое она пожелала Вадиму. На долю секунды Дэну показалось, что это что-то значит. Добрая примета, как говорят люди. Он вытер стол, сполоснул кружку и ложку и устроился за пультом в своём кресле. "Я что-нибудь придумаю, – пообещал он себе. – Я всё исправлю. Он сказал, я ему нравлюсь". "И я не хочу, чтобы всё так закончилось". Сказать было проще, чем сделать. Ещё на Сирене Вадим предупредил всех о необходимости найти себе занятие на время долгого ожидания, однако никто из них, включая его самого, не представлял, что придётся ждать в прямом смысле, просто сидеть в корабле и считать дни. Ходить и летать было некуда; Полина уговорила Вадима сопроводить её на рынок и накупила местных специй и свежих продуктов – овощей, пёстрых яиц, мягкого желтоватого творога, – но даже медленная и вдумчивая прогулка от лавки к лавке заняла всего три часа с небольшим. Увязавшийся с ними Тед долго и так придирчиво выбирал мясо, что специально для него хозяин вынес деликатесный кусок из задней комнаты. Тед, оценив, ухмыльнулся и расплатился не торгуясь, заявил, выйдя на улицу: – Я знал, что он прячет всё лучшее! Жалко, мангала больше нет, такой шашлык бы получился!.. – Ой, нет, спасибо! – возмутилась Полина. – Я ещё прошлые шашлыки помню! – Шашлык-то ты как раз и не помнишь! – в свою очередь обиделся пилот. – Эти зелёные уроды нам тогда всё испортили! И пояснил, обращаясь к Вадиму: – Это когда за нами центаврианцы с "чайками" гонялись. Мы хотели день рождения Дэна отметить, только выбрались на природу, а эти!.. – он махнул рукой, даже не желая договаривать. Вадим неопределённо помычал в ответ. Спросил отрывисто, нехотя: – "Чайки" же недавно были? А день рождения у Дэна, вроде, зимой? – Вообще-то, третьего января! – подтвердила Полина. – Но поскольку он об этом промолчал... – ...то отмечали когда узнали! – закончил Тед. – С шашлыками, правда, облом вышел. – Зато тортик был отличный! – Ага, и Дэнькино лицо, когда он на свечки смотрел, тоже! Вадим невольно улыбнулся. – Вадим Георгиевич, – Полина осторожно взяла его под руку, не занятую пакетами, – не сердитесь на Дэна, пожалуйста! – Полли! – шикнул Тед, но девушка его проигнорировала. – Он не хотел ничего плохого! Екатерина Андреевна сказала, ту трещину не видно было издали... – Полина, – перебил Вадим мягко. – Не надо за него заступаться. Дэн – взрослый самостоятельный парень, который должен сам отвечать за свои поступки. Он нарушил приказ, не имея на то достаточных оснований. – Он не знал... – Всё он знал, – отрезал Вадим уже с раздражением и отнял руку, остановился. – Полина, он не ребёнок, и я говорю с тобой об этом в первый и последний раз. Дэн – сорванный боевой киборг, умный и хитрый, с опытом выживания и принятия самостоятельных решений, и там, где обычному киборгу я сделал бы скидку на примитивность программы, Дэну я эту скидку делать не буду, потому что он сам, в первую очередь, этого бы не хотел. Потому что либо он взрослый и дееспособный, и тогда он чертовски накосячил и заслужил свои наряды вне очереди, либо вы все за него заступаетесь и выпрашиваете ему послабления, но тогда это означает, что он несмышлёный идиот, которого не то что за навигационные карты, а даже до мытья посуды надо допускать с осторожностью. Замолчав, он бросил взгляд на выразительно страдающее лицо Теда и досадливо вздохнул, спросил: – Ты меня поняла? – Да, Вадим Георгиевич, – Полина опустила голову. – Извините. Дэн взрослый. Он сам. – Отлично, – подытожил спецагент. – Так и запишем. Хорошее настроение, чудом утвердившееся за время прогулки, как ветром сдуло. Хмуро поглядывая по сторонам, Вадим зашагал к кораблю. Полина молча семенила рядом, Тед шёл чуть сзади, шурша своей долей пакетов и подбивая попавшиеся под ноги камешки. "Нельзя меня к людям подпускать, – окончательно утвердился в мысли Вадим. – А я ещё ребёнка хотел взять, вот бы он влип со мной, бедолага! Невротиком бы вырос... если бы вообще дожил до чего-то существенного!" Расстроенный, вечером он позвонил Славику сам, и тот, разумеется, мгновенно почувствовал неладное. – Выкладывай, – велел он решительно, – что там у вас случилось? "С какого момента?" – чуть не спросил Вадим, усмехнулся и хотел уже рассказать о вчерашнем инциденте, но вовремя осёкся, сообразив, что тогда и Славик примется защищать от него рыжего. – Роджер звонил, знаешь? – неловко соврал он, радуясь, что по ту сторону экрана некому определять степень правдивости его слов. – Славик, почему ты меня не предупредил, что ваши доказательства яйца выеденного не стоят?! – Какие доказательства? – напрягся старый друг. – Права собственности на DEX'а, – Вадим в упор уставился на Станислава и внезапно разозлился, когда тот отвёл глаза. – Какого чёрта ты мне не сказал вообще ничего, а?! Я так много хотел?! Славик, почему мне Маша – Маша! – объясняла, что Дэн не просто к вам прибился, а жизнь вам всем спас, конкретно тебе – дважды! Тебе слабо было со мной поговорить нормально, что ли? Или ты настолько мне не доверяешь? Как тогда корабль-то отдал, не побоялся!.. Ах да, у тебя просто, мать твою, других вариантов не было, кроме меня!.. По крайней мере, теперь он действительно говорил то, что думал. Не собирался, правда, когда-нибудь это вытряхивать, тем более на Славика, но терять уже было нечего. – Я тебя, твою мать, спрашивал, почему ты в нём так уверен, и ты ни разу, ни разу не заикнулся о спасении жизни, словно для меня это не аргумент! Я тебе даже про базу напомнил, а ты мне что сказал тогда? Что балферовцы сами друг друга поубивали, да?! И ни слова о таране флайера и угрозе расстрела с орбиты! Славик, я не знаю, за кого ты меня держишь... – Вадик! – запротестовал Станислав, беспомощно дёргая головой и всем лицом в тщетной бессознательной попытке приподняться. Опомнившись, Вадим замолчал, отвернулся, махнул рукой. – Вадик, – снова начал друг, – я не знал, как ты ко всему этому отнесёшься. Ты всё-таки в полиции сейчас, а наше положение... – Ой, да перестань ты заливать уже, – поморщился спецагент. – Проехали. В целом я уже сам понял, а подробности свои себе оставь, обойдусь, не больно-то хотелось. Просто, знаешь, как-то обидно, когда друг и напарник тебя за человека больше не держит. Я тебя, мать твою, подводил когда-нибудь, чтобы ты со мной как с чужим обращался?.. Мне сам Дэн больше рассказал, чем ты, про Машу вообще молчу! Всё. Всё, не буду больше. Извини. – Ты извини, – трудно выдавил Станислав. Смотрел он в сторону, когда Вадим поднял голову, катал по скулам желваки и явно мучительно подбирал слова, чтобы продолжить. Вадиму стало стыдно и неприятно. Не желая слушать вынужденные пространные оправдания, он заговорил сам: – Короче, Роджер насчёт Казака звонил. Ваши неоспоримые доказательства строились на его, Роджера, свидетеле, а Казак свидетеля шлёпнул. В смысле, не сам, конечно, но явно по его указке всё сделали. Новости были сомнительные, да и подача чуткостью не отличалась, но сработало в нужном ключе: Славик мгновенно забыл об извинениях, упрёках и базе Альянса и принялся выяснять подробности; услышав о принятом решении, он чертыхнулся, но и только. Сказал: – Если срастётся, буду тебе должен. – Если срастётся, запишем как два – один в твою пользу, – усмехнулся Вадим. – Погоди пока загадывать. Скажи Веньке, чтобы пальцы скрестил, что ли. Проговорили ещё минут десять ни о чём: Станислав рассказал о погоде на Коламбусе, Вадим – о Северной шахте и тайном жилище Дороти, о статуэтках – так, в общем, без подробностей, но заодно вспомнил и первую, увиденную в кабинете Дага. – Даг? – переспросил Станислав удивлённо. – Дулитл? Шутишь!.. Он ещё служит?! Вадим фыркнул. – Полковник уже. Поседел, заматерел, загорел дочерна практически, – поделился он и едва не добавил: "То есть, на открытых участках тела", вовремя осёкся. – Доволен жизнью, строит кадетов, по-прежнему собирает безделушки. – Женат? – В разводе, но не похоже, чтобы жалел об этом. Не жаловался, по крайней мере, а мы хорошо так посидели, всем знакомым кости перемыть успели. "Тебе в том числе". Спецагент внимательно следил за выражением Славикова лица, но тот был абсолютно спокоен, и Вадим утвердился в мысли, что полковничья байка не имеет никакого отношения к реальности. Неважно, ошибся Даг сам или его ввели в заблуждение, неправда – и тем лучше для всех. – Привет ему передавай, если ещё увидишь, – попросил Станислав. Вадим пообещал. Обходя корабль перед сном, он остановился в пультогостиной у иллюминатора. Кроме "Мозгоеда" на поле стояли ещё четыре транспортника, ждущие утренней загрузки, а за ними, чёрное на чёрно-фиолетовом, возвышалось здание космопорта, в котором не горело ни единого огонька. "В дюны бы сейчас, – подумал Вадим. – Какое там небо, наверное!.." Даже отсюда он видел звёздную россыпь, густую и мерцающую. Не отводя глаз, Вадим прикинул, что взять – воду, плед, кусок термозащиты в качестве подстилки. Бластер на случай встречи с баткусом. Фонарик. Если тихо вывести флайер и вернуться до рассвета, никто и не узнает, что он отсутствовал... Беззвучно рассмеявшись, он отвернулся и покачал головой. В другое время, в другом месте – может, он бы так и поступил, оставил записку и сбежал, и наплевать, что на следующий день вкатят по первое число, оно того стоило бы, чёрт возьми!.. Он сбежал бы – как пилот, боец резерва, случайный пассажир. А вот как и.о. капитана он обязан был предупредить Катю и оставить распоряжения Маше и Дэну, и это сводило к нулю предвкушение и лишало ночной побег практически всей его прелести. Как и.о. капитана он не сделал бы и шагу за порог, не поставив в известность экипаж, потому что в противном случае все разговоры и требования к дисциплине превратятся в фарс, в фикцию, а он и так уже достаточно напортачил с Дэном, позволив себе пойти на поводу у эмоций и желаний. Проходя мимо, Вадим провёл рукой по краю навигаторского кресла, сжал кулак, словно пытаясь удержать фантомное ощущение мягких рыжих волос в горсти, и, вернувшись в каюту, нашёл в почте то первое и единственное сообщение от контакта, не внесённого в адресную книгу. "Маша поделилась, – писал Дэн. – Остальное уничтожила". Спецагент долго смотрел на приложенное голофото, прежде чем смахнуть его и пометить письмо на удаление, и всё же заколебался, отменил пометку, поставил снова. "Я бы взял тебя с собой, – мысленно сказал Вадим, обращаясь к Дэну. – Поднял бы тебя сейчас и затолкал во флайер, и ты бы лежал со мной под пледом и таращился на звёзды. Я бы что-нибудь придумал, я научил бы тебя видеть не только спектр и длину световой волны! Я бы тебя, мать твою, заставил задыхаться от восторга, когда это огромное небо падает на тебя, и ты падаешь вместе с ним, и всё, что есть, это тёплая ладонь рядом, и ты держишься за неё, потому что ничего больше не имеет значения! Только ты, я и небо..." Момент слабости прошёл, уступив место апатии. Сняв пометку, Вадим закрыл вирт-окно, не спеша разделся и лёг, заложил руки за голову. Катя ни о чём его не спрашивала, придя после ужина. Она села на край койки, проигнорировав стул, и некоторое время молчала, а когда заговорила, то не о Дэне и не о самом Вадиме; она вспомнила пару смешных историй из практики, рассказала, как получила орден на Гаване, как медсанчасть чуть не затопило дождями на Мештанге, как, ещё интерном, она столкнулась с хищными эдемскими сыроежками и чуть не осталась без пальцев на левой руке. А потом попросила прощения. – Я не имею права судить твои чувства, Вадик. – Нет никаких чувств, – машинально ответил спецагент, и это само по себе было признанием, ведь Катя не конкретизировала, о чём говорит. – Не сразу догадалась, как далеко у вас зашло, – Катя как будто его не услышала. – Сложила всё только сейчас. Зачем ты так с ним и с собой? Он хороший мальчик и тянется к тебе. Жалеет о своей ошибке. Вадим покачал головой. – Он не "мальчик", Катя, – напомнил он. – Он киборг. Не приписывай ему человеческих мотивов. Ему было любопытно. А я сглупил. – Ты бросил его, – она не спрашивала, и Вадим не стал отвечать, даже не пошевелился. Как сейчас. "Ему не надо. Он киборг. Он не испытывает страха, вины, жалости. Не радуется. Не грустит". "...тянется к тебе". Крошечная каюта вдруг показалась Вадиму огромной и бесконечно одинокой. "Я не должен был возвращаться на твой корабль, – подумал он, закрывая глаза в надежде наконец заснуть. – Я не должен был, Славик. Мы с тобой ошиблись, и теперь я тону, и дай бог мне захлебнуться одному, не утащив никого за собой..." Дэн выждал для верности десять минут, прежде чем выйти в коридор. Статистическая выборка была не слишком обширна, однако на его памяти Вадиму ни разу не требовалось больше времени, чтобы заснуть: он закрывал глаза и вскоре выключался как киборг. Дэн постоял в темноте под дверью его каюты, но услышать дыхание через стену было не под силу даже ему. Он мог спросить Машу, конечно – или просто дотронуться до сенсора и войти, хотя это вряд ли кончилось бы чем-то хорошим. Спал Вадим чутко и просыпался тоже как киборг, мгновенно и полностью, не хватало только сообщения "Система готова к работе". И навигатору не хотелось выяснять, чем обернётся несанкционированный визит – хмурым интересом, какого чёрта Дэн здесь забыл, или звонком Станиславу Федотовичу с вопросом, вернуть ли ему его оборудование пассажирским рейсом или грузовым, в ящике. Смирившись, Дэн вышел в пультогостиную и уже там, набирая воду в чайник, подумал, что перегнул насчёт "оборудования". Вадим никогда не относился к нему как к вещи. Даже в худшие моменты их знакомства, даже когда злился, кричал, когда ударил – как человека, кулаком в живот. Киборгов так не били – неудобно и бессмысленно. В жизни Дэна было достаточно людей, которые держали его исключительно за технику – дорогую, высокоточную, но полностью лишённую личных качеств, так что он хорошо представлял себе обычную реакцию на тупость техники. Его могли пнуть, толкнуть, хлестнуть по лицу, что, скорее, унизительно, чем больно, или воспользоваться подручным предметом, если его действия привели к каким-то особенно неприятным последствиям (тот же Казак ничем не гнушался). Вадим же изначально наделил его в своём представлении свободной волей, ждал от него не программных, а человеческих, эмоциональных реакций, и злился на него как на человека, что бы он там ни говорил при этом Стефану и Станиславу Федотовичу. А ещё спецагент был единственным, кто извинился после целенаправленного рукоприкладства, хотя мог этого не делать. На Шебе Дэн не придал значения его словам, зато вспомнил сейчас и окончательно утвердился в мысли, что Вадим никогда не считал его техникой. Хотел считать, судя по всему, но отчего-то не мог. "Да это счастье, что ты киборг, – сказал он, рассмеявшись, в ночь, когда они впервые занялись сексом. – В человека я влюбился бы. А ты мне просто нравишься". Закрыв глаза, чтобы не отвлекаться, Дэн отыскал в цифровой памяти тот момент, прокрутил и остановил, изучая как в первый раз усталое осунувшееся лицо. Вадим смотрел прямо на него и говорил правду – то, что сам считал правдой. "Мне нравятся люди без разделения по полам", – сказал он. И не упомянул киборгов. Дэн сделал это за него, и Вадим согласился, потому что в тот момент он тоже ни о чём не задумывался и уж точно не анализировал ситуацию, он просто хотел заняться сексом с тем, кто ему понравился. "Он видел во мне человека, всегда, но убеждал себя, что видит киборга?" Щёлкнул, выключаясь, чайник. Дэн продолжал стоять неподвижно, медленно, по кадрам собирая новую картину происходящего. "Почему вы не верите, что он простит меня?" "Потому что от некоторых людей мы требуем большего". Катя тоже приравняла его к человеку, отвечая на вопрос. Просто так, для краткости? Или потому, что говорила только что с Вадимом?.. "…Ты берёшь клона из-за меня?" Из нецифровой памяти всплыла странная ассоциация, фраза из объяснений Теда: "Сестра – это такая зараза, которую вроде как и любишь больше всех, но и выбешивает она почему-то ужасно!" Дэн не понимал, как сочетаются эти понятия по отношению к одному человеку, но люди понимали. Все, без исключения. "Ты киборг. Для тебя всё по-другому". Он вновь обратился к остановленному диалогу с Вадимом и перемотал немного вперёд. Туда, где он сам приравнял себя к человеку, и Вадим принял это как данность. "Я тебя раздражаю, – сказал тогда Дэн. – Если при этом ты всё равно хочешь заняться со мной сексом, значит, я на самом деле тебе нравлюсь". "...и разочаровываемся, не получив того, что сами себе придумали". "…Я почему-то решил, что могу тебе верить!.." – Маша, – спросил Дэн за неимением других собеседников, – люди склонны идеализировать тех, кого любят? – Конечно, милый! – Маша вынырнула из подставки с раскрытым Ликиным блокнотом и ручкой, в очочках в тонкой оправе и распахнутом красном плащике, подозрительно похожем на тот, в котором сестра Теда впервые появилась на "Мозгоеде". – Хочешь поговорить об этом? Дэн покачал головой. Анализ данных завершён. Вероятность положительного ответа: 87 %. Чайник ещё не остыл. Наполнив кружку до краёв, навигатор ушёл с ней на диван, сел, подтянув колени к груди, и сделал глоток. Несладкий чай был невкусным, но компенсировать его сгущёнкой или хотя бы сахаром Дэну отчего-то не хотелось. Хотелось постучаться к Вадиму, а лучше – войти без стука, разбудить его и спросить: "Ты меня любишь?" Вероятность агрессии: крайне высокая. Угроза жизни: низкая. – Твою мать, – сказал Дэн в кружку, затруднившись с иным выражением своих ощущений. – Что такое, котик? – участливо поинтересовалась Маша. Навигатор не знал, что ответить – и что делать дальше. До сих пор вопрос любви поднимала только Полина и говорила при этом за всех общими фразами вроде "Дэнька, мы тебя любим", означающими тёплое дружеское отношение. Дэн привык реагировать на них в контексте ситуации и не особо задумывался, но сейчас контекста не было и конкретной фразы не было тоже, лишь разрозненные факты, которые можно трактовать так или иначе. Перебравшись за пульт, киборг вытащил из личной папки защищённое паролем голофото. После Шебы он снова начал регулярно копировать важную информацию к Маше, в том числе отдельные снимки, сделанные тайком, без предупреждения, и оттого ещё более ценные. Дэн сомневался, что Вадим одобрил бы такой архив, потому и не спрашивал: пока нет прямого запрета, можно хранить, владеть – и пересматривать, когда только снимки и остаются. "Ты меня любишь? – спросил Дэн мысленно, вглядываясь в открытое, смеющееся лицо. – Тогда почему ты от меня отказался?" Медленно, задерживаясь на каждом, он перебрал снимки в папке, вернулся к одному из первых, на котором Вадим снял майку, но ещё не решил как будто, положить её на стул или бросить на пол. Он выбрал стул в итоге, затем подошёл к койке, и уже Дэн расстегнул на нём ремень и штаны, однако для голофото последующие воспоминания не годились. Только этот момент, секунда перед началом движения, когда Вадим смотрел с любопытством и предвкушением и улыбался. За последние четверо суток, с момента возвращения от полковника, он не улыбнулся Дэну ни разу. "Я всё испортил, – навигатор зачем-то коснулся вирт-экрана, и тот дрогнул под пальцами. – Я что-то сделал неправильно". – Маша, почему ты предупреждала меня не ходить в душ за Вадимом Георгиевичем? Искин возникла над платформой в прозрачной пижамке и тапочках с меховыми помпонами, вздохнула, теребя прядь волос у лица: – Он ведь злился, котик. Лучше было выдержать паузу. Дэн продолжал смотреть на неё, и Маша пожала плечами: – Тебе не стоило видеть синяки на нём, солнышко! Воспоминание царапнуло внезапно и неприятно, словно Котькина лапа из-под дивана, и Дэн, ещё не имея никакого логического обоснования, понял: тогда он и ошибся. Где-то в получасовом промежутке от раскрытия дверей шлюза до руки, выставленной поперёк прохода: "Не сегодня", – произошло то, что заставило Вадима передумать. Провал на базаре и вечерний разнос дополнили картину, но решали не они, а диалоги в пультогостиной и в душе. Прокрутив запись и обдумав каждую реплику, навигатор остановился на кадре, где Вадим уже полностью развернулся к нему и расправил плечи, демонстрируя следы чужих рук и губ на своём теле. Дэну хотелось их стереть; что-то было в лице и позе Вадима, что сделало его невероятно красивым в глазах киборга в тот момент, но гематома над ключицей всё портила, она буквально кричала: "Он не твой, он тебе не принадлежит". Захваченный идеей, Дэн отыскал карандаш и оставленный Вадимом (или даже ещё Станиславом Федотовичем) черновик типового договора, перевернул и на чистой стороне листа точными штрихами набросал силуэт в дрожащих струях воды. Он не задумывался о том, что делает, просто копировал изображение из памяти на бумагу – с незначительными изменениями. Без синяков. Без хмурой тени во взгляде. С намёком на улыбку. Она-то Дэна и остановила; не доведя линию до конца, он отнял карандаш от бумаги и уставился на рисунок. Портретное сходство вопросов не вызывало, это определённо был Вадим – другой Вадим. Слегка нетрезвый, но вернувшийся на "Мозгоед" вместе с командой, расслабленный и лёгкий, не ждущий подвоха. Не занимавшийся сексом с полковником Дулитлом. Не имевший ничего против сокращения дистанции, нарушающий субординацию, пока никто не видит. Мысль зацепила, отказываясь уходить. Дэн взял следующий лист, помедлил и снова нарисовал лицо, блестящее от воды, напряжённую шею и тёмное пятнышко гематомы, упрямые тонкие губы, каплю, собравшуюся на мочке уха. Провёл пальцем по бумаге, вспоминая, как дотрагивался до разгорячённого тела, посмотрел на свою руку. И добавил её к рисунку. Вышло странно, неестественно, будто некто за кадром не коснуться Вадима пытался, а проткнуть его насквозь, а Вадим почему-то решил это позволить – то ли доверял и просчитался, то ли настолько устал, что не мог, не хотел больше заботиться о своей безопасности. "Я ведь правда бросил его на Шебе", – подумал Дэн невпопад. В третий раз получилось как надо – рука, скопированная из более ранних записей, нежно гладила шею над тёмным пятном, и Вадим ещё не улыбался, но вот-вот готов был это сделать, уголки глаз и губ уже дрогнули, складка между бровей разгладилась. Как и в реальности, он смотрел Дэну в глаза, и киборг вообразил на мгновение, что гематому оставил он сам. Всё было по-другому: они вернулись к двенадцати, Вадим пошёл в душ последним, пропустив всю команду, а синяк – он налился за день с предыдущей ночи, проявился уже после того, как Дэн ускользнул под утро, чтобы проспать свои минимальные три часа семнадцать минут. И там, на рисунке, Дэн собирался о нём спросить, а Вадим – отшутиться в ответ. На рисунке всё было хорошо. Совсем не так, как в жизни. С Вадимом не сработало то, что не раз спасало Дэна во взаимодействии с Казаком и ему подобными. Постаравшись спецагента не бесить, Дэн всё равно ухитрился вызвать у него сильнейшее раздражение и до сих пор не понимал, чем; он не давил, не спрашивал, что случилось – кроме вопроса о синяках, – не возражал, а Вадим, в свою очередь, на него даже не накричал, напротив... Навигатор осёкся, нахмурился. "Дай полотенце, пожалуйста", – сказал Вадим, и это было похоже на то, что вчера за ужином обеспокоило Екатерину Андреевну – восемь "спасибо" за час, неуместная, нарочитая вежливость через силу, вместо грубости. Чрезмерная вежливость как тревожный признак того, что всё уже случилось, поздно, решение принято. Момент ошибки сократился до пяти фраз, но Дэн по-прежнему не видел в них проблемы. Он что-то упускал. И понятия не имел, как с этим справиться. Нынешним утром Тед зевал не так отчаянно, как прежде. – Выспался наконец? – поддразнил Вадим. – Ага, – пилот ухмыльнулся. – Бессонницу как рукой сняло! Вчера книжку открыл и даже страницы не прочитал, вырубился! Он как будто хотел сказать что-то ещё, и Вадим сделал приглашающий жест, поднял вопросительно брови. – Вадим Георгиевич! – выпалил Тед. – Давайте сегодня на лису поохотимся! В дюнах отлично должно быть, или можно к горам ближе подлететь, по кустам за ней побегать! А? – Какую лису?! – А вы не видели? – Тед обрадовался. – Шоаррскую, радиоубиваемую… то есть, радиоуправляемую! Она у Полли в каюте, перед завтраком вытащу, покажу. Она классная, серьёзно! Ну, странная немножко поначалу, но прикольная. Вам понравится, мне кажется. – Заинтриговал, – согласился спецагент. – Давай поохотимся. Только ты помнишь, что Дэн и Екатерина Андреевна под домашним арестом? – Помню, – Тед на мгновение поскучнел, затем снова заулыбался. – С Дэном всё равно неинтересно, он эту лису из любого положения снимает одним выстрелом, ну. Неспортивно же! Вадим кивнул, но выводы про себя сделал: Тед скис. Если уж он готов бросить друга на корабле, лишь бы куда-то выбраться, это тревожный признак, надо срочно придумывать команде занятие. Как назло, Каталан и вправду не входил не то что в десятку, а даже в первые триста туристических планет, и смотреть тут было не на что. Город они за прошедшую неделю изучили вдоль и поперёк, перепробовали все местные деликатесы и примелькались в продуктовых лавках. На ферму мохнатых наи, крупных птиц наподобие страусов, популярных здесь за мясо, а также прочную кожу и яркие хвостовые перья, Полина ехать отказалась, когда поняла, что Дэна и Катю действительно никуда не отпустят, а на корабле ни она, ни Тед себя занять не могли, хотя и честно пытались. Вадим за ними приглядывал, рассчитывая дотянуть до следующей недели, когда Катя снимет лангету, и устроить всем практикум по скалолазанию в районе Козьего карниза, однако перспектива лисьей охоты для начала тоже выглядела неплохо. Приняв душ после тренировки, спецагент переоделся в штаны-хамелеоны и свежую футболку, подумал – и повязал сверху чей-то фартук вырвиглазного алого цвета с золотой надписью "Поцелуй повара": дело предстояло грязное, пачкаться не хотелось. Закинув овощную смесь тушиться под крышкой, он поставил таймер и полез в холодильник за творогом, открыл коробку, понюхал и удовлетворённо хмыкнул. Выпрямился. И вздрогнул: по другую сторону стола стоял Дэн. – Доброе утро, Вадим Георгиевич. – Привет, Дэн, – спецагент нахмурился. – Что-то случилось? – Нет. Просто не спится. Вам помочь? Вадим захлопнул наконец холодильник. Рыжий тоже был в футболке, своей любимой, с надписью "Лучший навигатор Галактики", а ещё он впервые за эту неделю снова надел джинсы с вышивкой, нарочно или нет – непонятно. "Хамелеоны бы тебе тоже пошли", – невольно отметил Вадим, чертыхнулся: не хватало снова в это влипнуть!.. Он заставлял себя не смотреть на Дэна лишний раз и не думать о нём, забивал каждую свободную минуту книгами и сериалами; он дошёл до того, что целый вечер обсуждал с Машей – с Машей!.. – Несвятую Джолин из хоррора "Ложный вызов", запрещённого на двадцати семи планетах Федерации. Дело кончилось тем, что Маша подбила Теда найти ей соответствующее обновление и теперь встречала Вадима в полюбившемся ему образе секретаря, но в полумаске вместо очков и с огненными крыльями. Вадима это веселило. И никак не помогало забыть о Дэне. – Если я мешаю, я могу уйти, – сказал киборг, не дождавшись ответа. Вадим опомнился, сморгнул несколько раз, качнул головой. – Не надо. Вот, возьми. Разотри в пасту, чтобы крупинок не осталось, я смородиной займусь. Сухое печенье он наломал сам, растолок в порошок. Отвлёкся на овощи; пока перекладывал их в форму и поливал соусом, Дэн заметил ему в спину: – Вы хорошо готовите. "Не разговаривай со мной, – попросил Вадим мысленно. – Пожалуйста. Я не знаю, как мне теперь вести себя с тобой". – Что это будет? – продолжил рыжий. – Торт. Чизкейк, то есть. Вариант для ленивых. – У вас праздник? "Да, – чуть не сказал Вадим. – Целый день без тебя! Никаких проблем, сомнений и сожалений!" – Какой праздник? – в пультогостиную влетел Тед, тряхнул мокрыми волосами и выкинул перед собой что-то ярко-фиолетовое. – Во, глядите! Лиса! У Вадима вырвалось крепкое словцо. – Это вы ещё оригинал не видели! – "обрадовал" пилот. – Наша в сравнении с ним – красотка! Лиса была выраженно шоаррская – где-то по пояс взрослому человеку, пушистая, словно наэлектризованная, с чешуйчатыми цыплячьими ногами и пятью выпученными глазами на плоской морде. Из пасти твари свешивался раздвоенный язык – то ли Тед чересчур сильно её сжал, то ли это было естественное состояние радиоубиваемой игрушки. – Потрясающе, – Вадим прочистил горло. – Ты вломился за ней к Полине в половине восьмого утра? – Без четверти! – обиделся Тед. – Не, я вспомнил, что Полли её в свободную каюту отнесла, а то у неё сейчас Котька спит, а у Котьки к лисе какой-то свой интерес. Он поставил лису на пол, закопался пальцами в густую шерсть на боку и чем-то щёлкнул. Лиса вздрогнула и неуверенно переступила с ноги на ногу. – Давай не будем охотиться прямо сейчас, – спохватился Вадим. – И, знаешь, спасибо, что показал мне её заранее! Мне надо смириться... с этой мыслью. Сработал второй таймер на овощи. Спецагент досадливо цокнул языком – рано, не рассчитал время, – и вернулся к чизкейку, выдал Дэну сметану, сахар и распоряжение растереть всё с творогом до однородности. – А что это будет? – Тед кинул выключенную лису на розовый диванчик и вернулся к столу, с удовольствием принюхался. – Коньяком пахнет! Это смородина? А что за праздник? – Большая осенняя охота, – Вадим усмехнулся, бросил взгляд на Дэна и хмуро уточнил: – Не для всех. Киборга это предсказуемо не смутило. – Охота не для всех или чизкейк? Вадим оставил в покое раздавленное печенье и посмотрел на рыжего пристально, с интересом. – А что бы ты выбрал? Это был вопрос с подвохом, но Дэн, разумеется, не понял. – Чизкейк, – он не задумался ни на секунду. – На лису я уже охотился. – Ну да, – согласился Вадим, помедлив. – Новый опыт. Прогрей, пожалуйста, желатин по инструкции. Он сразу пожалел, что поднял эту тему. Тебе мало показалось, Ковалёв? Какие ещё подтверждения его равнодушия тебе нужны?.. "Дело не в равнодушии, – поправил он сам себя. – Дело в конкретике. Я спросил об охоте, и он ответил мне об охоте, только и всего. Лиса никак не связана в его голове с возможностью провести день рядом со мной". "Или он просто не хочет проводить день со мной. Я же с ним не хочу". Невесело усмехнувшись, Вадим утрамбовал получившийся корж в форму и поднял глаза, проверяя, что там с желатином и творожной массой. Как бы ни складывалось – или не складывалось, – всё остальное, чизкейк предназначался для всех, и Вадим собирался сделать его идеальным. В пультогостиную, зевая и протирая глаза, вошла Полина в платье явно местного фасона – вишнёвом, с вышивкой по рукавам, но почему-то коротком, чуть выше колена. Колени, кстати, были красивые, как машинально отметил Вадим, хмыкнул с некоторым удивлением: неужели идея романа по межпланетке себя оправдала?.. – Ой, лиса! – девушка пригладила игрушке шерсть и расправила фиолетовый хвост. – Доброе утро! Вы охотиться собираетесь, да? – Ага, – Тед ухмыльнулся и изобразил, как целится и стреляет. – Ты с нами? Полина заколебалась. – Полетели, – неожиданно для себя поддержал Вадим. – Погоняем эту тварь, заодно местную фауну посмотришь наконец, ты же хотела. Хватит в корабле киснуть. – А Дэнька и Екатерина Андреевна?.. – А Дэн и Екатерина Андреевна уже всех, кого могли, догнали и теперь почивают на лаврах, – насмешливо сказала Катя, появляясь на пороге и демонстрируя левую руку без лангеты. – Вадим Георгиевич, я себя официально выписываю и объявляю здоровой. Полечка, а ты даже не сомневайся. Если капитан зовёт, надо соглашаться. Вадим засмеялся, попробовал с ложки желатин и убедился, что он достаточно остыл, чтобы влить его в творог. – Прогиб засчитан, Екатерина Андреевна. Хотите с нами? Дэн отказался, но раз я предлагал ему, предлагаю и вам. Катя, улыбаясь, покачала головой. – Нет уж, я наказана, – заявила она удовлетворённо. – У меня целый сезон "Ковчега" не просмотрен, да и с моделькой я из графика выбилась, хочу наверстать сегодня. Полину, тем не менее, она убедила, и после завтрака девушка умчалась переодеваться. – Брюки и поддёвку! – крикнул ей в спину Вадим. – Поняла! – И мне тоже? – с тоской спросил Тед. – Жарко же будет! – Если баткус цапнет до крови, будет куда жарче, поверь мне, – "утешил" Вадим, собирая посуду. – Впрочем, конечно, Екатерина Андреевна в таком случае с удовольствием тобой займётся, она по тихабу большой специалист, правда, Екатерина Андреевна? Он сказал это без всякой задней мысли и обернулся, чтобы увидеть, как Катя улыбается. Вот только она улыбалась не ему. Закусив губу, Катя через стол смотрела на Теда. Пилот выглядел слегка сконфуженным, но выразительно ухмылялся в ответ, и Вадим с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя рукой по лицу. "Славик меня убьёт, – подытожил он в очередной раз. – И будет прав. Но, чёрт возьми, это кино я не пропущу!" Исходя из предыдущего опыта, Дэн ждал возвращения охотников вскоре после обеда (даже с поправкой на Полинин интерес к дикой природе), однако время шло к ужину, а вестей от друзей и Вадима по-прежнему не было. Стоя у иллюминатора, киборг наблюдал, как в здании космопорта постепенно гаснут огни, а небо над ним темнеет и наливается багровым светом заходящего солнца. За его спиной Екатерина Андреевна смотрела сериал, устроившись на диванчике с подушками и кружкой тёплого молока, привлекающей самое пристальное внимание Котьки. – Дэн, с ними всё в порядке, – сказала вдруг Екатерина Андреевна. – С вероятностью девяносто четыре процента, – подтвердил киборг, не оглядываясь. Врач усмехнулась, помолчала. Спросила: – Знаешь выражение: "Пенни за твои мысли?" – Что такое "пенни"? – теперь Дэн обернулся и подошёл, и Екатерина Андреевна подтянула ноги под клетчатым пледом, освобождая место на диване. – Старинная мелкая монетка, локальная валюта. Кра'арс'рсы более щедры, они в схожем выражении, если перевести дословно, предлагают взамен большую рыбу, – она улыбнулась и покачала головой. – У меня нет ни того, ни другого, но мне ужасно любопытно, о чём ты думаешь. Жалеешь, что не полетел с ними? – Не жалею, – навигатор перехватил Котьку, почти нырнувшую мордой в кружку, и усадил себе на колени. – Я бы им помешал. Он думал, что Екатерина Андреевна спросит, что он имеет в виду. Вместо этого она снова улыбнулась, скупо и печально, и сказала: – Ты выглядишь усталым и нездоровым. Ты хорошо спишь? Рука не беспокоит? – Не беспокоит, – Дэн послушно продемонстрировал пальцы с отросшими ногтями, проигнорировав таким образом первый вопрос, хотя плохо было уже то, что врач его задала. Трёх часов сна вполне хватало для полноценного функционирования, уровень энергии киборг также поддерживал на восьмидесяти пяти – девяноста процентах, и он не понимал, что насторожило Екатерину Андреевну. Тем более что никто другой, включая Теда с Полиной, хорошо его знающих, ничего не заметил. Врач допила молоко, но продолжала держать кружку двумя руками, смотрела поверх неё с сомнением в глазах. – Ты уходишь от ответа, и это само по себе ответ, – проговорила она наконец и хотела добавить что-то ещё, но не успела. – Милые, у нас гости! – объявила Маша, возникая над голоплатформой с бокалом и воздушным шариком с надписью "Добро пожаловать". – Объект неподвижно стоит в двух метрах справа от шлюза, признаков жизни не подаёт. – Покажи! – потребовала Екатерина Андреевна. Маша послушно развернула картинку. Это была Дороти. Чуть ссутулившись, она замерла у самого борта "Мозгоеда", скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой, и если бы не моргала, редко и медленно, то сама казалась бы статуей. В местной мужской одежде, завёрнутая в алхат, суровая и загорелая, она действительно выглядела не киборгом, а пустынным охотником, частью Каталана, чуждой и лишней на космодроме. – О боже, – проговорила Екатерина Андреевна, выпутываясь из пледа и скидывая ноги на пол. Дэн поймал её за плечо. – Вы куда? – Поговорю с ней! Мы же её ждали! – Я не выпущу вас из корабля. Мы не знаем, зачем она пришла. Она может быть опасна. Екатерина Андреевна закатила глаза. – Дэн, не повторяй этих глупостей, я тебя прошу, – сказала она с раздражением. – Если бы Дороти хотела меня убить, она сделала бы это ещё в пещере, пока я лежала, оглушённая после падения. Она здесь не ради насилия, она хочет получить ответы на вопросы! Ты бы не хотел на её месте? – Я за вас отвечаю, – возразил Дэн ровно. – Если с вами что-то случится... – То виновата в этом буду только я, – перебила врач. – Маша, запиши для капитана: как старшая по званию после него, я принимаю на себя командование и несу полную ответственность за происходящее. Дэн, я приказываю мне не мешать. На мгновение киборгу захотелось остановить её силой. Екатерина Андреевна, не обращая больше на него внимания, обулась и сходила в каюту, вернулась с курткой и бластером и протянула оружие Дэну. – Буду держаться за твоей спиной, – сказала она примирительно. – Если что-то пойдёт не так, ты её остановишь. – Она не слабее меня и тоже, возможно, вооружена, – заметил навигатор, но бластер взял. Его собственный, выданный Вадимом, лежал в каюте, поскольку Дэн не планировал сегодня выходить из корабля. – Она пришла с миром, вот увидишь. На это киборг отвечать не стал, переключился в охранный режим и первым шагнул на трап. Дороти не повернула головы, не проявила ни малейшего интереса, даже не пошевелилась. Дэн остановился перед ней и на пробу отправил запрос на контакт. Реакции по-прежнему не было, гостья смотрела перед собой единственным глазом цвета незрелой вишни и размеренно дышала – алхат у лица вздрагивал двенадцать раз в минуту. – Привет. Ты меня слышишь? – позвал Дэн, уверенный, что ответа не получит. Прозвучало глупо. Он отослал повторный запрос, подождал и оглянулся на Екатерину Андреевну. Напомнил: – Не подходите близко. Женщина кивнула и тоже сошла с трапа, встала у навигатора за плечом. – Привет, Дороти. Меня зовут Н'катрн'Арн. Катя. Екатерина Андреевна. Ты помнишь меня? Мы виделись на Шебе, в госпитале. Ты была с капитаном Гудвином, а я заглянула проведать его после операции. На лице Дороти не отразилось ровным счётом ничего, словно она фильтровала голоса как бессмысленный шум. Дэн разглядывал её с любопытством: тяжёлую куртку и робу нараспашку, вязаные перчатки с обрезанными кончиками пальцев, алхат – когда-то расшитый геометрическим орнаментом, а теперь выцветший и порванный в нескольких местах. Песочного цвета штаны были заправлены в кожаные сапоги с металлическими накладками на носке и синтетическими – вдоль стопы. Судя по неравномерной потёртости и выгоранию ткани, обычно ниже колена Дороти носила обмотки, Дэн видел такие у местных на базаре и у военных на базе и быстро сообразил, зачем Дороти сняла их сейчас: чтобы продемонстрировать, что у неё нет оружия за голенищем. Похоже, она и правда пришла с миром. Вот только говорить об этом не хотела. Екатерина Андреевна сделала ещё одну попытку. – Дороти, капитан Гудвин... он погиб. Дыхание не сбилось ни на секунду, взгляд оставался пустым и невыразительным. – Он просил меня о тебе позаботиться. Мне жаль, что тебе пришлось провести здесь столько времени одной, – Екатерина Андреевна запнулась и взяла Дэна за локоть, словно ища поддержки. – Боже, я не знаю, что сказать. Дороти, ты слышишь меня? – Она не отвечает на мои запросы, – заметил Дэн. Екатерина Андреевна отпустила его и попятилась, села на трап, обхватив колени руками. Дэн тоже отошёл на пару шагов, продолжая держаться между Дороти и врачом, несмотря на то, что вероятность нападения снизилась до незначительных шести процентов. – Как ты думаешь, она нас слышит хотя бы? – спросила Екатерина Андреевна грустно. Навигатор пожал плечами. На его взгляд, не было смысла приходить, чтобы потом игнорировать любую попытку контакта, но, с другой стороны, что он знал о Дороти и её мотивах? В своё время Дэн нанялся на "Мозгоед", рассчитывая улететь как можно дальше от Казака и "Чёрной Звезды", однако Дороти ведь может устраивать её жизнь на Каталане. Не исключено, что она уже услышала то, за чем пришла, и отомрёт теперь лишь для того, чтобы вернуться в горы, и только тогда, когда её оставят в покое и уйдут внутрь корабля. Оставался, правда, ещё один шанс её расшевелить – провокация. Сомнительный; дразнить боевого киборга – не лучшая идея, тем более, сорванного боевого киборга, но других вариантов Дэн не видел. – Екатерина Андреевна, поднимитесь в шлюз, – попросил он. – Внутрь. К его удивлению, на этот раз она послушалась. Отправлять запрос Дэн не стал, подошёл к Дороти, остановился перед ней, наклонил голову на один бок, на другой. А затем протянул руку и спустил её алхат с лица на шею. Не сработало. Каталанка даже не моргнула лишний раз. Под алхатом её кожа была такого же цвета, как верхняя часть лица, и такая же обветренная. Губы пересохли и запеклись, на нижнюю налип песок. – Хочешь пить? – спросил Дэн. – Я принесу, – вызвалась Екатерина Андреевна. Она вернулась с кружкой, демонстративно сделала из неё большой глоток и передала навигатору. Тот протянул Дороти: – Это вода. Солнце тем временем окончательно скрылось за горизонтом и тут же погасли и без того немногочисленные фонари посадочной площадки – космопорт официально закрылся на ночь, – но и воцарившийся полумрак не побудил гостью перейти хоть к каким-то действиям. Дэн отступился, вернул кружку Екатерине Андреевне и встал напротив Дороти, аналогично сложив руки на груди. – Ты не хочешь с нами разговаривать? – Екатерина Андреевна снова села на трап. – Я понимаю. Ты шесть лет ждала, что он вернётся, да? Дороти, это моя вина. Он погиб вскоре после того, как покинул Каталан, но я узнала подробности лишь в этом году... Вздохнув, она замолчала и опустила голову на руки, и через пару минут Дэн услышал, как врач тихо поёт: – Ах вот и кто меня сможет обогреть, ах вот и кто приготовит ложе... На руке навигатора включился комм. – Летим обратно! – объявила Полина радостно. – Минут через пять будем! – Здесь Дороти, – сказал Дэн в ответ. Несколько секунд и во флайере, и над космодромом висела тишина, затем вмешался Вадим: – И что она делает? – Ничего не говорит, ни на что не реагирует. Просто стоит возле корабля. – И вы стоите рядом с ней, – спецагент хмыкнул. – Что ж, радует, что вы живы. Говорят, идиотам везёт. Он отключился, и Екатерина Андреевна засмеялась. – Правда он душка? – спросила она. – Правда, – невозмутимо согласился Дэн.