Повелительница Султана

Султан не мог заставить себя отвести взгляд от ребенка. Крошечное существо, весом с котенка, преспокойно дремала у него на руках. Ее животик часто-часто поднимался, маленькие кулачки уперлись в грудь. Перед тем, как заснуть, она недолго тянула ротик в его сторону. Не получив желаемого молока, девочка не стала скандалить, как ее брат, а затихла. Волна нежности нахлынула на повелителя. Он просунул указательный палец ей в кулачок. Через секунду она крепко сжала его в своей руке и, не открывая глаз, потянула ко рту. Ахмед успел вовремя остановить дочь. Она голодна. Зато крикливый мальчик нежился себе на здоровье на руках матери, сытый и довольный. Потянулся ножками, затем блаженно закрыл глаза. Падишах подозвал Дарию. Женщина все это время напряженно ждала за дверью, готовая в любую минуту зайти. — Поменяем их местами. Дай мне сына, — тихо сказал Ахмед. — Ты уверен? Думаю, ему это не понравится. Он очень капризный, как я заметила. С такими детьми не поспишь ни ночью, ни днем. Калфа всегда обращалась к Султану на «ты», когда рядом не было посторонних. Залия поспешила обработать легкую рану Мехмеда, а хранитель покоев решил помочь Ибрагиму паше наказать мятежников. У него руки чесались свернуть им шеи. Хотя такое желание имел каждый житель дворца, включая дрожащих от страха наложниц. — Уверен, — твердо стоял на своем повелитель. — Она хочет есть. Так покормите же ее. — О, — Дария посмотрела на Майю. — Прямо сейчас? — Прямо сейчас. В чем дело? — Н-нет. Ни в чем. Глупо просить его отвернуться. Он ведь, видел уже ее грудь. Конечно, как же иначе. Калфа поморщилась. Эта духота затупляет ей разум. Она очень осторожно поменяла детей местами, быстро оголила рабыне одну грудь и девочка с нетерпением прижалась к ней. Майя в начале что-то невнятно пробормотала, но вскоре замолчала, позволив дочери болезненно терзать сосок. Совершенно непривычное дело! Мальчику не нравилось, что его оторвали от мамы. Оттуда, где мягко и удобно. Ахмед стал покачивать его, однако тот продолжал злобно пыхтеть. — Дария, — Султан игнорировал недовольство сына и решил завести интересующую его тему. — Ты не знаешь, кто сказал Майе, что я смогу забрать у нее детей? Калфа сохранила спокойствие. Ни одни мускул не дрогнул на ее лице. Что ж, этого стоило ожидать. Майе трудно держать язык за зубами, особенно в таком состоянии. — Понятия не имею, — ответила без промедления. — А что такое? Считаешь, что сама она об этом не подумала? Что кто-то ее надоумил? — Верно. Именно так я считаю. — Как назовешь детей? — умело перевела тему Дария. — И почитай молитву. Это важно. — Только собирался это сделать. Ребенок успокоился, прислушиваясь к шепоту Ахмеда. Теплый воздух ударялся ему в ручки и приятно щекотал. Это его позабавило. После молитвы, Султан замолчал. Он выбирал имя для своего сына очень тщательно. Не хотел называть его в честь отца, как делают некоторые, в честь дедушки или прадедушки. Нет —нет. Это должно быть что-то новенькое, такое, которое не было не у кого из ближних и дальних родственников. — Расим, — наконец произнес повелитель. — Моего мальчика будут звать Расим. — Прекрасное имя. А девочку? Ахмед улыбнулся. Он вспомнил свой давний разговор с Майей. — А девочке даст имя моя Хасеки. Я ей пообещал. * * * Ранья держалась крепко. Она упорно отрицала причастность своей матери к нападению на дворец. Так уж получилось, что след Хазиры Султан пропал. Она уехала до того, как свершилась битва. Совпадение? Ахмед в это не верил. Просто женщину заранее оповестили о том, что следует покинуть место. Но кто? Она уехала не одна, а вместе со старшей дочерью и сыном. Все ее украшения, бескрайнее количество дорогих платьев — остались в покоях нетронутыми. Все говорило о том, что Хазира собирается вернуться и отъезд всего лишь временный. — Почему ты не поехала с матерью? — Ахмед пристально посмотрел сестре в глаза. — Я… Я плохо себя чувствовала в тот вечер. Долгая тряска в душной карете только бы ухудшило мое состояние. В ее голосе отчетливо слышались нотки страха, волнения. Она соврала, в это не было сомнений. Ранья нагло врала, но даже под нажимом не выдавала всю правду. Девушка просто не могла предать мать, не могла вот так разом рассказать весь план и подвернуть тем самым ее опасности. Ну уж нет! Упаси Аллах. — Куда она поехала? — продолжал допрос повелитель. — Понятия не имею. Мама сказала, что это сюрприз и что поедь я с ней, все узнаю. Но я отказалась и тогда она перестала со мной разговаривать. Вот здесь Ранья не солгала. Хазира действительно сильно обиделась на дочь за то, что та не последовала за ней. А все ради кого? Этого противного Ибрагима паши. «Дуры ты, доченька. Какая любовь? Ее не существует, все это временное увеличение. Скоро надоешь ты ему и что тогда? Будешь жаловаться на несчастную судьбу? Возьми себя в руки и плюнь на него. Посмотри на Самиру! Она всегда здраво рассуждает. Мы должны уехать отсюда. Ахмед уже догадывается обо всем. Завтра воины моего брата заполнят дворец. Это будет наш последний подарок проклятому повелителю. Поехали со мной, я сама смогу обеспечить нас всех.» Это были последние слова султанши, брошенные младшей дочери перед отъездом. Больше они не виделись. — Ну что ж, — падишах устало вздохнул. — Я думаю, они никогда не появятся во дворце. — Теперь мы точно знаем, кто был донощиком, — паша отвернулся от Раньи. — Нам нужно найти ее, чтобы узнать кто является главой всех наших бед. Уверен, Хазира знает его в лицо. — Верно. Я тоже размышлял над этим. Пошли гонцов по всем городам. Ранья тихо ахнула позади мужчин. Только бы маму не нашли. Да ее же казнят, не меньше! Ахмед снова посмотрел на сестру. — Ты можешь идти. Она поклонилась и медленно вышла под неодобрительными взглядами мужчин. После того, как они остались вдвоем, Султан усмехнулся. Как все складывается интересно. — Бедный Ибрагим остался без невесты. Ты рад такой потери? Ответь мне честно. — Я рад, — не стал врать мужчина. К чему притворство? Каждый имеющий зрения заметил, что ни одна из сторон не стремилась воссоединиться узами брака. Самира старательно избегала встречи с будущим мужем. Паша тоже избегал с ней любых контактов. А если уж им предстояло столкнуться лицом к лицу, они терялись. Их разговор ограничивался приветствиями и поверхностными вопросами, которые не интересовали никого. Заданы они были с целью нарушить неловкое молчание. — Но как ты знаешь, я не могу нарушить последний приказ моего отца. Он даровал тебе свою дочь, значит так тому и быть. Только… — Ахмед проследил за выражением лица своего друга, чтобы немного позабавиться, затем продолжил через долгую паузу. — Только я совсем немного изменю приказ. Дочь будет не старшей, а младшей, поскольку старшая бессовестно сбежала. Ибрагим оторвал взгляд от своих идеально-вычищенных, черных сапог и поднял голову. Его глаза чуть округлились от удивления. Он провел рукой по своим усам. Паша иногда делал так, сам того не замечая. Это привычка имелась у него уже давно. — То есть моей женой станет Ранья? Жена! Почему-то это слово вызывало у Ибрагима только раздражение, особенно в последние месяцы, когда его свадьба неизбежно приближалась. Может, все потому что образ жены представляла девушка к которой он был равнодушен и которая совершенно равнодушна к нему? Их брак с самого начала предрекал несчастье. — Правильно мыслишь. Всегда удивлялся своему остроумию, — Ахмед встал с трона и подошел к паше. — Через две недели. Самый подходящий срок, как думаешь? Я отдам приказ по поводу приготовления. — Благодарю вас, повелитель. * * * Майя смотрела на Расима, положив его на кровать перед собой. Она уперлась руками по обе стороны от него и затаила дыхание, чтобы не разбудить сына. Спит он чутко, один скрип и можно прощаться с тишиной. Мальчик начинает капризничать. Девушка не могла полностью поверить в то, что это ее ребенок. Ее дитя. Ее шехзаде. Просто в голове не укладывалось! Темные волосы, прямо как у его родителей, карие глаза. Да, ему достался цвет глаз отца. Дария говорила, что характером тоже в Ахмеда пошел. Уж Султан в младенчестве был еще капризнее. Орал, пока голос не сядет, требуя желаемое. Майя осторожно подвинулась чуть дальше и нагнулась над дочерью. Зато она вся в маму. Глаза голубые, выразительные с пушистыми ресничками. Одна прядь, на самой макушке приняла пружинистую форму. Скоро голова зарастет кудряшками. Только вот одно наложницу тревожило. Здоровье девочки. Уж слишком она не активна. Мало пила молока, не кричала, дышала, казалось, с трудом. Бывает намочиться и даже знаку не подаст. Спит в мокром дальше. Майя давно решила назвать дочь Ясминой. Это ей нравилось с самого детства. Она частенько спрашивала свою маму, почему это она назвала ее Майей, а не Ясминой. «Надо было назвать меня Ясминой. Такое имя красивое, прелесть. Жаль, ты до него не додумалась. Эх, жаль» — вздыхала, сидя на ногах у матери будучи семилетним ребёнком. «А ты назови так свою девочку, когда та у тебя родиться» Тогда Майя покачала головой. До этого еще долго. Нужно будет ждать целую вечность! Но как она оказалась не права. Время пролетело так быстро. Всего лишь десять лет и вот девочка у нее на руках. Этот разговор навсегда запечатлелся у Майи в памяти. Она вспоминала его с улыбкой на губах. В дверь ее покоев постучали. Собственных покоев, выделенных ей и ее детям по приказу Султана. Вполне себе уютная просторная комната со всеми удобствами. У огромной кровати стояли две колыбельки, сундуки заполнили детскими вещами. Днем приходили няньки и помогали Хасеки справляться с детьми. Кормилица тоже потребовалась. Расим ел за двоих, а ему все мало было. Сестре он ничего не оставлял и чтобы та не голодала, Майя попросила найти кормилицу. В покои вошла Дария. Она частенько приходила сюда. Три или четыре раза в день. Любит она детей, вот и наведывается так часто. Сама недавно призналась. — Милые крошки спят? — шепотом спросила у наложницы. — Спят. А мне спать не дают. Если быть честной, только этот господин не дает, — она указала пальчиком на Расима. — У меня грудь после него болит. — Ты скоро привыкнешь. Всего десять дней прошло со дня их рождения. Это очень мало. — Знаю. Поскорее бы привыкнуть, — Майя укрыла детей одним общим одеялом. — Ахмед не заходит к нам. У него много дел, правда? — Он заходил сегодня. Но ты спала и повелитель приказал не беспокоить тебя. — Заходил? Когда? — девушка нахмурилась. — В полдень? Я тогда прилегла отдохнуть. — Да. В полдень, я вспомнила. Он недолго подержал детей и ушел. Это заняло очень мало времени, — Дария прошлась от дверей к кровати совсем бесшумно, затем присела на самый краешек кровати. — Ты знаешь, что у Ахмеда появилась новая фаворитка? Майя плотно сжала губы, они вытянулись в тонкую линию. По ее лицу прошлась тень. Конечно, как же иначе. Очередная рабыня нежиться в его постели. Калфа поспешила защитить любимчика. — Он отсутствовал около двух месяцев и именно на столько был лишен женской ласки. Позвать тебя он просто не может. А если мог, обязательно бы позвал. К тому же, трудно устоять, когда в гареме томятся красивые наложницы. Не обращай на это внимание. — Не обращать внимание? Раньше я не обращала, но теперь не могу. Это очень трудно, закрывать глаза на то, как любимый мужчина позволяет другим девушкам согревать свою постель, а на следующий день с улыбкой смотреть ему в глаза. Дария просто не понимала Майю. Ей никогда не понять, какую боль можно испытывать при этом. Хотелось ворваться в самый разгар совокупления этих двоих, испортив тем самым процесс, высказать все накипевшее и кинуть чем-нибудь тяжелым в предателя! Да, это принесло бы ей облегчение. Еще какое облегчение. — Новая фаворитка часто бывает у него? — Была уже четыре раза. Сегодня пятый. — Сегодня? — удивилась Майя. — Ты хочешь сказать, что они сейчас вместе? Прямо сейчас? — Да. Когда я направлялась к тебе, Ифран ага провожал рабыню к Ахмеду. Майя быстро встала. Она подошла к зеркалу и посмотрела на себя в отражении. Провела расческой по волосам по всей длине, поправила платье, надела серьги. Серьги ее любимые длинные, звенящие. Потом повернулась к Дарие. — Вот увидишь, эта фаворитка останется сегодня у себя. Я выдерну ей все волосы, — девушка тихонько топнула ногой. — Нет. Лучше я выдерну волосы ему! Хотя, надежнее будет выдернуть не волосы, а… — О Аллах, — перебила ее калфа, прикрывая рот рукой. — Мне надоело молчать. Вот пойду и выскажу ему все, что я о нем думаю. Присмотри за детьми, я скоро вернусь, — она резко остановилась у дверей и обернулась. — Если он вздумает забрать у меня деток, я убегу вместе с ними. Пусть так и знает. Через секунду ее след простыл. Расим зашевелился на кровати и открыл глаза. Дария взглянула на шехзаде. Тот в свою очередь не спускал глаз с калфы. — Вон, посмотри до чего твой отец довел мать. Видишь? Знай, милый, никогда не зли женщин, добром это не кончиться, — она взяла мальчика на руки. — А теперь давай вместе молиться о здоровье Султана Ахмеда. Ему это сейчас пригодиться. Верно? Понимай он все, то непременно бы согласился с калфой.